Читать книгу Вера, Надежда и Любовь - Лариса Анатольевна Митрофанова - Страница 49

Ван Гог. «Подсолнухи»

Уже поздний вечер. Я сижу на диване и смотрю на висящий на стене холст, на котором расплывается ярко-жёлтое пятно. Оно становится всё больше и больше. У меня уже нет мочи на него смотреть, и я отвожу глаза. А оно появляется каждый раз, как я собираюсь забыть о нём и обо всём, что с ним связано. Казалось бы, всего лишь картина с подсолнухами. Я протёр глаза и постепенно размытые жёлтые круги стали объединяться в чёткие соцветия. Солнечные восковые лепестки и медовая серединка.

Возможно, мне просто стоит умыться и лечь спать. Я посмотрел на часы: было 23:40. Так я и сделаю. Я выключил телевизор, погасил настольную лампу, и пробрался к кровати. Адель спала на животе. А я и забыл, что сегодня она осталась у меня. Её розовая кружевная комбинация открывала маленькое родимое пятнышко на левой лопатке. Я лёг рядом с ней и тут же уснул.

На следующее утро меня разбудил звук льющейся воды. Должно быть, Адель принимала душ. Эта мысль застыла у меня в голове, и я не заметил, как снова провалился в сон. Через некоторое время меня разбудил манящий запах кофе. Я понятия не имел, сколько времени и почему-то решил, что уже перевалило за полдень, и быстро вскочил с кровати. Это пульсирующее ощущение тревоги подкатывало ко мне не впервые. На самом деле, шёл всего десятый час и я вспомнил, что сегодня не надо на работу.

Адель готовила завтрак: омлет с ветчиной, тёплые булочки и кофе.

– Доброе утро, – хрипловатым голосом поздоровался я и сел за стол.

– Доброе утро. – Адель ласково приобняла меня за плечи и поцеловала в затылок.

– Давно встала? – поинтересовался я, делая глоток кофе.

– О, Господи, Шарль! Ты всё в своём духе! – рассмеялась Адель, театрально закатывая глаза. – Знаешь, я не привыкла смотреть на часы по выходным. Но в следующий раз, если хочешь, я запомню, чтобы доставить тебе удовольствие.

– Тебе это и так удаётся, – полушутя – полусерьёзно парировал я, и ущипнул её за коленку.

Только освоив добрую половину омлета, заметил, что всё это время она не сводит с меня своих хитрых кошачьих глаз.

– Ты что-то задумала? – спросил я с серьёзной миной, глядя себе под нос, как делал всегда, когда собирался что-либо разузнать. Она загадочно улыбнулась.

– Ну… Думаю, тебе будет приятно узнать, что я договорилась насчёт картины, – она сделала эффектную паузу и посмотрела на меня в упор. – Я посчитала, что так не может больше продолжаться. В следующий четверг в восемь вечера придёт оценщик. Но ты должен пообещать мне одну вещь. – Она серьёзно посмотрела мне прямо в глаза. – Шарль, пообещай мне, что не забудешь!

– Не беспокойся, я не забуду и, Адель… – я вкрадчиво на неё посмотрел, – спасибо. Мне с тобой необычайно повезло!

Ещё в начале наших отношений с Адель я имел неосторожность рассказать ей о картине и о печальной истории, которая меня с ней связывала, и с тех пор она не оставляла попыток огородить меня от тягостных воспоминаний. В принципе, картина с подсолнухами мне не мешала, но я давно перестал смотреть на неё с радостью и восторгом. Я давно подумывал продать картину или пристроить её в какую-нибудь частную коллекцию, но всё не решался. А потому не нашёл ничего лучше, чем принять предложение Адели и избавиться-таки от картины, с которой меня связывало столько непростых воспоминаний.

Четверг прошёл незаметно. Пятно в моей памяти, в котором хранилось напоминание насчёт картины, за эту неделю неумолимо таяло, и к назначенному сроку в назначенный день стёрлось окончательно. В общем, я нарушил обещание, и забыл. Я снова погряз в чертежах, был слишком сосредоточен на работе, и попросту не вернулся домой к назначенному сроку. В 23:00 позвонила Адель: «Слушай, завтра утром принеси картину в офис, – стараясь скрыть недовольство, попросила она, – Сабина отвезёт её по адресу, который я скину ей на электронную почту».

Сабина была моей секретаршей вот уже пять лет. За это время она сумела неплохо меня изучить, хотя сама оставалась для меня terra incognita.[5] Она была самой скрытной девушкой из всех, каких мне доводилось встречать. К тому же, она была невероятно худа и безвкусно одевалась. Мешковатые свитера, растянутые юбки, очки в толстой оправе. Наверное, поэтому ей никогда не сходило с рук то, что прощалось более симпатичным девушкам. Пользуясь этим обстоятельством, другие сотрудницы частенько пытались свалить на неё свои косяки, и она лидировала по количеству внеурочных часов, проведённых в офисе. Никто и никогда не видел и тени эмоций на её лице, когда она на тебя смотрела, было неясно, чувствует ли она симпатию или посылает собеседника куда подальше.

На следующий день я появился со свёртком в подмышке, и первым делом вызвал Сабину к себе. «Кажется, она была так одета ещё неделю назад», – подумал я, но вместо этого сказал:

– Доброе утро, Сабина. Полагаю, вам уже сообщили, куда доставить этот пакет, – я кивнул в сторону холста, прислонённого к стене.

– Если честно, то нет…, – рассеянно ответила она, переминаясь с места на место. – Я должна получить e – mail с точным адресом с минуты на минуту. Но, в любом случае, сегодня во второй половине дня будет крайне трудно это сделать. В офисе полно работы.

– Полноте, Сабина! Картина должна быть доставлена сегодня же. Я планировал расстаться с ней ещё вчера, но я… в общем, я забыл и встреча не состоялась. Постарайтесь выкроить время, в крайнем случае, поедете после работы. Дело крайне важное.

Сабина молча меня слушала, а я не понимал, почему я чувствую себя так дискомфортно. В конце концов, она не замужем и у неё нет детей. Я не отрывал её ни от каких важных дел. Конечно, она могла бы легко поставить меня на место, сообщив, что решение моих личных проблем не входит в её должностные обязанности, но она этого не сделала. Она просто молча кивнула в знак согласия. Почему она так на меня смотрит? О чём она сейчас думает?

5

Неизвестная земля (лат.)