Читать книгу Туман над Токио - Лариса Аш - Страница 11

Интересно, почему это увядающие краски осеннего сквера у Токийской башни становятся всё насыщеннее и ярче? А птицы? Грядёт зима, а они щебечут всё веселей и беспечней?

* * *

Репетиция проходила как обычно, с той лишь разницей, что мне пришлось сесть рядом с пожилым актёром Абэ-сан, как он с поклонами представился, не отодвигая коленей и не втягивая живот на предмет увеличения тесного расстояния между нами. На моём месте, рядом с Татьяной Рохлецовой, находилась Агнесса… Таким образом у меня отняли привилегию прятаться за колонну.

Нагао-сан с молодецкой стрижкой сидел, не сутулясь, как раньше, а с прямой спиной заправского танцора. Янтарные глаза были направлены не в сторону колонны, воздвигнутой прямо напротив его местонахождения. Смотрел он в наш угол. Наверное, на господина Абэ.

В пятиминутных перерывах мы вежливо беседовали с моим соседом и даже смеялись. Он всю жизнь играл мелкие роли, порой по нескольку месяцев сидел без гарантий, ожидая приглашений на новые спектакли. Забавно махнув рукой, Абэ-сан признался:

– Знаете, у нас в Японии есть поговорка: три дня побудешь актёром или бомжом – и всё, влип на всю жизнь! Другого не захочешь.

– Тогда и я, Абэ-сан, если не получу новых ролей, то стану бомжихой.

– О-хо-хо… Ну да… То есть нет… Вы молоды и всё у вас сложится благополучно…

Абэ-сан был на удивление откровенным японцем, говорил прямо, без обиняков, то, что у него на уме. В разумных пределах то есть. Коллег не критиковал, об администрации плохо не отзывался. Это был мелкий актёр, не озлобленный на шоу-бизнес, с маленькими гарантиями, но и без риска попасть в «бомжи».

В следующий короткий перерыв я вышла в rest room, а за мной последовал, чуть ли не наступая на пятки, Нагао-сан. Когда я возвращалась, он сидел на дерматиновой лавочке и смотрел. Я улыбнулась, показывая на дверь в зал: «Идёмте!» Случилось так, что и зашли мы вместе.

У Татьяны и Агнессы были наводящие страх глаза хищниц.

Режиссёр крикнул:

– Сладкие парочки, на сцену!

Всему коллективу стало очень весело.

Мы шли под руку с Марком, и он на правах супруга поглаживал мне кисть, находящуюся у него под локтём. Я приподнимала край воображаемого бального платья с кринолином. Художница по костюмам увлечённо делала эскизы сценических нарядов. А вокруг да около сновал фотограф, делая снимки для готовящейся к выходу программки. Он битый час щёлкал главных персонажей, ну и нас, редко, но крупным планом.

И что? Вот с таким красным пылающим лицом я попаду в программку на обозрение тысяч зрителей? Я отвела взгляд от Нагао-сан, выжигающего, как раскалённым железом, во мне дыры. Пожимая его гладкую ладонь, у меня возникло ощущение, будто горячие волны тропического моря струятся в меня, разливаясь по венам и капиллярам, затапливая аорту и венечные артерии. Прямо чертовщина! Да он ни дать ни взять колдун!

Пора было произносить реплику:

– Что же вы стоите так далеко друг от друга?

Я с участием посмотрела на примадонну Фуджи-сан и ободряюще погладила её, от предплечья… медленно… изгиб локтя… кисть руки… А та, не по сценарию, взяла меня за руку и не отпускала. Режиссёр сказал:

– Стоп! Госпожа Рохлецова, встаньте по левую сторону от госпожи Аш. А вы, Джонни, справа от Марка.

Великолепная Фуджи-сан всё ещё крепко сжимала мою ладонь и, видимо, не собиралась её отпускать. Означало ли это симпатию богини тиви[38] и национальных театров к моей рядовой персоне?

Мы обе вздрогнули от громогласной реплики Марка, и Фуджи-сан, отпустив меня, тихо шепнула Нагао-сан:

– Overplay![39]

Английским гостям уже надо было покидать сцену, как вдруг Татьяна вернулась к Нагао-сан с рукопожатиями и с возгласами «Congratulations!» Хозяин, с ужасом следящий за появлением фурии, его истинной невесты Мичико, бегло пожал Тане руку. Фурия бушевала и ревновала. После чего был объявлен перерыв на обед.

Так как по недоразумению я попала в немилость своей приятельницы, говорящей на великом могучем, то и обедать пришлось одной. Вместо дерматиновой скукотищи меня потянуло к солнцу, на свежий воздух, в небольшой сквер неподалёку. А там сидела Татьяна, одна, под клёном, и кушала котлету из ланч-бокса. Что же мне делать? Не подойти как-то неудобно, но и мешать её изоляции было обременительно. Я уж пошла было на попятную, туда, на дерматин, но тут Татьяна сделала мне знак присоединяться. Я села рядом, и мы отобедали, говоря о погоде.

После обеда отрабатывались неключевые сцены последнего действия. Я всё ещё не могла связать пьесу в логическое единство, а проще сказать, «врубиться» в замысел. Добрейший Абэ-сан объяснил бы мне, о чём речь, но я не желала признаться в своей безграмотности и сразить его наповал. Ну не понимает человек на восьмой день репетиций, о чём пьеса! Но догадывается… В любом случае всё станет ясно на двадцать девятый или тридцатый день, при полном прогоне спектакля и на генеральной репетиции!

К концу дня ко мне подошёл Накамура-сан и заботливо подсказал, что назавтра репетируют главные, а у всех остальных выходной. О! Огромнейшее спасибо, господин продюсер! Честно говоря, я опять бы ушла, не проверив расписание на доске объявлений.

Главные спускались по крутой лестнице в подземную парковку, к своим «мерседесам», а мы гурьбой вывалили к метро. Практически все актёры шли разрозненно, будто незнакомы. Лишь позади слышались голоса и смех Татьяны с Агнессой – всё отдалённей и отдалённей. Впереди вышагивал господин Абэ, пограничник между стезёй актёра и стезёй бомжа. Я догнала его, и мы пошли рядом.

Оказывается, мы проживали в одном отеле. Кроме этого, поражённо ахнув, я узнала, что все иногородние из нашего коллектива живут там же. А ведь, не считая Марка и Джонни, я ни разу не видела, чтобы кто-либо общался с коллегами в кафе возле ресепшена. Всё явственней чувствовалось, что наша актёрская братия, мягко говоря, с присвистом. Как агенты 007, они маскировались и прятались друг от друга. Если взять Францию, к примеру, то там с первого дня все члены труппы сплочённо ужинают и дружно выпивают.

Войдя в отель, я предложила господину Абэ посидеть в кафе. Он уклончиво отказал:

– Время уже позднее… Да и кафе на виду…

Я опешила. Это в полшестого – время позднее? И у кого на виду? Мы же не пара, как Джеймс Бонд и его девушка Веспер Линд! Но лишних вопросов не стала задавать. Потому как ясного, логически выстроенного ответа не получишь даже от прямолинейного Абэ-сан. Верно подмечено: загадочную японскую душу невозможно постичь, с ней можно только смириться.

Смирившись, я после лёгкого ужина в номере позвонила маме. Её не было дома. Наверное, ушла к подруге. Сестра Юлия со своей мамой, третьей женой нашего папы, уехала на заграничный курорт. И брат был в отъезде.

На американском канале я нашла первый попавшийся фильм, боевик, но скоро уснула, несмотря на взрывающиеся автомобили, пылающие небоскрёбы и маты орущих супергероев.

Проснулась в два часа ночи под ритмы американской попсы. Ещё раз позвонила маме. Она пока не вернулась. Да и время в Европе послеобеденное.

Завтра поеду в Иокогаму. Давно собиралась…