Читать книгу Пушкин, потомок Рюрика - Лариса Черкашина - Страница 8

Княгиня Ольга не случайно народной молвой величалась мудрой, вещей. Свершив свой суд, она же установила и разумные пределы дани и сроки ее сбора. «…Ловища ее сохранились по всей земле, и есть свидетельства о ней, и места ее и погосты, а сани ее стоят в Пскове и поныне, и по Днепру есть места ее для ловли птиц и по Десне, и сохранилось село ее Ольжичи до сих пор», – писал почти полтора столетия спустя после правления княгини киевский летописец Нестор.

Не случайно упоминает он о княжьих санях, хранящихся в Пскове. Подаренные Ольгой городу сани – это и своеобразное свидетельство ее власти, и вещественная память о самой великой правительнице – «дней прошлых гордые следы».

Еще недавно неистовствовала грозная княгиня: крушила ненавистные ей рати, испепеляла древлянские города – и вдруг, словно утолив страшную жажду мщения, с таким же жаром взялась за дела государственные, созидательные. Никогда больше не прибегнет она к насилию и разрушению.

То была другая жизнь, другая Ольга, и все, что делала она в той, прежней, своей жизни, согласовывалось с языческим пониманием правды и справедливости. Предстояло долгое и многотрудное восхождение киевской княгини к великому духовному подвигу. И начиналось оно с созидания. Укреплялись древнерусские города, их центры – детинцы и кромы – обносились валами и частоколами, каменными и дубовыми стенами. В правление Ольги появились границы на западе Руси, встали богатырские заставы на южных ее рубежах. А в самом стольном Киеве по велению княгини возвели мастера великолепные каменные палаты – княгинины дворец и терем.

Знал о великих деяниях княгини Ольги, конечно же, и ее далекий потомок Александр Пушкин, чему подтверждением строки из одной его критической статьи: «Г-н Полевой не видит еще государства Российского в начальных княжениях скандинавских витязей, а в Ольге признает уже мудрую образовательницу системы скрепления частей в единое целое…»