Читать книгу Черная Королева тамплиеров - Лариса Капелле - Страница 4

Иногда в Касину голову все-таки приходили зазубренные наизусть в детсадовском возрасте истины. Ну, например, «от добра добра не ищут». То есть если тебе неплохо в определенном месте и с определенным человеком, то, мол, нечего рыпаться, сиди и благодари судьбу. Хотя, что бы получилось, если бы все следовали всем этим жизненным аксиомам? Последствия представить сложно. Конечно, если Homo erectus рыпался исключительно по необходимости, или пища кончалась, или холод начинался, то его потомками сапиенсами чаще всего руководили совершенно нелогичные чувства: любопытство, зависть, желание помочь или, наоборот, нагадить ближнему, а то и все вместе, смешанное в неравных количествах.

По сравнению со своими потомками Erectus выглядел очень даже мудрым. Ему бы и в голову не пришло погибать из-за кристалла красивого оттенка или куска металла желтого цвета, отправляться на край света за какой-то отвлеченной идеей и портить собственную жизнь словом «надо». Все эти мысли плавно проплывали в Касиной голове параллельно плывущим под крылом самолета облакам. И направлены они были в первую очередь против собственной неугомонной родительницы. Действительно, с какой стороны ни посмотреть: в Ницце Екатерине Дмитриевне жилось не тужилось. Качество жизни, климат, квартира в престижной части старого города, море в двухстах метрах, друзей – куча, поклонников – штабеля. Так нет же, все ее мамочка бросила и решила восстанавливать доставшийся в наследство от Фредерика замок. Словно кто-то ее околдовал. Екатерина Великая полностью забыла все свои рационалистические выкладки, отправила ко всем чертям вполне разумные, даже слегка эгоистичные, жизненные принципы и ринулась в бой…

Продолжать сетовать на родительницу Касе не пришлось. Объявили посадку, самолет пошел на снижение, и обычные хлопоты путешественника целиком и полностью заняли ее мысли. Из аэропорта она направилась к Марго, маминой подруге. Платой за ночлег был очередной поход на спектакль. Завзятая театралка Марго постоянно нуждалась в компании для созерцания творений знаменитостей. При этом мамина подруга отличалась такой всеядностью, что Кася никогда не могла предугадать заранее, где им придется провести вечер. Правда, на этот раз ей повезло. В программе была Опера Гарнье с отличной постановкой «Альцесты» Глюка. Так что Кася нисколько не пожалела о проведенном вечере и на какое-то время забыла о своих проблемах.

На следующий день обрадованная мать встречала свою дочь на вокзале Каора.

– Привет, дорогая, наконец-то! – воскликнула Екатерина Дмитриевна.

– Привет, мама.

– Ты наверняка уже забыла, на что похож Бьерцэнэгро?

– Почти, – призналась Кася. Рассказы Фредерика она, конечно, слушала. Фотографии и видео послушно просматривала. Но замок казался ей кучей старых и никому не нужных камней, тем более что Фредерик тогда только приступил к восстановлению развалин.

– Ты его не узнаешь! – с энтузиазмом пообещала Екатерина Великая, подводя Касю к своему новому авто. – Устраивайся.

Как и полагается деревенской жительнице, Екатерина Дмитриевна по случаю начала новой жизни сменила свою маленькую «Мини» на вместительный «Ситроен Партнер».

– Ты ничего не делаешь наполовину, – произнесла Кася, осматривая интерьер нового материнского средства передвижения. В нем не было никакой претензии на изысканность, испачканный краской пол с остатками сена, приделанные сбоку ремни, несколько картонных коробок и даже большой запыленный пластиковый чемодан с каким-то оборудованием. Для полной схожести со стопроцентной деревенской таратайкой не хватало только корзины с яйцами и клетки с курами.

– А, это ты про машину? Так удобнее, – пожала плечами Екатерина Великая, выруливая на зажатую между скалами извилистую дорогу.

Кася откинулась на сиденье, рассматривая пробегающий за окном пейзаж. Она любила этот регион и как бы ни ворчала на мать, но идея время от времени приезжать сюда ей нравилась все больше и больше. Кася чувствовала постепенно охватывающее ее ощущение простора и свободы. Наконец машина, шурша гравием, съехала с асфальтовой дороги и покатилась по широкой аллее, по обе стороны которой высились столетние платаны.

– Подъезжаем к нашему поместью! – с гордостью объявила Екатерина Великая. И по тону материнского голоса Кася на этот раз твердо и окончательно поняла, что отговаривать родительницу от этой затеи – совершенно бесполезное занятие.

Метров через двести на холме показался замок, оказавшийся в реальности гораздо больше. Его много раз перестраивали, пытаясь приблизить квадратное и приземистое оборонительное сооружение с тремя обзорными башнями и высокой крепостной стеной к комфорту Возрождения и Нового времени. Но замок усиленно сопротивлялся. Поэтому в один момент владельцы устали переделывать непокорное строение и махнули на него рукой. А после Французской революции замок окончательно пришел в запустение. Таким он и достался Фредерику в качестве наследства от каких-то дальних родственников. Теперь же это строение оказалось в их собственности.

Кася вышла из машины и огляделась. Ей здесь положительно нравилось, в действительности место было еще красивее, чем на фотографиях. С помощью картинки невозможно было передать дурманящий аромат свежеподстриженной травы, ласковое дуновение ветра, обдающего лицо приятной прохладой, тихий треск гравия под ногами. Фредерику уже удалось сделать немало. Правая часть здания могла похвастаться блестящими окнами и новой крышей. Но центральная и левая оставались в руинах, только оставшаяся от крепостной стены башня еще как-то держалась, сопротивляясь беспощадному времени.

Навстречу не торопясь, с достоинством вышел пес. Вот именно не выскочил, как полагается четвероногому охраннику, а вышел и перегородил вход.

– Познакомься, – совершенно по-светски представила пса Екатерина Дмитриевна, – Лорд Эндрю.

Кася усмехнулась про себя, но вслух материнское приобретение комментировать не стала. На самом деле в выборе клички Екатерина Великая не ошиблась. Имя было выбрано под стать этому мастифу абрикосового цвета. Кася вспомнила, что где-то читала, что настоящий мастиф должен выделяться среди других собак, подобно льву среди кошек. Лорд Эндрю был именно таким представителем своей породы: широкая и короткая морда с идеально черной маской, висящие уши, мускулистое тело и прямые мощные лапы. Кася протянула потомственному аристократу руку. Тот, не торопясь и сморщив лоб, обнюхал, поднял на нее умный взгляд ореховых глаз, коротко гавкнул, вильнул хвостом и, как и полагается опытному мажордому, посторонился.

– Можешь считать, что получила вид на жительство, – улыбнулась Екатерина Дмитриевна, – так что вперед, дорогая!

Кася начала подниматься по парадной лестнице, не забывая, впрочем, бросать любопытные взоры по сторонам. От ее внимательного взгляда не укрылись и гербы – безмолвные свидетели былой славы, вылепленные над аркой, и каменные скульптуры, расположенные перед входной дверью. Затаив дыхание, она переступила порог. Внутри было немного холодновато. Но внутренний вид замка ее не разочаровал. Она не торопясь огляделась: огромный зал был обставлен очень просто. Оставшиеся от беспокойных Средних веков бойницы были закрыты витражами, мягко рассеивающими яркий солнечный свет.

«Неплохо, – подумала Кася, – очень даже неплохо. Явно не дурак планировкой занимался».

Большие окна были с восточной стороны, а витражи – с юго-западной и западной. Зимой солнце достаточно обогревало огромный зал, а летом, в самую жару, не перегревало. Ей здесь нравилось все больше и больше. Стены покрывали панели из почерневшего от времени дерева, украшенного тонкой резьбой и изящными скульптурами. Над панелями висело несколько портретов и картин. Она подошла к большим элегантным окнам зала, которые выходили на другую сторону холма. Вид из них открывался захватывающий. Оказалось, что замок стоит на крутом берегу и под ним переливисто звенит порожистая и быстрая река.

– Кстати, почему ты назвала замок Бьерцэнэгро? – вспомнила Кася. – Мне кажется, Фредерик называл его иначе.

– Официальное название – Грезель, ты не ошиблась, – подтвердила мать, – но местные жители называют его Бьерцэнэгро, и мне это название нравится больше.

– Почему?

– Узнаешь, – пообещала мать, – а теперь не хочешь ли расположиться в нашей спальне, – сама знаешь, что все остальное пока находится в полуразрушенном состоянии. Фредерик успел привести в порядок только одну спальню. Работы в ней закончились перед самой его смертью, поэтому в ней ему пожить не удалось. Сам он обитал в кабинете, смежном с библиотекой, я тебе потом покажу. А пока пойдем, спальня находится в западной башне, придешь в себя после дороги, а потом перекусим.

Кася поднялась вслед за матерью по витой каменной лестнице с изрядно стершимися ступенями. Но спальня оказалась настоящим сюрпризом. У девушки вырвался вздох восхищения. Комната была совершенно необыкновенной. Сводчатый потолок украшен удивительно искусно вырезанным каменным кружевом. Такой же богатый декор окружает дверные и оконные проемы. А из двух окон открывается вид на виноградники, протянувшиеся по ту сторону реки.

– Ну и как?

– Потрясающе!

– Это комната для гостей с душевой и туалетом. Спать будем вместе, но кровать, сама видишь, большая. Кстати, туалет Фредерик сделал в специальной, достаточно просторной выемке в стене, оставшейся еще со Средних веков.

– Наверное, в прежние времена под этой выемкой стоять не рекомендовалось, – усмехнулась Кася.

– Скорее всего, хотя раньше люди были гораздо менее чувствительными к такого рода мелочам, тем более горожане. Сама знаешь, что в городе вообще содержимое ночных горшков на головы прохожим выливали. Кстати, Наташа, помнишь ее, ну та, которая ведет свой блог про моду, рассказывала про историю шляп с загнутыми полями. Так вот, представляешь себе, их придумали вовсе не из-за стремления к элегантности, а в целях защиты от содержимого этих самых горшков. Таким образом если ты и проходил в неудачный момент, то мог просто отряхнуть шляпу и продолжить свой путь.

Кася сморщилась, представив себе подобное происшествие, и неожиданно для самой себя расхохоталась. Подумав, что в принципе с удовольствием проделала бы то же самое с некоторыми персонажами из своей собственной биографии.

– Располагайся, приводи себя в порядок и спускайся. Я буду в кухне, вернее, в малом салоне. Я его пока превратила в комнату универсального пользования. Он гораздо меньше, и обогревать его проще. Сама видела, чтобы большой салон прогреть, весь окружающий лес спалить надо. Но, слава богу, пока с погодой везет. Холода еще не пришли, и осень сухая и теплая.

Екатерина Великая закрыла за собой дверь, и на лестнице послышались ее удаляющиеся шаги. Кася еще раз с удовольствием оглядела комнату, полюбовалась видом, открывающимся из окна, и со вздохом наслаждения опрокинулась на огромную потемневшую от времени дубовую кровать. Спустилась вниз она минут через пятнадцать. Внимательно рассмотрела несколько оставшихся от былого великолепия портретов. После подошла к внушительного вида камину, занимавшему почти всю северную стену. В свое время в нем можно было сжечь дубовый ствол или зажарить целого быка, подумала пораженная размерами очага девушка. Впрочем, прогресс оставил след и здесь. Камин был явно модернизирован и частично закрыт резной чугунной решеткой. Не удержавшись от любопытства, Кася подошла. Аккуратно, стремясь не испачкаться, перешагнула через решетку и стала внимательно рассматривать устройство изнутри.

– Ты решила опробовать новое транспортное средство? – саркастически поинтересовалась вернувшаяся в этот момент и заставшая свою дочь за рассматриванием камина Екатерина Дмитриевна.

– В смысле?

– Недогадливая! – рассмеялась мать. – Забыла, кто вылетает из трубы на метле! – И внезапно помрачнела. – Хотя, если так дальше пойдет, из трубы мы вылетем обе и вовсе даже не на метле, а в чем мать родила! Только что сметы сантехника получила, до этого на перестилку паркета. Но самое главное впереди – крыша.

– Ладно, мама, главное, чтобы у нас крыша не съехала, а с остальным разберемся! – весело произнесла Кася. – Ты мне лучше скажи, что сейчас делать будем.

– В деревню съездим, сегодня рыночный день. С народом познакомишься, а заодно и провизией запасемся. Ты не очень устала?

– Не беспокойся, в поезде я спала как сурок.

– Отлично, тогда поехали…

Уже в дороге Кася поинтересовалась:

– Ты беспокоишься, хватит ли средств на реставрацию?

– Конечно, – коротко ответила мать.

– Но мне казалось, что Фредерик оставил значительную сумму денег?

– Триста тысяч евро действительно казалось суммой неплохой, но до того, как я познакомилась с местными специалистами по опустошению карманов!

– Этот ты так мастеров называешь?

– Их, любезнейших, кого же еще! – с горечью отозвалась мать.

– Можем ли мы рассчитывать на помощь какого-либо фонда, например?

– Надо его сначала найти, а потом, согласно специалистам, замок не представляет собой историко-культурной ценности. Поэтому, кроме скидки по налогам, мне пока ничего добиться не удалось.

– Может быть, тогда продать квартиру Фредерика в Орлеане? Она все-таки в престижном районе, с видом на Луару.

– Я и сама об этом думала, но пока это невозможно.

– Невозможно! Почему, ты что-то от меня скрываешь?

– Просто не хотела, чтобы ты попала с корабля на бал.

– Давай, мама, раскалывайся, в чем дело?

– Завещание Фредерика оспаривает его племянник Раймон Ламбер.

– А, седьмая вода на киселе вспомнил про дядюшку, вернее, про его наследство! И у него есть шансы выиграть?

– По мнению нотариуса, нет, но мне все-таки посоветовали нанять адвоката.

– Понятно, и пока все имущество находится под арестом.

– Ну не совсем под арестом. Но суд может все-таки разделить имущество, и я предложила мэтру Периго отказаться от квартиры в Орлеане в пользу Раймона.

– Да Фредерик в могиле перевернется, сама вспомни, что Раймона он иначе как прохвостом не именовал, а теперь ты предлагаешь отдать ему квартиру!

– Я хочу спасти замок!

– А деньги?

– На них Раймон претендовать не может. Они были на специальных страховочных счетах, которые их собственник может передать любому, кому пожелает.

– Понятно, значит, мы рискуем остаться без дополнительных средств, – вздохнула Кася.

– Давай пока не будем об этом. Поехали в деревню.

– Поехали, – коротко согласилась Кася.

Деревенская площадь была заполнена народом.

– Суббота – рыночный день, – объяснила Екатерина Великая.

Она, похоже, абсолютно освоилась и чувствовала себя здесь совершенно как рыба в воде. Кася не переставала удивляться собственной матери. Та словно здесь родилась! И постепенно она включилась в игру, с удовольствием погружаясь в атмосферу субботнего рынка в деревушке Камбрессак. Люди не торопясь делали покупки, с удовольствием болтая с продавцами, обменивались короткими приветственными фразами с проходящими мимо знакомыми. Перекинувшись парой слов с продавцом фруктов и овощей био, Екатерина Дмитриевна подошла к продавцу сыров, назвав его по имени – Ги. Пока Ги выполнял заказ, аккуратно отрезая слегка желтоватый с темно-зелеными прожилками «Рокфор», заворачивал кружочки козьего сыра, перекладывал в отдельную баркетку домашнюю сметану, показывал особенно удавшийся ирату, Екатерина Великая расспрашивала его о семье и детях. Также не торопясь они посетили мясную лавку, поболтали в булочной. Кася, привыкшая к приветливости коммерсантов в Париже, была удивлена праздничной атмосферой радушия и расслабленности, царившей на деревенском рынке. Никто не забывал о собственных интересах и в то же время старался сделать другому приятное. Мир казался совершенно уютным и интимным. Кася расслабилась, начиная понимать собственную мать.

– Сейчас зайдем к Мартине, – тем временем сообщила ей Екатерина Великая, – это не человек – монумент, уже около сорока пяти лет она – хозяйка самого популярного бара. Представляешь себе: без малого полвека за стойкой. Люди приходят выпить стакан вина или пива, но самое главное – поговорить, поделиться последними новостями и спросить совета. Так что Мартина не просто душа деревни, а ее живая память.

Бар, к которому они подошли, ничем особенным не отличался. Веер рекламных объявлений на дверях да зелененькая афишка PMU, обозначающая, что здесь принимают ставки на лошадиные бега.

– Привет, Мартина!

– Привет, Кати, – попросту ответила из-за стойки здоровая жилистая женщина лет шестидесяти с лишним. – Привет, а это твоя долгожданная дочка?

– Да, знакомьтесь, Мартина, Кася.

– И что дочка будет пить? – спросила хозяйка бара.

– Что-нибудь полегче, сок.

– А мне кофе налей, что-то никак взбодриться не могу, – произнесла Екатерина Великая, усаживаясь на высокий табурет. – Какие новости?

– У меня никаких. Мы с Роже в порядке, – пожав плечами, ответила Мартина, наливая свежевыжатый апельсиновый сок в высокий стакан.

– Ну а в деревне чего новенького?

– Ничего особенного, все по статистике: одна свадьба, два развода. Если так дальше пойдет, то вообще полная путаница получится. У меня уже на все памяти не хватает. Сын однорукого Дидье Ксавье зашел недавно, я ему привет для Магали передала. А он мне отвечает: «Так мы уже в разводе полгода как, теперь я с Соней живу, а Магали с Феликсом, который, в свою очередь, развелся с Эммануель, которая после этого жила с Патриком, а теперь вроде бы с Марком». Так что я уже боюсь привет женам передавать, только о детях спрашиваю, потому что, если дети хоть более-менее постоянное явление, то жены и мужья меняются. Ужас, то ли я стара стала, то ли мир сошел с ума!

– Ни то, ни другое, время просто изменилось, – спокойно произнесла Екатерина Дмитриевна.

– Ну и что в этом времени такого особенного, чтобы все вот так коту под хвост пускать. Женятся, дом покупают, детей заводят, потом чуть что не так – бац, развод! – продолжала возмущаться Мартина, пользуясь тем, что бар почти пуст. Четырех старых завсегдатаев можно было не считать, так как они, по всей видимости, были полностью согласны с хозяйкой бара. – Неужели нет других способов решения проблем?

– Тут уж точно с тобой не поспоришь, – закивал из угла пожилой мужчина с блестевшей на солнце лысиной, обрамленной легким венчиком пушистых седых волос. – У меня вот тоже дочка недавно развелась. Трое детей! Я ее спрашиваю, что не так? Она мне отвечает: «Любви, мол, у меня к нему нету. А мне уже сорок лет, может быть, я теперь эту любовь встречу». Я ей говорю: «А когда троих детей делала, что ж ты о своей любви не думала. Что с детьми-то будет?» А она мне заявляет, спокойненько так: «Дети одну неделю будут со мной, а другую с Клодом». И еще добавляет, что, мол, сейчас все растут в семьях заново составленных, так даже интереснее, современнее. А, вот вспомнил выраженьице, которое она мне выдала, глупая курица: в духе времени. То есть что это дети этому самому времени сделали, чтобы их, как шарик в пинг-понге, с одного места на другое перекидывать?!

– Вот-вот, – поддержал его другой, с носом, похожим на сливу, – у моего брата тоже сын развелся, мол, интересами не сошлись. Она, мол, море любит и на пляже как блин лежать, а он горы любит и зимой и летом.

– Ну и что тут такого, ездили бы по очереди, раз на море, раз в горы, – вмешалась Мартина.

– Нет, не хотят и так умно рассуждают, – вздохнул сливовый нос, – слова не вставишь. Все логично с их точки зрения получается: мол, зачем время тратить с человеком, с которым у тебя нет общих интересов, когда ты можешь за это время найти кого-то более подходящего?

– Ну и что, нашли? – поинтересовалась Екатерина Дмитриевна, а Кася только удивлялась изменениям, происшедшим с ее матерью. Та словно вошла во вкус деревенской жительницы, и иногда казалось, что она прожила здесь не три месяца, а как минимум добрый десяток лет.

– Она – не знаю, а он нашел-таки любительницу по горам лазить, – тем временем продолжал сливовый нос. – Да только она в горы – пожалуйста, а как обед приготовить, так пиццу, дорогой, закажем, и это еще в лучшем случае, или сандвич пожуй. Сама листок салата съела, йогуртом закусила, и больше ей ничего не надо. Так этот дурачок теперь к своей бывшей подкормиться иногда захаживает, а то все ресторан да ресторан.

– Опять сойдутся, если та примет, голод – не тетка, попомни мое слово, – проговорил со значением первый.

– Да-а, – закачали головами завсегдатаи Мартининого бара.

– И куда катится мир, – шепнула Кася по-русски. Мать с дочерью понимающе переглянулись и расхохотались.

– Мама, я тебя здесь просто не узнаю! Никогда не замечала у тебя хамелеонских способностей, – съехидничала Кася, когда они наконец вышли.

– Надо адаптироваться к окружающей обстановке, – мудро произнесла Екатерина Великая.

– Я с тобой как-то привыкла к обратному, – усмехнулась Кася.

– К чему?

– Насколько я тебя знаю, это обычно окружающая обстановка вынуждена была приспосабливаться к тебе…

Екатерина Дмитриевна пожала плечами:

– Иногда обстоятельства сильнее нас.

– Из чего я делаю вывод, что ты наконец нашла задачу себе по плечу, – медленно произнесла Кася, думая, что, возможно, это как раз-то и притягивало настолько неудержимо ее неугомонную мать. Скорее всего благополучная жизнь в Ницце наскучила ей хуже вареной репы.

– Хочешь сказать, что меня потянуло на приключения? – подозрительно поинтересовалась Екатерина Великая.

– Нет, не на приключения, мамуля, не на приключения, а на подвиги…

Возвращались в тишине. В замке перекусили, разговаривая ни о чем. Мать расспрашивала про московских знакомых. Кася отвечала как могла. На общение у нее, как обычно, не хватало времени, и Екатерина Дмитриевна в конце концов оказывалась гораздо осведомленнее собственной дочери. Потом вышли на прогулку. Но разговаривали мало. Каждая была погружена в собственные мысли. Мать в очередной раз планировала действия на следующую неделю, а дочь пыталась отделаться от неприятного ощущения опасности. Это чувство не покидало Касю с момента непонятного разговора с Аль-Зардом. О чем пытался ее предупредить Хранитель? Не играл бы в сфинкса с его загадками, а прямо сказал, какие неприятности могут им грозить. Так нет же! Кася раздосадованно покачала головой. В этот момент в руку холодным носом ткнулся Лорд Эндрю, она потрепала его по шее, и сразу стало легче. Она уже заметила, как успокаивающе действовало на нее его присутствие, и успела привязаться к собаке. Подумать только, что легенды о силе и свирепости мастифов ходили с незапамятных времен. На Эндрю слава жестоких и агрессивных предков никоим образом не сказалась. Екатерина Великая, как всегда, дала псу совершенно точную кличку. Пес был стопроцентным англичанином: флегматичным, вежливым и уравновешенным.

– Я тебя познакомлю с аборигенами, они сегодня все придут на ужин, – прервала паузу Екатерина Великая.

– Ты начала закатывать званые ужины? – удивилась Кася.

– Чего только тут не начнешь! – махнула рукой Екатерина Дмитриевна и тут же пояснила: – Просто это друзья Фредерика, и они активно интересуются историей нашего замка и много говорят о его восстановлении, сама увидишь. И кстати, им ты и можешь задать вопрос, почему они называют замок Бьерцэнэгро.

– Договорились, – улыбнулась Кася.

Гости подтянулись ближе к восьми часам вечера. Сначала на пороге замка показался высокий симпатичный мужчина лет сорока пяти – пятидесяти с седой шевелюрой, широкой улыбкой и загорелым лицом человека, привыкшего большую часть времени проводить на свежем воздухе.

– Бернар Мишеле, – представился он, широко улыбаясь и обмениваясь поцелуями с Екатериной Великой и Касей. – Ваша мама много рассказывала нам о вас, и я с нетерпением ожидал возможности познакомиться.

После Бернара на пороге появилась пожилая, элегантно одетая женщина в сопровождении более молодого мужчины лет тридцати с лишним.

– Манон, – протянула руку она. И Кася, уже собравшаяся подставить щеку, малость растерялась и подала левую руку вместо правой.

Молодой спутник Манон тоже пожал Касе руку.

– Арман, – представился он, – Арман Делатур, рад с вами познакомиться, Кассия. И надеюсь, что вам нравится ваше новое жилище?

– Конечно, – не стала вдаваться в подробности Кася, рассматривая нового знакомого. Молодой мужчина являлся полной противоположностью Бернару Мишеле. Тонкая, изящная фигура и словно выточенное опытной рукой скульптора смуглое лицо с черными как уголь глазами. «Типичный южанин», – подумала Кася.

– Вы знаете, мы все испытали облегчение, когда ваша мама собралась продолжить реставрацию, начатую Фредериком! – с энтузиазмом воскликнул Бернар. – Кстати, я руковожу местным обществом охраны исторического наследия. Естественно на добровольной основе, – пояснил он, – поэтому, сами понимаете, усилия вашей мамы для нас очень важны. А сейчас и вы здесь, Кати станет значительно легче!

– Я на это надеюсь, – скромно заявила Кася, пока ровным счетом не видящая никакой собственной пригодности к какому бы то ни было реставрационному занятию.

– Давайте обсудим все это за столом, – пригласила всех в малый салон Екатерина Дмитриевна.

За столом разговор стал гораздо более оживленным. И даже Манон раскраснелась, отбросила свои холодные манеры и оказалась вполне приятной собеседницей. Касю расспросили о том, чем она занималась в Москве и трудно ли ей было все бросить и приехать помогать матери. Кася отвечала, что работа ей позволяет располагать собственным временем. Более сложных вопросов, к ее облегчению, никто задавать не стал. Кася поблагодарила про себя традиционную французскую деликатность.

– Ну и как вам здесь, нравится? – первым перешел к интересующей всех теме Арман.

– Очень, – вполне искренне ответила Кася.

– Условия, конечно, оставляют желать лучшего, – с пониманием продолжил он, – но со временем все наладится. Тем более вы попали в один из самых загадочных замков Франции! – восторженно произнес он.

– Самых загадочных? – не сдержала удивления Кася.

На ее взгляд, Грезель был самым обычным оборонительным сооружением Средних веков и никакой особой загадочностью не отличался.

– Надеюсь, это не замок Синей Бороды? – пошутила она.

За столом зависло неловкое молчание, словно ее шутка была совершенно неуместна.

– Я еще не успела рассказать моей дочери историю замка и надеялась, что вы сегодня восполните это мое упущение, – с очаровательной улыбкой вступила в разговор Екатерина Великая.

– Конечно, конечно, – кивнул Арман и неизвестно в который за этот вечер раз с восхищением уставился на Касину родительницу.

– Для начала скажу, что этот замок был построен в одиннадцатом веке Ричардом де Бланвиллем, вассалом синьора Оверни. Но хозяин замку достался взбалмошный. Меньше всего Ричарду нравилось сидеть на месте и собирать дань с окрестных крестьян. Поэтому он очень быстро присоединился к экспедиции нормандского герцога Вильгельма Завоевателя и отправился покорять туманный Альбион. Там в первой же битве саксы отправили его путешествовать дальше, за пределы нашего мира. Замок достался дочери Ричарда, Бланше. Дальше не буду вас утомлять перечислением владельцев, так как продолжительность жизни в то время излишней длительностью не отличалась, и хозяева замка сменялись в среднем каждые пятнадцать-двадцать лет. Кроме того, как ни странно, владельцами, вернее, владелицами замка всегда в конечном счете оставались женщины, и хотя все они вели род от Бланше де Бланвилль, фамилии у всех были разными. Теперь перейду к самому интересному. В общем, в начале двенадцатого века свежеиспеченный хозяин замка Рауль де Лонгпре откликнулся на зов папы Урбана Второго и отважно отправился освобождать Иерусалим.

– И его нисколько не смущало, что Иерусалим он освобождал от коренных жителей, – саркастически вставила Кася.

– По тогдашней логике, неверные не имели права быть коренными жителями не только святого города, но и оставаться на земной поверхности вообще, – вступил в разговор Бернар, он был явно недоволен, что своими рассказами Арман оттеснил его в сторону, – но не будем вдаваться в обличение нравов эпохи. Во всяком случае, европейским странам благодаря этому удалось отправить большую часть неугомонных и не очень законопослушных граждан воевать в Палестину.

– Умиротворили Европу за счет Ближнего Востока, – усмехнулась Манон.

– Византии тоже досталось на орехи, – добавила Кася.

– Я бы не стал упрощать, – вернулся в разговор Арман, – мы рассуждаем с нашей точки зрения. Для тогдашнего человека словосочетание «Святой город» обладало особым смыслом. Не забывайте, что большинство рыцарей отправлялось не грабить Иерусалим, Акру и т. д., а именно освобождать. И они ехали не просто воевать, а умереть за Святую землю. Для нас в век индивидуализма это ничего не значит, мы мечтаем о бессмертии, мы слишком привязаны к этой жизни и боимся заглянуть в собственную душу. Средневековый человек видел и чувствовал все иначе.

Кася была несколько удивлена страстности, с которой Арман бросился на защиту давным-давно рассыпавшихся в прах рыцарей-крестоносцев. Словно для него все это было слишком личным.

– Не могу с тобой не согласиться, Арман, – поспешил вставить Мишеле, – да и потом мы отвлеклись, в конце концов, Касю интересует история ее замка, а не наше отношение к Крестовым походам и его участникам. Так вот, последний владелец замка достиг цели своей поездки, а именно отправился самой ближней дорогой в рай. И вот тут начинается самое интересное. Перед отъездом он оставил завещание, что в случае его смерти он передает замок в дар только что созданному монашеско-рыцарскому ордену тамплиеров.

– И его наследники согласились? – удивилась Кася.

– Наследников мужского рода у него не было, только две замужние дочери. А о вдове позаботился орден.

– То есть наш замок находился в собственности тамплиеров? – заинтересовалась Кася.

– И не только. Он был центром одного из главных командорств ордена.

– Я немного знакома с историей ордена, – осторожно начала Кася, – и мне кажется, среди главных командорств я никогда не слышала упоминания о Грезеле.

– Вы не ошибаетесь, он упоминается крайне и крайне редко, и тем не менее он являлся одним из центральных командорств.

– Бернар немного преувеличивает, – вмешалась в разговор Манон, говорила она медленно, и иногда Касе казалось, что она тщательно подбирает слова, – просто все, что связано с местной историей, приобретает в его глазах совершенно фантастические размеры.

– Вы, как всегда, правы, – спохватился Бернар, Манон только улыбнулась. – Но командорство это было действительно важным. Достаточно сказать, что раз в год главные сановники ордена обязательно его посещали. Об этом свидетельствуют хозяйственные книги. На мой взгляд, никакие другие командорства таким вниманием похвастаться не могут.

– Возможно, да, возможно, нет, – покачал головой Арман, – но факт особого внимания ордена к нашему командорству неоспорим.

– Вот видите, Кася, вам достался действительно неординарный замок, – дружески улыбнулась Манон, – замок с загадкой.

– Надеюсь, что это не имеет никакого отношения к легендарным сокровищам тамплиеров, за которыми и так усердно охотился и король Филипп Красивый, отправивший рыцарей в пыточные камеры и на костер, и папа, и многие-многие другие, – со вздохом произнесла Екатерина Дмитриевна.

– Почему вас это огорчает, что замок может скрывать сокровища? – рассмеялся Бернар.

– Меня напрягают не сокровища, а его искатели, – пожала плечами Екатерина Великая, – от них обычно одни неприятности: то в саду клумбу распотрошат, то в подземелья замка рвутся. Хотя в них, кроме обваливающихся сводов и пустого винного погреба, ничего нет.

– А вы уверены? – напрягся Бернар, и трое гостей несколько странно насторожились.

– Уверена, – подтвердила Касина мать. – Фредерик мне рассказывал, что все их проверил от начала и до конца и ничего похожего на замаскированный вход или тайник не нашел. Я и сама их проверяла с мастерами. Надо же удостовериться в устойчивости фундамента.

– А может быть, просто он не смог найти его? – улыбнулся Бернар. – Но я с вами полностью согласен: от искателей сокровищ одни неприятности. Тем более все это относится к области красивых сказок, единственное, что заслуживает внимания, – это архитектура и историческая ценность здания.

– Но мне интересно было бы побольше узнать о замке и тамплиерах, – вернула разговор к интересующей ее теме Кася.

– Тогда позвольте вам рассказать следующее, – вступил в разговор Арман, нервно переплетая тонкие, изящные пальцы. – Тамплиеры придавали этому замку особое значение. Даже после разгона ордена его долгое время охраняли монахи бенедектинского ордена. Тоже интересный факт, учитывая, что именно этот орден приютил часть оставшихся в живых храмовников. После местные жители рассказывали о том, что замок проклят, или хранит загадочное сокровище, а иногда будто бы наоборот – больные, проведя ночь на камнях рядом с замком, излечиваются. И все это так или иначе связано с культом и чудотворной статуей Черной Королевы, существовавшим в этих местах с давних времен. Но статуя словно испарилась где-то в пятнадцатом веке.

– Черной Королевы? – изумилась Кася.

– Именно Черной Королевы, и поэтому местные жители называют этот замок Бьерцэнэгро. В переводе с окситанского: Черная Дева…

– Черная Дева! – задумчиво произнесла Кася.

– Своими россказнями вы только утомляете наших хозяек! – произнес Бернар, его голубые глаза смотрели укоризненно и даже несколько предостерегающе.

– Нисколько меня это все не утомляет, наоборот, очень и очень интересно. Я даже не ожидала, что у замка такая богатая история! – с воодушевлением воскликнула Кася.

Арман с несколько победным видом посмотрел на сморщившегося словно от переизбытка кислого Мишеле. «А эти двое явно друг друга недолюбливают!» – пронеслось в голове Каси. Разговор прервал отчаянно затрезвонивший телефон, вернее телефоны, так как, учитывая размеры помещений, Екатерина Дмитриевна предпочла расставить несколько аппаратов в большом и малом салонах, холле замка и библиотеке. Поэтому переливчатые трели, доносившиеся с разных сторон, не услышать было невозможно. Мать, извинившись перед гостями, сняла трубку самого ближайшего.

– Да, здравствуйте, мэтр… Вы правы, совершенно не ожидала… Вы уверены, что все так серьезно? – с этими словами Екатерина Великая быстро вышла из салона и прикрыла за собой дверь.

За столом зависло неловкое молчание. У Каси возникло странное впечатление, что гости напряглись и даже прислушивались к отдельным доносившимся из-за двери словам.

– Мне кажется, что на завтра обещали дождь, – перешла Кася на традиционную тему.

– Именно так, осень, что поделаешь, – охотно поддержал разговор Бернар.

– Главное, чтобы снег раньше времени не повалил, иначе в очередной раз окажемся отрезанными от всего мира, – вздохнула Манон.

– Вы так и остаетесь городской жительницей, наша дорогая, – весело произнес Бернар, – мне даже, наоборот, все это безумно нравится, словно попадаешь в другое время, в другой век.

– В таком случае хотелось бы не попасть в любимые вами Средние века и не нарваться на очередной отряд разбойничающих рыцарей, – усмехнулась Манон.

– Или тамплиеров в белых плащах с красными крестами, отправляющихся на поклонение своей… – Бернар спешно прервался и тут же добавил: – Поклонение Святой земле. Но в любом случае это просто красивые легенды. И ваша мама права: легенды легендами, а самая главная задача – восстановление этого уникального замка. Даже если в нем и нет никакого сокровища.

– В этом я совершенно с вами не согласен, – встрепенулся Арман.

До этого он, вопреки правилам хорошего тона, никакого участия в разговоре не принимал и, по подозрению Каси, активно прислушивался к доносившимся из-за двери обрывкам телефонного разговора.

– И почему же? – с неожиданной враждебностью отреагировал Бернар.

– У меня такое впечатление, что вы умышленно не говорите всю правду.

– Какую правду? – заинтересовалась Кася.

– Черная Королева действительно существовала, и именно ее так бережно охраняли тамплиеры. И с момента ее исчезновения в пятнадцатом веке и до сих пор многие все бы отдали за владение пропавшей реликвией!

– Кто такая Черная Королева?

– Об этом существуют разные легенды. Местные жители говорят то о Деве Марии, приснившейся одному из тамплиеров, гостящих в близлежащем монастыре. Легенда сохранила только его имя: Бернар. Богородица явилась ему во сне и сказала, что он должен сейчас же отправиться к находящемуся в глубине леса источнику. Около этого источника он найдет ее образ, запечатленный в дереве. Наутро рыцарь отправился к указанному месту, и каково же было его удивление, когда он нашел небольшую статую из черного дерева. И вокруг статуи разливалось странное бело-голубое сияние. Рыцарь упал ниц. И в этот момент в его голове четко прозвучал голос, приказывающий ему перенести статую в близлежащую пещеру. Рыцарь все исполнил. Потом тот же голос приказал ему вернуться в монастырь и возвестить о чуде. Но монахи, услышав его рассказ, решили иначе и с торжественной процессией отправились за статуей. Воздав ей почести, они с молитвами и песнями принесли ее в монастырь и поставили на богато украшенном постаменте рядом с распятием. Но следующей же ночью статуя исчезла. Растерянные монахи отправились ее искать и нашли в той же самой пещере. Они поняли знак и остались молиться около статуи. Тогда Бернар и принял решение остаться охранять таинственную пришелицу.

– Вы хотите сказать, что эта Черная Королева была одной из чудотворных Черных Мадонн? – Кася уже много раз слышала об этом странном для христианской Европы культе.

– Возможно, – вмешался Бернар, – но в конце концов это только легенда, и она никак не объясняет связи замка с Черной Королевой. Мы прекрасно знаем, что замок появился до создания ордена тамплиеров.

– Но не забывайте, что связь эта существует. И кстати, даже тогда местные жители не были ни доверчивыми простофилями, ни тем более наивными дураками. Так вот, некоторые из них утверждали, что статую на самом деле привезли в эти места вернувшиеся из Святой земли тамплиеры. А все остальное было удачной инсценировкой. Но факт остается фактом: Черная Королева действительно существовала и каким-то образом была связана и с тамплиерами, и с родственными им орденами монахов бенедиктинцев и цистерианцев.

– Не знаю, как вас, – обратился к Манон и Касе Бернар, – а меня этот набор галиматьи для туристов начал уже утомлять.

Манон промолчала, а Кася как можно более мягко, проявляя чудеса не присущей ей обычно дипломатии, произнесла:

– Я понимаю, что вам, Бернар, все это совершенно неинтересно слушать в сто первый раз, но я‑то это слышу впервые.

– Понимаю, – смилостивился Бернар и замолчал, всем своим видом показывая, что готов вынести эту пытку, чтобы не разочаровать молодую хозяйку.

– Значит, мне позволено рассказать и другую легенду, связанную с загадочной Черной Королевой, тем более, на мой взгляд, она еще интереснее и поэтичнее первой, – улыбнулся Арман.

– Конечно, конечно, расскажите, – попросила Кася.

Бернар поджал губы, но ничего не ответил.

– Желание дамы – закон, – откликнулся Арман, его черные глаза вспыхнули победным блеском. – Эта легенда касается истории скульптуры. Она была высечена из камня давным-давно, еще до начала времен, когда известная нам человеческая цивилизация только начиналась. Люди тогда поклонялись Великой Богине-Матери, которая была для них всем. Но у Великой Богини не было лица, и видели ее только одни избранные. Четыре раза в год каждое племя преподносило в дар Богине молодую девушку. Но не подумайте, это не было жертвоприношением. Просто молодая женщина становилась служительницей Богини, позже некоторых Богиня отпускала, и только немногие оставались служить ей пожизненно. И вот однажды царь самого сильного и влиятельного племени, стараясь задобрить Богиню, подарил ей собственную единственную дочь. Девушка была удивительно, волнующе красива, умна и добра. И у нее был возлюбленный: простой охотник. Выбора девушке не оставили, но существовал обычай: если у избранной Богиней-Матерью девушки имелся воздыхатель, он имел право остаться рядом с ней, если пройдет испытание. Это испытание было страшным и трудным, и редко кто оставался в живых. Но юноша решился. Но пройти его ему не удалось. Сердце девушки было разбито навсегда, она оставалась рядом с Богиней несколько лет, потом отец ее умер. Племя избрало девушку своей королевой, и Богиня отпустила ее. Но в обмен она потребовала одно…

Арман замолчал.

– Что же она потребовала? – поторопила его Кася.

– Ее лицо, – просто ответил тот.

– Что? – изумилась девушка.

– Лицо, – повторил Арман. – Богиня была безликой, люди поклонялись черному камню, и она решила, что теперь она должна открыться обычному человеческому взору. Но это лицо должно было быть особенным. И Великая Богиня сделала свой выбор.

– А что же девушка?

– Она вернулась и стала Великой Королевой, и еще с тех пор люди считали ее живым воплощением Богини…

– Извините за отлучку, – прервала разговор вернувшая в салон Екатерина Дмитриевна.

По встревоженному виду матери Кася поняла, что случилось нечто важное. Но вопросов задавать не стала, предпочла дождаться, пока за последним гостем закроется дверь, и только тогда повернулась к матери.

– Может быть, теперь расскажешь, что случилось?

– Точно не знаю, – призналась мать, – но ничего хорошего.

– От кого был звонок?

– От нотариуса Фредерика, мэтра Периго.

– Проблемы с завещанием?

– Похоже, что да, и не только, – зябко передернула плечами мать.

– И в чем же дело? – напряглась Кася.

– Периго не захотел говорить об этом по телефону. Он меня только подробно расспросил о твоем приезде. Потом о людях в деревне. Сказал, что Раймон намерен сражаться до конца и не соглашается на передачу ему квартиры в Орлеане. По словам мэтра, он заявил, что ему нужно все наследство, и в первую очередь Бьерцэнэгро.

– У него есть деньги вести долгую юридическую битву? – удивилась Кася. – Фредерик же постоянно говорил, что у его племянника карманы – решето, ни одна копейка в них не задерживается.

– А вот теперь, похоже, задержалась. И именно это насторожило мэтра. Он навел справки и очень обеспокоен полученными сведениями.

– Он тебе сказал какими?

– Нет, он хочет поговорить со мной лично и уже взял билеты на завтрашний поезд.

– Его надо встречать?

– Нет, он сказал, что доберется сам, и назначил нам встречу на послезавтра на десять часов утра.

– Почему мы не можем встретиться завтра?

– Он сказал, что сначала должен выяснить некоторые подробности и только тогда сможет поговорить с нами.

– Надо было настоять, мама! – воскликнула никогда не отличавшаяся терпением Кася.

– Он был непреклонен.

– А все-таки это очень странно!