Читать книгу КГБ в Афганистане - Лариса Кучерова - Страница 4

О полковнике Василии Стельмахе мне доводилось слышать не раз. Рассказы о прославленном опере, побывавшем в Афганистане дважды, не единожды ходившем в рукопашные, кавалере двух орденов Красной Звезды, афганского ордена Славы, афганской медали «За отличие в охране границы», передаются среди молодых сотрудников военной контрразведки из уст в уста.

Встретиться с ним посчастливилось и мне. Невысокий, подтянутый, интеллигентный мужчина с почти «чапаевскими» усами шагнул навстречу и протянул руку:

– Здравствуйте, я Стельмах. Так о чем вы хотели поговорить?

– О том, что значило быть военным контрразведчиком там, в Афганистане, – ответила я и нажала на кнопку диктофона…

Душманы обложили их маленькую группку со всех сторон. Где перебежками, где ползком начали сжимать в кольцо небольшую группу «шурави», угодивших в засаду.

Раскаленный вечерний воздух, раскаленные стволы автоматов, тяжелое уханье духовских «буров». Винтовочные пули визжали на рикошете совсем рядом. Бой был отчаянно-неравный, заведомо проигрышный. Спасения, выхода из той западни не было, еще пять, еще десять минут – и конец…

Рядом уткнулся в дорожную пыль убитый в перестрелке пленный, которого они конвоировали. Чуть поодаль валялся мешок с важными документами, захваченными во время утренней операции.

Щелкнул тумблер портативной рации. В эфир ушло тревожное сообщение:

– В квадрате… Ведем бой… Окружены… Боеприпасы на исходе… Мужики, выручайте!..

К счастью, их услышали…

Тяжелые пули били и били в землю, в камни у самых, казалось, глаз. Что ж они так мажут?!

«Духи» не мазали. Они брали их живыми…

Полковник В. Стельмах

Невдалеке из-за камня показалось смуглое бородатое лицо. Лейтенант Василий Стельмах нажал на спусковой крючок, но выстрела не последовало. Кончились патроны!

Это в их положении было самым страшным.

Рядом отстреливался ротный. Вдруг и он отчаянно выругался:

– Тьфу ты, мать вашу… Гильза в патроннике застряла!

«Калашников» в бою подводил редко. И вдруг… Два офицера посмотрели друг другу в глаза и без слов поняли: это все! Поочередно затихали и остальные АКМ.

А душманские пули крошили валуны, выбивая искры и щебень. Каменная крошка безжалостно хлестала их по лицам. Оцепенев, они уже не отворачивались. Им теперь было все равно.

Наконец воцарилась жуткая тишина.

– Эй, шурави, сдавайса! Сдавайса-а-а! – раздались со всех сторон торжествующие крики.

Холодная струя пота побежала по спине Стельмаха.

– Ах ты, гаденыш! Как по-русски насобачился, мать твою… – соорудив забористую конструкцию, отвел душу ротный.

Из-за камней, скаля зубы, показывались боевики. Шелест денег, которые обязательно заплатят им за пленных советских солдат и офицеров, уже звучал в ушах. Но если бы они знали, что в западне вместе со всеми оказался и сотрудник военной контрразведки, за которого западные спецслужбы их бы просто озолотили… О таком счастье они и помыслить не могли.

Юркие фигуры заскользили вниз по склону. Все ближе и ближе…

«Надо выстоять! Выстоять! Вы-сто-ять! Во что бы то ни стало!» – лихорадочно пульсировало в голове. Рука судорожно сжала цевье «калаша».

Какая-то внутренняя, первобытная сила вдруг вырвала Стельмаха из-за камня и бросила навстречу ближайшему врагу. Кровь бешено барабанила в висках. Счет времени остановился. Все чувства умерли. В те мгновения в нем жило только одно желание: как можно сильнее врубить прикладом автомата по этим искривленным от злобы, грязным, заросшим рожам.

За ним в рукопашную ринулись и остальные.

Хруст сломанных челюстей. Скрежет зубов. Брызги кровавых сгустков. Русский мат и клокотание афганских ругательств. Остервенелые, пышущие ненавистью глаза. Шум водного потока. Все смешалось в общее страшное месиво рукопашной схватки.

И вдруг откуда-то сверху – «та-та-та… та-та-та…» С горы ударил подоспевший на помощь пулеметный взвод… Для «шурави» многозвучное стрекотанье советских РПК прозвучало как музыка. Душманы стали беспорядочно отступать.

Едва живой, с разбитым в кровь лицом, Стельмах привалился к камню: его била мелкая нервная дрожь. Закурил. Каким-то чужим голосом попросил собрать документы, вывалившиеся из мешка.

Сигарета в дрожащих руках постепенно возвращала его к жизни, успокаивала. Враз обессилевший, он смотрел на красный диск заходящего солнца, на вползающую в ущелье тьму. Горы вокруг были чужими, настораживающими. Внизу на камнях пенилась река. И не верилось, что еще недавно не было ни этих скал, ни этой страны, ни этого страшного боя – был просто милый сердцу Борисов, утопающий в белейших снегах.

…Рабочий день подходил к концу, когда на столе начальника особого отдела одного из соединений Краснознаменного Белорусского военного округа зазвонил телефон. Речь шла о том, что кто-то из сотрудников отдела должен отправиться в ДРА. Напротив сидел лейтенант, прослуживший в отделе полтора года после окончания московской Высшей школы КГБ СССР, и начальник, прикрыв трубку рукой, кивнул ему:

– Поедешь?

– Поеду, – ответил, не раздумывая, начинающий опер.

– Вот Стельмах и поедет!

Вопрос был решен молниеносно. Оставалось только как-то сказать об Афгане жене Ирине. Но как?!

Узнав о решении, Ирина мужественно попыталась найти в себе силы, чтобы не расплакаться. Но слезы сами покатились по ее щекам. На диване лежал чемодан, который ей предстояло собрать. А в углу стоял мешок картошки, купленный для нее Василием перед отъездом…

Отгоняя рвущие душу воспоминания, лейтенант-контрразведчик встал. Сейчас они были явно ни к чему, надо было еще выбираться из этого ущелья.

Над чужими горами разгорелась звездная безлунная ночь.

Чужая страна

– Во время первой командировки «за речку» я проходил службу в особом отделе 66-й мотострелковой бригады.

Тогда, в январе 80-го, меня там поначалу ничего не удивило. Сильные морозы, сильные снежные заносы. Все почти как у нас в Борисове. Казалось, что мы на очередных зимних учениях.

То, что вокруг идет кровопролитная война, я понял после первого боя в районе маленького городишка Кишим в Бадахшане. Свист пуль, истерзанное автоматными очередями тело молодого солдата… Начал понимать, что в любой момент из-за поворота может раздаться грохот гранатомета, вылететь свинцовая трасса пулемета или вздыбиться под твоими колесами огненный смерч взорвавшейся мины. Становилось не по себе. Не верьте, когда говорят, что на той войне нам было не страшно! Чужая страна, чужие горы. Все вокруг враждебное. Знаете, это страшно, когда во время марша стоит угрюмая, зловещая тишина. Она всегда таила опасность. Постоянное ожидание душманских засад взвинчивало нервы до предела. А вот когда раздавался грохот очередей, на душе становилось легче.

Еще нам очень страшно было, когда находили изуродованные трупы попавших в плен наших ребят… Сжимались кулаки от ненависти и ярости, в том числе и за свое бессилие перед средневековым зверством! Мне и сегодня, спустя много лет, тяжело об этом вспоминать.

Василий Стельмах со своим афганским коллегой. Хост

Задачи сотрудника военной контрразведки имели в Афганистане свою специфику. Помимо пресечения воинских преступлений, которые, к сожалению, там тоже имели место, мы занимались выявлением агентуры противника, получением развединформации о бандформированиях, защитой военных секретов.

Не имей сто рублей, а имей сто «друзей»

– Работать в незнакомой стране, в мире, отделенном от тебя толстой стеной неприязни, недоверия, а порой и открытой ненависти, – дело нелегкое. Все, что окружало нас, было чужим: природа, люди, обычаи, нравы… Мужчины в белых чалмах с оружием за спиной. Женщины, закутанные в кокон паранджи. Застывшие в оцепенении под навесами духанов аксакалы. И – хмурые, колкие взгляды исподлобья! Постоянно снующие то тут то там стайки неугомонных чернявых мальчишек, энергично размахивающих руками: «Продай бензин… Купи лепешку… Продай колесо…»

Гражданская война в Афганистане началась не с приходом советских войск. Она началась с легкой руки иностранных доброжелателей. В первую очередь США и Пакистана, которые не жалели для этого денег. И Усама бен Ладен тоже приложил к этому свою руку. В то время они находились по одну сторону баррикад.

Экономика разрушена. Голод. Нищета. Война же кормила и одевала этот народ. За деньги шли в бандиты. За еще большие деньги продавали своих братьев по вере.

В Афганистане на коммерческую основу было поставлено все. Абсолютно все имело свою цену. Кто больше платит – тот лучший «дуст»[1]. Получит дехканин от бандитов бесплатно итальянскую мину, заложит на дороге – и ждет. Подорвется на мине советская или правительственная техника – получит причитающееся вознаграждение. На эти деньги купит уже две мины. Сыты его дети. А в Союз летят «черные тюльпаны».

…Об Асипе Стельмаху рассказал его «приятель» Махмуд, у которого были свои кровные счеты с душманами: они убили его родного брата. Асип приходился Махмуду родственником, особых симпатий к «шурави» не испытывал. Испытывал он лишь сильные финансовые затруднения, поскольку в банде, где он охранял склады с оружием и боеприпасами, платили маловато. Оценив информацию, опер решил действовать.

Поначалу их отношения не складывались. Но мало-помалу корысть стала брать свое. Осторожно, боясь спугнуть, Стельмах начал «давить»…

В ближайшее время против банды Асипа, орудовавшей в этом районе, планировалось проведение операции. Уничтожение мин и других боеприпасов из охраняемого им склада было бы очень кстати. Не раз боевые действия советских войск приостанавливались из-за бандитских «сюрпризов», которыми были «нафаршированы» горные дороги.

Какое-то время Асип боялся встречаться с советским офицером: у душманов везде были свои глаза и уши. Связь они держали через Махмуда, тому было значительно проще идти на контакт, поскольку он часто приезжал в город, где стояли «шурави». Во время одного из его приездов договорились о том, что Асип взорвет склады.

– Заплатите – взорвет, – сказал Махмуд и назвал цену. – Вот график его нарядов.

Стельмаху выбирать не приходилось. На кону стояли жизни наших солдат и офицеров.

– Взорвет – заплатим. Я слов на ветер не бросаю, – жестко ответил контрразведчик.

Назначили дату взрыва. Но в последний момент Асип все же струсил…

А времени до начала операции оставалось все меньше. Скоро станут подвозить горючее, проводить тренировочные десантирования, и налаженная разведка духов сразу же это все обнаружит. Лягут в дорогу «смертоносные тайники». Сколько бед они могут принести! Взрыв только одной американской управляемой мины – это около 750 смертельных шариков в радиусе десятков метров.

Василий выжидал. Он сделал ставку на самый грязный из всех смертных грехов – на алчность. И выиграл.

Асип сам дал знать о себе – через Махмуда. Обещал, что больше осечки не будет.

Назначили новую дату.

…Взрыв страшной силы потряс скалы. Толстая пачка свежеотпечатанных афгани приглушила Асипу муки совести.

– Там, в Афганистане, нам приходилось вникать в логику душманов, во взаимоотношения между бандами. С кем они в данный момент, против кого завтра, что защищают сегодня? Кто из них непримиримый, бескомпромиссный наш враг, а с кем можно договориться? Кто играет нам на руку, а кто путает карты?

…На контакт со Стельмахом местный дехканин вышел по собственной инициативе. С конкретным предложением: мол, в охране руководителя одного из местных бандформирований состоит родственник, за определенную сумму этого главаря можно убрать…

Стельмах – к начальству.

– Ни в коем случае! И не вздумай! – остудили его пыл. – Этот главарь нам на руку – молодой, горячий, никаких авторитетов над собой не признает. Его прыть и наглость мешают объединению местных банд. Нам этому охраннику еще приплачивать надо, чтобы он своего босса берег как зеницу ока…

Красные маки

– Публика, воевавшая с нами, помимо войны занималась выращиванием опиумного мака.

Наркобизнес был одним из главных источников финансирования той войны. И сегодня талибы во главу угла своей внутренней политики ставят производство наркотиков. Для них это основной источник содержания режима.

Тысячи гектаров, засеянных дурманящим растением, огромные долины, утопающие в синих, красных, голубых цветах. Зрелище, скажу я вам, – фантастическое! Когда, сидя на БМП, впервые увидел эту картину, на мгновение показалось, что попал в какой-то другой, параллельный мир.

«Духи» всяческими путями стремились насадить наркотики среди наших солдат. Наркотики, как правило, ими передавались бесплатно – для того, чтобы как можно больше военнослужащих было втянуто в употребление смертоносного зелья. Поэтому горюче-смазочных материалов для уничтожения мака мы не жалели.

Василий Стельмах и старейшины местных племен. Хост

…За окном стояла аспидно-черная ночь. Стельмах сидел за письменным столом. Тускло горела лампа. Рядом лежало недописанное письмо жене. Мысли его были далеко… Вдруг раздался негромкий стук в окно. Рука потянулась к автомату, висевшему на стене: в это время он гостей не ждал. Снаружи послышался знакомый голос Махмуда:

– Есть разговор. Выходи.

На этот раз Махмуд сообщил, что недалеко от его кишлака должен пройти душманский караван с наркотиками и оружием.

На рассвете окрестности проснулись от раскатистого рева советских БМП. Но техника шла в противоположном направлении от того места, где должен был проходить караван. В лагере душманов приняли четкий доклад о выходе колонны русских, направлении движения, количестве машин.

Однако, отойдя на определенное расстояние, БМП, резко развернувшись, на полном ходу ворвались в ущелье, по которому шел смертоносный груз… Сгорела облитая бензином машина моджахедов, до отказа наполненная мешочками с наркотиками. Не пришли к получателю разнотипные взрывные устройства, подобранные со знанием дела в пакистанских спецшколах. Легкий ветер разносил по камням свежеотпечатанные, еще пахнущие типографской краской листовки с призывами к советским солдатам переходить на сторону антиправительственных формирований и обещаниями райской жизни на Западе…

– Бандформирования в Афганистане финансировались иностранными спецслужбами – США, Пакистана, Саудовской Аравии. Разумеется, только финансированием их деятельность не ограничивалась. Банды создавались и вооружались на территории Пакистана. Завербованные в лагерях афганских беженцев боевики проходили подготовку в спецшколах. Потом вместе со своими инструкторами они переходили на территорию Афганистана. Военные советники, которые постоянно находились в бандах, не только консультировали духов по ведению боевых действий, но и вели через широкую агентурную сеть активную разведывательную и подрывную деятельность против советских военнослужащих. Поэтому одной из наших главных задач было выявление лиц, связанных с бандами и иностранными спецслужбами как из числа местных жителей, так и граждан других стран.

…Лето 1980 года в провинции Кунар выдалось жаркое. Нещадно палило солнце. Казалось, еще немного – и начнут плавиться камни. Абсолютно не приспособленная к афганским условиям полевая форма Советской Армии сковывала тело. Пот струйками катился по спине, по лицу. Дышать в ней было трудно, а воевать – еще труднее.

Ранним утром батальон подняли по тревоге. Накануне вечером душманы нанесли существенный урон одному из подразделений афганской правительственной армии и захватили несколько танков, автомобилей и БМП.

Комбату была поставлена задача: захваченную технику отбить. В поддержку, для прикрытия с воздуха, выделили две пары вертолетов.

– По коням, мужики! Ударим автопробегом по бездорожью и бандитизму, – раздалась знакомая всем команда командира.

Стельмах на бегу схватил автомат и запрыгнул на БМП. В боевых операциях он участвовал наравне со всеми.

…Алая полоска зари коснулась вершин древнего ущелья. «Духи» еще праздновали свою победу. Советские БМП были для них как снег на голову. Ни о каком реальном сопротивлении не могло быть и речи. Под шквальным огнем они падали на остывшие за ночь камни. Более везучие сдались в плен.

Не успев отойти от возбуждения боя, Стельмах с интересом разглядывал толпу пленных. К нему подбежал солдат:

– Товарищ лейтенант, там у одного на руке часы время странное показывают.

– Тащи его сюда.

Подвели мужчину средних лет. Цепким взглядом опера Стельмах внимательно изучал душмана. Все как у всех: традиционные афганские одежды, чалма. Но вот часы… Такие часы были явно не по карману рядовому члену банды, за которого он себя выдавал. Да и время показывали пакистанское. Часы и глаза… Кровь с пеплом, пронизывающие ненавистью насквозь!

Первый допрос ничего не дал. Но потом заговорили пленные. Перебивая друг друга, они рассказали, что банда не так давно перешла границу с территории Пакистана, что обладатель дорогих часов – офицер пакистанских спецслужб, что фактически он руководил бандой, выступал в роли военного советника. К тому же широко и с размахом занимался разведывательной деятельностью.

Отпираться дальше пакистанцу не было смысла. Ему пришлось подробно и обстоятельно ответить на все вопросы оперативных работников. А по прибытии в Кабул дать пресс-конференцию для советских и иностранных журналистов. Это был очень важный момент для Советского Союза с точки зрения пропаганды.

– Против нас в Афгане вели мощнейшую психологическую войну! Помимо радиовещания на русском языке и языках Среднеазиатского региона, распространения листовок и фальшивых экземпляров газеты «Красная Звезда», нашим солдатам предлагали переходить на сторону мятежников. Особенный интерес для противника представляли солдаты мусульманских национальностей. Им сулили золотые горы, сладкую безбедную жизнь «за бугром».

При поступлении подобных сигналов необходимо было выяснить: что двигало агитаторами? Иногда обыкновенная корысть. Пообещал переправить за границу – и потребовал за хлопоты автомат. А автомат стоил целое состояние – 1500 $, а то и больше. Получив «гонорар», проводник мог запросто избавиться от клиента, да еще подзаработать на его голове в какой-нибудь радикально настроенной банде. Был солдат, и нет солдата. Такое в Афганистане случалось.

Дело обстояло гораздо серьезнее, когда на контакт с военнослужащими выходил завербованный бандитами агент. Тогда его интересы одним автоматом не ограничивались. Куда больше его волновали сведения о планах по ведению боевых действий и другая ценная информация.

– Игра по передаче дезинформации – одна из самых тонких и азартных. Главное – не перегнуть палку и адекватно оценить противника. Перед началом боевых действий очень важно скрыть реальное направление и место их проведения. Во-первых, все подходы заминируют, а во-вторых, духи просто уйдут из этого района от греха подальше. Они любили действовать методами засад, ударов из-за угла.

…Таджик Кабул прослужил в Афгане около года. Хороший был солдат: толковый, добросовестный, смекалистый. Когда к нему в друзья стал настойчиво набиваться один из местных, Кабул сразу обратился к Стельмаху: «Пакистаном соблазняет, выпытывает…»

То, что это не простое любопытство, сомнений не вызывало. Уж больно вопросы грамотные задавал. Вроде бы и ни о чем конкретно, но подготовленный специалист из полученной информации может сделать очень важные выводы. Вот бы через него установить канал переправки дезертиров!.. А как его возьмешь? Слово к делу не пришьешь. Мало ли что можно наговорить.

Теперь на встречи Кабул стал ходить только после детального разговора с особистом. В беседах с новым знакомцем стал более сговорчив и словоохотлив. Наконец он позволил себя «уговорить» и в знак глубокой признательности пообещал за хлопоты принести автомат. Глаза «благодетеля» алчно загорелись.

Когда его взяли во время передачи автомата, он, наверное, не раз помянул «не злым тихим» словом шайтана. Знал бы бандит, что автомат, вдобавок ко всему, и без бойка был…

О цене советов и жизни советников

Первая командировка длилась недолго. Уже в ноябре 1980 года Стельмах вернулся в Союз, возмужав сразу на несколько лет…

Второй раз он прилетел в Афганистан в 1984 году. В качестве советника. Помогал афганцам создавать органы военной контрразведки в округе Хост, недалеко от границы с Пакистаном.

Провинция Хост, крепость Матун. Советник В. И. Стельмах и начальник ОВКР 25-й пехотной дивизии ДРА капитан Якуб

В Хосте советских войск не было. Афганская армия успешно держала под своим контролем не только большой кусок территории, но и значительную часть границы с Пакистаном. А делать это было очень непросто. Помимо внешних трудностей, в правительственной армии существовал целый ряд внутренних проблем. Одна из самых главных – дезертирство. Да и как могло быть иначе, если наборы в армию зачастую проводили путем облав на базарах: блокировали все входы и выходы, и всех мужчин, у кого не было с собой билета, свидетельствующего о прохождении службы, сажали в грузовик и отвозили в казармы. Самые «везучие» по несколько раз в армию ходили. Случалось, что и духов призывали. Вот новоявленные вояки при первой же возможности и давали деру.

– Функции мои были те же. Только в первой командировке выполнял их сам, а теперь помогал выполнить афганским товарищам. Одной из главных задач было ограждение военнослужащих правительственных войск от подрывной деятельности бандформирований и иностранных спецслужб. За плечами к тому времени уже имелся определенный опыт, поэтому работать было значительно легче. В атаки, конечно, не ходил – все больше советы раздавал. Согласно международным конвенциям советники не имели права непосредственно участвовать в боевых действиях. В бытовом плане стало полегче: появилась возможность чаще мыться, пить нормальную воду. В первой командировке это была непозволительная роскошь.

Василий Стельмах с афганскими товарищами. Хост

Советские советники в Афганистане помогали налаживать новую жизнь повсеместно. Военные – армии. Партийные налаживали работу административных органов. Милиция содействовала организации бесперебойной работы местной правоохранительной системы. Сотрудники государственной безопасности – создавали структуры, аналогичные своим. Гэрэушники – готовили резидентуру на будущее. Вербовали, обучали и оставляли на «черный день».

Военные советники в Афганистане особыми привилегиями отмечены не были. Жалованье – более чем скромное. Поставленные в столь тяжелое положение, многие были вынуждены привозить с собой жен: тогда денежное содержание выплачивали на 30 % больше. Один даже сына привез – мальчугана 4–5 лет. Девать было некуда…

Партийные советники ценились куда больше военных. Даже переводчик партийного советника получал значительно больше советника командира дивизии.

– «Подсоветные» мои оказались толковыми учениками. Схватывали все на лету. По тем временам они демонстрировали хороший профессиональный уровень, несмотря на то что самому старшему, начальнику отдела, было 25 лет. Для меня такой «дикий» рост был в диковинку. Работы было много. В пакистанских спецшколах готовили агентов для последующего внедрения в государственные структуры, в том числе и в правительственные войска.

Молодой афганский опер Абдул Хасип, один из «подсоветных» Стельмаха, вел разработку заместителя начальника связи дивизии давно. Сигналов о его неоднозначных высказываниях и намеках поступало много. Но схватить за руку было не за что. Долгими вечерами просиживали они со Стельмахом, продумывая, на чем можно его «поймать».

Но увы! Соперник был крайне осторожным, папка с его делом не спешила пополняться новыми материалами. Доказательства о его связи с бандформированиями пришли оттуда, откуда их ожидали меньше всего.

Захват базового района душманов в Джаваре афганской армией планировался с особой тщательностью. Это была одна из первых крупнейших операций, которая проводилась силами афганских войск (войска ограниченного контингента оказали поддержку лишь штурмовой авиацией и артиллерией). Ее успешное проведение имело большое военно-политическое значение. На территории этого района находились огромные склады боеприпасов и оружия. Функционировала линия по производству винтовочных патронов. Отсюда вещала на подконтрольную законной власти территорию радиостанция. Здесь находился штаб, координировавший действия бандформирований в регионе, и центр подготовки боевиков под руководством пакистанских и американских советников.

Василий Стельмах и старейшины местных племен. Хост

Взять этот район с наскока было невозможно. Его надежно защищали мощные системы ПВО и оборонительных сооружений, а также природный горный рельеф.

Разведка велась всеми силами и средствами, которые были в распоряжении советской и афганской сторон. Были задействованы военная разведка, разведка погранвойск и МГБ Афганистана, аналогичные структуры разведок ограниченного контингента. К моменту начала операции афганское командование располагало подробной информацией о системе укреплений и обо всем, что происходило в этом районе.

Для большей уверенности в успехе необходимо было заручиться поддержкой местных племен. Провели большую работу со старейшинами. Восток – дело тонкое. Не обладая реальной властью на местах, афганские правительственные структуры не орудовали теми же базарными методами работы с племенами. Кого-то просто подкупали, кого-то привлекали обещаниями не обстреливать их территорию или предоставить какие-либо привилегии, с кем-то играли на душманских «перегибах». Тем же способом действовали и контрразведчики. Понимать все тонкости межплеменных и междушманских отношений, виртуозно играть на них было их профессиональным коньком.

Так или иначе, имея мощные вооруженные формирования, многие племена, пообещавшие душманам поддержку, не сделали в сторону правительственных войск ни одного выстрела. Отмолчалось и племя тани, работу с которым вел Стельмах со своими подопечными.

Успех операции был полным.

Захваченное трофейное оружие выставили на всеобщее обозрение: сотни стволов ДШК, несколько танков Т-54, Т-55, минометное вооружение, английские комплексы ПВО «Блоупайп». Стельмах ходил по захваченному району. Внимание его привлекли неуместно белые среди всеобщего хаоса листки бумаги, разносимые ветром. Поднял один из них. Глаза побежали по строчкам. Не веря везению, перечитал еще раз. Потом схватил другой, третий листок. От неожиданной удачи перехватило дыхание: выжженная земля была усыпана секретными документами душманского штаба, в которых содержалась подробнейшая информация о внедренных в правительственные структуры агентах, их собственноручные доклады о своей деятельности, отчеты о проведенных диверсиях.

Срочно организовав оцепление территории, Стельмах лично проследил, чтобы ни один листок не потерялся. Бойцы кропотливо собрали все до единого. Среди них оказались и отчеты заместителя начальника связи дивизии, полностью его обличающие (соответствующая экспертиза подтвердила идентичность почерка). Видно, ему и в страшном сне не могло присниться, что эти документы когда-нибудь попадут в руки сотрудников военной контрразведки. В них, не скупясь на краски, он подробно рассказывал о своих «подвигах». Когда его арестовали, выказал искреннее удивление. Но, увидев свои отчеты, понял, что не имеет смысла отпираться. Медленно закурил предложенную сигарету и, выпустив несколько колец дыма, начал говорить…

Кому война, а кому – мать родна

– Еще в первой командировке мне приходилось бить по рукам нашим расторопным «дельцам»… То начвещ машину мыла решил «налево толкнуть», то предприимчивые бойцы вареными патронами торговали… Но то, с чем мне пришлось столкнуться во второй командировке, превзошло по своей низости все допустимые рамки.

…Советник начальника медслужбы афганской дивизии советский подполковник Ткаченко крал все подряд. Ничем не брезговал. Продавал афганцам медикаменты, продукты. Спекулировал привезенной из Кабула водкой. Не гнушался даже кусок мяса из кухни для афганских офицеров стянуть. Зайдет, молча сунет мясо в мешок и тащит, не обращая внимания на причитания бегущего следом афганского солдата.

До поры до времени у Стельмаха руки до этой гниды не доходили. Но когда он получил информацию, что советник продает душманам медикаменты, терпение его лопнуло.

Прямых доказательств контакта с духами не было. И все же из Афгана решили его убрать от греха подальше, а для начала «пропустили» дельца Ткаченко через партсобрание. В конце рабочего дня советские советники собрались в тесной душной комнате. Жара страшная. Тягучий воздух. Дышать нечем. Народ выступает ни шатко ни валко.

Виновник собрания сидит, словно именинник, в кулак посмеивается. Мол, мне от вашего выговора ни тепло ни холодно. Пишите что хотите, бумага все стерпит.

Вдруг один офицер не выдержал:

– Ты, сукин сын, скажи, зачем джинсы в лавке на базаре украл? Да еще расскажи, как тебе афганцы морду били за это, когда догнали. Неужели за все время на джинсы не наворовал?

В комнате повисла гнетущая тишина. Горе-советник побледнел. Тщательно скрываемый факт всплыл в самый неподходящий момент.

– Смалодушничал, братцы!

Лавина негодования взорвала тишину. На выражения и эпитеты не скупился никто. Страсти были накалены до предела. Пряча от всех глаза, Ткаченко, съежившись, сидел на стуле. Ухмылка сползла с лица. То и дело он вытирал платком вспотевшие ладони. Жалкий. Затравленный. Всеми презираемый. Звучали слова решения: «Исключить. Разжаловать до рядового. Уволить. Досрочно отправить из Афганистана».

Однако в высших инстанциях решение первичной парторганизации не утвердили. Боялись раздуть столь грязное дело. Из партии-то его исключили, но увольнять из армии не стали. Понизив в звании, тихо и без шума откомандировали в Союз на нижестоящую должность.

Уезжая, он так и не раскаялся. Последнее, что Ткаченко сказал, стоя на афганской земле, – слова проклятий в адрес контрразведчика Стельмаха…

– Несмотря на все трудности и ужасы той войны, это был самый яркий и интересный период моей жизни… Там прошло мое возмужание. Там я прошел становление как офицер военной контрразведки. Там я узнал настоящую цену себе, цену дружбе и новый уровень ответственности, которая познается только на войне.

…Судьба безжалостно разбросала по жизни боевых друзей. Затерялся где-то весельчак и балагур бывший комбат капитан Андрей Мир-Якубов. Ему, крымскому татарину, «пятая графа» помешала получить звание Героя Советского Союза – ограничились орденом Красного Знамени. Где теперь бывший замкомбрига майор Игорь Карамышев, который во время боевых действий всегда добивался максимального результата с минимальными потерями? Разошлись пути-дороги с замполитом из Барановичей, белорусским поляком Эдмундом Свирбутовичем, вместе с которым на себе вытягивали из-под обстрела раненого бойца. Навсегда остался молодым командир взвода, талантливый поэт, лейтенант, Герой Советского Союза Александр Стовба. Так и не повел он под венец ждавшую его невесту. Так и не увидел изданным сборник своих стихов.

Друзья-сослуживцы, однополчане приходят в гости только по ночам, в воспоминаниях и снах, в которых апельсиновый шар солнца все так же садится за застывшие валы каменного океана. А над ними огромное небо… До самой Родины…