Читать книгу Оцелот выходит на охоту - Лариса Логинова - Страница 6

Так меня ещё никогда не будили – намурчав полное ухо, лизнув шершавым языком и вонзив в это самое ухо острые как иглы зубы.

– Твою мать, – зашипел я, не глядя хватая кота за голову. – Больно же!

В ответ послышалось недовольное: «Мяу!», а отчаянные попытки освободиться заставили меня всё же открыть глаза. Сложно продолжать спать, когда тебя кусают и бьют когтистыми лапами.

Я бросил взгляд на часы – 5.30. Зашибись! Кот, которого я уже отпустил, удирать не спешил. Он нагло ухмылялся, пялясь на меня зелёными глазищами. Издевается, гадёныш.

– Ну, и какого хрена? – поинтересовался я у него.

– Мяу! – заявил кот в ответ и тут же снова куснул меня за палец.

– Паразит ты, – усмехнулся я, потянувшись за лежащими на тумбочке сигаретами.

Самая сладкая, самая вкусная первая утренняя затяжка, и сколько бы лет ты ни курил, она всё равно в кайф. Всё так же легко и приятно чуть кружится голова, это длится недолго, но…

Но моих сигарет на тумбочке не было.

– Твоя работа? – спросил у кота, продолжающего терзать руку.

– Мяу! – издевательски протянул в ответ питомец.

– Ну и зачем? Кто тебя просил? – тяжело вздохнул я, осознавая, что кот лишил меня этой затяжки: первой, полусонной и офигенной. – А я жрать тебе не дам!

– Мяу? – вопросительно-умоляющая интонация и уморительно серьёзная морда, будто понимает, о чём речь.

Я продолжал хмуриться, прекрасно отдавая себе отчёт, что не буду морить его голодом. И точно так же чётко я понял, что придётся теперь переквалифицироваться в жаворонка – ни один уважающий себя сов в такую рань не просыпается.

«Совы не то, чем кажутся». Блин, совсем недавно мне уже попадалась эта вроде бы бессмысленная фраза. Вот только где? Ах да, под моим опусом, продолжение которого я вчера таки выродил. Эти совы были в комменте той девицы. Как её зовут? Подожди, кот, не кусайся! Все мысли разогнал зубами, как я вчера твоих блох шампунем. Марго её зовут… и фразочка эта. Девица что же, тоже «Твин Пикс» смотрела и так намекает, что Оцелот и я – совершенно разные люди?

Да, ладно, не может обычная фикридерша быть такой умной! Да и не сов я больше, потому что на часах полшестого утра, а лёг я в полпервого. Но кот спать всё равно не даст, он-то выдрыхся.

Ну, ничего. Сейчас в душ, потом убийственно-крепкий кофе – и буду как новенький. Почти. Вот бы ещё… Ага, вот они, мои сигареты. Кот их на пол свалил и даже под кровать полностью не загнал, уголок пачки выглядывает. Что, воняет? Ни хрена-то ты не понимаешь, будильник.

Отбросив покрывало, я потянулся, зевнул и сел на постели, чувствуя себя долбаным зомби. Хорошо, хоть не пил вчера, иначе было бы и вовсе паскудно. Я поднял пачку, выбил сигарету, сунул в рот и снова помянул кота «незлым тихим словом» – зажигалки в пределах видимости не наблюдалось.

Ладно, пойду на балкон. Всё равно курить в спальне и вообще квартире теперь не стоит, ведь дымом и кот будет дышать. Не хочу, чтобы у него рак лёгких приключился, не для того я его подбирал, чтобы убить.

При воспоминании о раке где-то в затылке появилось и заскреблось холодное и тяжёлое воспоминание, но я сумел от него отмахнуться, дотащил туловище до кухни, отыскал на столе зажигалку и вышел на балкон, не одеваясь, благо он со всех сторон закрыт. Да и никто из моих соседей так рано не просыпается, а потому не узреет меня во всей красе и почти полной боеготовности.

Блядь, мне давно не пятнадцать, а утренний стояк до сих пор доставляет море удовольствия, и даже кот не отвлёк. Надо бы вспомнить, когда я в последний раз… Мать моя женщина, больше полугода назад!

Я тогда зарплату получил и в клуб на часок заглянул, чтобы кого-нибудь закадрить. Возвращаться в пустую квартиру мне в тот вечер не хотелось совсем, а на душе было на редкость погано. Бывает у меня, накатывает временами, хоть вой и башкой о стены. Когда это случается, я снимаю кого-то и рюхаюсь в разврат. Отключаю голову, которая на плечах, временно перехожу на ручное управление.

Главное в эти моменты не пить, потому что тогда – пиздец, обязательно вляпаюсь. Я уже писал, что, залив глаза, начинаю ненавидеть всех и каждого, и достаточно косого взгляда и невовремя сказанного слова, чтобы я сорвался. Максимум, что могу себе позволить – бокал пива. Один. Самого светлого и лёгкого, чтобы не сидеть, как снимающаяся шалава за пустым столом.

Но в тот вечер неприятности нашли меня, минуя алкоголь. Они появились, развязно виляя бёдрами, и плюхнулись за мой столик без приглашения. Одна из многочисленных подружек на одну ночь. На моё несчастье, она тоже явилась сегодня сюда с не менее благородной целью. Сняться.

Стартовый бокал красного вина она уже купила и собиралась занять стратегически выгодную позицию, но увидела меня и решила, что зверь сам прибежал на ловца. Вот только мне трахать её совершенно не хотелось.

Во-первых, ничем особенным удивить меня она не смогла и вряд ли за прошедшее время чему-то научилась. Во-вторых, её привычка дохера болтать в постели и раздирать спину вымораживала и отбивала всякое желание продолжать общение в горизонтальной плоскости.

Я не знаю, что за срань была под её длинными когтями, но заживала эта блядская хохлома долго. И я, как последний дебил, ходил в рубашке в жару, чтобы не пугать коллег и не злить начальство исполосованной спиной.

Я люто завидовал щеголяющим в майках парням и поклялся больше с этой сучкой не связываться, несмотря на смазливую физиономию и офигенные сиськи. В отличие от ногтей, они были натуральными, как я люблю, и очень приятными. Но мне не нравится, когда больно, а пот, попадающий в свежие царапины, не придаёт бодрости и огня, не по адресу.

Но в тот вечер царапучая красавица сидела напротив и многообещающе улыбалась. Я невольно глянул на её прелести, выставленные на всеобщее обозрение, и мне ещё сильнее захотелось трахаться, но не с ней. Сказать об этом прямо? Может и вином в харю плеснуть, с неё станется. И тут судьба мне все же улыбнулась. Я заметил знакомое лицо и, невежливо перебив даму, окликнул только что подошедшего к стойке парня.

Как-то мы с ним уже пересекались – тогда он был со своим бойфрендом, а я с любовником-истериком. Общались мы недолго, но я запомнил, что звали парня Данилой, а откликался он на короткое Дан. Так я его и позвал. Он увидел меня, помахал в ответ и, взяв пиво, подошёл к нашему столику. Плюхнулся на стул рядом со мной, не обращая на девицу никакого внимания.

А я, глядя на него, вспомнил, что как-то эта красотка жаловалась, что нормальных парней с каждым годом всё меньше. Одни гомики вокруг! Развелось как собак нерезаных. Я тогда быстро с базара съехал и рот ей членом заткнул к обоюдному удовольствию. А теперь решил раз и навсегда от неё избавиться при помощи гомофобии.

– Дан, милый, ну где тебя носило? – пропел я, незаметно для девицы подмигивая Дану.

Тот слёту правила игры подхватил, глазки долу опустил и виновато ответил:

– Прости, родной. Никак не мог вырваться, – он протянул через столик руку, а я накрыл его кисть ладонью и слегка сжал.

– Я скучал, – выдохнул я полуинтимно, замечая краем глаза, как резко меняется выражение лица красотки. О, она, кажись, уже меня не хочет!

– Эй, ты это… вы это что? – ошарашенно спросила дама. – Вы что… эти?

– Ну, да, – сладко улыбнулся я, немного сильнее сжимая руку Дана, и вдруг почувствовал, как побежал по коже ток возбуждения.

– Врёшь! – покачала головой она. – Мы же с тобой… Ты же…

– Ну, так это когда было-то? – спросил в свою очередь я. – Всё течёт, всё изменяется, дорогая.

Она лихо опорожнила бокал и заявила:

– Всё равно не верю! Ты не такой!

– Дан, я не такой? – спросил я у своего «любовника».

– Конечно, милый, – ещё интимнее ответил тот, придвинулся ближе и коснулся моих губ. Я ответил и неожиданно для самого себя увлёкся настолько, что еле заметил, как девица вылетела из-за столика, чуть ли не отплёвываясь.

Целовался Дан охуенно. У меня тут же вышибло из башки все мысли, а последняя уцелевшая стремительно эмигрировала ниже пояса. Похоже, это было заразно, потому что через секунду на мою вздувшуюся ширинку легла его рука. Посетителей клуба мы этим не удивили, здесь и не такое видали и на жопу не падали, а вот заставить себя отстраниться было сложно. Очень.

Но я это сделал. Для того чтобы бросить на столик смятую купюру, стиснуть руку Дана и потащить его в сторону служебных помещений. В какую-то кладовку мы почти ввалились, на ходу расстёгивая такие тесные сейчас джинсы и жадно целуясь, словно год целибат блюли.

Грохнулась на пол какая-то швабра, Дан задел ногой ведро, но всё это не имело значения. Хочу. Беру. Наши не стоны даже – вскрики и возбуждённое порыкивание сливаются, заводя ещё больше. И я, улетая от этого дикого кайфа, вскоре кончаю, зажав Дану рот ладонью и вцепившись зубами в шею, чтоб не заорать самому. Блядь, как же здорово!.. И никаких тебе царапин на плечах и пиздежа, неуместного, когда и дышать-то сложно.

Поговорили мы потом, когда вернулись за столик с довольными рожами и осоловевшими взглядами. Я узнал, что Дан совсем недавно расстался с тем парнем, Питером. И сегодня ему так же хотелось трахаться, как и мне, просто чтобы почувствовать себя не одиноким хотя бы ненадолго.

Потом мы с Даном встречались несколько раз у него на квартире, занимались сексом и почти не разговаривали. Я видел, что он до сих пор переживает разрыв с бывшим и пытается мной заткнуть образовавшуюся в душе пустоту. Чувствовать себя тампаксом было неприятно, но и послать Дана я не мог. По нескольким причинам. С ним было очень хорошо в постели, а ещё… В нашу вторую встречу я заметил несколько длинных уродливых шрамов на обеих руках Дана.

– Это давно, – нехотя пояснил он, проследив мой взгляд. – Тогда меня первый парень бросил, а потом и предки выперли нахер. Под фанфары. Когда узнали, какой я «хороший сын».

– Выгнали? – зачем-то переспросил я, глубоко затягиваясь.

– Да. Два часа дали, чтобы шмотки собрал, и денег на билет в один конец. «Сын пидор мне не нужен, – это папаша напоследок выдал. – Вылечишься – вернёшься».

– А мать?

– Она всю жизнь ему в рот смотрела и боялась его, – невесело усмехнулся Дан. – Хоть и не бил её никогда. Он у меня боевой офицер. Афганец. Прикинь? А я…

– Дан…

– Теперь уже похуй, а тогда… Мне же шестнадцать было. Ну, я тряпки в зубы, слёзы, сопли, истерика. Идти некуда, никому не нужен, – он взял мою сигарету и затянулся, медленно выпустил дым и продолжил: – Я не придумал ничего лучше, как завалиться в клуб, влил пару рюмок и решил сдохнуть. Прямо там, в сортире, вены и порезал. Кабинку изнутри запер, думал, не найдут. Кровь выдала, потекла по полу… На дурку сплавить меня он не дал.

– Он?

– Тот, кто нашёл и скорую вызвал. Он вообще проездом в нашем городе был, отсюда, из столицы, – теперь в голосе Дана ясно слышалось тепло. – Он оплатил лечение, уладил всё с ментами, дождался выписки и увёз к себе, – он снова затянулся и, предупреждая вопрос, добавил: – Мы полюбовно разошлись через три года, просто ушло что-то, понимаешь?

– Да, – соврал я, ко мне это «что-то» ещё и не приходило.

– Потом всякое было. Думал, с Питером что-то получится… – Дан вернул мне сигарету. – Ну, да и хрен с ним, извини, я как баба ною.

– Ничего, – улыбнулся я. – В каждом из нас маленькая баба живёт. Бабёнка.

– Да ладно?!

– Серьёзно. Так что не парься.

Я понимал, что если брошу его, Дан не будет снова резать вены или лезть на крышу, но почему-то не хотелось делать его жизнь ещё невыносимее. Парню и так досталось. Я не знаю, как поступил бы сам, если бы меня вот так… Два часа на сборы и волчий билет, и свист в спину, и никого рядом. Не знаю. В шестнадцать всё совсем не так, как в двадцать пять. Это сейчас я сам себе хозяин, а тогда?

С Даном мне было хорошо и плохо одновременно. В постели он творил чудеса, всё было просто роскошно, мы идеально друг другу подходили, а вот дальше… Заменить ему Питера я не смог. Не захотел. Потому что я – не Питер, и я Дана не любил. Готов был затрахать до одури, но не любил. Однако никого более подходящего на горизонте не наблюдалось, а, как известно, от добра добра не ищут.

Я не знаю, сколько бы ещё это длилось и чем закончилось, но как-то вечером Дан позвонил мне и совершенно пьяным голосом сообщил:

– У Питера – СПИД.

Я чуть трубку не выронил, а потом заорал:

– А ты? У тебя?

– Не знаю, – испуг слышался так ясно, несмотря на принятое Даном «успокоительное». – Я ещё не проверялся. Мне страшно.

– Еду, – бросил я, нажимая отбой и срывая с вешалки куртку.

Первое желание, которое у меня возникло, – с порога от души съездить ему по морде. А потом я вспомнил, что это я потащил Дана в подсобку, а не он меня. Да, мы предохранялись, но солоноватый привкус его крови я помнил до сих пор. Какого хера я тогда вгрызся в его шею? Тоже мне, Дракула нашёлся… Дуракула.

Я уже представил, что будет дальше. Как меня выпрут с работы, узнав, что я – инфицированный. Собственно, увольнять никто не будет, чтобы законы не нарушать, но создадут такие условия, что уйду сам. Мой шеф это умеет. Были прецеденты.

А родители? Мать такая новость точно убьёт. Особенно если она узнает, что меня не в больнице заразили. Пиздец. Пока я добрался до Дана, во рту стало горько от выкуренных сигарет и слегка тошнило.

Он открыл мне дверь – белый как стена и слегка пошатывающийся от выпитого и начинающейся истерики.

– Ты меня убьёшь? – спросил еле слышно, не поднимая глаз.

– А за что? – вопросом ответил я, разуваясь и вешая куртку в прихожей. – И смысл? – коснулся его плеча и пошагал на кухню. На столе я узрел полупустую бутылку водки, стакан и переполненную пепельницу. Я тут же налил себе и повернулся к Дану, последовавшему за мной: – Даже если мы оба больны, твоя скоропостижная и насильственная меня не вылечит, – я опрокинул стакан, шумно выдохнул и спросил: – Вы с Питом предохранялись?

– Да… – не очень уверенно ответил Дан. – Но… Чёрт! Я же столько раз ему отсасывал и он мне. Блядь!

– Тихо! – рявкнул я, снова наполняя стакан и протягивая ему. – Не истери. В любом случае всё уже случилось или не случилось. Хер ли толку теперь волосы на жопе рвать? Тем более у тебя их там нет.

Дан невольно улыбнулся, но тут же выхватил у меня из рук стакан, двумя глотками опустошил и закашлялся. Потом я закурил, протянул сигарету ему и сказал, усаживаясь на табурет:

– А теперь – хватит соплей. Завтра утром едем сдавать кровь.

– Страшно, – вырвалось у него.

– Мне тоже, – честно признался я, – но надо.

Думаю, о том, что мы так и не смогли уснуть в ту ночь, говорить не надо? Мы были первыми в очереди в поликлинике, а следующие несколько дней стали самыми длинными и страшными в моей жизни. Я ждал звонка из лаборатории и боялся услышать два простых слова: «Результат положительный».

Вот ведь блядство, нас с детства учат, что положительный – это хорошо, а отрицательный – херово, а я душу был готов продать за то, чтобы остаться отрицательным. Я постоянно вспоминал встречи с Даном. Я чётко знал, что предохранялся всегда, но… подсобка, его шея и кровь… твою мать!

Я выкурил за эти дни столько, что никотин начинал капать отовсюду, а на работе взял отгул за свой счёт. Какая, нахрен, работа, если все мысли крутятся вокруг двух знаков «плюс» и «минус». Жизнь и смерть.

Когда из лаборатории наконец-то позвонили и спокойный женский голос сообщил результат, я выронил трубку, съехал по стене вниз и разревелся как малолетка. Впервые за последние хрен знает сколько лет. Все эти дни я держал себя в руках, да ещё и Дану не давал сорваться в истерику, но сейчас напряжение отпустило разом и текло по щекам. Меня колотило так, что сломал три сигареты, прежде чем смог закурить. И только затянувшись изо всех сил и плотно зажмурившись, я сумел взять себя в руки и прекратить разводить слякоть. Загнать внутреннюю бабу туда, откуда ненароком выпустил.

Поздно. Всё уже позади. Жизнь… не кончилась. Отрицательный. Правда, через месяц, три и через полгода нужно будет пройти повторные тесты, но это уже формальность. Главное в том, что я буду жить! Телефон снова зазвенел, я подхватил его с пола, радуясь, что не разбил, и услышал голос Дана. Такой же неверяще-ошарашено-счастливый:

– Отрицательный… – и всхлипы.

– У меня тоже, – как можно спокойнее произнёс я в трубку. – Как ты?

– Охуеваю. Блин. Такое чувство… Слов нет, – он нервно хохотнул и добавил умоляюще. – Приезжай.

– А у тебя лёд есть? – спросил я, продолжая сидеть на полу.

– А зачем?

– Ты предпочитаешь тёплый виски, извращенец? – улыбнулся я.

– Блин, торможу. Будет лёд. Обещаю.

Лёд действительно был и шампанское, и виски, и вино. Мы ужрались в тот день, как последние свиньи, и вырубились в обнимку. Одетые. Пьяные в хлам. Счастливые. Живые. И даже моя всегдашняя пьяная агрессивность не проявилась, вероятно, по причине только что пережитого шока.

Больше мы с Даном не встречались, не хотелось ни мне, ни ему. Не знаю, как Дан, а я эти полгода вообще ни с кем не спал. Когда подпирало, смотрел любимые фильмы и дрочил, как школьник. Представлял, что трахаю парня с деревом, кончал, вытирал пальцы о полотенце и шлёпал в душ. Программа минимум.

Все повторные тесты я сдал и теперь совершенно точно знаю, что СПИДа у меня нет. Пора завязывать с целибатом.

Так-с, докурил, успокоился, теперь можно и в душ. Я вернулся в кухню, плотно притворив дверь. Перед тем как идти в ванную, положил голодному питомцу «Вискаса», и он набросился на вкусно пахнущие кусочки, громко урча. Я усмехнулся и поплёлся в душ, зевая во весь рот и уже жалея, что подобрал котенка. Не было бы его, никто бы меня не будил в такую рань!

Когда я вернулся на кухню, питомец уже отвалился от миски и теперь тщательно вылизывался. Розовый язык на фоне аспидно-чёрной шерсти казался особенно ярким. Увидев меня, котенок соизволил поднять пушистый зад, подойти и потереться о ноги. Это он так меня за еду благодарил. Я наклонился, погладил его по спине и пошлёпал к плите – сварить кофе.

Я не понимаю людей, пьющих «Нескафе» и прочую растворимую хрень. Это всё равно, что всю жизнь трахать надувную бабу, объясняя это тем, что разогревать и заводить живую женщину слишком долго, а сунуть смазанный лубрикантом член в искусственную вагину – дело пары секунд. И пох, что она холодная, результат один и тот же – заряд бодрости и райское наслаждение, мать его. Но в моих глазах растворимый кофе и резиновая женщина одинаково отвратительны, никогда не пью первое и не имел дела со вторыми.

Я по-быстрому натянул плавки, причесался и вернулся к плите, как раз вовремя, чтобы не упустить кофе. Потом поставил чашку с ароматным напитком на стол и открыл ноут – раз появилось лишнее время, надо бы на сайт зайти. Интересно, что на мой вопрос о любви Королева Марго ответила?

Уже заранее предвкушая поток пафосного и бессмысленного бреда, в стиле девиц с офигенно богатым, но никому нах не нужным внутренним миром, я залез на сайт. Королева ответила. В ЛС. Её ответ заставил меня подавиться кофе и громко, грязно и отвратно выматериться.

Любовь – это всего лишь противоположность эгоизму

Иисус целиком состоял из любви. Он родился для людей, жил для людей и умер ради них же. Ради того, чтобы решить не свои, а ИХ ПРОБЛЕМЫ. «Я есть любовь», – говорил он, и весь длинный текст Библии можно было бы заменить одной этой фразой.

Твою мать. Только этого мне не хватало. Библия, Иисус, Бог есть любовь – эти слова и фразы действуют на меня как красная тряпка на быка. Я не выношу религиозных фанатиков и посылаю их нахер открытым текстом, не взирая на конфессиональную принадлежность. Парочку таких «Свидетелей истины» я лично спустил с лестницы, когда они не поняли с первого раза, что меня не интересует близящийся конец света и нисколько не заботит, как избежать преисподней.

В её филиале я уже был.

Те самые воспоминания плеснулись леденящей волной из прошлого и затопили моё сегодня…