Читать книгу Любовный напиток в граненом стакане - Лариса Олеговна Шкатула - Страница 3

Глыба на Дашу навалилась такая тяжелая, такая неподъемная, что в какой-то момент она подумала: не осилит. Лучше сразу всё выяснить, мужа выгнать, а потом уже посмотреть, подумать, как жить дальше.

Но кто-то в ней, упрямый и ожесточенный, уперся: ещё чего! Как аукнется, так и откликнется. Много лет она вела себя с мужем честно и правильно, и к чему это привело? Он просто этим воспользовался. Теперь ситуацией должна воспользоваться она.

Даша знала, что муж Виктор, чувствуя за собой вину, обычно соглашался исполнить все её просьбы – так ему было легче. Он, видимо, сам себя успокаивал: вот же, она попросила, а он сделал всё, что мог…

В общем, Даша притворилась, что ни о чем не догадывается. А так как она никогда и ни в чем прежде мужа не обманывала, то он и не подумал, что она совсем по-другому стала относиться и к нему, и к своей семейной жизни.

Наверное, поэтому она стала порой ловить на себе его сострадательный взгляд. Казалось, он говорил: что же ты у меня такая глупенькая и доверчивая?

Без сомнения, он считал свою жену порядочным человеком, пусть и наивным, и потому, когда она обратилась к нему с просьбой, никакого подвоха не заметил.

Подумать только, до чего дошло! Прежде она и слова лжи ему не сказала. Самые сокровенные мысли доверяла. А тут будто подменили. Не просто допустила какую-то маленькую ложь, а продумала в деталях, как правдоподобнее преподнести свой обман, чтобы он не усомнился и Дашина идея получила одобрение.

Одна надежда была, что он ещё не увяз в своей связи настолько, чтобы мысленно уже отодвинуть Дашу с дочерью от себя подальше и считать вложение денег в Дашину идею напрасной тратой средств, которые ему понадобятся для жизни с другой женщиной.

– Витенька, знаешь, у нас на работе такие тревожные слухи ходят, – сказала она. – Будто бы наша Мадам – хозяйка парикмахерской – собирается продавать помещение кому-то, кто предлагает ей очень большие деньги. Центр города, ты же понимаешь! Когда она начинала, всё было намного дешевле, а сейчас она может, не ударяя палец о палец, года три жить, ни о чём не беспокоясь.

– Три года – это не так уж много, – мудро заметил муж. – А ты-то почему вдруг взволновалась? Уж сколько раз я говорил тебе – да что там, требовал! – уходи ты с этой дурацкой работы. Разве я мало денег домой приношу? Вам с дочкой не хватает?..

Вам с дочкой! Опять он как бы отделял их от себя. Свою семью!

– Хватает, – спокойно возразила Даша, – но ты же знаешь, я люблю свою работу…

– Что в ней можно любить! – даже не дослушав, опять завел старую песню муж. – Можно подумать, ты на международные конкурсы ездишь или в школе искусств преподаешь. Изо дня в день видеть перед собой головы, головы, а вернее, волосы, волосы… И не всегда самые лучшие.

– И стричь их, стричь! – передразнила Даша.

– Вот именно, – ничуть не смутился муж. – Любая девчонка может делать то же самое, только слегка её подучи…

Раньше Даша сердилась. Пыталась ему что-то объяснить. И то, что её работу не может повторить любая девчонка, а называется это «мастерство». И то, что профессия парикмахера у них семейная, что ещё дедушка с бабушкой были парикмахерами, а теперь Даша с мамой. И что настоящим мастером стать вовсе не просто.

Дедушка с бабушкой ими были. Про деда так и говорили: «Меня стриг сам Уваров». Или Уварова. Даша потому и фамилию девичью не стала менять на мужнину. Оставила свою – Уварова. Все в городе их знали: династия парикмахеров!

Муж тогда обиделся. Сказал, что его фамилия – Епифанов – ничуть не хуже. И хотя его ресторан называется «Три пескаря», но знатоки говорят: «Пойдем к Епифанову, поедим как следует!» У него настоящая русская кухня, без дураков. Безо всяких там японцев и китайцев, без суши и утки по-пекински. Настоящий русский ходит в экзотические бары не поесть, а всего лишь на эту экзотику посмотреть. Потому и, выходя из суши-бара, говорит: «А теперь давай куда-нибудь поедем, пожрём как следует!» Этот анекдот уж точно из жизни.

Может, с того момента между ними появилась маленькая трещинка, которая растет до сих пор? Не подумала Даша, что Виктор любит, когда его хвалят, им восхищаются, он хочет быть первым и единственным. Хочет, чтобы жена от него зависела… Она должна быть счастлива, что носит фамилию известного ресторатора Епифанова, а вовсе не бороться за собственную значимость.

И вот Даша в такой мелочи не захотела притвориться! Могла бы подыгрывать ему и на своей фамилии не настаивать…

Но теперь уже поздно. Зато на этом его тщеславии ей можно сыграть! Даша никогда прежде так не думала и для себя ничего этакого не просила, а тут как раз подворачивался случай. И вообще ничего нет особенного в том, если жена хочет что-то получить от мужа.

Сегодня вечером она к нему подлижется. Бог с ними, с её мыслями, временно она запихнет их подальше и встретит Виктора как обычно, с улыбкой, радостно, тапочки принесёт. Как будто ничего не случилось и между ними всё по-прежнему. Приготовит что-нибудь вкусненькое. Конечно, его не удивишь хорошей кухней, ему повара в обоих епифановских ресторанах такое готовят – пальчики оближешь! Профессионалы, не то что Даша – дилетантка.

Жалко, конечно. Другим женщинам легче, они своих мужчин кухней берут.

Но может, это и к лучшему. Даше достаточно зажечь свечи, поставить на стол бутылку его любимого коньяка, а себе – шампанского и устроить семейный вечер.

Особо не скрывать, что ей кое-что от него нужно. Виктор даже любит, когда жена его о чём-нибудь просит.

Можно будет начать издалека: мол, Мадам – у хозяйки парикмахерской устоявшаяся кличка – собирается всех своих подчиненных уволить и только четырех человек перевести в свой филиал на Стасова. Мастера уже заранее перед ней заискивают, чтобы войти в число этих четырех. Но Даше… Даше-то, имеющей такого крутого мужа, который, если захочет, купит Мадам с потрохами, ничего этого делать не нужно. Ведь он не согласится, чтобы Даша заискивала. Не важно, перед кем.

Из-за какой-то там работы! Да она сама бы могла давать работу другим мастерам, если бы муж ей немного помог…

А между прочим, Даше в самом деле обидно, что какая-то глупая баба, которая ничего особенного собой не представляет, – если честно, масло в голове у неё есть, не без того – но в остальном ей ведь перед Дашей особенно похвалиться нечем, а она-то нос дерёт! Потому что имеет свой бизнес.

Если бы муж – пока ещё он муж – помог, и Даша могла бы открыть свой парикмахерский салон, то необходимость кланяться перед другими сразу отпала бы…

А салон Даша могла бы сделать то, что надо. В среде профессионалов о нём бы заговорили. Не такой, как у Мадам в филиале. Та всё же пожлобилась. Не стала выкладываться. Оборудование у неё в основном старое, да и на всякие современные штучки, вроде мытья головы прямо в кресле, она точно не тратится. Даша сделала бы свое предприятие современным.

На днях она ездила к деду в станицу, куда он переехал после развода с бабушкой. Мужу о том не сказала, да он сейчас особенно и не интересовался, если она где-то задерживалась или вообще какими-то своими делами занималась.

Да, а дед уехал не просто в никуда, а к другой женщине. Подумать только, супруги развелись, когда обоим было по шестьдесят восемь лет! Причем дед взял «молодку» из станицы – женщину шестидесяти одного года. А бабушка вышла замуж за ровесника, одного из своих клиентов.

Оба брака оказались удачными. Теперь дедушке уже семьдесят восемь, но он все ещё достаточно бодр и занимается любимым делом. Имеет свою клиентуру и свой небольшой «зал», переоборудованный из летней кухни.

Вообще-то Даша редко его навещает – он живёт за двести километров от её города, а Виктор не соглашается возить жену к деду:

– Двести километров! Полдня коту под хвост!

А на автобусе одна дорога занимает четыре часа. И ведь надо ещё с дедом пообщаться. И с новой бабушкой, которую называют «новой» все десять лет, что она живет с дедом.

Но иногда, особенно когда Даше необходимо принять какое-то важное решение, она едет к деду несмотря ни на что. Оставляет Ладу у мамы – дочка не возражает, ей у дедушки с бабушкой сплошное раздолье и почти ничего не запрещают…

Не встретиться с дедом накануне одного из важных этапов её жизни Даша не могла.

Так вот, дедушка у неё очень умный. В своё время он окончил политехнический институт, но настоящим инженером так и не стал. То есть поработал два или три года по институтской специальности, а потом пошёл на курсы парикмахеров.

– Антоша, – говорила ему еще первая бабушка. – Ну, хорошо, я в парикмахеры пошла. Это же вынужденно. Ты знаешь, как я училась делу: прямо у кресел, для начала выметая из-под них волосы клиентов. А ты? Тебе бы куда в начальники идти. А парикмахер, всякий знает, человек не слишком образованный.

– Не место красит человека, а человек место, – говорил дед.

А Даше признавался:

– Из моего класса все в инженеры шли. Тогда – шестьдесят лет назад – это звучало красиво. Что ты, инженер! А я сразу понял – не моё. Ни одного чертежа сам не начертил, все у друзей светил…

– Как это – светил? – удивлялась Даша.

– Тогда это был такой копировальный прием. На обычное оконное стекло укладывался чертеж, на него – чистый лист, а снизу чертеж подсвечивался электрической лампой, и линии готового чертежа копировали на чистый лист. А сколько я за годы учебы «медведей» изготовил! Просто видимо-невидимо. О, по части шпаргалок я был виртуоз. «Медведем» назывался тетрадный лист с полностью написанным ответом. Главным на экзамене было умение незаметно достать этот лист и положить перед собой, словно ты написал его только сейчас…

Дед смеялся.

– Институт я с горем пополам окончил, а вот работа инженера меня так и не увлекла. Мне гораздо больше понравилось людей красивыми делать, чем с чертежами да всякими деталями машин возиться. Попробовал конструктором работать – скучно. А посмотрел, как твоя бабушка за креслом стрижки сооружает, и самому захотелось так же…

Бабушка у Даши тоже человек неординарный, потому что была оперной певицей и оставила свою профессию, правда, не по личному желанию – у нее что-то случилось с горлом.

Она сразу стала получать больше деда, потому что заимела свою клиентуру, щедро платившую бабушке сверх прейскуранта.

– Певиц-то кругом – пруд пруди, – подкалывал её дед – а мастера-парикмахеры все на счету.

– Ну, конечно, – сердилась бабушка, – ты за кресло встанешь, и у тебя тут же получится.

– Может, и не тут же, – хмыкал он, – но мастером буду не худшим.

И доказал бабушке: стал лучшим из парикмахеров.

Бабушка начала брать частные уроки у модного мастера-модельера, благодаря чему выиграла всесоюзный конкурс парикмахеров.

А дед отличился аж на международном конкурсе, и о нем писал крупный иллюстрированный журнал.

Так всю жизнь они что-то друг другу доказывали и вот в конце концов разошлись. Может, их отношения доконали эти постоянные соревнования, от которых оба устали? Или в огне соревнования сгорело хрупкое нежное чувство, не выносящее шума и публичности?

Вообще-то дед Даши умен вовсе не из-за инженерного диплома, просто он никогда не останавливался в своем развитии и всегда занимался самообразованием. Например, английский язык он стал учить, когда ему было за шестьдесят, – на этой ниве он и познакомился со своей нынешней женой. Она как раз преподавала ему английский язык.

Потом новая бабушка ушла на пенсию и почти одновременно получила в наследство дом в станице, на берегу реки, куда со временем и перебрался дед.

Даша любила деда ещё и за то, что он никогда не боялся перемен или того, что какая-то задумка будет ему не по плечу.

– Ничего, Дашутка, прорвёмся! – восклицал он и подмигивал внучке, которая смотрела на него восторженными глазами.

Как бы она и сама хотела быть такой же бесшабашной и уверенной в себе!..

Но вот же решилась она сделать в этом направлении свой первый шаг! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.

Она шла от автостанции к дому деда и новой бабушки и отмечала мимоходом, что улицу заасфальтировали и теперь по ней можно идти совершенно спокойно, не боясь за сохранность своих модных сапог. Новая бабушка! Новая жена отца – мачеха. А новая бабушка? Как ее называть?

Называла ее Даша вначале Прасковья Андреевна, а та улыбалась:

– Что ты, Дашенька, так официально? Ты ж мне как родная.

Плохо, что у них никак не телефонизируют улицу. Сегодня Даша везёт деду мобильный телефон. А то случись что, и не сразу узнаешь. Да и предупреждать о своём визите всякий раз не помешает. Чтобы не сваливаться как снег на голову.

– Дашенька! – встретила её в дверях Прасковья Андреевна. – Приехала дедушку проведать? Погоди-погоди, я как раз за водой вышла. Сейчас наберу, и тогда ты войдешь.

– Бабуля, – попеняла она Прасковье Андреевне, – вы же учительница, можно сказать, передовой отряд интеллигенции, а в приметы верите?

– В приметы верят даже министры и короли, я сама недавно читала, – снисходительно проговорила та. – Теперь проходи, я с полным ведром. Иди, встряхни своего деда, а то он что-то захандрил.

– Что-нибудь случилось? – спросила Даша.

– Сегодня с утра поднялся и бурчит: я уже старик, одной ногой в могиле, а тут ходят, заставляют пахать, как молодого.

– А в чем пахота?

– Решил возле бани вырыть бассейн. Я говорю: позови пару крепких парней, заплати им, они за три часа котлован тебе выроют. Нет, говорит, я сам, ещё чего, деньги тратить! Но потом понял, что я была права, а отступать назад мы не приучены, вот и злится сам на себя! Так что знай, о чём он сейчас ходит размышляет!

Деда она нашла в задумчивости, подобного роденовскому «Мыслителю», только опёршемуся на лопату. Надо сказать, Даша восхитилась: в таком возрасте вырыть здоровую ямищу безо всякой помощи!

– Здравствуй, дедуля, – сказала она, – давай лучше я тебе эту яму выкопаю. Устал, наверное?

– С чего ты взяла? – промолвил дед, целуя внучку и прижимаясь на секунду к её щеке своей чисто выбритой. И запах хорошего одеколона она почувствовала. – Я просто задумался, как отсюда воду удалять. Надо будет литературу почитать.

– Пруд решил устроить?

– Бассейн. Пятнадцать соток вхолостую гуляет. Согласись, при русской бане, и никакого водоема… Непорядок?

– Непорядок, – согласилась Даша. – А я к тебе, между прочим, за советом приехала. Может, твой бассейн подождёт?

Дед с подозрением взглянул на неё:

– Эта… уже нажаловалась?

– Кто – эта? – невинно поинтересовалась Даша.

– Прасковья, кто же ещё.

– Так мы с ней почти не разговаривали. Она ведро воды понесла… Кстати, кто-то собирался водопровод в дом провести.

– Проведу, – с досадой отозвался дед, очищая с помощью лопаты глубокие резиновые галоши. – Как раз заодно с бассейном.

– Так ты у себя самого что-то вроде прораба?

– Примерно.

– А где ты видел, чтобы прорабы ямы копали? Насколько я знаю, они больше пальцем показывают: отсюда и до вечера.

– Это анекдот про военных, – насупился дед, теперь идя впереди неё. – Намекаешь, что и я не очень умный?.. Если хочешь знать, я просто попробовал, как тут копается. И сколько, значит, парням за работу заплатить. Земля мягкая, пусть только попробуют большую цену заломить!.. У меня, кстати, вино удачное получилось. Попробуешь?

– Попробую. И с собой для Виктора возьму. Дашь?

– Нет, продам!

– Какой ты стал вредный, дед! Может, у тебя печень болит?

– А при чем здесь печень?

– Ну, тогда, говорят, жёлчь разливается, и люди становятся злыми и раздражительными.

– Спасибо, внученька, обрадовала любимого дедушку!

Они подошли к дому, и дед, поднявшись по ступенькам, переобул галоши на мягкие тапки без задников, потом открыл перед Дашей дверь, пропуская её вперед.

– Паша, – крикнул он из-за спины внучки, – стол накрывай!

– Я и сама догадалась, – сказала Прасковья Андреевна, появляясь в дверном проеме в длинной вязаной юбке и водолазке, нисколько не похожая на деревенских бабок, частенько одетых во множество старых разномастных кофт.

– Дедуль, красивая у тебя жена, – сказала Даша, искренне восхищаясь новой бабушкой, ухитрявшейся и в самом деле красиво стареть.

– Сам знаю, – расплылся в улыбке дед. – Ладно, Паша, признаю, ты была права: мне легче пять голов постричь да эти деньги ребятам отдать, чтобы котлован выкопали.

– Знаете, что мне нравится? – сказала Даша, уже сидя за столом и поднимая рюмку с вином насыщенного рубинового цвета. – Что вы не сидите на завалинке, не лежите и охаете, а всё время что-нибудь делаете…

– Кроме того, чтобы воду провести, – хмыкнула новая бабушка. – Это же проза, это неинтересно, водопровод! Иное дело – бассейн!

Она так и произнесла – оба слога по отдельности.

– Давайте выпьем за осуществление наших желаний, – сказал дед и выпил стоя.

Прасковья Андреевна с любовью взглянула на него. Мимолетно, украдкой, но Даша заметила и тяжело вздохнула.

Даже у таких старых людей, как дед и новая бабушка, есть любовь, а у Даши, такой молодой по сравнению с ними, нет.

Она тряхнула головой, отгоняя от себя мрачные мысли. Даша знала, дай только им волю, и они поселятся в её голове, потеснят всякие остальные мысли, от чего житья ей и вовсе не будет.

– Вообще-то я приехала с вами посоветоваться, – сказала она, – потому что надумала своё дело открывать. Помните, я вам говорила? Парикмахерский салон. Современный. И при этом со средними ценами, чтобы он был доступен и клиентам не с самым высоким доходом.

– Мы с Пашей можем тебе помочь, – предложил дед, переглянувшись с женой. Та едва заметно кивнула. – В наше время надо иметь своё дело, и даже не потому, что до пенсии тебе далеко, а потому, что и пенсия бы тебя не прокормила. То есть на государство надеяться нечего.

Идея устройства салона так Дашу увлекла, что она решила про себя, что если Виктор по какой-то причине ей откажет – мало ли, может, она уже опоздала, – занять деньги у родственников. Может, и у деда с новой бабушкой. Но вслух она пока об этом не сказала.

– Спасибо, мои дорогие, – растрогалась она, прекрасно понимая, что их доходы с доходами Виктора не сравнить, – но я попрошу у мужа. Пока мы с ним не разошлись…

– А что, вопрос уже так стоит? – дед проницательно взглянул на неё.

Даша замялась. Ей не хотелось об этом говорить. Состояние их отношений с мужем, обозначенное вслух как находящееся на грани развала, может таковым и оказаться. Но, пока слово не произнесено, кто знает, как ещё всё сложится?

– Всякое может быть, – сказала она неопределенно.

– Никто не застрахован, – согласился дед и больше ни о чём таком не спрашивал.

Зато о будущем салоне они говорили больше часа. И что где разместить, и какое оборудование закупить.

– Главное, всё просчитай. До копейки. Не потому, чтобы экономить на всём, на чём можно, а чтобы не иметь нежелательных сюрпризов, когда выяснится, что денег тебе не хватает.

– Мама тоже хочет со мной в долю войти.

– Твоей маме, значит, можно, а мне нельзя?

– Мама в салоне собирается работать. Деда, я буду иметь в виду, что если мне всё-таки не хватит…

– То-то же, – довольно улыбнулся дед. – Я буду твоим НЗ.

Они еще немного посидели, и Даша засобиралась домой.

У деда имелась машина – «Жигули» второй модели. Он пошел в гараж, и Даша за ним увязалась.

– Деда, я тебе подарок привезла. – Даша протянула ему сотовый телефон. – Он заряжен, на счету три сотни. Позванивай.

– Я недавно мобильник себе купил, – признался дед. – Веришь, как раз вчера. Ещё толком в нем не разобрался. А этот ты лучше Прасковье подари. Будем с ней перезваниваться, когда кто-то в магазине задержится или у подруги засидится.

– Я тебе тоже буду позванивать.

Даша протянула ему свою визитку с телефонами и пошла к новой бабушке с подарком. Та ахнула:

– Дашенька, он же такой дорогой! Нет-нет, возьми себе, тебе в городе нужнее.

– У меня есть, – рассмеялась Даша. – Даже у Ладушки есть специальный детский, так что вы меня не обижайте и подарок берите!

– А, давай! – лихо махнула рукой Прасковья Андреевна. – Буду и я жить по-современному, а то и в самом деле без телефона трудновато… Правда, в следующем квартале нас обещали к районной сети подключить…

В это время дед вывел своего старенького «коня» из гаража, и они вместе с новой бабушкой Дашу довезли до автостанции, где посадили в автобус.