Читать книгу Вкус ранней клубники - Лариса Олеговна Шкатула - Страница 2

А ведь как раз сегодня меня навестила моя лучшая и единственная, по-настоящему близкая, подруга Татьяна. О приятельницах я не говорю. Одиннадцать лет назад мы с нею поступили в университет, учились в одной группе, и с той поры дружим. Она в курсе всех моих дел – или почти всех – я знаю всё о ней. Таня успела выйти замуж и развестись. Сейчас она была в свободном полете и не очень печалилась, потому что муж ушёл и оставил ей двухкомнатную квартиру…

Ну я и брякнула! Можно подумать, что только в квартире всё дело. Просто уход бывшего мужа означал для подруги наступление в её жизни спокойного периода без семейных ссор и сцен ревности, которую в тех обстоятельствах могла не испытывать разве что каменная баба.

А Танькин муж сказал на прощание:

– Достала ты меня своей ревностью.

Мы с нею давно уже пришли к мнению, что в вопросах отношений пола логика мужчин, мягко говоря, странноватенькая. Если мужчина говорит, что жена у него неревнивая, значит, он имеет в виду то, что она не обращает внимания на его шашни. А если точнее, делает вид, что не обращает…

Вот и муж Татьяны отчего-то считал, что виновата в разводе всего лишь неуемная ревность жены, хотя она однажды застукала его с любовницей прямо у той в доме. И учинила скандал, который, по мнению мужа, затевать была не должна.

Дело происходило в новогодний вечер. Таня несколько отвлеклась на беседу с соседями по столу – праздновали большой компанией в кафе – а когда посмотрела вокруг, то не увидела в пределах досягаемости любимого мужа. Как и не увидела его молодой соседки по столу.

Татьяна кинулась к машине – та была на месте, под навесом у кафе, подпертая двумя легковушками прибывших позже гостей. Она вернулась в зал искомые товарищи по-прежнему отсутствовали.

Одна из Таниных приятельниц, приглашенная ею в дамский туалет для беседы, охотно пояснила, что исчезнувшая женщина – новая секретарша Таниного мужа, со своим супругом недавно разошлась, живёт одна в своем доме, который достался ей по наследству. И даже назвала адрес.

Татьяна прекрасно водит машину, ключи были в её сумочке, и она попросила хозяев двух тачек, загораживающих ей проезд, отогнать машины. Те поняли, что их брату по полу угрожает опасность, попытались разгневанную женщину отговорить от безумства, уверяя, что на улице мороз, машины придется долго прогревать… но она, недослушав, пошла к своей машине и пояснила на ходу:

– Я сейчас сдам назад, и ваши машины разлетятся в стороны безо всякого разогрева.

Мужикам было жалко свои машины ничуть не меньше, чем попавшего в беду товарища. Проезд безумной бабе пришлось освободить.

Дом, к которому подъехала пылающая негодованием моя подруга, казался безлюдным. Как говорил Пушкин, ни огня, ни тёмной хаты. Татьяна подошла к гаражу и заглянула в приотворенную дверь – в него поставили машину явно только что – из гаража пахнуло теплом и запахом выхлопных газов. Видно, чтобы замести следы, Танькин муж попросил машину у кого-то из друзей.

Правда, в дом приехавшие могли не зайти. Татьяна поднялась по ступенькам и подёргала за ручку дверь, ведущую на веранду – этакие застеклённые современные сени – и услышала, как явственно звякнул крючок на двери. То есть, заперта она была изнутри!

Татьяна постучала. Вначале вежливо – никто не откликнулся. Тогда она ударила в дверь ногой раз, другой, раздался грохот, и та соскочила с крючка. Следующая дверь непосредственно в дом была сделана более добротно, чтобы выбить её, закрытую изнутри на ключ, мощности Татьяниной ноги явно не хватало.

Тогда она обошла со всех сторон дом – окна оказались затянутыми прозрачной пленкой, достаточно плотной, но вовсе не железобетонной. Она схватила кирпич из рядом стоящего штабеля и ударила по окну, с мстительным удовольствием слыша, как осыпается разбитое стекло и писклявый женский голос вопит в трубку:

– Милиция! Милиция!

Я вполне представляла разъяренную Татьяну с кирпичом в руке, разрывающую пленку подобно киношному монстру. Кирпичом она успела лишь приложиться к голове неверного супруга, как приехали работники правопорядка. Наверное, они были поблизости, а вовсе не возле праздничного стола.

Тогда среди ночи нам позвонил Танькин муж и жалобно проблеял, что жену забрала милиция, а он звонит нам из травматологии.

Едва я рассказала о том Артёму, как он выскочил из-за праздничного стола – у нас тоже были гости – и помчался выручать мою подругу. У него, к счастью, работал в милиции друг, с которым они когда-то служили в морской пехоте.

Он привёз к нам домой Татьяну, полностью растерявшую всю свою воинственность. И даже пришедшую в ужас при мысли о том, что она натворила.

Я отпаивала её валерианкой, а потом дала снотворное, которое как-то забыла у нас моя мама, и Таня проспала почти до двенадцати часов дня.

Она и раньше неплохо относилась к Артёму, а после случившегося испытывала к нему особое чувство благодарности. Артём и не знал, что её союзничество зачастую гасило мои самые сильные раздражения в адрес мужа, а от маминого ярлыка "простой шофер" она просто выходила из себя. И однажды даже разругалась с моей родительницей.

– Между прочим, Галина Аркадьевна, вы не помните, как Белка бросала универ? Просто перестала ходить на занятия и всё.

– Был такой прискорбный факт в Белочкиной биографии, – вздохнула мама.

– И кто заставил её вернуться?

– Я, – довольно покивала моя родительница.

Она ещё хотела что-то сказать, но Татьяна перебила её не очень вежливо:

– Это вам так кажется, Галина Аркадьевна! На самом деле ходить на занятия заставил Беллу её муж.

– Надеюсь, ты говоришь это не серьезно? – высокомерно поинтересовалась мама. О, она умела ставить на свое место как зарвавшихся подчиненных, так и излишне самоуверенных молодых людей.

Но Танька моя тоже была не лыком шита. В газете она работала репортером, а в качестве хобби печатала критические статьи, такие хлесткие и ядовитые, что молодые литераторы переиначили её фамилию Шедогуб на Душегуб. Кличка будто приклеилась. Так Татьяну теперь звали даже друзья.

После опубликования разгромной статьи на очередной опус писателя или поэта Татьяне порой приходилось встречаться с разгневанными авторами лицом к лицу и, насколько я знаю, она ни разу не дрогнула. Не отступила Танька и теперь – ведь в опасности была репутация её друга!

– Не надейтесь, я говорю это вполне серьезно. Если бы не Артём, ваша дочь была бы теперь не редактором, а какой-нибудь простой швеей-мотористкой или простым кондуктором…

Такого непочтения мать вытерпеть не смогла. Она бросилась прочь из моей квартиры, на ходу бросив Татьяне что-то вроде:

– Хамка!

– Прости, – повинилась Татьяна, – не удержалась. Но если, и ты скажешь, что это не Артём помог тебе получить диплом…

– Не скажу, – торопливо сказала я. – Вовсе я не такая неблагодарная, как тебе кажется. И если ты помнишь, я уже не раз заводила с Артёмом разговор о том, что теперь его очередь поступать в институт, а он или отшучивается, или делает вид, что меня не слышит…

– Он и в других вопросах ведет себя так же?

– Нет, конечно, в остальном у него прекрасный слух.

– И поведение, – добавила в шутку Татьяна.

– А вот поведение – хуже некуда! Скорее всего произошло то, чего я всегда боялась: он меня разлюбил.

– Ты что, спятила? – даже испугалась подруга. – Да, он тебя так любит, что я от зависти зеленею. И думаю: где же ходит мой Решетняк?

– В чужих руках… – огрызнулась я.

Подруга внимательно посмотрела на меня.

– Ох, уж, эти благополучные жены! Всё им не так да не эдак!

И тут уж я разозлилась по-настоящему.

– Значит, по-твоему я – всего лишь змея и зануда, которая нудит да шипит безо всякой на то причины, вместо того, чтобы на своего мужа попросту молиться?!

– Вот именно. И ко всему прочему, слушается свою распрекрасную мамочку, которая спит и видит, чтобы развести тебя с настоящим мужиком, коих на свете осталось – по пальцам перечесть!

– Хорошо. Тогда сегодня я приглашаю тебя ко мне в гости. С ночевкой. Дети у родителей – папа решил поехать к другу на пасеку и прихватил внуков с собой, а мы вдвоем по-приятельски посидим на кухне, поговорим за жизнь и посмотрим, когда явится мой любимый и верный муж…

– Вопрос стоит даже так? – похоже, смутилась Танька.

– Вот именно! – передразнила я.

– А чего ж ты молчала? Как ни спрошу, все бекаешь да мекаешь, бормочешь что-то невразумительное…

– Да я как-то не привыкла жаловаться!

– Если всё так, как ты говоришь, то речь уже не о жалобах, а о том, как семью сохранить.

– А надо ли её сохранять? – тяжело вздохнула я.

Подруга посмотрела на меня, как на сумасшедшую, и тоном умудренной женщины проговорила:

– Решетняк, давай ты хоть раз поучишься на чужих ошибках! Прежде, чем делать выводы, ты должна, ты просто обязана попробовать всё! Даже если Артём загулял…

Она осеклась и виновато посмотрела на меня.

– В общем, даже если с ним и не всё ладно СЕЙЧАС, то уверяю тебя, стоит постараться и вернуть семейный поезд на прежние рельсы…

Татьяна заметила, как исказилось мое лицо и прикрикнула.

– И спрячь, пожалуйста, свою дурацкую гордость в ж… в общем, куда-нибудь подальше! Сегодня я останусь у тебя, а завтра посмотрим и решим.

До часу ночи мы ждали Артема, сидя на кухне. Выпили потихоньку две бутылки вина, но если Танька заметно опьянела, то меня алкоголь не брал ни в какую. Я даже подумала о себе словами известного юмориста: "Глаза как стёклышки, ноги как пёрышки, и всё соображаю!"

В конце концов мне надоело смотреть, как она клюет носом, и я отправила подругу спать в детскую, а сама прилегла на супружеской кровати.

Так я и лежала на ней до сих пор. Артем пришёл под утро. Я сделала вид, что сплю и он, раздеваясь, старался не шуметь, но всё равно производил шума больше обычного, потому что был пьян как сапожник. И при этом разговаривал сам с собой. И самому себе выговорил:

– Вконец обнаглел. Нажрался, как свинья!

Я провалялась без сна до семи утра, но лежать больше не было сил. Оставалось только надеть халат и отправиться на кухню. Кроме Артёма, у нас сегодня была Татьяна. Не могла же я оставить гостью без завтрака.

Подруга вошла неслышно, а я так задумалась, что чуть не выронила из рук тарелку, когда она громко сказала:

– Доброе утро.

Увидев задрожавшую в моих руках тарелку, Татьяна понимающе покачала головой:

– Лечиться тебе надо, Решетняк! Нервы явно не в порядке.

Что на это скажешь? Татьяна, в отличие от меня, спит по ночам… Но мы дружим так давно, что, кажется, научились читать мысли друг друга.

– Я слышала, когда Артем пришёл. Извини, но он ломился в квартиру, как медведь-шатун. Мудрено было не проснуться. Я выглянула… не из любопытства, а просто на шум… Он же на ногах не стоял!

– Вот именно! – зло буркнула я.

– Ты хочешь сказать, что он сел на стакан?

Я непонимающе уставилась на подругу.

– Имеешь в виду, страдает запоями? Нет, что ты! Артём не алкоголик.

– У него есть другая женщина?

– В смысле, постоянная? Вряд ли… – я проговорила это медленно, и спохватилась, что Таня может заподозрить меня в излишней самоуверенности.

Но она думала вовсе не об этом.

– Тогда что с ним происходит?

– А с чего ты взяла, что происходит?

Подруга откровенно изумилась.

– Не станешь же ты уверять, будто у него не все дома? Или, что подобные закидоны всегда были ему свойственны?

– Я об этом не думала. То есть, я решила, что он нарывается на развод. Что ж, раз хочет, значит, получит.

– Вот это да! – Татьяна нарочито восхищенно присвистнула и так же одобрительно посмотрела на меня. – Что нам стоит брак разрушить: раз-два, и все дела!

– Не утрируй. Просто наш брак себя изжил…

– Я думала, ты умнее!

– При чем здесь мой ум? Ты считаешь, я должна подобные вещи терпеть и сопеть в тряпочку, жить, как другие бабы, без любви и уважения…

Подруга меня даже не дослушала.

– Жареный петух тебя в задницу не клевал! Повезло дуре – встретила в жизни настоящего мужчину. Но нет, она воротит нос и вместо того, чтобы спасать семью – разобраться, в чём дело, не нашла ничего лучше, как положить глаз на полное ничтожество, потому что у него высшее образование, и он нравится её маме…

– На кого это я положила глаз?!

– На убогого Юрика Кондратьева.

– Почему это он убогий?

– Не знаю. Спроси у его мамы. Может, родовая травма, а может гнилые гены…

– Хочешь, чтобы мы с тобой поссорились?

Но Танька и не подумала обратить внимание на мои слова.

– Так что все-таки с Артемом происходит?

– Не знаю! – закричала я. – Он нарочно пропадает в рейсах. Ребята говорят, что он прямо-таки гребёт к себе заказы, и даже не самые выгодные. Просто для того, чтобы не быть дома! А если всё-таки случается перерыв, он под любым предлогом уходит куда-то и возвращается вот в таком состоянии…

Я не выдержала и разрыдалась. Ревела белугой и продолжала говорить.

– И учиться не хочет. Когда я заикнулась в поступлении в институт, знаешь, что он сказал? Что высшее образование не делает человека порядочным.

– Но это так и есть.

– Не притворяйся. Он обещал мне поступить в институт. Обещал!

– Ладно, не кричи. Мешаешь думать.

– О чем ты, интересно, думаешь?

– Пытаюсь поставить диагноз… А в рейсах он пьёт?

– Что ты! Для него пить за рулем – вещь немыслимая. Хоть про шоферов-дальнобойщиков и говорят, что они пьют, как сапожники, но Тёмка не такой.

– А ты никогда не думала о том, чтобы поехать с мужем в рейс.

– Я – в рейс?

– Вот именно, в рейс! Ты что, принцесса крови, которая не может себе этого позволить?

– Нет, – растерянно проговорила я. – Просто такая мысль никогда мне в голову не приходила… Да, он меня и не возьмёт, вот увидишь. Стоит мне только заикнуться об этом, как тут же найдется уйма причин…

– А ты попробуй.

Реакция мужа на мою просьбу оказалась на удивление спокойной.

– В рейс? Поехали. Думаю, Санёк возражать не будет. Месяц назад мы его Вальку брали, так что он мне должен…

Вальку? Насколько я знаю, жену Саши – напарника Артёма – звали Лилия. Мы с нею не были подругами, но при встрече здоровались. И вдруг – Валька! Кто же тогда у Артема? Какая-нибудь Зина. Блондинка. Я знала в жизни двух Зин и обе были крашеными блондинками. С пышными формами. Наверное, именно такие женщины нравятся Артёму, раз он перестал обращать внимание на меня.

Упоминание о Сашиной Вальке застряло у меня в голове как отравленная заноза. Я постоянно примеряла это знание на себя.

– Саша с женой не развелся? – будто невзначай спросила я некоторое время спустя.

– С чего ты взяла? – удивился Артём. Конечно, он обмолвился о неведомой Вальке и забыл. Для него это так, само собой разумеющееся. Живут, как и жили. Недавно дочь замуж выдали…

Всё хорошо, прекрасная маркиза! Не считая Вальки, которая ездит с Сашей в рейсы. У меня на языке так и вертелось: Тёма, а кто ездит в рейсы с тобой? Но такой вопрос прозвучал бы преждевременно.

Теперь я поняла, как была права Танька, подбросившая мне такую мысль. В конце концов, продлится рейс всего три-четыре дня, и меня не покидала уверенность, что этого времени вполне хватит, чтобы разобраться во всём.

Мама согласилась – я имею в виду свекровь – вместе со свекром отвезти наших детей в лагерь отдыха. Кстати, именно Татьяна достала для них льготные путевки. Мне оставалось лишь подготовить вещи, сложить их в дорожные сумки и отвезти в станицу к Тёмкиным родителям.

Собственно, Галя с Антошкой как раз сейчас были у них. И отвезли их в станицу вовсе не мы с Артемом, свекор за ними приехал. Артем был как всегда в рейсе, а наши близнецы повисли на деде, едва он появился в дверях.

Теперь я знала, что свекровь присматривала за ними во время моих экзаменов не всегда сама. Случалось, что и она была занята по работе. Тогда подключался свекор. Оказывается, иногда он брал их с собой на работу, и Антошка с Галочкой переходили из рук в руки, от доярок к учетчицам.

– Мы уже соскучились, – мягко выговорил мне Антон Сергеевич. – Ни сами не приезжаете, ни внуков не привозите.

– Артём все время в рейсах, а у нас в издательстве все в отпусках, завалили работой, – стала оправдываться я, при том стараясь не смотреть в честные глаза свекра.

В станицу я поехала рано утром. На этот раз мне хотелось побыть подольше и с детьми, и с родителями Артёма. В их обществе мне хоть частично доставалось то семейное тепло, которое из моей семьи неуклонно утекало…

– Вообще-то я пошла в отпуск, – бодро поясняла я, – но решила съездить разок с Артемом в рейс. Говорят, другие жены ездят…

То ли я не умею как следует притворяться, то ли, как говорится, материнское сердце вещее, а только после моих нарочито веселых речей свекровь словно невзначай пригласила меня с собой в сад, усадила на лавочку и заглянула мне в глаза.

– Что, доченька, нелады у вас?

И тут я разревелась. Уткнулась ей в плечо и полчаса усиленно орошала слезами её летний сарафан, а мама гладила меня по плечу и приговаривала:

– Ну, ну, ничего, всё образуется! В каких же семьях разладов не бывает? Небось, и не найдешь таких. Милые бранятся, только тешатся. Думаешь, даром народ так говорит?

– Я потому и хочу с ним в рейс съездить, посмотреть, что к чему, – призналась я свекрови в том, о чём матери и не заикнулась бы. – Может, я в чём-то сама виновата? Может, Тёмка за что-то на меня обиделся?

– Съезди, – кивнула мама, – если он и вправду обиделся, сам ни за что не скажет. Разве что выпытаешь… И ещё, доченька, не спеши рубить сплеча. Ты – женщина горячая, я знаю, но будет ли для вас обоих лучше, если вы разбежитесь в разные стороны?

Когда она успела это заметить? Насчет моей горячности. Мне казалось, что перед свекровью я всегда была тише воды, ниже травы, а уж наши с Тёмкой разногласия мы тем более на суд его родителей не выносили.

– … Артём тоже бывает слишком горяч: не помедлит, не разберётся, что к чему, а дверью хлопнет, и все разборки…

Вот об этом-то я как раз и не подумала. Хоть и вслух произнесла что-то насчёт собственной виноватости, а в душе ничего такого не чувствовала. Разве я не была ему верной женой все эти годы? Разве я хоть раз ему изменила?

Но что-то всё-таки мешало говорить об этом утвердительно. Словно я забыла некую свою провинность, что-то упустила из виду, и в чём-то таки была виновата…