Читать книгу Отбор невест для драконьего принца: провести и не влюбиться - Лариса Петровичева - Страница 3

На следующий день весь город гудел, ревел и громыхал. Я заглянула к Анвину поздно вечером, и он, раскланиваясь и благодаря меня на все лады, выписал диплом для Джен и Кейт Смиссон.

– Невероятно! – восклицал директор. – Вы просто чудо сотворили, я уже готовился… а, неважно, к чему. Дай вам бог здоровья, денег и мужа хорошего!

Я согласно кивнула и на всякий случай уточнила – а то мало ли, что, людскую благодарность тоже надо контролировать и проверять:

– Данные в документы внесете? Нам нужны официальные дипломы, а не просто бумажки.

– Обязательно, – кивнул Анвин. – С принцами шутки плохи, а нам с вами еще работать и работать. Чует мое сердце, это не последняя инспекция.

А наутро колледж был похож на осажденный замок: вокруг него стояла толпа девиц, их родителей, тетушек и дядюшек, и просто сочувствующих – все кричали, шумели и требовали у Анвина дипломов для дочек.

Отбор невест для драконьего принца – нешуточное дело. Я еще удивилась тому, что они вчера не сбежались. Родители тех девушек, которые успели получить дипломы честным путем, держались в стороне, сопровождая каждое движение осаждающих ехидными репликами. Основное их содержание сводилось к тому, что надо надеяться не только на те сокровища, которыми дочерей одарила природа, но и самим что-то в них вкладывать, например, образование.

Никогда не узнаешь, в какой момент на тебя свалится драконий принц, но к этому надо быть готовой.

Девушки, которым предстояло участвовать в отборе невест для принца Эжена, получили свои приглашения ранним утром – ночью мы с Петровой отпечатали их в местной типографии, передвинув выпуск «Тансвортского листка» на обед. Сейчас они были у Гутты – швея снимала мерки, а мы с Петровой занимались первым этапом отбора.

Итак, у нас было шесть участниц.

Джен Суон, умница и бунтарка: почему-то я была уверена, что принц обратит внимание именно на нее.

Кейт Смиссон, ростом выше Петровой и с легким заиканием: она хотела стать учительницей, но боялась, что дети будут над ней смеяться, так что получила профессию секретаря и сидела за печатной машинкой в городском банке.

Микка Куттинен, признанная самой красивой девушкой Тансворта: она работала в отцовской пекарне и оставалась тонкой и звонкой на удивление всего города.

Вера Хайсс, рыжая пышечка, похожая на суслика. Ее считали ведьмой, потому что она перечитала все книги в городской библиотеке.

Эва Вейс-Мор, завсегдатай модных лавочек, где можно было тратить отцовские денежки – ее родитель был заместителем бургомистра.

Линда Фрай-Анвер, белокурая бестия, которая мечтала выйти замуж за принца еще в колыбели.

– Амин, – сказала я, выходя из конторы и глядя в список участниц. – Кажется, мы пропали.

Бекон, который сидел на ступенях, угрюмо муркнул и посмотрел на нас так, словно в жизни не видел таких бессовестных женщин. Конечно, весь день и всю ночь где-то носились и утром куда-то побежали, а бедный котик, сиротинушка, с голоду умирает. Мы ему не поверили: чуть в стороне лежала задушенная мышь, так что до голодной смерти было еще далеко, а там и мясная лавка откроется.

– Ничего, не пропадем, – решительно ответила Петрова. – Представляешь, что будет потом, после отбора? Мы с тобой проводили одно из важнейших мероприятий королевской семьи! Что это значит?

– Что нам, дурам, просто повезло.

– Нет! Что мы можем ехать в столицу и работать там! И свадьбы устраивать не почтмейстеру, а министру! И корпоративные праздники не для учителей в колледже, а для членов правительства! Представляешь, какие там деньги? Какие там связи?

Петрова была воодушевлена, и меня это радовало. Мы с ней всегда так работали: она воспаряла в небеса с идеями и восторгом, а я придерживала ее, не позволяя совсем уж улететь туда, где были проблемы и непредвиденные расходы. Проходя мимо колледжа, где Анвин пытался разогнать толпу горожан, охочих до диплома без захода в образование, мы задержались было посмотреть и посмеяться, но тут одна из девушек заметила нас и закричала:

– Мамочка, это они! Это они организуют отбор!

Ее мамочка, женщина колоссального роста и идеальной фигуры в геометрическом плане, решительно развернулась в нашу сторону, и Петрова лучезарно улыбнулась и сказала:

– Бежим!

И мы подхватили юбки и рванули с места так, как не бегали даже в школе, когда у нас были спортивные занятия. Девицы и их родители бросились за нами: уламывать, уговаривать, упрашивать, угрожать – словом, делать все, что угодно, лишь бы мы протащили на отбор их обожаемых дочек.

«А ведь догонят!» – поняла я, когда мы выбежали на главную городскую площадь, обогнули ратушу и погнали мимо парковой ограды. Петрова тоже стала сдавать, и было ясно, что живыми нас не отпустят.

В ту же минуту я поняла, что бегу как-то странно: ноги болтаются в воздухе, а земля почему-то отдаляется и уходит куда-то вниз. Рядом со мной дергалась Петрова, бормоча себе под нос орочьи ругательства, над нами хлопали паруса, воздух гудел и грохотал, и, захлебываясь от бескрайнего детского восторга, я чувствовала что-то холодное, кажется, металлическое – оно изогнулось за моей шеей, подцепив меня за воротник.

– Дракон! – заорала Петрова. – Это дракон!

Я задрала голову и прямо над собой увидела зеленую пластинчатую броню драконьего брюха. Кто это? Принц Эжен или Берт?

Дракон сделал круг над городом, заставляя нас с Петровой визжать от радости, и принялся медленно спускаться над садами Алейны – холмом, на котором стояла старинная усадьба. Раньше она была наполовину заброшена, только сторож ходил у забора, да уборщица приходила смести грязь с дорожек да помыть окна, но принц Эжен, свалившись в наши края, решил, что сады Алейны прекрасно подойдут для его резиденции, сделал быстрый ремонт и начал жить.

Земля, которая казалась зеленым ковром с рассыпанными игрушками, приблизилась, гравий дорожки ударил в ступни, и дракон осторожно поставил нас на ноги. Мы с Петровой схватились за руки, чтобы не упасть: от волнения у меня кружилась голова, а ноги сделались ватными. В небе холодно; я только сейчас поняла, как мы замерзли.

Все во мне кричало и пело. Полет был похож на праздник, на яркий сказочный сон, который неожиданно оказался правдой. Это ведь можно – подниматься в небо, лететь, ловить потоки ветра. Это бывает – парить над миром, знать, что весь он принадлежит тебе, любить, быть любимым и счастливым своей любовью.

Дракон с тяжелой грациозностью опустился на дорогу к усадьбе, его окутало золотой дымкой, и вскоре мы увидели Берта.

– Ох, вы спасли нас! – воскликнула Петрова. – Если бы не вы, нас бы уже затоптали!

– Да, я так и подумал, – кивнул Берт и едва заметно улыбнулся. Улыбка согрела мне сердце сильнее, чем я могла бы позволить. – Но ничего, это скоро уляжется. Видели бы вы, какие взятки предлагают организаторам отборов в столице!

Петрова мечтательно улыбнулась, словно представила сумму и мысленно потратила ее до последнего гроша.

– А у вас будет отбор невест? – спросила я. Все жители королевства давно женятся просто так, по велению сердца или устремлениям к выгоде, и только драконы устраивали отборы, которые постепенно превращались в яркое шоу, неизменно привлекающее любопытных.

Берт отрицательно мотнул головой.

– Пока я не думал об этом, – признался он, всем своим видом показывая, что мне не стоит совать свой нос не в свое дело. – Список невест при вас?

Я сунулась в поясную сумочку, радуясь, что она крепко пристегнута, а то искали бы мои записки в поднебесье – вынула нужный листок и протянула Берту. Тот скользнул по нему взглядом и поинтересовался:

– Джен это та девушка, которая подошла к нам вчера, верно?

Я кивнула, и Берт сообщил:

– Отметьте себе, что она будет фавориткой отбора. Эжену нравятся такие решительные особы.

Стоило вспомнить про Эжена, как одно из окон усадьбы отворилось, и мы услышали голос принца:

– Друзья, что вы там топчетесь? Пора завтракать!

– Вот это правильно! – одобрила Петрова. – А то у нас в животах с утра ничего, кроме вдохновения!

И мы пошли к усадьбе – изящному белостенному дому с колоннами, балкончиками и большими окнами в духе Первой империи. Неудивительно, что принц решил здесь поселиться: усадьба была одним из самых красивых мест в Тансворте и окрестностях. Слуги в темно-синих сюртуках открыли перед нами двери и проводили в столовую – по пути я увидела, как другие слуги вешают на стену гостиной морской пейзаж, и спросила:

– Это ваша картина, Берт?

Пейзаж мне понравился – море на нем было таким живым, что, казалось, могло в любую минуту выплеснуться из рамы и окатить нас соленой волной. Берт сдержанно кивнул, словно советовал мне не развивать тему.

В столовой уже был накрыт завтрак, обильный и по-провинциальному сытный. Была здесь яичница, печеные грибы, фасоль в красном и белом соусе, сардельки с гриля, бекон – как видно, принц любил как следует поесть. Нас усадили за стол, и Эжен дружески поинтересовался:

– Как вы, милые барышни? Вы выглядите бледными.

– За ними бежали родители городских красавиц, – ответил Берт, придвигая к себе сардельки, и я невольно задумалась, сколько же должен есть дракон, чтобы потом махать крыльями. Да и магия обращения наверняка требует сил… – Пришлось немедленно прийти на выручку.

– Да, красавицы, точно! – воскликнул Эжен. – Как идет подготовка к отбору?

На мгновение мне показалось, что он успел забыть о том, что вчера решил жениться и подложить свинью венценосному родителю. Впрочем, нет: принцы никогда и ничего не забывают, это я знала точно. Такова их природа.

– Платья заказали, голубей и артефакты тоже, – ответила Петрова. – Шесть участниц, прекрасные девы с достойным образованием, сейчас на примерке у лучшей городской портнихи. Приглашения получили ранним утром.

Принц одобрительно посмотрел на нас. Кажется, он не ожидал, что дело будет идти так быстро.

– Прекрасно, просто прекрасно! – довольно заявил он, и Эжен добавил:

– Я уже знаю, кто будет фавориткой отбора. Девушка исключительно мила и полностью в твоем вкусе. Раз уж коротать жизнь в этих скучных краях, то надо это делать с тем, от кого тебя не тошнит.

Эжен понимающе кивнул и спросил:

– Как ее зовут?

– Джен, – ответила я. – Но она не хочет выигрывать. Ей просто нужен был диплом, чтобы уехать из Тансворта и начать новую жизнь.

Только сказав об этом, я подумала, что теперь пришла моя очередь подкладывать кому-то свинью. Хочешь раззадорить мужчину, который не сомневается в своей неотразимости? Скажи, что он тебя ни капельки не интересует. Эжен удивленно посмотрел на меня, собираясь задаться вопросом, насколько обнаглели здешние девицы, что воротят нос от принца, но в это время в гостиную вбежал еще один слуга и с искренним испугом выпалил:

– Ваше высочество! Беда!

Мы все удивленно обернулись к нему – слуга провел ладонью по лбу и сообщил:

– Ваша виверна… сбежала. Сбежала и несется к городу.

Эжен провел по губам салфеткой, поднялся из-за стола и сообщил:

– Отлично, господа! Все так, как и должно быть!

***

– Виверна! Виверна-а-а!

Принц Эжен и Берт обратились в драконов и рванули в сторону Тансворта, а мы с Петровой помчались по дорожке своим ходом. Вбегая на одну из городских улочек, я еще подумала, зачем мы это делаем – я боялась виверн, никогда не умела найти к ним подход, а тут вот здравствуйте, бросилась посмотреть, чем кончится дело. Запыхавшаяся Петрова, кажется, задавалась тем же вопросом.

А потом мы услышали тоскливый полукрик-полустон и застыли на мостовой. Кто-то бежал мимо нас, кто-то кричал, хлопали двери магазинов и кафе, люди прятались, пытаясь спастись, и чья-то рука схватила было меня за рукав, потянула в сторону и выпустила – надо было позаботиться о собственной жизни, а не о соседской. А впереди ревел и грохотал огонь и дымилось черно-зеленое и бесформенное.

– Зачем, интересно, принцу Эжену понадобилась эта виверна? – свистящим шепотом осведомилась Петрова. – Только не говори, что все дело в родственных чувствах.

– У него какой-то план… – таким же шепотом ответила я. – Но какой?

Мы машинально схватились за руки, и я подумала, что теперь-то нам точно пришел конец. Я вспомнила отцовского приятеля, который знал толк в вивернах. Он любил их, и они отвечали ему взаимностью – настолько, что однажды отцовский приятель отважился сунуться в пасть виверне, чтобы вынуть кость, застрявшую у нее в зубах. Та виверна была совсем ручной, она катала людей на спине и позволяла детям чесать себе брюхо, и то, что она захлопнула пасть и принялась рвать уже мертвого человека когтями и зубами, было страшным несчастным случаем.

Потом нам рассказали, что виверна плакала на бойне.

– Бегите! – прокричал Джон-Пухляк из пекарни, такой же белый, как его фартук, и замахал нам рукой. Его трясущийся помощник приоткрыл дверь, но мы с Петровой словно приросли. – Сюда, скорее! Спасайтесь!

Дым и огонь развеялись: в десятке шагов от нас воздвиглось огромное, черно-зеленое, со сверкающей лоснящейся шкурой. Сверкнули золотистые глаза, умные и злые, дрогнули ноздри. Виверна приблизила морду к Джен, лежавшей на земле, и втянула воздух.

Петрова ахнула и зажала рот ладонями.

Дрогнули крылья, складываясь по бокам. На одном было видно клеймо, молнию в круге: я знала, что это столичная ферма Эбенезера Клетуса. Виверна фыркнула. Я услышала странный звук и поняла, что это клацают мои зубы. Платье сделалось насквозь мокрым от пота, и я видела, что Джен, замерев, смотрит на виверну – она хотела закрыть глаза и не могла.

Да где же Эжен и Берт! Мы же не могли пешком обогнать драконов!

«Господи, – только и смогла подумать я, понимая, насколько бессмысленна моя молитва. – Пусть ей не будет больно. Пожа…»

– Прочь, тварь.

Голос принца Эжена, обычно спокойный и дружелюбный, звучал так, словно каждый звук выковали из металла. Виверна недовольно заворчала. Отцовский приятель когда-то говорил, что не стоит становиться между зверем и его добычей – и виверна удивленно посмотрела на хозяина, который почему-то прогонял ее от еды.

– Прочь, – голос прозвучал спокойно, почти лениво, но я почувствовала, какая огромная сила дымится за этим спокойствием. – Прочь отсюда.

Виверна вскинула голову к небу и издала такой рык, что в витринах магазинов зазвенели стекла. Паралич отпустил нас: мы с Петровой рухнули на мостовую, скорчились, зажимая ладонями уши. Рык нарастал, гремел, как тысяча колоколов, и, трясясь от ужаса, мы увидели, как вокруг простертой ладони принца задымился белый свет.

Рев оборвался, как обрезанная нить. Виверна попятилась и заскулила. Белый свет сделался нестерпимо ярким, и виверна присела и оторвалась от земли, тяжело хлопая крыльями. Еще несколько мгновений, и зверь растаял в небе.

Над городом воцарилась тишина, настолько густая и глубокая, что когда Петрова заговорила, то мне показалось, что ее услышали все жители Тансворта:

– Господи, помилуй, теперь всем штаны сушить.

Эжен склонился к Джен, помогая ей подняться – Берт стоял чуть в стороне, не сводя глаз с принца, смотрел хмуро и сурово и, кажется, не одобрял этого. Мы с Петровой встали на ноги и вместе с остальными осмелевшими горожанами бросились к Джен и принцу. Тишина лопнула мыльным пузырем: все зашумели, заговорили, на все лады восхваляя его высочество, который прогнал хищную тварь одним движением руки и спас красавицу от неминуемой смерти. Джен опомнилась, провела ладонями по лицу и вздохнула; принц придержал ее под локти и спросил:

– Как вы себя чувствуете, прекрасная барышня?

Джен посмотрела на него так, словно не могла понять, что происходит. А я, кажется, поняла: виверну выпустили для того, чтобы его высочество смог проявить доблесть и силу. Возможно, это тоже часть отбора, о которой Берт не стал нам рассказывать – все должны трепыхаться от ужаса, а не зевать от предсказуемости.

– Благодарю вас, – прошептала Джен. – Все в порядке, ваше высочество, спасибо.

Петрова толкнула меня в бок. Принц смотрел на Джен, и его идеальной красоты лицо обретало какую-то легкомысленную глупость, делая принца похожим на деревенского дурачка. Все остальные тоже поняли, куда дует ветер, и над зеваками снова воцарилась тишина. Драконий принц влюбляется в провинциалку, которую собственноручно выхватил из пасти чудовища – такого и в театре не увидишь.

– Никакого отбора невест, – завороженно произнес Эжен. – Я женюсь на вас, прелестная барышня.

Глаза Джен гневно сверкнули. Сквозь толпу пробились родители Джен, услышали сказанное его высочеством, и матушка от радости стала заваливаться в обморок, а отец чуть не подпрыгнул.

– Замуж? – переспросила она. – Вот уж нет! Я никогда за вас не выйду!

С этими словами Джен решительно освободила свои руки и быстрым шагом двинулась прочь, оставив Эжена с ошарашенным видом. Ее мать тотчас же оклемалась и, дотронувшись до плеча несостоявшегося зятя, решительно произнесла:

– Выйдет, ваше высочество! Выйдет, конечно! Сейчас догоним!

***

– Она прекрасна! Нет, она в самом деле прекрасна!

Принц был взволнован. Он мерил гостиную усадьбы в садах Алейны быстрыми решительными шагами, и Берт негромко заметил, что никогда не видел своего друга в таком состоянии. Обычно, обуреваемые похожими чувствами, люди отправляются на войну и побеждают.

Я думала о том, что вчера примерно в это же время мы с Петровой сидели на скамеечке и смеялись над Беконом, который клянчил у прохожих еду. Жизнь наша была тихой, спокойной и мирной, и вот теперь пожалуйста – в ней есть драконы, виверны и принц, который решил жениться.

– Вы же ее не знаете, ваше высочество, – я понятия не имела, почему отговариваю Эжена от скоропостижной женитьбы, но чувствовала, что все делаю правильно. – Если я правильно понимаю, то отбор невест как раз и нужен для того, чтобы познакомиться с претендентками, понять, что они из себя представляют…

Эжен остановился, задумчиво почесал кончик носа, и я сразу же спросила, не давая ему опомниться:

– С виверной тоже все было спланировано? Часть отбора невест?

– О, разумеется! – воскликнул Эжен, и я подумала, что его величество был прав, когда отправил сына в нашу глухомань. Принц был добр, но взбалмошен и беспечен. Не лучшие качества для сына короля. – Перед началом отбора драконий принц должен проявить истинную доблесть. В былые времена драконы воевали, испепеляя вражеские армии, а я решил выпустить Пушинку.

– Пушинку? – переспросила Петрова. – Это так зовут вашу виверну?

– Да! – Эжен улыбнулся так, словно речь шла о какой-нибудь пушистой кошечке на диване. – Она такая славная, я ее научил показывать трюки. И к лотку приучилась в две недели, представляете, какая умница?

Да уж, ну и принц. Ему бы быть каким-нибудь провинциальным клерком или продавцом – тут бы он был на своем тихом месте. Но как вышло, так вышло, ничего уже не исправишь.

– Надо было нам сказать об этом, – нахмурилась Петрова. Когда орчанка хмурится, это действительно впечатляющее зрелище. – Ваше высочество, если мы организуем ваш отбор невест, то должны знать о таких вещах. Весь город перепугался! Представляете, что теперь с нами сделают? «Вы, дескать, были в курсе и никого не предупредили о том, что в Тансворт прилетит такая страсть!»

Эжен только рукой махнул. Берт, который сидел на диване рядом со мной, посмотрел на него со снисходительной усталостью.

– Ничего, все об этом забудут уже сегодня к вечеру, – произнес принц. – Что ж, тогда действуем по старому плану и делаем все, чтобы прекрасная Джен победила в отборе. Представляю лицо моего отца, когда он узнает, что отбор закончен, невеста выбрана, и я женюсь!

В этом было что-то очень детское – желание отморозить уши назло родителям. Должно быть, вся жизнь принца с его любовными приключениями, скандалами и конфликтами была лишь стремлением привлечь внимание отца. Что ж, у Эжена все получилось. Отец заметил его, ссылая из столицы, а потом – узнав об отборе.

И мы с Петровой умудрились в это влезть по самую маковку…

– Первый этап отбора – это загадки, – Берт вынул записную книжку, пошелестел страничками, переводя внимание на себя. – Лана, вы знаете какие-нибудь загадки?