Читать книгу Борщ для души. Рассказы - Лариса Репникова - Страница 13

Иван Николаевич стоял лицом к окну и смотрел на молодые деревца в школьном саду, а мы в это время писали самостоятельную работу.

Я была самая младшая в классе, а все потому, что в деревне, из которой мы приехали, детей в первый класс собрали всех, кому уже было семь с половиной, семь и, как мне, шесть. А в городе на второй год оставлять не стали, так я и училась с теми, кто был на год-полтора меня старше. Но с моим характером ещё не известно, кому было проще.

Задание было не сложное, и я старательно выводила слово за словом о том, какие бывают деревья в нашей местности и почему им, деревьям, так хорошо у нас живётся.

– Заканчиваем писать и сдаём тетради, – Иван Николаевич повернулся к классу как раз в тот момент, когда я хотела посмотреть, что написала моя соседка Лидка, – Люба, не надо списывать. Давай свою тетрадь.

– Да я не списывала, я только проверить хотела, правильно ли она написала.

– Я сам проверю ваши работы. А ты, Любаша, пойдём к доске, расскажешь нам о том, какой представляли люди землю в древние времена.

Я глубоко вздохнула, шумно выдохнула и, одернув платье и фартук с оборками, который мне мама сшила, пошла к доске, на ходу вспоминая то, о чем вчера вечером читала. А читать пришлось вслух, так как папаня пришёл с работы и велел сидеть рядом с ним и учить уроки.

– Древние люди думали, что земля плоская и стоит на трёх слонах… – «а почему, собственно, древние? Разве маманя древняя? Она у меня вон какая красавица!»

Я вспомнила маманю, у которой теперь бываю только на каникулах, ее тёплый взгляд и глубокий бархатный голос, а ещё удивительные большие хлеба, вкуснее которых я ничего в жизни не ела. А если ещё посыпанный сахаром или несколькими каплями мёда! Господи, да это лучше всяких пирогов и ватрушек!

– Люба, ты что замолчала? Не выучила?

– А? Древние люди считали, что земля плоская и стоит на трёх слонах, а звёзды на небе – это такие свечи, которые каждый день зажигают, а с рассветом они гаснут. А ещё раньше считалось, что солнце вращается вокруг земли.

– Да уж. Иди на своё место, Люба. Ну что ж, чтобы закрепить знания о земле, сегодня будет практическое занятие. Пойдём с вами вечером на звёзды смотреть. Не забудьте предупредить родителей. Всех жду в восемь вечера во дворе школы.

«Чего на эти звёзды смотреть? Что я звёзды ни разу не видела?» – я шла к своей парте и думала о том, что вместо всех этих уроков, было бы здорово оказаться на кухне рядом с маманей, где в большой русской печке стоят хлеба. Но до каникул ещё далеко, да и хлеба пекли не каждый день, а раз в неделю. У мамани был свой особенный рецепт – как бы долго не лежал хлеб, он всегда оставался мягким и вкусным. Во время войны она пекла хлеба для фронта, почти каждый день. Не просто это было опару поставить, вымесить тесто, истопить печь, и не проморгать, когда хлеб будет готов. Затем, маманя хлеба складывала в холщовые мешки, и грузовик увозил их. С фронта приходили письма солдат с благодарностью.

Прозвенел звонок, я схватила свой портфель, коричневый, с блестящими защелками, но уже потертый бесконечными драками с мальчишками из соседнего района и от катания с горки зимой, но родители сказали, что новый купят только через год. А я и не расстроилась – почти у всех были такие же потертые портфели, мы же все вместе ходили домой и в школу, и драки у нас общие, и мимо горок не пройдёшь просто так.

– Людка, чего копаешься? Бежим скорее! Мне ещё огород поливать сегодня! – и мы побежали, на ходу раздавая подзатыльники зазевавшимся мальчишкам и получая в ответ резкое дерганье за косы.

Мама уехала с помидорой на рынок, приедет только завтра. Папаня, как всегда, на работе. Придёт поздно, уставший – непросто это разгружать трубы для нефтепродуктов и складировать их так, чтобы и место оставалось и не рассыпалось ничего. Заводская площадка работала круглосуточно, и нередко за отцом приезжал директор на машине, чтобы просить помочь организовать работу грамотно. А отец не отказывался, ехал, помогал, потом возвращался ещё больше уставший, а утром вставал и шёл на свою смену.

Мама его ругала, что отказать не может, что не бережёт себя. А он только отвечал ей:

– Надюшка, ну что ты ругаешься? Людям же помочь надо. Смотри, сам Михалыч приехал, значит, совсем у них там плохо. Не переживай, я недолго.

Мама только качала головой, вздыхала, закрывая дверь за папаней, а потом долго ещё сидела на кухне, разбирая крупу, пересыпая ее в тканевые мешочки, вздыхала тяжело, а потом тихонько начинала петь:

«Ой калина, ох малина.

В речке тихая вода

Ты скажи, скажи, калина,

Как попала ты сюда?»

Нас трое у мамы с папаней. Я старшая. Мне всегда больше всех и достается. А чего достаётся то? Заданий от мамы да отца. А ещё и поиграть хочется, и на речку, и мальчишки вон с соседнего района кого-то из наших обидели, как на разборки не пойти? Вот и мчалась я после уроков домой, чтобы и огород полить успеть, и младших покормить, и отцу помочь, если попросит, а тут ещё эти звёзды! Чего на них смотреть?! Как будто они особенные какие-то.

– Папань, ну, я побежала, а то учитель географии ругаться будет. У нас сегодня урок во дворе школы, будем звёзды изучать.

– Только потом сразу домой, утром в школу.

– Хорошо, – я надела брезентовые тапочки на каучуковой подошве, трико и теплую кофту и помчалась вдоль улицы к перекрестку, где мы обычно встречаемся с Людкой каждое утро, чтобы затем идти в школу.

Людка уже стояла на месте и крутила в руках кленовый прут с парой листьев на конце.

– Чего так долго? Меня уже комары сожрали! Побежали.

И мы побежали. Легко, весело, болтая на ходу обо всем на свете, что только может интересовать девчонок в двенадцать лет. И про школу, и про уроки, и про то, что на каникулы все поедем в деревню, и про то, что в кино новый фильм привезли, и было бы здорово в субботу сходить всей нашей большой компанией и посмотреть.

За разговорами и дорога быстрее и путь веселее. Вот и Санька уже бежит к нам, а там и Нинка показалась, ещё пару переулков и почти весь класс в сборе.

– Так, посмотрим, все пришли? – Иван Николаевич посмотрел на часы, которые лежали у него в кармашке, и от которых тянулась серебряная цепочка. Наблюдать за тем, как учитель достаёт часы из кармашка, открывает их, затем снова закрывает крышку и убирает в карман, можно бесконечно, прямо-таки завораживающее зрелище, тем более, что ни у кого среди моих многочисленных родственников не было таких часов, а дома у нас были ходики, которые мама заводила каждый вечер и поправляла гирьки, чтобы тикали, как положено, – Пора начинать. Сейчас мы выйдем с вами со двора школы и пройдём на поляну – оттуда лучше всего видно небо. Никто не бежит и не отстаёт. Люба, проследи, чтобы никто не потерялся по дороге.

Мы вышли на поляну, что располагалась между старым монастырем и спуском к реке.

– Итак, все посмотрите на небо. И кто первый увидит звезду на небе, поднимите руку.

Мы послушно задрали головы кверху, рассматривая вечернее небо, ярко-голубой цвет которого с последними лучами солнца начал меркнуть, сперва светлея до бледно-голубого, а затем, как промокашка, заполняясь темно-синими чернилами.

Я крутила головой, хотелось быть первой, кто увидит звёзды. Но звёзд пока видно не было, а вот облезлые стены монастыря и разрушенные купола без крестов все время попадались на глаза. И вдруг я ее увидела. Она мне словно подмигнула! И не сдержав эмоций, я стала прыгать и кричать:

– Вижу, вижу! Вот она! – кричала я и указывала на маленькую яркую точку на небе.

– Молодец. Все увидели? – весь класс уже смотрел туда, куда указывала моя рука, – Кто знает, что это за звезда?

– Это Полярная звезда, – раздался один из ответов.

– А вот и нет. Это – Венера. Смотрите, она сейчас исчезнет. Ее ещё называют – Вечерняя Венера. Она появляется самой первой, но видно ее недолго, всего пятнадцать-двадцать минут, – и правда, спустя несколько минут звезда перестала нам подмигивать и исчезла, – Зато утром эта звезда видна на небе дольше всех. И тогда ее называют – Утренняя Венера.

– Вижу! Вижу! Смотрите, там ещё одна! Это то уж точно – Полярная звезда!

– Нет, – сказал Иван Николаевич, и мы все уставились на него, в ожидании нового рассказа о звёздах, – Это – Сириус.

Потом мы ещё долго смотрели на небо и говорили о том, что видим, рассматривали и считали звёзды Большой и Малой медведицы, пытались соединить звёзды в рисунок и понять наконец, почему ковш – это не ковш, а медведица и медвежонок. Время пролетело совсем незаметно, и когда Иван Николаевич сказал, что занятие окончено, мы всем классом издали разочарованное пыхтение, но пошли по домам.

Всю дорогу мы молчали. Первый раз каждый из нас шёл и ничего не говорил, только, когда доходил до своей улицы, прощался, мы отвечали и все так же молча шли дальше.

– Какой же интересный сегодня урок был!

– Да! Я теперь всю ночь спать не буду! Буду ждать утра, чтобы увидеть Утреннюю Венеру!

Но я спала в ту ночь. И мне снилась Большая медведица с медвежонком, которые бежали по звездному небу, а Венера подмигивала мне, и Сириус освещал путь по темной поляне, где на темно-синем небе видны купала разрушенного монастыря.

«Маманя, я приеду к тебе скоро на каникулы и обязательно расскажу о звёздах! Ты знаешь, они все-таки удивительные! Только я ещё немножко про них выучу, чтобы ничего не перепутать!»