Читать книгу И светлые песни Грига… Зимняя повесть - Лариса Ритта - Страница 6

Субботу я плавлюсь в жесточайшем жару. Вокруг меня полно народу: мама с папой, Эмка, Наташа – подруга с работы – и откуда-то сверху, из голубизны вдруг Саня: «Надевай своё красивое платье, пойдём встречать Новый год!»

И мы идём, и катаемся на санках по нашей улице, а кругом тепло, ручьи, весна…

Я разлепляла глаза, пила виноградный сок, откуда-то взявшийся, падала в подушки, и опять: Эмкин день рождения, все гости – её женихи, Эмка в золотом кружевном платье, все сидят в три яруса, поют, тепло, тает снег, весна, и Эмка вдруг – под руку с Саней, и он говорит ей странное и прекрасное слово: «Избранница»… И все вокруг: «Ах, какая пара, он блондин, она брюнетка!..» И мне плохо, плохо, я мечусь и отряхиваю бред:

– Фуу-у-у…

Открываю глаза. Возле меня – Эмка со страдальческими глазами.

– Бедняжечка… Из-за меня свалилась…

– Не болтай, – я облизываю сухие губы. – Налей соку… Ты мне приснилась в золотом платье.

– Ах, красота!..

На Эмке старенький свитер, волосы связаны в два школьных «хвоста» над ушами, на лице – ноль косметики. Сейчас Эмка похожа на ту Эмку, какой она была на первом курсе, когда приезжала на каникулы. Эмка брала с собой этюдник, и мы шли на пляж. Я валялась на песке, грызла яблоки и читала «Юность» и «Новый мир», а Эмка трудилась, отрабатывала свои 250 заданных на лето этюдов. Подходили знакомые и незнакомые ребята, уважительно глядели, что там у неё получается, просили сделать рисунок с натуры на память, становились в позы, Эмка лихо делала карандашные и акварельные наброски, раздаривала по-королевски направо и налево, и мне перепадало внимание с барского стола: «Девушка, а что вы там читаете? Мопассана?» «Девушка, а вам не скучно? Хотите, мы вас на лодке покатаем?». «Девушка, а что вы делаете сегодня вечером? Приходите с подругой на волейбол в дом отдыха, мы, вот, с Пашей вас будем ждать…»

Мы с Эмкой посмеивались, соглашались на всё сразу, я фыркала на весь берег. И не было у меня тогда моего Сани, не было у Эмки её красивого мотогонщика, и всё было чисто, радостно и незатейливо…

– Я его вчера поцеловала, – в ужасе вспоминаю я. – Славу твоего…

– Сбесилась, – немедленно поставила диагноз Эмка. – Нашла кого целовать.

– Ты кого мне вообще подсунула? Боже, женатого мужчину… Эм, сколько ему лет?

– Тридцать… один или два.

– О-о-о!.. – я в ужасе валюсь в подушки.

Тридцать?! Боже, как это много… А я-то вчера выступала! Дура… Чёрт меня дёргал…

– С женой он в разводе, можешь успокоиться, – объявляет Эмка.

– А почему он тебе не нравится? – я восстанавливаю вертикальное положение. – Такой воспитанный, образованный… Глаза такие красивые…

– Да ты что! – Эмка даже бросает ручку, которой набрасывала на обёртке от печенья всякие рожи. – Ты что? Разве это мужчина? Мешок. Облако в штанах.

– Почему это мешок? – я внезапно чувствую некую обиду за Славу. – Ничего не мешок. Очень элегантный. Шарф красивый. Со вкусом. И вообще, мифами занимается…

– Вот именно, мифами, – говорит Эмка с сарказмом. – И ниже меня ростом…

– Ну, не ври! – возражаю я, стараясь вспомнить соотношение наших ростов и комплекций. – Я была на каблуках. И ничего не ниже меня.

– Это когда ты на каблуках, он не ниже, – упирается Эмка. – А когда я на каблуках… И не вот в этих сапогах, – она кивает в сторону прихожей, где стоят на коврике её элегантные лаковые сапожки, – а в новых моих, замшевых тех, коричневых… А у них каблук намного выше, чем у этих…