Читать книгу Месть без права на ошибку - Лариса Соболева - Страница 6

Утром голова не гудела, не била мелкая дрожь, он на пути к здоровому образу жизни. Солнечные лучи пробивались сквозь шторы – на улице хорошая погода. Рядом спала красивая женщина… Это огорчало, ее надо будет чем-то занимать весь день, а чем? Дальше прогулок и сидения в баре дело не шло. Можно было вчера обойтись без Ирины, но в ее глазах стоял такой зов предков…

Вспомнил, что вчера день прошел не совсем благополучно. Надо позвонить отцу, узнать, как там. Стараясь не разбудить Ирину, он ушел в кухню. Филипп, завидев Сергея, начал бодаться и громко орать, необходимо было заткнуть его хотя бы куском колбасы. Неожиданно отец сам позвонил:

– Срочно приезжай, срочно!

– Куда?

– Домой! – Голос глухой и усталый.

– Что-нибудь серьезное случилось?

– Да.

Солнечный и теплый осенний день обычно радует, а у Сергея на душе скверно. Вел машину Олега (ее надо вернуть жене) и пытался вникнуть в случившееся. Мимо мелькали люди, множество людей. В пасмурный и дождливый день прохожих во много раз меньше, а тут, будто насекомые, выползли людишки на солнышко, снуют в заботах. О чем он думает, когда такое случилось!

«– Что-нибудь серьезное случилось?

– Да. Олег умер.

– Что?! Не может быть! Как?!

– Ты один?

– Нет. Как это произошло?»

Невозможно. Сергей искал логику: как такое могло случиться? И с кем?! Еще вчера утром Олег производил впечатление человека, собирающегося жить долго. А Сергей его обидел… Вдруг это была последняя капля, после чего тот вышел из-под собственного контроля? А если он хорошо скрывался под маской болтуна? Что Сергей о нем знает? Что Олег учился на твердую тройку, после школы пошел ишачить (его слова) на завод, быстро смекнул: работа дураков любит. Стал заниматься общественной нагрузкой, и успешно. На вечеринке лидеров молодежного движения переспал с будущей женой и женился на ней по «благородному побуждению». А какое побуждение может быть, если ее папа глава банка? После женитьбы получил место в административном сегменте, пристроился в коммерческий институт, Олег стремился вышку получить, а ведь дурак дураком. Что еще? Любил выпить. Ну, по бабам бегал, жену поколачивал, за что получал от мэра. Да он же парень из народа, простой, как хозяйственное мыло, потому и прикладывал бывший рабочий кулак к скуластому личику своей старушки (она старше на девять лет). Жена жаловалась отцу Сергея, тот делал соответствующее вливание, а Олег просил прощения у… Павла Сергеевича. Не мог такой везунчик расстаться с горячо любимой жизнью. Тогда почему?

Проезжая мимо троллейбусной остановки, Сергей затормозил.

– Степан Андреевич! Садитесь, подвезу вас.

Постарел педагог, пообносился. В одной руке авоська с картошкой, в другой – закрытая сумка. Сначала старик не узнал его, недоуменно смотрел, силился вспомнить, кто перед ним. Сергей вышел из машины помочь ему донести тяжести. Старик отступил, отводя руки с поклажей назад, защищая телом свое добро.

– Я Тулин Сергей. Поедемте, а то у меня мало времени.

– Сережа! – обрадовался тот. – Я тебя не узнал. Извини. Здесь чисто… а у меня картошка…

– Ничего, не смущайтесь. Ремень накиньте.

– Давно не видел тебя. Как живешь?

– Нормально.

– Достойный ответ современного человека. Нормально! Это ненормально. Скоро наш язык уменьшится до сотни слов, общаться будем жестами и звуками.

– Вы такой же ворчун, – рассмеялся Сергей. – Ну что у меня может быть особенного? Работа и работа.

– Слышал, ты часто бываешь за границей…

– Далеко не часто. Вы-то как? На пенсии?

– Что ты! Работаю. Там же, в школе. Трясусь от страха, что выгонят. Знаешь, не мыслю себя без школы. Многое мне не нравится, но уйти – значит обречь себя на пустоту.

Старость. Нет в ней ничего хорошего. Кости, обтянутые сморщенной кожей, землистый цвет, ухо с торчащими волосками (наверное, потому и говорят – мхом порос), руки с коричневыми пятнами и сильно вздутыми жилами.

– Женат? – спросил учитель, Сергей отрицательно качнул головой. – Зря. В жизни есть по-настоящему одна радость: семья, а внуки – счастье. Помнишь, каким ты был паршивым мальчишкой, а?

Сергей засмеялся. Степан Андреевич единственный, кому он рад за последнее время. Доставалось же Сергею от учителя, которого интересовали знания учеников, а не их родители и подарки.

– Я до сих пор помню все даты по вашей системе.

– Приятно слышать, – оживился тот. – Написал я, Сережа, работу, нечто вроде пособия по хронологии. По моей системе даты запоминаются легко, а исторические события укладываются в закономерную цепочку и остаются в памяти на долгие годы. Зная историю, человек легче ориентируется в современных событиях. Оказалось, никому не нужно. Не та история у меня. А! – махнул он безнадежно рукой.

– Не огорчайтесь. Мы с вами не можем переделать мир.

– Заблуждаешься, Сережа. Можем. Каждый на своем месте.

Из уст старого учителя сказанные слова звучали очень просто, да и жить для него именно так – тоже просто. Сергей позавидовал ему. Старик не испытывал потребности сменить старомодный с засаленным воротником плащ на костюм за тысячу баксов. Ему достаточно жареной картошки с чайком – он будет сыт, а Сергею нужна водка астрономической стоимости да бутерброд с икрой на закуску. Он всю жизнь проходил пешком, считая прогулки на свежем воздухе полезным занятием, Сергей меняет личный транспорт как перчатки, не испытывая при этом радости.

– И один в поле воин, Сережа…

«– Олег умер.

– Что?! Не может быть! Как?

– Ты один?

– Нет. Как это произошло?

– Самоубийство. Приезжай, срочно приезжай! Слышишь?»

– …найти предназначение, дело, которое можешь сделать только ты, но обязательно с любовью…

«Бедный отец, – думал Сергей. – Этот козел не мог выбрать другое место и время. На охоте первых людей – суицид. Неблагодарная свинья!»

– Вы, Степан Андреевич, идеалист.

– Ошибаешься. Все, кто слепо следует идее, люди недалекие…

«– Куда ты? – спросила Ирина, проснувшись и глядя на торопливо одевающегося Сергея.

– Срочно надо к отцу. С Олегом неладное.

– Вернешься скоро? – Ира вновь закрыла сонные глаза.

– Не знаю. Ты тут отдыхай, а я поехал».

– …как правило, не выносят другой точки зрения, что делает их ограниченными. Сколько наломали дров на поприще борьбы за идею? А сколько перечеркнуто жизней во имя идей, не стоящих и гроша? Нет, я не идеалист, я всего лишь хочу, чтобы человечество помнило, что существует на протяжении тысячелетий, люди выработали правила, называемые культурой, этим правилам должно, необходимо следовать, иначе обратный процесс приведет к динозаврам.

– Вы, Степан Андреевич, не просто историк, вы философ.

– Иронизируешь.

– Восхищаюсь. – Сергей сказал правду.

– В восемьдесят три (Сергей присвистнул) можно и пофилософствовать. Да, стар стал, болтлив. Знаешь, меня в школе всем гостям и комиссиям показывают как реликтовую форму народного образования. Я не возражаю, даже горжусь, что сохранил ясность ума и бодрость духа. Мы приехали.

Сергей помог донести его поклажу на третий этаж. Не хотелось расставаться с бывшим учителем, не хотелось ехать к отцу. Подробности смерти Олега пугали, потому и дал крюк, лишь бы оттянуть время.

– Зайдешь? – предложил старик. – У меня ничего такого нет, но чай и жареную картошку (как точно угадал Сергей) могу предложить в неограниченном количестве. Живу я один.

– Спасибо, не могу. Рад был встрече.

– Постой, Сережа. Помнишь Наташу Резцову? Ты с ней дружил…

– Конечно, помню. Иногда вижусь с ней.

– Похоронили. Ее убили. Страшная смерть – ножом по горлу. Говорят, в городе маньяк орудует. Молодая, красивая… не надо было ей работать в варьете. Говорят, наркотиками увлекалась.

– Я не знал… – обомлел Сергей. – Когда это случилось?

– Дней десять назад, кажется, точно не знаю.

– Я… я очень сожалею…

– Да, несправедливо. К динозаврам катимся. Ну, до свиданья. Заходи.

Сергей медленно спускался по лестнице, держась за перила, ноги не слушались. Наташка… На протяжении многих лет она была ему другом, но вспоминал о ней Сергей в моменты депрессии. Она являлась теми ушами, в которые можно влить горечь, обиду, негодование, не стесняясь в выражениях. Умела слушать. Брала папироску с травкой, курила, потом одной фразой успокаивала, с ней он становился самим собой, и она принимала его таким, не требуя большего. Наташка…

Дверь открыла мать Сергея – миловидная, энергичная женщина, выглядевшая моложе своих лет. Преданная семье, она не забывала о себе, любила хорошо одеться, сделать прическу и маникюр, неплохо водила машину, и… сама чистила кастрюли, мыла полы и делала всю каторжную работу по дому, не признавая домработниц. Павел Сергеевич любил и уважал ее, считался с мнением жены, прислушивался к советам. Поцеловав сына, Надежда Михайловна запричитала:

– Какое несчастье с Олегом! Милый, жизнерадостный человек, и вдруг… Проходи в зал (залом она называла гостиную, что являлось пережитком деревенского воспитания), тебя ждет папа и Василий Алексеевич.

Оба сидели в мягких креслах расслабленные, на небольшом столике стояла еда, приготовленная наскоро, пахло кофе.

– Долго же ты добирался, – упрекнул отец, не глядя в сторону сына.

– Так получилось.

– Ну, садись, садись.

Кагалин – друг отца с детских лет, почти родственник, так как крепкая дружба на протяжении сорока пяти лет перерастает в более сильное качество. Он с напряженным вниманием изучал Сергея, покусывая усы. Что-то нехорошее веяло от них. Сергей молча сел на край дивана, переводя взгляд с одного на другого, немая сцена надоела:

– Ну? И что вы молчите?

– Олега убили. – Отец захрустел фалангами пальцев.

– Как?! Ты же сказал, он сам…

– Нет, не сам. Его убили. – Отец тер небритый подбородок и вдруг взорвался: – А что я должен был сказать? По телефону! У тебя же кто-то был! Да, убит, убит…

– Спокойно, – остудил его Кагалин. – Сережа, у нас к тебе несколько вопросов. Ты можешь рассказать, что делал до прихода охотников?

– Могу. – Сергей недоумевал. – Слонялся… Воздухом дышал…

– А подробнее?

Сергей пожал плечами и рассказал:

– Заняться было нечем… Я пошел к реке. Долго бродил по берегу, сидел на бревне… ну, вы знаете, это сваленное дерево. Потом там же заснул. Меня разбудила Ирина, переводчица, она…

– …не занималась своими обязанностями, благодаря тебе, – вставил отец.

– И все? – спросил Кагалин, не обращая внимания на вставку.

– Нет. Потом смотрел, как Зося ездит на лошади, дрова рубил…

– Да? Ты дрова умеешь рубить? – иронично удивился отец.

– Все время ты был на глазах? – продолжил допрос Кагалин.

– На каких глазах? Не понимаю, чего вы хотите?

– Все это время тебя видели? Или нет?

– Я не… Вы же знаете, дерево из усадьбы не видно. А что?

– Сколько времени ты спал?

– Откуда мне знать! Я не смотрел на часы. – Сергей занервничал. – И при чем тут я? Спал – не спал… Я при чем?

– Подтвердить все, что ты сказал, могут?

– Да… Наверное… Не знаю… Да в чем дело?

Кагалин задумался, после сделал жест ладонью отцу, мол, твоя очередь, тот набрал полную грудь воздуха… Создалось впечатление, что ему невероятно тяжело говорить, но, собравшись с силами, отец спросил:

– Сергей, где твое ружье?

Задрожали руки, Сергей сжал их в кулаки и сунул в карманы брюк. Страшное предположение… Он опустил голову:

– Не знаю.

– А почему ты не знаешь, где находится твое ружье? – закричал отец.

В дверях показалась мама, Павел Сергеевич махнул ей рукой, она ретировалась, плотно прикрыв дверь. Мужчины ждали ответа.

– Пропало.

– Почему не заявил? Как только пропало? – добивался непонятно чего отец, у него дергался глаз.

– Я обнаружил пропажу только вчера, собираясь на охоту. Подумал, что забыл его прошлый раз, а когда приехал, не было повода вспомнить.

– Забыл… подумал… не вспомнил… Знаешь, Сергей, у меня нет слов. Твоя глупость и беспечность… А!

Павел Сергеевич в сердцах ударил ладонями по коленям, вскочил и отошел к окну. Кагалин подошел к нему и, похлопывая по плечу, сказал Сергею:

– Понимаешь, Сережа, Олег убит из твоего ружья.

Вот и все. Очень просто сказано, но совсем непросто это понять. Отсюда допрос: где был, что делал… Стоп, стоп… Значит, подозревают его, Сергея? Чушь какая! Зачем ему убивать этого придурка? И отец мог подумать!.. Тревога, тревога сжимала сердце до боли.

– Это не я… – прошептал Сергей, подняв беспомощно-беспокойные глаза на Василия Алексеевича. Сейчас только он мог помочь.

– Мы знаем, – успокоил его тот и присел на диван. – Но мы – это еще не все. Как думаешь, кто из твоих знакомых ненавидит тебя?

Сергей сосредоточился: кто? Память с компьютерной точностью выдавала лица, события. Не любили его многие, это уж точно. Если он сам испытывал к большинству окружающих неприязнь, то неужели они могут относиться к нему иначе? Нет. Мы все ощущаем подсознанием и за нелюбовь платим нелюбовью. Но ненавидеть до такой степени…

– Думаете, меня специально подставили? – спросил он.

– Я пока ничего не думаю, – ответил Кагалин. – Для убийства должны быть причины, у кого-то они были. Но при этом убийца взял именно твое ружье, застрелил Олега и бросил его рядом с ним. Бросил, указывая на тебя. Так что думай, Сергей, думай.

Он думал. Огромные старинные часы в углу отстукивали маятником время: минута прожита, еще одна… Сколько их вообще осталось? Пришло время задуматься о себе. Жил, казалось, никому не мешая… Выходит, мешал. Кому понадобилось выкрасть сначала, потом сделать выстрел в человека, бросить рядом ружье, старое ружье, с инкрустацией… При чем здесь инкрустация? Убит человек, а подумать все должны на Сергея! Что же он сделал не так? За что? Сам себе и ответил:

– Не знаю…

– Это могли сделать и мои враги, – предположил отец. – У меня их более чем достаточно.

– Могли, – согласился Кагалин. – Странно как-то… и нагло. Мы-то знаем с отцом: ты не способен, но для остальных… У нас как рассуждают? Сын мэра, все можно, покроют, ничего не будет за убийство, распустились. Если подробности, не дай бог, просочатся… а у тебя нет стопроцентного алиби.

– Почему? Все подтвердят, что я был…

– …каждую минуту на глазах? (Сергей молчал.) Видишь? Нет алиби, нет. Да, очень хочется кому-то напакостить тебе, или твоему отцу, или вам обоим.

– Что же делать? – спросил павший духом Сергей.

– Быть осмотрительным.

– Где вы его нашли?

– На берегу. Не буду вдаваться в подробности поисков, все было безрезультатно. Не там искали. Домой он не вернулся, мы проверили. Снова мои орлы отправились по маршруту охотников, а я взял лошадь и поехал по берегу. Наездник я хреновый, короче, ехал шагом. Пешком прошел бы мимо. А тут смотрю – лежит трухлявое бревно, из-за него рука видна. Так и нашел. Убит наповал, страшное дело. Впечатление такое, будто Олег специально пошел к реке, вошел в воду, следы ведут туда, вышел на берег, повернулся к реке лицом и получил выстрел в грудь. Чертовщина какая-то.

– Может, аквалангист? – строил догадки и отец.

– Откуда? – фыркнул Кагалин. – Вот лодка… м-да. Но на много километров в одну и другую сторону нет ни одного причала. Ребята проверяют хозяев одиночных лодок и тех, кто брал их в городе. Мои орлы заметили, что Олег нес к реке тяжесть. Отпечатки сапог, ведущих в реку, намного глубже, чем из нее. Вот так. Хорошо, что я нашел труп, иначе… туго пришлось бы. Теперь главное. Ружье Олега я спрятал. Кроме нас троих об этом никто не знает. А твое оставил с ним.

– Зачем? – похолодел Сергей.

– Думаешь, сложно определить, из какого ружья сделан выстрел? Твое ружье зарегистрировано. У нас один выход: выдать смерть за самоубийство.

– Это возможно? – У Сергея появилась надежда.

– Основное заключение дает патологоанатом, хотя невооруженным глазом видно: убийство. Я попробую уладить, у меня там один врач на крючке, думаю, договоримся. Теперь, Сережа, вот что. Когда вызовут тебя, говори одно: ты не пошел на охоту, поэтому одолжил ружье, так как Олег свое забыл дома. Понял?

– Да.

– Постарайся вспомнить, когда пользовался ружьем последний раз, где его оставил, при каких обстоятельствах и кто был рядом. Это важно. Параллельно будет вестись частное расследование. У меня есть толковый парень, фанат, его координаты я оставил, чуть что – звони ему. Человек он независимый, фамилия Бакшаров. Его не испугаешь, не подкупишь, уголовники даже уважают. Мы с отцом составили список всех, кто присутствовал на охоте, а ты вспомни, с кем у Олега были натянутые отношения, здесь важной может оказаться любая деталь. А теперь надо поехать за ружьем Олега и выбросить его подальше от того места, где он убит, обязательно в реку.

– Я не смогу вести машину… – едва выговорил Сергей.

– Что ж, Павел, нам придется самим избавиться от ружья. Едем?

– Папа, я приехал на машине Олега. Позвони, пусть ее перегонят.

– Хорошо, – ответил Павел Сергеевич. – Вася, может, ему уехать?

– Не вижу смысла. Главное – найти убийцу, иначе смерть Олега все равно ляжет на ваши плечи. Ты дашь гарантию, что подобного не повторится? Задача Сергея – жить как жил, не вызывая подозрений у настоящего убийцы. Он обязательно сделает ошибку, мы это поймем, ведь он находится рядом с вами. А пока берите на заметку всех, кто станет интересоваться Олегом. Наблюдайте. Павел, собирайся, от ружья избавиться нужно сегодня.

Сергей ехал в трамвае подавленный, складывая в уме: Лора… Наташка… Олег… Случайность? Если нет, то какая между ними связь?

Лора… Наташка… Олег… Кто убил? Перебирал знакомых по очереди, подозревал всех и никого. Если это одних рук дело, тогда должно что-то всех троих объединять. Но что?

Лора и Олег были слегка знакомы, Наташку общество Сергея не интересовало, но она первая. Лора вторая, Олег… В течение десяти дней. Связи не находил, кроме одной: всех троих он хорошо знал.

Олега убили на охоте… Неужели кто-то из отцовского окружения? Где искать логику? Может, стоило рассказать о девушках дяде Васе? Мол, вчера из моего ружья убит Олег, а на неделе зарезаны две мои знакомые, но я к этому не имею отношения. Так, что ли? Он сам поверил бы? А если это действительно роковая случайность? Хорошо бы так… Зачем тогда паниковать?

Привыкшему ездить на своих колесах даже в булочную Сергею было неуютно в переполненном трамвае, где со всех сторон давили тела, в нос шибали чуждые запахи. Утрамбовываясь до стояния на одной ноге, он увидел сквозь букет белых хризантем в руках пожилой женщины знакомые разрез глаз и разлет бровей, а изумрудный цвет глаз может быть только у одной женщины в мире. Сергей так и эдак пытался найти ракурс, чтобы увидеть лицо, но то голова мешала, то рука, то плечо. С трудом он протиснулся ближе и… его обдало горячей волной. Не может быть!

Она стояла на нижней ступеньке, повернула голову, и… произошла встреча. Вернее, никакой встречи. Она просто остановила взгляд на Сергее, как на незнакомце, постороннем, чужом… Он заработал локтями, пробираясь к ней, не верилось, что это Вера.

Остановка. Равнодушно глядя на него, она соскочила с подножки и стремительно уходила. Сергей активно протискивался сквозь толпу. Поднялся шум, ибо кого-то толкнул, кому-то наступил на ногу… но он не мог упустить ее.

Закрылась дверь! Сергей отчаянно закричал водителю, что не вышел, двери трамвая раздвинулись, и он, приложив еще некоторые усилия, спрыгнул на тротуар, порядочно вспотев и лихорадочно оглядываясь. Веры и след простыл. Сергей метался по улице, заглядывая в каждый магазин, забегая за углы домов… Напрасно. Выбившись из сил и потеряв надежду, сел на скамью среди гаснущих осенних кустарников, закурил, глубоко затягиваясь. Вера…

А она стояла совсем близко, за оградой из железных прутьев, прячась за желтыми кустами, напротив сидящего Сергея. Она видела его метания.

Оба мысленно вернулись назад…