Читать книгу Знаменитый красавец Генрих пьет коньяк в центре города! - Лариса Титова - Страница 12

…Когда-то давно, я уехал из Москвы в большой, южный город. Уехал учиться разнообразным музыкальным искусствам. Мне было восемнадцать лет, я впервые вырвался из материнских рук, я сошел с ума от свободы, я ничему не учился, я пил вино в институтских аудиториях, в кафе, в подворотнях, в ресторанах – везде, где можно было, и нельзя. И еще я любил одну молодую женщину. Она была старше меня на восемь лет, ей нужно было выходить замуж, а тут я, со своей любовью… Мне кажется, я был забавный мальчик, и она позволяла мне быть возле нее, ходить с ней в магазин, ждать ее в парикмахерской… Брала с собой обедать в кафе. Никогда не разрешала платить за нее, а за меня платила, когда я оказывался на мели. Она вовсе не вела со мной игру, которую многие женщины ведут почти бессознательно. Просто она чувствовала, что так ее любить больше не будет никто и никогда. Это может быть волновало ее, может быть печалило, может быть злило и утомляло – не знаю. Но она позволяла мне быть рядом с ней. Просто рядом. Не более. Я понимал, что ничего не будет, и все равно каждую секунду своей жизни стремился к ней. Однажды мы поссорились из – за какого – то пустяка, и она пошла в кино не со мной, а с моим приятелем… Меня она демонстративно не заметила, не позвала с собой, жестко отвела от себя… Видимо с воспитательной целью, чтобы знал свое место… Когда они, смеясь, вместе вышли из института, и прошли мимо меня так, как будто я стал невидимым, растворился в воздухе, исчез – я почувствовал в сердце такую страшную боль, словно в него вошло что- то огненное, разрывающее меня пополам. Я пошатнулся, свет померк на мгновение, но я почему —то не умер. Я пошел в кафе с Женькой и Сергеем, мы упились насмерть, попали в вытрезвитель и нас чуть было не выгнали из института. Оставили зря. Мне было бы легче, если бы выгнали. Но судьба смилостивилась надо мной. Скоро я переместился в родную Москву и постепенно пришел в себя.

– Вот, что такое любовь, Саша! – сказала мама, когда я ей все рассказал. И засмеялась. Впрочем, во время смеха, по ее красивому лицу бежали слезы. Мы пили с ней вино и мечтали о хорошем будущем. И для нее и для меня.