Читать книгу Старик Хоттабыч - Лазарь Лагин - Страница 8

Собственно говоря, ничего особенного в парикмахерской не произошло.

Когда разъяренный Хоттабыч начал свою гневную речь и еще только собирался махнуть руками, Волькин парикмахер, задыхаясь от смеха, гаркнул:

– Это еще что за чучело гороховое?!

– Ха, ха, ха! Хо, хо, хо! Хи, хи, хи! – немедленно захохотала вся парикмахерская. – Ой, батюшки, уморил! Ай да старичок! Нет, вы на старичка-то посмотрите! Театр, чистый театр!

Хохот стоял такой, что прохожие останавливались, недоуменно заглядывали в окна и двери парикмахерской, собирались кучками у входа и, еще не зная, в чем дело, смеялись.

– Очередь! – самодовольно провозгласил между тем парикмахер, стараясь перекричать веселый шум в зале.

Он деловито вытер бритву, положил ее в выдвижной ящичек трюмо, обернулся к клиентам и внезапно ослабевшим голосом простонал:

– Ой, мама!

В парикмахерской произошло нечто неслыханное, похожее на дурной сон: все присутствующие, кроме старика Хоттабыча и Вольки, меньше чем в полминуты превратились в баранов.

«Ой, мамочки, что же это такое?» – хотел было прошептать парикмахер-остряк, но изо рта у него на этот раз вылетели не членораздельные слова, а протяжное и пронзительное «мэ-э-э».

Он испуганно посмотрел в зеркало и вместо своей привычной физиономии увидел на редкость глупую баранью морду. Тогда он горько заплакал, встал на все свои новые четыре ноги и, цокая копытцами, выбежал вместе с остальными восемнадцатью баранами из парикмахерской.

Печально блеявшее стадо сразу застопорило все уличное движение. Возмущенно загудели сирены автобусов и троллейбусов, настойчиво задребезжали трамвайные звонки, пронзительно зазвучали свистки милиционеров. Водители автомашин, высунувшись из своих кабинок, очень нелестно отзывались о внезапно появившемся стаде и его возможных хозяевах. Экстренно выбежали из ворот домов дворники в белых передниках и с метлами в руках.

Неизвестно, сколько продолжался бы этот ералаш, если бы случайно в это время мимо не проходил отец Волькиного приятеля Сережи Кружкина – Александр Никитич, сотрудник научно-исследовательского института овцеводства. Он был, пожалуй, единственным из взрослых прохожих, который пришел в восторг от этого стада.

– Вот это бараны! – воскликнул Кружкин с искренним восхищением. – Прелесть какие бараны! Товарищ милиционер, чьи это бараны?

Милиционер в ответ только растерянно развел руками, и тогда Александру Никитичу пришла в голову дерзкая и не совсем похвальная мысль.

– Позвольте, позвольте… – сказал он, как бы припоминая что-то. – Позвольте, да ведь это, кажется, подопытные бараны, убежавшие сегодня из нашего института! Ну, конечно! Я узнаю вот этого молоденького барашка, я веду над ним наблюдения уже не первый месяц.

Как мы увидим впоследствии, Александр Никитич, сам не зная того, не врал насчет этого барашка.

Стадо дружно заблеяло. Бараны хотели сказать, что ничего подобного, что они вовсе не подопытные бараны, что они вообще не бараны и что только несколько минут назад они были людьми, но вместо слов из их широко раскрытых ртов вылетало только печальное «мэ-э-э».

Но так как все они блеяли точь-в-точь как обыкновенные бараны, милиционер, весьма довольный, что нашелся хозяин этого приблудного стада, отрядил двух дворников, которые погнали девятнадцать горемычных баранов в чистый, высокий и светлый хлев научно-исследовательского института овцеводства.

Любые другие бараны были бы в восторге от этого комфортабельного помещения, от обильного и разнообразного корма, от чистой и вкусной водопроводной воды в чудесных просторных корытах. Но наши бараны шумели, метались по хлеву, нарочно влезали в корыта с водой и топали копытами, разбрызгивая воду во все стороны. Принесенный им корм они раскидали по всему хлеву.

Что касается Александра Никитича, то он наблюдал за поведением баранов спокойно, с большим интересом, что-то прикидывая в уме. Очевидно, он обдумывал какие-то свои планы, связанные с новыми обитателями институтского хлева, потому что один раз у него вырвалась фраза:

– М-да! Одного из них придется, пожалуй, зарезать, чтобы проверить качество мяса…

Услышав эти слова, бараны пришли в такое буйное состояние, что институтским служащим с большим трудом удалось их приковать цепями за ноги к стойлам.

В городе давно загорелись яркие, веселые огни фонарей, чудесная ночная прохлада спустилась на раскаленный асфальт мостовой, а Александр Никитич все еще никак не мог налюбоваться на баранов. Да и было чем любоваться ученому-овцеводу! Это были превосходные бараны какой-то неведомой породы. И в этом нет ничего удивительного, ибо ясно, что Гассан Абдуррахман ибн Хоттаб знал баранов только той породы, с которой он встречался до своего рокового столкновения с Сулейманом ибн Даудом, то есть около трех тысяч лет тому назад.

Кружкин-старший покинул помещение института поздно ночью, решив посвятить своей счастливой находке большую статью в журнале «Прогрессивное овцеводство».

Полный самых приятных мыслей, он отпер двери своей квартиры. Навстречу ему вышла его жена Татьяна Ивановна.

– Знаешь, Танюша… – начал Александр Никитич с воодушевлением и вдруг заметил, что у жены заплаканное лицо. – В чем дело, Татьяна?

– Шура… – сказала Татьяна Ивановна, и слезы покатились по ее лицу. – Сереженька… наш Сережа…

Одним словом, Сережка Кружкин как ушел утром в школу, так до сих пор домой и не возвращался.