Читать книгу Репутация - Лекс Краучер - Страница 8

Уже на следующий день Джорджиана получила записку с приглашением погостить у Кэмпбеллов в пятницу.

На дядю и тетю приглашение не распространялось, но миссис Бёртон приняла это на удивление легко и сразу же разрешила поехать. Возможно, она считала, что так увеличит свои шансы быть званной к Кэмпбеллам позже. Джорджиана подозревала, что тетины надежды беспочвенны, но восхищалась ее оптимизмом.

Эммелина помогла Джорджиане уложить четыре ее лучших платья. «Четыре? – в ужасе возопила миссис Бёртон при виде дорожного сундука. – Четыре платья для поездки на одну ночь? Что ты собираешься делать с двумя – плавать в них будешь?» И ранним пятничным утром Джорджиана отправилась в путь, надеясь приехать пораньше и не потерять день. Она так волновалась, что не могла усидеть на месте и в конце концов подсунула под себя руки просто для того, чтобы они ничего не натворили. В голове до сих пор не укладывалось, что она – гостья лорда и леди Кэмпбеллов. Если бы она не держала записку перед глазами, если бы не успела по дороге перечитать ее раз сто, проверяя снова и снова, точно ли ее пригласили, не розыгрыш ли это, не указано ли в записке, что приезжать не следует, ни за что бы не поверила.

Поместье Лонгвью оказалось сказочным – в точности таким, как его описывали. Располагалось оно к северу от города, на вершине холма, с которого открывались великолепные виды, давшие ему имя[1]. Обширные поля радовали глаз, подступавшие к дому сады были идеально ухожены, а недалеко от подъездной аллеи Джорджиана заметила озеро – не искусственное, природное. Лучшего места, чтобы устроиться с книгой, и придумать невозможно. Сам дом оказался ошеломительно грандиозен, он так вписывался в ландшафт, словно стоял здесь с начала времен. Вдоль бледно-золотистых стен шли аккуратные ряды широких окон, сиявших в лучах утреннего солнца.

Только такой дом и мог породить Фрэнсис Кэмпбелл.

Джорджиана как раз выходила из кареты, когда парадная дверь отворилась и из дома выскочила Фрэнсис. На ней не было ничего, кроме сорочки и пестро разукрашенного халата, темные кудри рассыпались по плечам. Кучер мистера Бёртона, тащивший сундук Джорджианы к входу, покраснел и отвернулся.

– Джордж! Ты приехала! – воскликнула Фрэнсис. – Добралась и не заблудилась, умничка!

– А твои родители не здесь? – спросила Джорджиана.

Она все еще ужасно нервничала и опасливо поглядывала за спину подруги, словно лорд и леди Кэмпбеллы могли появиться в дверном проеме тоже в халатах.

– Нет! О господи, я забыла предупредить! Они уехали. Дом пустой, он в нашем распоряжении!

Фрэнсис обняла подругу за плечи и увлекла внутрь. Джорджиана, пожалуй, не назвала бы этот дом пустым – им встретились с десяток слуг по пути из откровенно гигантского, отделанного мрамором вестибюля в гостевую спальню. Убранство просторной комнаты с высоким потолком составляли изысканная резная кровать со столбиками, приставные столики, инкрустированные перламутром, и множество портретов суровой родни Кэмпбеллов в сопровождении еще более суровых собак. Джорджиане еще никогда не доводилось бывать в такой шикарной спальне. Эту комнату можно было без помех объехать верхом на лошади.

Служанка разобрала дорожный сундук – без каких-либо замечаний касательно целесообразности четырех платьев, – и Фрэнсис ушла, чтобы Джорджиана могла «освежиться». Из излишне позолоченного зеркала на девушку тревожно взглянула блеклая, благопристойная особа, готовая с головой окунуться в омут любых развлечений, какие только способны предоставить оживленное церковное собрание или бурлящий жизнью монастырь. С этим уже ничего не поделаешь, попыталась приободрить себя Джорджиана. Она просто побудет одетой за двоих.

По дороге в сад Джорджиана чуть не заблудилась и была вынуждена неоднократно уточнять направление у явно скучающих слуг. Добравшись наконец до цели, она увидела две обитые бархатом кушетки, явно специально вынесенные из дома. На одной из них раскинулась Фрэнсис. С закрытыми глазами она курила трубку. Вся сцена напоминала какую-то эротическую картину.

Джорджиана уже морально приготовилась к тому, что развлекаться в гостях ей предстоит высоконравственными чаепитиями и церемонными трапезами. Она отрепетировала остроумные высказывания на самые разные темы, чтобы впечатлить Кэмпбеллов находчивостью и обаянием. И даже записала на клочке бумаги названия всех своих любимых книг, картин и музыкальных произведений – когда Джорджиану начинали расспрашивать о ее художественных предпочтениях, в голове у нее неизменно становилось пусто, словно она в жизни не читала ничего, кроме афиш, и не слушала ничего затейливее дудки.

Обнаружив столь явное свидетельство того, что визит к Кэмпбеллам будет протекать отнюдь не в официальной обстановке, Джорджиана испытала огромное облегчение. Она приняла от Фрэнсис трубку и бокал вина, скинула туфли и устроилась на второй кушетке.

– Джордж, Джордж, вот оно – счастье! – Фрэнсис испустила блаженный вздох. – Знаешь, я однажды довольно сильно влюбилась в мальчика, которого и вправду звали Джордж. Случилось это во время одной довольно мерзкой поездки в Брайтон. Он был такой эффектный. Корчил из себя нового Байрона. Посвятил мне стихотворение. Получился сущий кошмар – кажется, он сравнивал меня с лесной голубкой, – но я пообещала, что сохраню это сокровище навсегда. Но настоящее сокровище, которое я сохраню в памяти навсегда, – это то, как страшно он был хорош в своих неприлично узких бриджах, когда нагнулся поднять мой платок. – Джорджиана засмеялась, уткнувшись в бокал. – А как насчет тебя, Джордж? Я чувствую, за этим милым личиком скрываются потаенные глубины. Тебя тайно развращал какой-нибудь негодяй? Или, может быть, тебе случалось подглядывать за мужчиной, наслаждаясь зрелищем его прекрасной филейной части?

– В развращенности с тобой никто не сможет потягаться – с твоим-то вниманием к фасону мужских бриджей, – усмехнулась Джорджиана.

Фрэнсис бросила на подругу лукавый взгляд:

– Не увиливай от ответа, Джордж. Ты должна меня развлекать.

Джорджиана задумалась, не изобрести ли себе увлекательное романтическое прошлое с запретными страстями и трагическими расставаниями, но поняла, что попросту не сумеет выставить свои выдумки в правдоподобном свете. Фрэнсис догадается, что она заимствовала их из романов.

– По правде говоря, у меня еще никого не было. Родители были слишком заняты другими делами и никак не поощряли мои увлечения. Один раз мне показалось, что я влюбилась – в семнадцать лет! По крайней мере, я старалась убедить себя в этом. Его звали Патрик Эллиотт. Он был сыном папиного близкого друга, часто бывал у нас дома, и я думала, что близкое соседство неминуемо породит доверие и привязанность. Полагаю, так же мы проникаемся любовью к собаке или… к поношенной шляпе. У него были кое-какие средства – достаточно для вполне безбедной жизни, – но боюсь, на этом список его достоинств обрывался. Родители стали подначивать Патрика – они хотели женить его, – и он принялся торжественно дарить мне цветы чуть ли не каждое утро. – Воспоминание об этом заставило Джорджиану поежиться и крепче стиснуть бокал. – Стоило ему начать демонстрировать свои чувства, как я поняла, что он мне вовсе не нужен. Мало того, он стал мне попросту отвратителен. Когда он подходил ко мне, я искала предлог улизнуть из комнаты. Я пряталась от него… один раз даже в буквальном смысле: пригнулась за спинкой церковной скамьи, чтобы он меня не видел, и только потом осознала, что ему конечно же был виден верх моего чепца. В конце концов он понял мои намеки.

– Ах, коварная! – воскликнула Фрэнсис. – Не сомневаюсь, ты разбила ему сердце. Щенки они все! Я удивляюсь, как людям вообще удается вступать в брак, честное слово. Большинство мужчин очень романтичным полагают кивнуть объекту своих чувств чуть явственнее, чем девушке рядом. А за всей их бравадой нет ровным счетом ничего – ни шпагу не удержат, ни женщину. Признаться, я всегда думала, что брак не для меня. Представляла себя богатой эксцентричной старой девой – воображала, что буду давать экстравагантные приемы с акробатами и пожирателями огня, окружу себя единомышленницами, а на Рождество забавы ради буду стравливать между собой детишек моей сестры. Но прошлым летом Джеремайя вдруг сделался привлекательным, и он… Что ж, я думаю, он идеально мне подходит. – Фрэнсис с наслаждением потянулась и окинула взглядом Джорджиану, ее платье, чепец и перчатки. – О Джордж, тебе, должно быть, неудобно в наряде для трапезы с Кэмпбеллами, – засмеялась хозяйка дома и хлопнула в ладоши. – Давай-ка раздобудем еще вина и найдем тебе более подходящую одежду.

Фрэнсис повела Джорджиану в дом, потом по бесконечным коридорам, затем вверх по лестнице в свою гардеробную, где достала из шкафа еще один халат и сорочку.

– Они французские, – сообщила она. – Трофейные, наверное. Жуть, правда?

Когда обе девушки оказались одеты одинаково – в сорочку и халат, – Фрэнсис осталась довольна. Правда, в последний момент она накинула себе и Джорджиане на шеи длинные ожерелья. Джорджиана не сомневалась, что их совокупная стоимость в несколько раз превышает стоимость дома Бёртонов.

– Ну вот, теперь хоть с мужчиной в постель, хоть на озеро купаться, – весело заметила Фрэнсис, поправив на подруге сорочку. И нежно ущипнула ее за щеку.

Джорджиана очень надеялась, что Фрэнсис пошутила – и про то, и про другое. Несмотря на жару, темно-зеленые воды озера выглядели не слишком гостеприимно, к тому же недавно Джорджиана прочла, что большинство английских водоемов кишат угрями. Что же до «с мужчиной в постель»…

Пожалуй, лучше к угрям.

Остаток утра девушки провели самым приятным образом, и в этом очень помогли нескончаемые запасы превосходного спиртного. Все вокруг воспринималось словно в тумане – ветерок, качавший белые березы, бегущие по небу клочковатые облака… и даже Фрэнсис, которая, рассказывая увлекательную историю о своей гувернантке, опасно свесилась с кушетки и не без изящества свалилась в траву. Около часа пополудни явилась служанка с безупречной осанкой и что-то прошептала Фрэнсис на ухо.

– Второй завтрак! Ой, я чуть не забыла. Джонатан приедет к нам на завтрак.

Полусонная Джорджиана поднялась с кушетки, чтобы пойти в дом переодеться, но Фрэнсис попросила не беспокоиться на этот счет, и Джорджиана осталась как была, лишь запахнув потуже полы халата, чтобы сохранить остатки приличия. Слуги вынесли в сад стулья и стол, развернули, словно парус, скатерть и разложили сверкающие серебряные приборы на троих с совершенно невозмутимым видом, словно в том, чтобы завтракать на лужайке в полуголом виде, не было ровным счетом ничего предосудительного.

– Они не расскажут твоим родителям? – тревожно спросила Джорджиана, когда последняя фарфоровая тарелка торжественно заняла свое место.

– Ха! Разумеется нет. – Фрэнсис налила себе еще вина. – Не потому, что они живут в страхе передо мной, как ты понимаешь, я же не какая-то гнусная тиранша. Они просто не станут беспокоить родителей такими пустяками. В этом доме и так полный разлад, не хватало еще жалоб на мой гардероб или мою привычку завтракать на свежем воздухе.

Джорджиана не могла представить, какого рода разлад способен возникнуть в доме настолько огромном, что его обитатели могут целую неделю жить, не видя друг друга, но из вежливости решила не спрашивать.

Несколько секунд спустя явился Джонатан.

– Я застал вас в приступе любовной страсти или вы только что выбрались из постели? – осведомился он, усаживаясь за стол, снимая свой кремовый спенсер и развязывая галстук.

Выглядел Джонатан восхитительно утомленным – под глазами темные круги, волосы чуть взлохмачены. Он сразу же достал трубку и зажег ее.

– Все не так плохо, – сказала Фрэнсис.

– Все намного хуже, – мрачно произнесла Джорджиана. – Вам не следовало бы насмехаться над нашим скудным облачением, мистер Смит, поскольку перед самым вашим приходом случилось происшествие, поставившее под угрозу наши жизни.

– Происшествие? – переспросила Фрэнсис не слишком заинтересованным тоном – она капнула вином на снежно-белую скатерть и, нахмурившись, изучала пятно.

– Она все позабыла, это от душевного потрясения, – пояснила Джорджиана, наклоняясь к Джонатану. – Мы как раз зажгли свечи – чтобы помолиться, как вы понимаете, – и тут платье мисс Кэмпбелл загорелось! Я скинула свое платье, чтобы сбить им пламя. Увы, от обоих нарядов осталась лишь горстка пепла. Чудовищный позор, однако, как вы можете догадаться, избежать его не было никакой возможности. Вот так.

– Кто-то определенно должен помолиться о спасении ваших душ, если вы сами не в состоянии, – с усмешкой заметил Джонатан, запуская пятерню в свои волосы. – Фрэнни, мы испортили эту девочку. Кажется, всего неделю назад она была так юна, так свежа… так полна надежд.

– Неделя пролетела быстро, – усмехнулась Джорджиана.

– Мы ее не испортили, мы ее только… не знаю… слегка подперчили. – Фрэнсис подмигнула Джорджиане.

Они съели завтрак из четырех блюд в тени зонтиков, которые потребовал принести Джонатан – «Дабы сохранить мою фарфоровую бледность на благо народа», – и какое-то время спустя разговор зашел о Джеремайе Расселе.

– Я знаю, Кристофер скотина, но в этой истории с Китти Фазеринг что-то есть, – заявил Джонатан, когда они добрались до тающего во рту заварного крема. – На днях я играл с ее братом в кости, и он упомянул о каком-то страшном несчастье, из-за которого Китти отослали к друзьям в деревню. Вы его знаете – крепкий вояка, больше он бы все равно ничего не сказал… но Китти достаточно часто видели с Джеремайей прошлым летом.

– Ну, что же, будем считать, что я предупреждена, – произнесла Фрэнсис, и в голосе ее зазвучали опасные нотки. – Если ты считаешь меня такой же дурой, как Китти, Джонатан, то ты, должно быть, удивляешься, как мне вообще удается увязывать столько разных слов в предложения.

– Не надо так, Фрэнни. Я только хотел сказать…

– Я отлично понимаю, что ты хотел сказать, и я не нуждаюсь в твоих завуалированных предостережениях. Это мелко, Джонатан, это все твоя ревность. Ты мне не брат, и мне не требуется защита, так что прекращай разводить сыр-бор из-за всякой ерунды. К тому же бедняга просто помешался на мне. Это почти что стыдно! Все это видят. Джордж, ты же это видишь?