Читать книгу Её звали Шайнара. Книга вторая - Лекса Гор - Страница 2

Шайнара потянула за вымя. Животное шарахнулось в сторону, и девушка едва не получила по лицу копытом.

– Ты не так делаешь, – Дора отодвинула Шайнару и показала, как надо. И кто бы мог подумать, что девушка, воспитывавшаяся в замке лорда, умеет доить шерстистого безука!

Морлаву Тейну принадлежало целых три безука, и в обязанности калахари входило ухаживать за ними, в том числе, стричь и доить. Предания варнов гласили, что когда-то один из Шестерых Огненных Богов, которого называли Ветрогривом, спустился к местным племенам и привёл с собой первого прирученного безука. С тех пор эти животные были неразрывно связаны с кочевниками.

Кожа безуков выделяла особую жировую смазку, которая позволяла им легко переносить изменчивый климат Великих Равнин. Однако смазка эта сильно воняла. Её запах въедался в кожу и волосы варнов. Именно поэтому высокомерные миртанцы и прозвали степняков «грязным народом».

Шайнара безропотно выполняла всё, что приказывал ей Морлав Тейн. Она готовила, убиралась в ухте, ухаживала за безуками, собирала лекарственные травы, делала мази и отвары. Магистр позволял ей читать его книги. В основном, они касались медицины, но встречались и сборники местных преданий, в самом частом сюжете которых описывалось противостояние Шестерых Великих Огненных Богов с Седьмым, прозванным Сокрушителем.

Варны считали себя детьми Ветрогрива, и свою связь с ним выражали через волосы. Они распускали их, собирали в пучки на затылке, заплетали в косы или укладывали иным способом, в зависимости от того, к какому событию готовились: свадьбе, похоронам, рождению детей, битве или инициации. Когда Рогул ушёл из племени за Железным герцогом, он обрезал волосы и стал носить короткую стрижку, тем самым подчёркивая, что отверг предначертанный ему от рождения путь – стать вождём.

Морлав Тейн и Дора обучали Шайнару восточному языку и относились к ней тепло и доброжелательно, чего нельзя было сказать обо всех остальных варнах. Кочевники презирали отверженных – звание «калахари» было сродни самому последнему рабу. Калахари становились за обман вождя, за проявленную в бою трусость, за невыплаченный вовремя долг и за другие подобные проступки. Все отверженные носили ошейники и имели отметку на левой щеке в виде треугольника. Они спали за пределами ухты, ели отдельно от остальных, мылись последними и выполняли самую грязную и тяжёлую работу в поселении.

Многие из них завидовали Шайнаре за то, что та одевалась в хорошую одежду, делила кров с дочерью целителя и ела с ней за общим столом. Сам же анахис при этом перебрался жить в ухту, где раньше размещал больных. Варны указывали Морлаву Тейну на недопустимость такого поведения. Они говорили, что иметь близкие отношения с калахари не достойно анахиса племени. Но тот ни на кого не обращал внимания, позволяя Шайнаре делать то, что другим отверженным было строго настрого запрещено.

И больше всего это злило Дастара. Брат Рогула не упускал ни одной возможности, чтобы указать новой калахари на её место. Первое время, когда девушка передвигалась по ухтюгу, над ней то и дело неожиданно раздавался щелчок его хлыста. Таким способом он направлял её, показывая, где той можно ходить и где нельзя. Дастар запрещал Шайнаре передвигаться не только по главной улице, как и всем остальным калахари, но и по некоторым боковым. И девушке приходилось делать в два раза больший круг, чтобы принести воды с единственного колодца в ухтюге.

Дастар оскорблял её, плевал в след, мог грубо оттолкнуть, если она случайно оказывалась на его пути и не успевала отпрыгнуть в сторону. Но этим возможности его ограничивались. Командовать девушкой мог только тот, кто уплатил за неё «цену крови», а это был Морлав Тейн.

Однажды Дастар пришёл к анахису и выложил перед ним четыре шкуры гривастого оленя – самого ценного зверя по эту сторону Рудниковых гор.

– Продай мне свою калахари, – попросил сын вождя.

Но Морлав Тейн отрицательно покачал головой.

Через неделю Дастар пришёл снова и выложил перед анахисом шесть шкур.

– Я хочу перекупить её «цену крови», – заявил он.

Но старик снова отказал, и брат Рогула ушёл ни с чем.

И в третий раз Дастар попытался выкупить Шайнару, предложив Морлаву Тейну цену, в четыре раза превышающую «цену крови», уплаченную тем за миртанку. Но целитель остался твёрд в своём решении, и Дастар сильно подивился такой настойчивости, ведь невдомёк ему было, что оба они: и калахари и анахис – отступники тайного Ордена, и связывает их гораздо большее, чем просто взаимная симпатия.

Шайнару же не тяготило само положение калахари: никто не мог сделать её жизнь хуже, чем она сама её уже сделала. Воспоминания о Рогуле не давали ей покоя ни днём, ни ночью. Она видела его каждый раз, когда закрывала глаза. В шелесте равнинных трав она слышала его голос. В прикосновении ветра к щеке чувствовала его прикосновение…

Всей душой она желала, чтобы ЕГО народ покарал её. Однако вместо этого её обратили в калахари. Но это слишком малая цена за то, что она совершила. И оттого с каждым днём ей становилось всё хуже и хуже.

По ночам Шайнара прокрадывалась к клетке того рыжего скалозубого волка, который пощадил её в яме. Девушка приносила ему вкусные кусочки, оставленные от собственной трапезы, и просунув руку сквозь прутья, угощала и гладила могучего хищника. А тот в ответ лизал ей руки.

Потом она садилась на землю, прислонившись спиной к клетке. Зверь приваливался с другой стороны. И так вместе они коротали время до утра, чувствуя тепло друг друга и разделяя одну боль на двоих…

***

Дочь Морлава Тейна многое знала об Ордене, но впервые видела перед собой настоящую Тень и её рукокрыла. Дора Гельдоранская до четырнадцати лет воспитывалась в замке, пока Магистр Отмеченных не выкрал её и не отвёз к варнам. Это случилось сразу после того, как он отправил Шайнару на Красный остров.

Дора не сразу приняла новую для неё жизнь. Морлав Тейн рассказал ей, кем была её мать, которая умерла при рождении дочери, взяв перед смертью с настоящего отца той обещание, что девочка никогда не попадёт в Орден и не станет Судьёй. И Морлав Тейн выполнил его, когда пришло время.

Так Дора узнала, что на самом деле не является дочерью лорда Артода Гельдоранского, а её мать, Кассандра-сур, всю жизнь любила только одного человека. Со временем девушка привыкла к варнам, и отношения с отцом наладились. Специально заразив себя серой хворью, Морлав Тейн изуродовал свою внешность, чтобы члены Ордена никогда не опознали его. А вот каким образом он заставил своего рукокрыла вернуться на Красный остров, чтобы все его сочли погибшим, для Шайнары до сих пор оставалось загадкой.

А Дора выросла и встретила среди варнов свою любовь – смелого воина по имени Арджай. Они готовились к свадьбе, и девушка светилась от счастья. Шайнара тоже видела Арджая. Он часто приходил к ним в ухту и всегда высказывал неудовольствие по поводу того, что калахари находится внутри. Но Дора ласково обнимала его, что-то шептала на ухо, отводила на свою половину, задёргивала штору, и он обо всём забывал…

***

В ухте анахиса пахло чесночной горечью, от чего щипало в носу и слезились глаза. Накануне Морлав Тейн пробовал новый рецепт для мази, предварительно перевернув вверх дном все свои запасы в поисках одного единственного нужного ингредиента. И теперь Шайнара с самого утра наводила порядок во всех этих горшочках, баночках и коробочках. Она развешивала для просушки пучки трав под потолком, когда в ухту неожиданно влетел Магистр.

– Приготовь чистые повязки и воду! – бросил он на ходу девушке, а сам стал откупоривать зубами одну за другой различные бутылочки и нюхать их содержимое.

Шайнара отложила своё занятие и побежала исполнять приказ.

Вскоре в ухту внесли воина. На боку у него зияла рваная рана. Шайнара знала его – это был друг Арджая и Дастара. Его звали Истам. Ещё утром они все вместе покинули поселение и отправились на охоту. По традиции варнов, перед свадьбой жених должен подарить отцу невесты пять шкур различных животных, каждое из которых символизировало одно из качеств, необходимых хорошему кочевнику: ловкость, смелость, быстроту, хитрость и выносливость.

Арджай, Дастар и Истам славились как опытные охотники. По пути они наткнулись на редкого в этих краях мраморного кабана. Решив не упускать такую добычу, охотники погнались за ним. Но высшей доблестью у кочевников считалось взять такого зверя копьём, а не убивать из лука. И Истам, спрыгнув с лошади, вступил в поединок с мраморным кабаном. Но тот оказался слишком проворным, и прежде, чем его поразило копьё, он сумел пырнуть соперника клыком и распороть ему бок.

Дастар и Арджай внесли раненого друга на руках и положили на нары. Морлав Тейн напоил Истама отваром опьяняющей травы и, приказав остальным варнам удерживать раненого, достал иглу и стал его зашивать. Шайнара всё это время находилась позади анахиса и подавала тому всё необходимое для работы. Когда Морлав Тейн закончил, он попросил всех покинуть ухту и дать раненому покой.

К вечеру Истама начало лихорадить. Магистр поил его лечебными отварами, а Шайнара обтирала тряпкой. Утром жар спал, и варн пришёл в себя. Морлав Тейн приказал девушке сменить его повязки, а сам ушёл по своим делам.

– Отойди от меня, калахари! – вскричал Истам, когда девушка приблизилась к нему, держа на руках чистые бинты.

– Я просто хочу помочь… – Шайнара ещё не очень хорошо понимала язык варнов, но интонацию определяла безошибочно.

– Не прикасайся ко мне, калахари!

В ухту вошла Дора. Она молча взяла у Шайнары бинты и сама сделала раненому перевязку, а потом сказала ему:

– Тебе придётся смириться с её присутствием, Истам. Как и любому из вас. Я скоро покину ухту своего отца, и эта девушка заменит меня здесь.

– Но она калахари!

– Да. Калахари. Калахари, которая училась у лучших миртанских лекарей. Калахари, которая лучше любого из вас знает, как остановить кровь, срастить кость и залечить многие другие раны. Мой отец не случайно выкупил её жизнь. Он сделал дар нашему племени. И если такие, как ты, Истам, будете отвергать его, то вы просто глупцы. А глупцы долго не живут и не оставляют потомство…

Вечером Шайнара снова пришла к Истаму, и в этот раз он позволил ей сменить повязки, хотя взгляд его при этом по-прежнему выражал только презрение и отвращение. Но девушка не обращала на это внимания. Она молча сделала своё дело и ушла.

С тех пор многие варны побывали у Морлава Тейна. Слава миртанского целителя распространялась далеко за пределы главного ухтюга. Кочевники приходили к нему из самых отдалённых уголков Великих Равнин. Постепенно варны привыкли к калахари своего анахиса, и её присутствие перестало их оскорблять. Они попросту не замечали его, словно она была не отдельным человеком, а продолжением руки лекаря. Тихая, исполнительная и незаметная, словно тень, она помогала Морлаву Тейну в самых сложных случаях, а потом долго и чутко ухаживала за больными.

И только Дастара такое положение дел раздражало всё сильнее и сильнее…

***

Вскоре главный ухтюг откочевал на новое место. Здесь протекала мелкая узкая речушка. По осени она полностью пересыхала, но сейчас была полноводна, как никогда. Будучи миртанкой и Тенью Ордена, Шайнара привыкла содержать тело в чистоте. И когда Морлав Тейн посылал её собирать те или иные травы для лечебных настоек, она не упускала возможности лишний раз искупаться, отойдя от водопоя безуков немного вверх по реке.

Вернувшись после очередного такого купания, Шайнара увидела возле соседней ухты юношу. Он, закрыв глаза, сидел на коленях перед входом. Волосы его были распущены, и он подставлял их ветру. Дора пояснила, что этот молодой варн готовится к обряду инициации. С помощью волос он собирает силу Ветрогрива и наполняет сердце отвагой, ведь вечером ему предстоит битва с рыжим скалозубым волком.

Такой обряд проходили не все юноши, а только те, которые хотели поступить в обучение к воинам, отвечающим за личную охрану вождя. После победы над хищником такие молодые варны получали права взрослого мужчины и покидали родительскую ухту.

Когда степные народы кочевали, они из года в год останавливались на одних и тех же местах. Поэтому бойцовые ямы и холмы для наказаний им не приходилось обустраивать заново, а лишь немного приводить в порядок. Вот и сейчас для вечернего обряда инициации всё уже было готово, и вдоль стен ямы лежали кучи хвороста. Вечером их подожгут, и пока они горят, десятки пар глаз будут следить за поединком. Женщин смотреть на обряд инициации не допускали.

Весь день Шайнара не находила себе места. Она то и дело украдкой проходила мимо клетки с волком, и тот, учуяв её, вскакивал с пола и смотрел в след.

А вечером в поселение прибыли два вождя из расположенных неподалёку ухтюгов. Каждый год они становились соседями Ара’Ченгора и приносили дары Верховному Вождю, а также совместно договаривались о проведении ежегодного праздника, посвящённого Ветрогриву.

Все варны вышли приветствовать гостей. И только Шайнара направилась в другую сторону и вскоре оказалась возле клетки с волком. Девушка осмотрелась по сторонам и, никого не заметив поблизости, отодвинула задвижку и открыла дверцу.

– Пожалуйста, пойдём со мной, – прошептала она своему лохматому другу.

Она очень боялась, что, обезумев от свободы, волк ломанётся не в ту сторону. Однако зверь оказался умнее, а может, он просто очень доверял девушке, но, когда она позвала его, он последовал за ней, как домашний пёс.

Шайнара подвела волка к окружной стене из телег и, махнув рукой, показала, что тому надо запрыгнуть на приставленные к стене колёса и перемахнуть через ограждение. Огромному хищнику сделать это было не сложно. Шайнара обняла на прощанье могучего зверя. Тот лизнул её в лицо и исчез за стеной…

***

Над головой раздался щелчок хлыста. Девушка обернулась и увидела Дастара.

– Как ты посмела открыть клетку, калахари?! – угрожающе прогремел он и снова щёлкнул хлыстом по воздуху.

Шайнара промолчала, и Дастар всё также хлыстом направил её к ухте целителя.

– Анахис! – крикнул варн.

Морлав Тейн показался на пороге.

– В чём дело, Дастар?

– Твоя калахари выпустила волка, приготовленного для инициации! Ты должен наказать её!

Морлав Тейн посмотрел на Шайнару и приказал ей войти внутрь.

– Если ты не можешь подчинить её, я сам это сделаю! – Дастар устремился за девушкой.

Но Морлав Тейн преградил ему путь.

– Я разберусь с ней, – ответил он сухо. – И заплачу племени за волка.

– Ты всегда будешь оплачивать её проступки, анахис?! – с негодованием воскликнул Дастар. -Калахари должна знать своё место! Особенно эта!

Морлав Тейн ничего не ответил, но и не отошёл с пути варна. Дастар с досады плюнул себе под ноги, развернулся и ушёл.

– Зачем ты выпустила волка, Шайнара? – спросил Магистр, вернувшись в ухту. – Тень не должна вмешиваться в обычаи восточных народов.

– Но я больше не Тень, – возразила девушка.

Старик покачал головой:

– То, что ты сняла плащ и покинула Орден, не значит, что ты перестала быть Тенью. Свет Единого Закона, зажженный в твоем сердце однажды, будет гореть в нём всегда, хочешь ты того или нет. И Дух Ушедшей Тени, избравший тебя, останется с тобой до конца твоих дней…

***

Весть об освобождении Шайнарой хищника моментально облетела весь ухтюг. Обряд инициации отменили и перенесли на то время, пока охотники не поймают другого волка. Ара'Ченгор вызвал анахиса к себе для объяснений. А там, на площади, перед ухтой вождя, уже собрались недовольные варны во главе с Дастаром. И все они только и обсуждали невиданную дерзость миртанской калахари.

Когда же Морлав Тейн вернулся назад в свою ухту, его неподвижное лицо напоминало маску, грубо вырезанную из поеденного короедом дерева. Шайнара не знала, что сказал Верховный Вождь Магистру, но тот запретил девушке выходить этим вечером на улицу. И только поздней ночью, когда варны разошлись по своим жилищам, Шайнара выпросила у Морлава Тейна разрешение сбегать на реку, чтобы смыть с себя дневную грязь и пыль.

Река была длинной, но узкой. Девушка могла легко пересечь её от одного берега до другого всего за несколько шагов. А в самом глубоком месте вода едва доходила ей до груди.

Шайнара омыла тело и уже собиралась вылазить, как вдруг увидела Дастара. Он стоял на берегу и наблюдал за ней, а она даже не слышала, как он подошёл. И от этого ей стало не по себе. Девушка опустилась ниже под воду и стала ждать, когда он уйдёт, чтобы она смогла выбраться на берег и одеться.

Но Дастар не собирался уходить. Лунный свет падал на его скуластое лицо, высвечивая ликующе-злорадную ухмылку.

– Анахис выкупил только твою жизнь, калахари, – проговорил он и начал расстёгивать пояс.

Шайнара попятилась. Она поняла намерения варна и смутно догадалась, почему анахис выглядел таким хмурым после разговора с вождём и не выпускал её из ухты весь вечер…

Тем временем Дастар разделся и спустился в воду. Он приближался медленно, смакуя каждый шаг, как хищник, жертва которого в ловушке и никуда уже не денется.

Шайнара отступала до тех пор, пока её спина не упёрлась в противоположный берег. Но, когда сын вождя был от неё уже в трёх шагах, она произнесла:

– Рогул говорил, варны знают, что такое честь…

Дастар остановился и замер. А потом глаза его вспыхнули.

– Честь воина, драль! – взревел он. – А у калахари нет чести! И не смей мне говорить о моём брате!

Он одним махом преодолел оставшееся расстояние и с силой развернул девушку к себе спиной.

– Он не должен был умереть от руки миртанской драли! – прокричал Дастар ей в ухо. – Он был слишком хорош для этого!

Однако в его голосе слышалась не столько ненависть, сколько плохо скрываемое отчаяние. Варн прижал калахари к берегу и грубо намотал её волосы на руку. Но девушка не сопротивлялась, не вырывалась, и вообще не делала никаких попыток освободиться. Тогда Дастар снова развернул её к себе лицом. Она не знала, что он хотел увидеть в её глазах, но, по всей видимости, увидел он не то, чего ожидал. Его шрам над бровью побелел, а широкая ладонь то сжимала, то разжимала забранные в кулак женские волосы. Пока, в конце концов, он не отпустил свою жертву и, не произнеся больше ни слова, вылез на берег, оделся и ушёл…

***

Многие холмы на Великих Равнинах были изрыты норами сарканов – степных падальщиков, размером с собаку. А когда те покидали свои дома, в подземных ходах поселялись белоголовые скорпионы, слюна которых приводила к образованию на стенах нор особой плесени рыжего цвета. Эту плесень Морлав Тейн собирал и делал из неё сильное лекарство для очищения крови. Отогнать же скорпионов во время сбора плесени помогал дым от подожжённого сухого медвежьего помёта, который обладал едким специфическим запахом, и когда начинал тлеть, все насекомые, пауки и прочие мелкие твари стремительно разбегались прочь.

Шайнара, как губка, впитывала всё, чему учил её Магистр. Она уже разбиралась в местных травах и кореньях едва ли не лучше Доры. И Анахис перекладывал на свою калахари всё больше и больше обязанностей. Но девушка не замечала этого. Она смиренно работала с раннего утра до позднего вечера, погружённая в свои мысли. А Магистр так и не расспрашивал её больше о причине, по которой она покинула Орден.

Звание анахиса давало Морлаву Тейну право участвовать в советах вождя. А там, помимо всего прочего, часто обсуждались и дела Миртании. Всем, что Магистр узнавал о родных землях, он делился и с Шайнарой. Варны, побывавшие за Рудниковыми горами, много рассказывали о переменах, происходящих в Срединном Королевстве. И перемены эти были стремительны.

Карлем полностью излечил юного короля, за что получил особые привилегии при дворе. Но мало этого, Эрмино души не чаял в своём новообретённом кузене. И за короткое время Карлем, он же Азорт Талгат, сын Железного герцога, стал самым влиятельным человеком в Миртании. Никто не смел перечить ему. За номинальной подписью короля, он издавал собственные указы.

Карлем заменил всех советников и министров на своих людей. Он добился почти безграничной власти. Но самое главное, он сдержал обещание, данное им на Красном острове при посвящении в Верховные Магистры – Орден вышел из тени. Его члены больше не преследовались законом и даже наоборот: многие из них получили руководящие должности в королевской армии и стали ядром новой силы. Но не все подданные Срединного Королевства легко принимали эти изменения: некоторые лорды Миртании и Ручара отказались поддержать престол в лице Азорта Талгата и все его нововведения. И тогда в мятежные регионы были направлены люди в тёмно-синих плащах. Огнём и мечом они добились подчинения, окончательно и бесповоротно утвердив власть сына Железного герцога на всех землях от Рудниковых гор до Туманного моря…

***

Однажды Шайнара вышла за стену ухтюга, чтобы принести Морлаву Тейну драконий корень для новой настойки. Тот произрастал на южном склоне длинного холма, неподалёку от становища. Девушка шла, а тёплый ветер колыхал под ногами высокую траву с голубоватыми цветками, и та бежала волнами и шумела, как горный водопад. А в ясном небе описывал круги маленький рукокрыл. При появлении хищных птиц он сразу спускался на плечо хозяйки и доверчиво смотрел на неё большими глазами. Варны не обращали внимания на зверушку миртанской калахари. Только дети проявляли интерес к экзотическому животному. И Шайнара позволяла им разглядывать своего рукокрыла вблизи, сажая его на руку и угощая чем-нибудь вкусненьким. Но прикасаться к нему она никогда никому не давала.

Шайнара добралась до холма и достала из-за пояса небольшую лопатку, сделанную из кости. Выкопав нужный корень, девушка собиралась уже повернуть назад, как вдруг увидела, что на неё во весь опор скачут два всадника, а между ними болтается ловчая сеть. Повинуясь инстинкту, Шайнара бросилась бежать, но ей не удалось далеко уйти. Всадники поравнялись с ней, и сеть опутала её с головы до ног. Но нападавшие даже не остановились, а лишь сильнее натянули сеть между собой, чтобы добыча повисла в воздухе, и поскакали дальше.

Шайнара не понимала, что происходит. Всадники выглядели, как варны, но она не знала их. Они точно были не из её ухтюга. Зачем же они напали на неё? Однако костяная лопатка, которой девушка выкапывала драконий корень, всё ещё находилась у неё в руках, и Шайнара начала перепиливать ею сетку. Это оказалось непросто. Та плотно обвивала тело жертвы и сковывала движения. Но девушка не сдавалась и, в конце концов, ей удалось разорвать ячейки сети и освободиться.

Шайнара упала и больно ударилась о землю бедром. Всадники по инерции проскочили дальше. Девушка вскочила на ноги. Но бежать было бессмысленно: на бескрайней равнине не спрятаться. А преследователи уже разворачивали лошадей. Шайнара перехватила лопатку поудобнее и приготовилась к столкновению с нападавшими. Но те внезапно замедлили ход. Они смотрели поверх её головы, куда-то за спину. Шайнара обернулась и увидела, что к ним во весь дух приближаются пятеро варнов во главе с Дастаром.

– Эта калахари принадлежит моему ухтюгу, – крикнул сын Ара'Ченгора, притормаживая коня и вставая между девушкой и чужаками.

– Что азары делают на землях варнов? – вторил ему Арджай, ехавший справа.

Чужаки замешкались. Они топтались на месте, но не думали уезжать. Похоже, их не пугало численное превосходство соперников. Один из нападавших полез за пазуху и достал сложенный вдвое листок бумаги.

– За эту драль обещаны хорошие деньги, – проговорил он хрипло. – На всех хватит.

Арджай подъехал к нему, взял листок и передал его Дастару. Но тот даже не взглянул на бумагу.

– Эта калахари принадлежит моему ухтюгу, – повторил он. – А вы нарушили границы.

– Брось, Дастар! – ответил второй чужак, назвав сына вождя по имени. – Она же калахари, а не свободная. И даже не из варнов. Ты только посмотри, сколько эти синие плащи обещают за неё! – он указал на листок в руках Арджая.

Тот снова протянул бумагу командиру, но Дастар не удостоил её взглядом.

– Сложите оружие, – обратился он к азарам, – за нарушение границы и попытку завладеть калахари племени, вы будете держать ответ перед Ара'Ченгором.

Чужаки переглянулись и достали изогнутые мечи. Никто из них не собирался сдаваться, и они устремились в атаку.

–Аррра! – закричал Дастар, пришпоривая коня.

– Ара! Ара! – подхватили боевой клич остальные варны.

Завязался бой, и Шайнара еле успела отскочить, чтобы не попасть под копыта лошадей.

Азары и варны – два кочевых народа, населяющих Великие Равнины, во многом были похожи: они говорили на одном языке, проживали ухтюгами и пасли шерстистых безуков. Но в отличие от варнов, избравших среди Шестерых своим покровителем Ветрогрива, азары поклонялись Рудоплаву – богу, подарившему степным народам умение обрабатывать железо.

Большинство наёмников, наводнивших Миртанию в последние годы, принадлежали к племени азаров. Они участвовали во всех делах, где хорошо слышался звон монет. И речь шла не только о боевых походах. Работорговля, убийства, похищения – всё это и многое другое не обходилось без азаров, беспринципных поклонников меча и денег.

Когда-то Шайнара, как и большинство миртанцев, не различала азаров и варнов между собой. Она называла их в лучшем случае восточными варварами, но чаще – «грязными народами». И только прожив среди варнов какое-то время, она поняла, насколько ошибалась. И не случайно Морлав Тейн, покинув Орден, пришёл именно к ним. Да и Дора обрела здесь второй дом.

Напавшие на девушку азары оказались хорошими бойцами, но не настолько, чтобы вдвоём противостоять пятерым. Арджай вытащил из стремян ноги одного из убитых, и тело того мешком повалилось на землю.

– Шакалье отродье, – сплюнул Арджай, забирая себе освободившуюся от седока лошадь.

– Возвращайся в ухтюг, – приказал Дастар Шайнаре. – И передай анахису, что он у меня в долгу. И пусть больше не отпускает тебя одну за стены.

Однако азары далеко отвезли девушку от поселения, и Шайнара посмотрела на вторую свободную лошадь.

– Нет, – усмехнулся Дастар, проследив за её взглядом, – калахари запрещено ездить верхом. Бегом беги!

Он достал хлыст и щёлкнул им в воздухе. Шайнара рванула в сторону ухтюга, а варны, оставив трупы азаров на съедение падальщикам, лёгкой трусцой поехали следом. Дастар виртуозно владел своим гибким оружием. Он прекрасно рассчитывал силу и расстояние. При желании, он мог разрезать хлыстом кожу, мог слегка обжечь, а мог щёлкнуть так, что только одежда колыхнётся, а до тела не дойдёт. Именно последним вариантом под одобрительные смешки соратников он и подбадривал бегущую перед ним калахари. И пусть это было не больно, а лишь унизительно, но каждый такой щелчок заставлял девушку невольно вздрагивать внутри.