Читать книгу Эти лживые клятвы - Лекси Райан - Страница 4

Как только я переступаю порог нашей общей спальни, ко мне бросается Джас.

– Бри! Ты дома!

На самом деле это и не спальня вовсе, а всего лишь кладовая, в которую поставили кровать. Когда мадам Ви только переселила нас в эту комнатку с голыми стенами из шлакоблоков, у меня началась клаустрофобия. Но сейчас мы переделали это пространство по своему вкусу. Джас вручную вышила гобелен, и мы повесили его над кроватью, а комод украшают наши безделушки: камни странных форм и блестящие лоскутки ткани, которые имеют ценность только для нас.

Я крепко обнимаю сестру и вдыхаю ее свежий льняной запах. Пусть она всего на три года младше меня, но в каком-то смысле для меня она навсегда останется малышкой, которую я закрыла своим телом, спасая от охватившего наш дом пожара.

Джас отстраняется и ухмыляется мне. Ее карие глаза блестят, на губах ухмылка, гладкие каштановые волосы собраны в узел на макушке. Моя сестра – полная моя противоположность. Она воплощение мягкой красоты и жизнерадостного характера. Я же вся – острые углы и упрямство, а волосы у меня цвета пылающего огня – как ярость, которая горит в моей груди.

– Я тебя слышала, – говорит она. – Я бы помогла тебе, но я шила новые платья для Стеллы и Кассии, – она кивает в сторону висящих на вешалке нарядов.

– Что не так в восьмидесяти платьях, которые у них уже есть?

– Они не подходят! – сестра насмешливо передразнивает фальцет наших двоюродных сестер.

Я думала, что мне уже не хватит сил, чтобы смеяться – но я смеюсь. Каковы бы ни были потери моего дня, какие бы на нас не наложили новые санкции из-за пропуска завтрашнего платежа, я рада, что я дома. Дома – с Джас, которая как-то необычно бодра для такого позднего часа.

Я прищуриваюсь.

– Что тебя так взволновало?

– А ты не слышала? – она совершенно не может сдержать эмоций, по улыбке на ее лице становится ясно, что у нее есть какие-то радостные новости.

Я работала весь день. И ни с кем не разговаривала – не считая краткого визита к Ник и Фаун. Люди, на которых я работаю, считают, что слуги должны вести себя тише воды ниже травы.

– Что слышала?

Она чуть ли не подпрыгивает от возбуждения.

– Через сутки королева Арья откроет ворота Двора Солнца. Люди смогут безопасно пройти в Фейри и присутствовать на празднике в ее замке.

– Что? С чего бы?

– Она хочет найти среди людей невесту своему сыну.

Я фыркаю от отвращения.

– Ну конечно.

У фейри есть много достоинств, но плодовитость не входит в их число. Без потомства их роды пресекаются – особенно учитывая, сколько бессмертных погибло в Великой войне фейри.

И скатертью дорожка.

– Ты правда об этом не слышала? Девочки на работе только об этом и говорили. Бал фейри. Нас завалили заказами на новые платья.

– Тебе придется напомнить мне, чтобы я держалась подальше от порталов.

Она хихикает над моим цинизмом.

– Бри! Это же Благой двор! Двор добрых фейри! Фейри света и радости.

– Я бы не была так уверена, – огрызаюсь я. – Вряд ли они такие добрые.

Ее улыбка угасает.

Вот я идиотка.

Меньше всего сейчас я хочу ссориться.

– Прости. Я просто устала.

Слишком устала.

– Ты только взгляни на свои руки, – она проводит большим пальцем по моим потрескавшимся костяшкам пальцев там, где кожа облезла от чистящих средств. – Ты и правда хочешь всю жизнь проторчать в этом подвале?

– Те, кто пойдет на этот праздник, самоубийцы, Джас. Ты не хуже меня знаешь, что добрых фейри не бывает. Есть только те, кто менее зол и жесток.

– Значит, не так уж сильно они отличаются от людей, – она отпускает мои руки. – Я слышала твой разговор с мадам Ви. Я знаю, что скоро еще одна выплата, и несмотря на то, что ты держишь меня в неведении…

– Я не хочу, чтобы ты волновалась.

На самом деле я хочу только защитить мою сестру и сохранить ее радость и оптимистичное отношение к жизни. Она любит меня, даже когда я веду себя как мерзкая ворчунья. Я ее не заслуживаю.

– Я знаю условия контракта не хуже тебя, – говорит она. – И она добавляет все новые санкции. Мы никогда от нее не сбежим – разве что произойдет какое-нибудь чудо.

– И ты рассчитываешь, что этим чудом станут благодетельные фейри? Тогда уж лучше засесть в подполье и попытать счастья в азартных играх.

Она поворачивается к вешалке в углу и разглаживает ткань на глубоком вырезе лавандового платья.

– У меня на работе есть одна девушка… подруга ее кузины влюбилась в золотого лорда фейри. Она возвращается и навещает свою семью. Она счастлива.

– Ты никогда не замечала, что в таких рассказах речь всегда идет о друзьях друзей? – в этот раз я стараюсь говорить не язвительно. – Никто из тех, кто рассказывает эти истории, не знает человека, которому якобы повезло встретить добрых фейри лично.

Она отворачивается от платья и хмуро смотрит на меня.

– Добрых фейри больше, чем злых. Про людей можно сказать то же самое.

Я ставлю под сомнение истинность обоих этих утверждений.

– Предположим, это правда. Но бал? Ну, то есть бал с платьями и все такое? Черт с ними, с фейри, получается, что нужно будет попытаться произвести впечатление на какого-то высокомерного благородного принца? Можно просто подвесить меня за ногти на ногах?

Она закатывает глаза и садится на край кровати.

– Тебе туда идти необязательно. Но я хочу сходить.

Я узнаю упрямые нотки в ее голосе. Она действительно пойдет на этот бал, хочу я этого или нет. Я делаю крошечный шажок и опускаюсь на кровать рядом с ней. Падаю на спину и смотрю в потолок.

– Мне это не нравится.

– Я так и знал, что вы еще не спите.

Мы с Джас резко поворачиваемся. При виде широкой фигуры Себастьяна в дверном проеме я снова чувствую всплеск адреналина – того небольшого количества, что еще осталось в моей крови. Мое сердце начинает биться немного быстрее, кровь становится чуть горячее, живот сдавливает от тоски. Мы с Себастьяном просто друзья. Он никогда не увидит во мне нечто большее. Но сколько бы раз я ни пыталась убедить в этом свое сердце, оно отказывается меня слушать.

Он наклоняет голову и прислоняется к дверному проему, обводя нашу комнатку внимательным взглядом глаз цвета морской волны. Он был здесь уже сотни раз. Мадам Ви переселила нас сюда после смерти дяди Девлина. Она сказала, что так у нас будет больше уединения. Уже тогда мы понимали, что, переселив нас в холодную, темную и тесную комнатку без окон, с бетонными стенами, в которую помещались только двуспальная кровать и комод, она пыталась показать нам, где наше место.

Мы с Джас довольно невысокие, так что для нас низкий потолок не стал проблемой. Но вот Себастьян был выше шести футов, и он не раз бился головой. Правда, он все равно приходил к нам в гости. Он пробирался сюда в течение последних двух лет, с тех пор как стал учеником живущего по соседству мага Трифена. Именно он открывал дверь и приносил нам еду, когда наши кузины в порыве жестокости запирали нас в комнате.

– Еще не спим, – я зеваю, несмотря на заряд бодрости, который придало мне его появление, – но это ненадолго.

– Что тебе не нравится? – спросил он, подняв бровь. – О чем вы говорили, когда я вошел?

– Джас хочет стать невестой принца фейри, – говорю я, двигаясь, чтобы освободить ему место на кровати.

Щеки моей сестры стали пунцовыми.

– Ну, спасибо, Бри.

Себастьян садится между мной и Джас, вытягивает длинную ногу и пинком закрывает дверь. Потом – бормочет заклинание и щелкает пальцами, самодовольно ухмыляясь, когда засов с нашей стороны скользит на место.

Вот выпендрежник.

Мои двоюродные сестры не раз подшучивали надо мной из-за моей дружбы с Себастьяном. Когда они впервые застали его в нашей комнате, они шантажировали нас несколько месяцев. Но я знала, что они просто завидуют: Себастьян, скромный ученик мага, их даже не замечает. Нехватку денег и семейных связей Себастьян компенсирует хорошей внешностью – он высокий и широкоплечий, у него блестящие белые волосы, которые он собирает в низкий хвост на затылке, и глаза цвета бушующего моря. Красивее мужчины я в жизни не видела.

Объективно, разумеется.

Себастьян уезжает через два дня – у него начинается очередной этап ученичества – и он больше не будет приходить к нам по ночам. А я всегда с нетерпением ждала его визитов. Они скрашивают мою жизнь. Он и раньше уезжал учиться, но в этот раз его не будет несколько месяцев. И это жутко меня пугает.

– Я не хочу быть невестой принца фейри, – говорит Джас, возвращая мои мысли к обсуждаемой теме. Она качает головой. – Я просто… дело не в этом.

Я поднимаю бровь.

– Правда? Зачем еще тебе туда идти? – Она смотрит на свои руки, и неожиданно я все понимаю. От осознания у меня перехватывает дыхание. – Ты надеешься найти маму.

– Если истории, которые она нам рассказывала, правда и она любила благородного фейри, они будут на этом балу.

– И что будет потом, Джас? Думаешь, она увидит нас и вспомнит, что она – наша мать? Она нас бросила.

– Она знала, что среди фейри мы не будем в безопасности.

Я бросаю на нее тяжелый взгляд, и она поднимает руки.

– Ей пришлось сделать ужасный выбор, и я не говорю, что она поступила правильно. Я даже не говорю, что она не эгоистка. Просто она наша мать, и если бы она знала, как мы живем, о контракте с мадам Ви… – она качает головой. – Не знаю. Может, у нее нет денег. Может, у этого лорда, которого она, по ее словам, так сильно любила, нет денег и земель – и она ничем не может нам помочь. Но, может быть… может быть, она живет, думая, что мы счастливы и о нас заботятся.

Мое сердце падает вниз.

Не знаю, как Джас еще умудряется сохранять надежду. После всего, что с нами случилось, она уже давно должна была испариться.

– Но, если ей и правда не все равно, почему она ни разу за девять лет не навестила нас?

Она сглатывает.

– Тогда мы надавим на ее чувство вины. И если ей плевать, она будет чувствовать себя обязанной помочь нам. Мы должны попытаться. Нам больше нельзя так жить, – на этот раз она берет меня за другую руку и хмуро смотрит на повязку. – Тебе больше нельзя так жить.

Мне хочется возразить, но я сдерживаюсь. Она права, нужно что-то менять. Но я не стану искать ответы у фейри.

Я поворачиваюсь к Себастьяну.

– Ты какой-то ужасно тихий.

Он встает и пытается начать ходить по пространству между кроватью и дверью, но здесь слишком тесно – меньше метра. Если бы не выражение тревоги на его лице, я бы рассмеялась.

– Это опасно.

Джас вскидывает руки.

– Многие девушки до смерти хотят стать невестой принца фейри. Там будут тысячи претенденток.

– До смерти – ключевое слово, – бормочу я.

Но она права. Кто-то будет смеяться над девушками, которые хотят пойти на этот бал, но как минимум вдвое больше людей наденут свои лучшие наряды и встанут в очередь в надежде стать принцессой фейри.

– Золотая королева очень сильна, – говорит Себастьян, положив руки на затылок. Он всегда делает так, когда о чем-то задумывается. – Она защитит людей во дворце своей магией. Но я не хочу, чтобы вы отправились к фейри искать свою мать. Там слишком много существ, которые при первой же возможности поймают вас, чтобы удовлетворить свои гнусные желания.

Я хихикаю, глядя в потолок, и поворачиваюсь на бок.

– Помнишь, как Кассия пробралась во дворец королевы на празднование солнцестояния, а гоблин украл ее волосы?

Джас смеется.

– О господи, она после этого в зеркало не могла на себя смотреть. А парики, которые Ви купила, пока отрастали ее волосы…

– Просто отвратительны, – я делаю вдох.

Я понимаю, что, обсуждая вот так своих двоюродных сестер, я выгляжу недалекой и язвительной, но мне плевать. С того самого момента, как мама отдала нас на попечение дяди Девлина, они делали нашу жизнь невыносимой. Они жестокие девушки, которые желают зла всем, кроме самих себя. Трудно не радоваться случайному несчастью такого человека.

– Я говорю о существах намного хуже гоблинов, – произносит Себастьян. Он знает, что гоблинов мы не боимся. Они – посланники между королевствами, единственные существа из обоих миров, которым позволено свободно перемещаться между ними. Мы привыкли к гоблинам. Даже у мадам Вивиас есть домовой гоблин. Он живет под лестницей второго этажа. Жадное существо, шантажом вытягивающее у людей их секреты и собирающее жуткую коллекцию человеческих волос.

– Знаю, – говорю я. Он прав. Там есть злые фейри, дикие звери и монстры, которых мы даже представить себе не можем. Вот почему наши королевства разделены – и, возможно, по этой же причине наша мать нас бросила.

– Если до вас доберутся фейри теней… – добавляет он, понизив голос.

– Если ты видишь в глазах серебро, не вздумай с фейри вступать в договор, – хором заканчиваем мы с Джас.

Потому что фейри теней так опасны, что люди слагают о них песни и поют их своим детям.

– Думаю, мы должны рискнуть, – говорит Джас. – Я понимаю, что это опасно. Но было бы еще опаснее, если бы я слепо верила в защиту королевы. Я буду начеку. И я найду маму.

– Ты действительно думаешь, что сможешь найти ее в такой толпе? – спрашиваю я.

– Нужно будет обыскать всего один замок, а не целое королевство, – она пожимает плечами. – И, Бри, даже если мы не найдем маму, только представь, какие там могут быть сокровища.

Многое из того, что мне известно о фейри, я знаю из сказок, которые мама рассказывала нам перед сном.

«Когда-то давным-давно золотая принцесса фейри влюбилась в короля теней. Но их королевства воевали сотни лет, а ее родители были заклятыми врагами короля и его королевства…»

Все остальное я знаю из легенд. Их знают все – обрывки правды и суеверия, которые люди передают из поколения в поколение. В одном из таких обрывков рассказывается о королеве Благого двора и ее драгоценностях.

– Ты совсем с ума сошла? Стража не даст тебе и близко подобраться к ее сокровищам, – говорит Себастьян, заметив, что мои губы скривились в усмешке.

– И никому не даст, – осторожно говорит Джас. Она внимательно смотрит на меня. – Я знаю только одного человека, который мог бы обыскать ее земли и остаться незамеченным.

Себастьян качает головой.

– Нет.

Я улыбаюсь.

– Но как здорово было бы попробовать.

Он смотрит на меня, а потом поднимает бровь, поворачивается к Джас и обращает на нее хмурый взгляд.

– Смотри, что ты наделала.

– Она права, – говорю я. – Я могу это сделать.

А если мысль о краже у благородной фейри вызывает у меня больший трепет, чем перспектива найти собственную мать, – что с того?

– Обе вы забываете об одном, – Себастьян сползает по стене на пол, упирается локтями в колени и переводит взгляд с меня на сестру.

– О чем? – раздраженно говорит Джас.

Он пристально смотрит мне в глаза, и я замечаю в его взгляде беспокойство.

Я тянусь к Джас и сжимаю ее руку.

– Он хочет сказать, что, возможно, мама уже мертва. И не вернулась к нам именно поэтому.

Джас пожимает плечами.

– Можно надеяться. Это единственная веская причина, по которой нам не стоит туда идти, – она говорит это так легко, что если бы я не знала свою сестру, то с легкостью бы ей поверила.

Я знаю Джас лучше, чем кто-либо другой. Она не надеется, что наша мать умерла. Нет, она скорее простит ее за то, что она бросила нас, когда мы росли, чем смирится с тем, что никогда больше ее не увидит.

Лично я ни на что не надеюсь. Никогда. Надежда вызывает привыкание, на нее начинаешь полагаться. В таком жестоком мире, как этот, я не хочу, чтобы кто-то понял, что мне нужна поддержка.

– Было бы неплохо узнать наверняка, – признаюсь я. – Но я все еще не уверена, что посещение фейри в наших интересах. Мы – люди. Даже мама, несмотря на все ее романтические представления о фейри, предупреждала, что их королевство полно опасностей.

Джас прикусывает губу, глаза бегают из стороны в сторону.

– Но, может быть…

– Сейчас я решить не могу.

Мне очень нужно поспать, и при этой мысли измождение накрывает меня, как тяжелое одеяло. Я зеваю, вытягиваю руки над головой, ложусь на бок и сворачиваюсь калачиком.

– Задуйте свечи. Или не задувайте. Мне все равно. Я сплю.

– Абриелла! Джасалин! – зовет Кассия с верхнего этажа. – У меня в комнате жук!

– Я его уберу, – говорит Джас, сжимая мою руку. – А ты спи.

– Спасибо, сестренка, – бормочу я, не открывая глаз. Я едва слышу, как она выходит из комнаты, как поднимается по ступенькам, а затем – как мягко задувают свечи.

– Спокойной ночи, Бри, – тихо говорит Себастьян.

– Спокойной ночи, – произношу я в полусне.

А потом чья-то рука касается моего лба, гладит меня по волосам, и я слышу шепот:

– Не ходи на бал.

Я улыбаюсь. Он переживает. Это так мило.

– Не волнуйся. Я не хочу иметь с этим местом ничего общего.

А потом он целует меня. Касается губами лба – и тут же исчезает.

Я открываю глаза и вижу, как силуэт Себастьяна удаляется в сторону двери в подвал.

А сон у меня как рукой сняло.

* * *

Каждый раз при звоне раконов у меня на душе скребут кошки. Ежемесячно в течение девяти лет мы с Джас отсчитывали деньги, чтобы отдать их мадам Вивиас. Иногда нам хватало. Иногда было больше, чем нужно, и тогда у нас была фора для платежа в следующем месяце. Но обычно – слишком часто – денег не хватало. И каждый раз, когда мы не могли достать нужную сумму, все последующие платежи увеличивались, а санкции становились все больше. В конце концов оказалось так, что, если бы я не воровала, мы не могли бы выплачивать долг.

– Сколько? – дрожащим голосом спрашивает Джас.

– Не хватает еще тысячи семисот.

Она вздрагивает. Понимает, что это значит, и мне так это не нравится. Я хочу спасти ее от этого. Может быть, мне нужно, чтобы она всегда верила в лучшее, потому что у меня этой веры нет. И мне больно видеть, как мир выбивает из нее эту веру.

– Мы должны отправиться к фейри, – тихо говорит она.

Я качаю головой.

– Себастьян прав. Это слишком опасно.

Она сглатывает.

– Для людей – да, – она отрывает взгляд от кучи раконов на нашей кровати и смотрит мне в глаза. – Но что, если мы пойдем как фейри? Можем купить у мага Трифена зелья, которые придают эльфийское очарование. Тогда мы будем выглядеть как благородные фейри. Разве это не будет дополнительной защитой?

Я провожу пальцами по монетам. Их звон – восхитительная пытка. Мы убиваемся, чтобы закрыть этот контракт, но дыра затягивает нас быстрее, чем мы можем из нее выбраться. Нужно что-то менять.

– Хорошо, – киваю я. – Давай попробуем.

На ее лице появляется такая широкая ухмылка, что я понимаю: я не смогла бы ей отказать. Я люблю свою сестру. Если, отправившись на поиски матери, она почувствует, что внесла свой вклад в обретение нашей свободы, мы это сделаем.

– Нам понадобятся платья, – говорит она. – Чтобы не выделяться! – добавляет она, и я корчу гримасу. Она вытаскивает из-под кровати рулон муслина и чуть ли не пищит от восторга. – Я всегда мечтала сшить для тебя платье!

– Не привыкай, – говорю я. Но все же не могу сдержать улыбки.

– Когда я закончу, принц Ронан глаз от тебя не сможет отвести – хочешь ты этого или нет.

Я раздеваюсь до нижнего белья и позволяю ей завернуть меня в муслин, с помощью которого она делает эскизы новых платьев для наших двоюродных сестер. Когда она заканчивает подкалывать ткань, в дверь стучат.

Три раза. Пауза. Два раза.

Так в нашу дверь стучится Себастьян.

– Входи! – хором кричим мы с Джас. Она прекращает орудовать булавками у моей талии.

Обе мы поворачиваемся к распахнутой двери. Когда Себастьян видит меня, его глаза расширяются, и он прикрывает лицо рукой.

– Простите… я… простите.

– Я одета, – меня забавляет то, как он покраснел. – Заходи же.

– И закрой за собой дверь, – тихо добавляет Джас. – Нам не нужно, чтобы сюда пришла мадам Ви.

Себастьян коротко кивает и входит в нашу комнату, закрывая за собой дверь, как мы и просили.

– Прекрасно выглядишь, – говорит он мне.

Себастьян произносит это сдавленно, как будто не знает, как сделать комплимент. С чего бы? Вряд ли он видел меня в чем-то красивее тряпок и облегающих черных штанов, которые я люблю надевать на ночные прогулки.

– Спасибо.

Я рассматриваю приколотую на мне коричневую ткань.

Он просто добр ко мне. Я выгляжу не прекрасно. Просто… странно.

– Погоди еще, вот найду я для него подходящую ткань. Что скажешь о тонком бархате самого темного изумрудного цвета? – улыбается мне Джас. – Ты будешь выглядеть сногсшибательно.

Теперь моя очередь краснеть, и я опускаю голову, чтобы Себастьян этого не заметил.

Я не могу в это поверить, но мне действительно нравится платье. Джас знает, как я отношусь к платьям и отсутствию свободы движения. Поэтому низ платья она наметила в виде свободных брюк, которые будут выглядеть как юбка, когда я буду стоять. А верх – в виде облегающего лифа без рукавов, со слишком низким, на мой вкус, вырезом. Мои двоюродные сестры убили бы за это платье – ну или как минимум начали бы скулить и умолять, чтобы мы отдали его им.

– Куда собираетесь? – спрашивает Себастьян.

Джас снова начинает подгонять муслин на моих бедрах и вставляет в рот булавку. Так что говорить приходится мне.

При воспоминании о том, как сладко он поцеловал меня в лоб вчера ночью, я чувствую укол чувства вины. Вчера Себастьян просил не идти на этот бал.

– У нас нет выбора, Себастьян, – мягко говорю я. – Если есть хоть один шанс…

– Ты же не серьезно, – Себастьян переводит взгляд с меня на Джас, а потом снова смотрит на меня. – Ты же ненавидишь фейри. Как из этого может выйти что-то хорошее? Господи, ты же не собираешься обокрасть королеву? Сразу говорю: ты подпишешь себе смертный приговор.

– Я буду осторожна, – отвечаю я, и в его глазах, к моему огорчению, появляется разочарование. – Мы должны что-то сделать.

Он смотрит на меня, и я вижу, как на его челюстях играют желваки, а в глазах цвета морской волны плещется разочарование. Когда я понимаю, что он хочет сказать что-то еще, Себастьян поворачивается на каблуках и выбегает из нашей комнаты.

Я хочу броситься за ним, но Джас хватает меня за руку.

– Платье, – напоминает она.

– Помоги мне, – отчаянно пищу я. Я не знаю, что ему сказать. Я обещала Джас пойти на бал и не нарушу свое обещание, но Себастьян два года был моей опорой и поддержкой, и я не могу смириться с мыслью, что он на меня сердится.

Джас быстро вынимает нужные булавки, чтобы я могла выпутаться из тонкого хлопка. Я натягиваю брюки и майку, бегу вверх по лестнице и мчусь во двор, который мадам Ви делит с магом Трифеном.

Краем глаза замечаю белые волосы. Себастьян сидит на крыльце у входа во двор, затачивая кончик посоха.

Когда я вижу его, мой желудок всегда делает сальто – и не просто поворачивается, а крутится без остановки.

В отличие от моих двоюродных сестер, в подростковом возрасте меня слишком беспокоило выживание. О любви я даже не задумывалась. Но потом по соседству поселился Себастьян, и, как только я увидела его, какое-то… другое… чувство появилось у меня в животе. В моих легких. И расползлось по коже.

Когда он впервые улыбнулся, мне показалось, что мое сердце готово выпрыгнуть из груди к нему в руки. Каким-то образом я преодолела свою неловкость, мы стали друзьями, и я видела его почти каждое утро. Мы не проводили много времени вместе – но проводили достаточно, чтобы он скрасил мою жизнь. Его улыбка помогла мне пережить много тяжелых дней.

Но сейчас он не улыбается.

Я усаживаюсь рядом с ним на крыльцо, подтягиваю колени к груди и обхватываю ноги руками. Долго сижу так. Он затачивает свой посох, а я смотрю, как он становится все острее. Мы молчим и слушаем, как во дворе щебечут птицы.

Я плохо разбираюсь в чувствах. Но хорошо выполняю свою работу и словам предпочитаю действие. Свои эмоции я показываю только при Джас. Остальные не стоят таких усилий.

– Прости меня, – наконец говорю я. Этого недостаточно и только поверхностно выражает то, что я хочу сказать – что у нас остается все меньше вариантов, что мне нравится, как он ценит нашу безопасность, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы вернуться домой – хотя бы потому, что отчаянно хочу снова его увидеть.

Себастьян поднимает голову, и взгляд его глаз цвета морской волны, кажется, пронзает меня насквозь. Он изучает мое лицо.

– Ты хоть представляешь, насколько опасно людям находиться среди фейри?

– Конечно, но…

– Так не иди туда.

Мне безумно хочется к нему прикоснуться. Погладить его по щеке или положить руки на накачанные предплечья. Он и намека не давал, что мои чувства к нему взаимны, поэтому я никогда не позволяла себе поступить подобным образом. Я не хотела быть отвергнутой, не хотела подвергать себя такому риску. Я скрывала свои чувства ото всех – даже от Джас.

– Если наш долг станет еще хоть немного больше, мы уже никогда не сможем его выплатить. Даже сейчас для этого нужно…

Он крепко зажмуривается. Он не может нам помочь – и я знаю, что ему это очень не по душе. Раньше он давал нам деньги, но он всего лишь ученик. Он никак не сможет уменьшить наш долг.

Он открывает глаза и долго смотрит мне в лицо. Так долго, что мои щеки начинают пылать. Кожу покалывает, а дыхание становится прерывистым. Я жду, когда он коснется губами моих губ.

– Подожди еще немного, – наконец говорит он. – Просто подожди. Я смогу помочь. Когда-нибудь я расторгну твой контракт. Я освобожу тебя от нее.

Я знаю, он в это верит, но…

– Обещаю, с нами все будет в порядке, – говорю я. Ему нужно, чтобы я дала не это обещание, поэтому я встаю и вытираю ладони о штаны. Глупо было думать, что он меня поцелует, глупо было сосредотачиваться на этом, когда мы спорили о такой важной вещи. – Мне нужно собираться на работу.

Я вижу в его глазах то, чего никогда не замечала раньше. Отчаяние.

Я ухожу, потому что это чувство слишком хорошо мне знакомо.

Я успела сделать три шага, а потом он говорит:

– А что, если он не такой, каким ты его представляешь?

Я останавливаюсь и оборачиваюсь, чтобы увидеть, как он встает.

– Что?

– Принц Ронан. Вдруг окажется… что он может тебе понравиться?

Я качаю головой.

– Баш, я не надеюсь стать принцессой фейри. Я не такая.

– Но что, если он окажется не таким, как ты думаешь… что, если он лучше, чем ты позволяешь себе думать?

Я скрещиваю руки.

– Ты боишься, что я влюблюсь в фейри?

Что забуду тебя? Обещаю, что этого не случится. Я не смогу.

– Абриелла…

– Что?

Он сглатывает ком в горле.

– Просто пообещай мне, что сделаешь все возможное, чтобы быть в безопасности. Если вы пойдете на бал, вы будете под защитой королевы, но, когда вы уйдете с ее земель, эта защита не будет действовать.

– Я знаю, как это работает, Себастьян. Обещаю.

Одним шагом он сокращает расстояние между нами. Он касается моей щеки двумя пальцами и заправляет выбившуюся прядь волос за ухо. Я наслаждаюсь прикосновением его покрытой мозолями кожи.

Воздух позади меня рассекает кудахчущий смех. Я оборачиваюсь и вижу Кассию. Она стоит во дворе, уперев руки в бока. Ее светлые волосы тщательно уложены в локоны и заколоты на макушке, а грудь почти вываливается из мятно-зеленого платья.

– Я думала, ты будешь рыдать, но у тебя и в мыслях нет ее оплакивать, да?

О чем она говорит?

Себастьян успокаивающе кладет руку мне на плечо, но я лишь качаю головой. Это очередной ревнивый вздор моей двоюродной сестры.

– Младшая сестренка больше не мешает, и теперь ты можешь заполучить красавчика-ученика. Вот как это работает?

Я закатываю глаза.

– О чем ты говоришь?

Она улыбается, ее голубые глаза блестят.

– А ты не знаешь? Ваш долг официально стал слишком большим. Маме это надоело. Баккен только что забрал Джасалин на рынок фейри, – она сжимает кулаки, а затем резко разжимает их. – Ее нет! Пуф! Исчезла!