Читать книгу Лаил. В гости без тела. В нас столько заложено силы, замешанной светом и тьмой… - Лела Абрахам - Страница 3

Прозвенел звонок, я проснулась в школьном ботаническом саду. Там было необычайно красиво и, главное, спокойно, только иногда эхом доносилось пение птиц и запахи различных цветов, которые, словно маленькие дети, стремившиеся заполучить внимание, по очереди пытались окликнуть тебя.

Весь сад был укромным местом для меня, но особенно уютным был уголок, где стояла небольшая скамеечка, вокруг которой росли пышные кусты вьющихся роз.

В этот раз даже мое любимое место не было для меня безопасным, всё из-за жуткого и такого реального сна. У меня было ощущение, что я до сих пор лежала мертвая на песке, а вокруг меня собирались люди, и звучали голоса, сплетенные в невыносимый шум, который заполнил мою голову и превратился в настоящую боль, и я потянулась за сумочкой, чтобы найти обезболивающее.

Но самым странным был дед, который всегда присутствовал в моих сновидениях. Я не могла понять, откуда его образ взялся в моем подсознании. А может, это вообще была бабушка? Ведь у него было очень женственное лицо, а его красивые глаза небесно-голубого цвета, придавали ему необычайную доброту и умиротворение.

Долгое время меня не покидало состояние, что моя душа не здесь, что она где-то странствовала, а привязанный к ней разум лишь наблюдал и воспроизводил события, которые она переживала.

Видимо, слишком многое переживала моя душа, ведь последнее время меня часто клонило в сон, и я каждый раз видела эти реалистичные картины. Я не знала, что со мной происходило. Но мне нужно было как-то собраться, ведь это был последний семестр в школе, приближалось время сдачи экзаменов, от них зависело мое поступление в университет. Я не могла всё испортить, я так долго шла к этому, столько усилий было потрачено. Мне нельзя было подвести родителей, потому что они столько вложили в меня. Я была обязана доказать и показать всем, что я могла достичь всего, к чему стремилась.

Хотя иногда меня посещала одна мысль, моя ли это была идея. Этого ли я желала? Может, это всё были невоплощенные мечты родителей, говорят же, что всё, не исполненное самим родителем, он пытается воссоздать через ребенка. Вот поэтому я и задумывалась, кто я на самом деле, кем хочу стать и быть, какая я вообще. А иногда бывает так, что тебя просто отдают на какое-то занятие, и ты идешь, ведь это нужно, и кто-то же знает лучше тебя, что тебе надо. Или ты поступаешь на нужную для тебя, по чужому мнению, специальность, и со временем всё это становится для тебя нелюбимым, но ты думаешь: «Похожу еще, а вдруг стерпится, а вдруг слюбится»… И так проходит всё больше и больше времени, и ты уже не можешь бросить это нелюбимое дело, ведь столько всего потрачено. Тут как в болоте: каждое твое действие только затягивает тебя глубже. Хочется остановиться и заняться тем, чем на самом деле желаешь заниматься, но механизм уже запущен, цепочка тянется.

Я выпила таблетку и в это время ко мне подбежала Ния, моя близкая школьная подруга, девушка невысокого роста, стройная, но при этом не худышка.

– Снова тебя мучают эти странные сны? – увидев таблетки, спросила Ния.

Я успела только кивнуть, но не успела ничего сказать, так как Ния быстро помогла мне подняться и побежала вперед.

– Догоняй, мы опаздываем на урок, – обернувшись, крикнула Ния и немного замедлилась.

Я бежала за Нией и всё еще думала о сне, но затем мое внимание привлекли ее волосы. Несмотря на то, что Ния была в движении, ее хвост почти не развивался. Мне стало смешно.

Ния всегда держала всё под контролем, и даже ни одна волосинка не шевельнулась бы без ее ведома. Конечно, это было уже слишком, но, несмотря на всю ее серьезность и синдром отличницы, она была очень веселая, и это мне нравилось в ней.

Мы прибежали на урок музыки. Конечно же, мы опоздали, я уронила учебник и тетради, и с таким шумом, извиняясь, мы вбежали в наш концертный зал. Но никто не обратил на нас внимания, и через мгновение мы поняли почему. На сцене на рояле играл русоволосый парень, он выглядел старше учащихся в школе, и я не видела его раньше, поэтому я подумала, что он точно не ученик нашей школы. Правда, размышлять об этом я перестала быстро: мои мысли заполонила волшебная мелодия, которую он играл. Она лилась магической струйкой, казалось, что звук, исходящий из рояля, – это его душа, которая светом заполняет весь зал и окутывает приятными ощущениями каждого из нас.

Он закончил играть, преподаватель поблагодарил его и поставил за домашнее задание оценку. Мы с Нией удивились, потому что это означало одно…

– Неужели этот красавчик – ученик нашей школы? – восхитилась Ния.

– Видимо, да, – ответила я, пытаясь скрыть радость. – Надо с ним познакомиться.

Преподаватель прослушал всех учеников, которые выполнили домашнее задание, в том числе и меня, и музыкальные инструменты были уже не нужны, поэтому оставшуюся часть урока мы решили продолжить в кабинете. Пока все собирались, я подумала, что не должна упускать возможность познакомиться с новеньким. Поэтому я отпросилась у нашего преподавателя, и она сразу меня раскусила, но спокойно отпустила. Меня это очень удивило: как это она не устроила сцены радости. Дело в том, что мадам Альбертина была страшно впечатлительная и очень ярко на всё реагировала. Это человек-праздник, она веселая, громкая, можно сказать даже – звонкая. Когда мадам Альбертина находилась в классе, она вела себя с нами, как курочка с цыплятами, и в каждом своем ученике видела талант и считала звездочкой… Почти каждого. Была у нас одна девочка, Абелия, у которой совсем не было слуха. И мадам Альбертина, когда мы распевались, всегда чем-то ее занимала, лишь бы она не пела с нами. Вот и на этом уроке, когда все перешли в другой кабинет, она осталась в концертном зале перебирать папки с нотами, но ее присутствие не помешало мне познакомиться с красавчиком. Когда я подошла к нему, он изучал какие-то ноты.

– Ты превосходно играешь, – зачарованно произнесла я.

– Благодарю! – ответил красавчик, посмотрев на меня заинтересованным взглядом. – Тебе понравилась мелодия?

И в этот момент до меня дошло, что я подошла знакомиться к парню. Раньше я такого не делала, поэтому мне стало неудобно, я немного смутилась и смогла только кивнуть.

– Хочешь, научу? – улыбаясь, предложил красавчик.

Я протянула руку:

– Меня зовут Лаил.

– А меня Мират.

Вот мы и познакомились, хотя мне не верилось, что я первая проявила интерес к парню и подошла к нему. Эти мысли покинули меня, да и вообще все мысли покинули меня, потому что Мират вновь заиграл.

– Присаживайся рядом, – улыбнулся Мират. Наверное, он не совсем понимал, почему я стояла как вкопанная, но его игра и в самом деле была волшебная.

Немного растерявшись, я всё же послушно села рядом с ним. Я смотрела на него и не понимала, почему он выбрал уроки музыки. Обычно такие парни, как он, играют в футбол, занимаются каким-либо спортом или хотя бы играют на гитаре, а не на рояле.

– Почему ты выбрал рояль? – неожиданно для меня вдруг моя мысль, которая крутилась в голове, прозвучала из моих уст.

– Даже не знаю, – ответил он, будто впервые задумался над этим. – Я занимаюсь с детства, и на удивление я сам этого хотел. Никто меня не заставлял, как других детей. Помню, некоторые из учеников приходили в музыкальную школу со слезами. А я же, напротив, с радостью собирал свой портфель и сам бежал на занятия.

– А как же футбол или ну, знаешь, всякие занятия для мальчиков? – Его рассказ о любви к игре на рояле привел меня к маленькому недоумению, его внешность не была сопоставима с таким родом занятия. Зато общаться мне с ним стало намного проще, наверное потому, что мне всегда нравились более мужественные парни.

– Футбол – это естественно, а также плавание и бокс. Просто игра на рояле позволяет мне расслабиться, даже раствориться. Ты когда-нибудь испытывала такое?

Мы совсем забыли, что с нами в зале находилась Абелия, а вот она, как оказалось, напротив, внимательно слушала наш разговор и вдруг начала воодушевленно отвечать Мирату и своим высоким громким голосом рассказывать про свои увлечения. Этот человек был неисправим, она всегда навязывала свою точку зрения, лезла в чужие дела и разговоры, особенно когда в них участвовали парни. Поэтому они плохо к ней относились и считали ее странной. На самом деле, и мало кто из девушек мог ее понять. В общем, она подходила не всем, точнее, по ее словам, ей подходили не все.

Мират оказался вежливым и вынужденно ее слушал, при этом поглядывая на меня. В его взгляде четко просматривалась мольба о помощи, но я не спешила стать принцессой на белом коне и спасти его от страшно раздражающего сверхзвучания Абелии: если честно, меня это чуточку забавляло. Видимо, он это понял по моему выскакивающему хихиканью и, демонстративно посмотрев на часы, начал собираться. Аби не собиралась просто так сдаваться и отпускать его, она подошла к Мирату и попросила что-нибудь сыграть. После нескольких попыток отвертеться Мирату всё же пришлось играть. Зазвучала мелодия и одновременно писк Абелии: как оказалось, наклонившись к роялю, она запуталась волосами в струнах. В этот момент из-за кулис начал просачиваться густой дым.

– Откуда этот дым? – Я пошла за кулисы.

Но дыма было так много, и он был настолько густым, что я ничего не увидела и только, надышавшись им, начала задыхаться. Мират в это время освободил испуганную Аби.

– Беги за помощью! – Мират дал указания Абелии и сразу же помчался вытаскивать меня. Я не думала, что могу быть настолько беспомощной, и, если бы не он, это серое густое облако поглотило бы меня и растворило в себе.

Прежде чем отключиться, я увидела, как в зал забежал директор школы, а с ним зазвенела пожарная тревога.

Почувствовав, как вновь мои легкие наполняются свежим воздухом, я очнулась. Мы были на улице, моя голова лежала на груди моего спасителя. Теперь Мират не казался мне немужественным. Тем временем приехали пожарные и скорая помощь.

– Нужно, чтобы тебя осмотрели, – заботливо сказал Мират.

– Не стоит, я чувствую себя нормально.

– Но ты потеряла сознание! Это все-таки повод обратиться за помощью.

– Серьезно, всё хорошо, я только устала.

– Ладно, тогда давай я проведу тебя домой. Тем более занятий уже точно не будет.

Дом находился в 30 минутах ходьбы от школы. Это не так уж и близко, и разумнее было ездить на транспорте, но мне нравилась сама дорога, поэтому я часто ходила пешком. Мой утренний путь начинался с маленьких переулочков, которые простирались между домами, они были усыпаны арками из благоухающих цветов. Даже когда день был солнечным, в этих укромных местах всё равно царствовала тень, и только струйки мерцающего солнца появлялись то тут, то там. Далее маршрут проходил через озеро, вокруг которого стояли скамейки. Это озеро было для всех излюбленным местом, потому что каждый находил свое предназначение для него и занимался своим делом. Мамочки с колясками нежились на солнышке, пока их детки весело резвились на свежем воздухе. Старики часами спокойно сидели и созерцали, наверное, думая о своих быстро пролетевших прожитых годах. Молодые, напротив, занимаясь бегом или гимнастикой, думали о целях, планах и предвкушали всю сладость будущих лет долгой жизни. Оставляя четыре поколения у озера, я шла дальше. На моем пути была обычная маленькая, но уютная забегаловка. Кажется, никто к ней не относился так, как я, точнее к тому, что она символизировала для меня. Каждый понедельник, проходя мимо окон, я видела, как за столиком, удобно расположившись на мягких диванчиках, завтракала семья. Глядя на них, можно было сразу сказать, что родители любили друг друга и детей так же сильно, как и их сын с дочкой, которые, правда, своим подростковым поведением пытались скрыть это. Но это было неважно, ведь, несмотря ни на что, они были счастливы и были вместе.

Мы шли с Миратом, увлеченно болтая друг с другом, и незаметно подошли к этой самой забегаловке.

– Здесь готовят вкуснейшие блинчики, – поделилась я своим сокровенным.

– Тогда давай завтра после школы сходим сюда вместе? – воодушевился Мират.

– От блинчиков я никогда не отказываюсь! – Я очень обрадовалась, услышав такое предложение.

Мират провел меня до дома, заботливо настоял, чтобы я легла отдыхать, и мы попрощались. Как только я перешла порог дома, я мигом помчалась к себе в комнату – выбирать в какой одежде красоваться на свидании. Спустя пару часов поиска мне все-таки удалось выбрать наряд, а также навести ужасный беспорядок. Убирать не было сил, пришлось всё это оставить и лечь спать с надеждой на то, что мама не зайдет утром в комнату.

Следующий день начался, как обычно: пока я собиралась, мама готовила мне завтрак, который мне частенько приходилось есть в машине, потому что я тот еще любитель опаздывать.

В школе на перемене меня нашел Мират, для того чтобы напомнить о встрече после уроков. Учеба прошла на удивление быстро, и мы уже сидели в забегаловке. Пару часов за поеданием блинчиков с молочными коктейлями пролетели весело, как и следующие походы в кино, в кафе, в боулинг, а также прогулки по паркам… Всего за пять дней мы очень сильно сдружились. Первый раз я встретила человека, с которым было так легко. Про него с уверенностью можно было сказать, что он мой человек, а это было самое важное определение для меня. С ним можно было быть собой, без каких-либо масок, и с ним мне было определенно понятно, кто я.

После очередного похода в кино, придя домой с отличным настроением, меня посетило вдохновение, и я решила заняться своим портфолио. Окончание школы и поступление в университет было не за горами, поэтому мне нужно было больше тренироваться.

Но мои старания продлились недолго – позвонил Мират.

– Чем занимаешься? – взволновано поинтересовался он.

– Да так, делаю зарисовки…

– Отлично, а завтра ты не занята? – перебив меня и не дожидаясь ответа, он продолжил. – Поехали на море?

– Почему бы и нет, выходные продолжаются.

– Давай в пять часов вечера? Хотя лучше чуть раньше, надо будет кое-куда заехать.

Я решила подготовить вещи для моря с вечера, чтобы утром можно было подольше поспать. Только вот на следующий день похолодало, и я долгое время не могла решить, что надеть, но в самом потаенном уголке шкафа я нашла свою давным-давно забытую курточку. Правда, оглянувшись вокруг, я поняла, что надо было еще и убраться, а то, если бы мама увидела такой бардак, который творился у меня в комнате, про море можно было бы забыть. Уборкой заниматься было некогда, поэтому всю одежду я просто запихнула в шкаф. К этому времени подъехал Мират. Я была так счастлива, что даже не стала дожидаться его звонка и выбежала из дома.

По дороге на море мы заехали в старинный монастырь. Меня это очень удивило, но Мират рассказал, что монахи этого монастыря держат лучшие пасеки в мире, правда, о них почти никто не знал, а всё потому, что этот мёд не шел на продажу.

– Если мы не можем купить этот мёд, как мы тогда его получим? Ты собрался его своровать? – смеясь, спросила я.

– Нет… – загадочно ответил Мират.

Мы обошли центральный вход и подошли к двери, которая больше напоминала секретный выход, как в фильмах, который вел из потайных коридоров здания, откуда выбирались беглецы.

Почти всё так и было: мы попали внутрь и пошли по темному коридору. В этот момент я подумала, что все-таки моя шутка могла оказаться правдой. Хорошо, что я была уверена в Мирате, но все-таки было немного жутковато – место навеивало леденящие ощущения.

– Не волнуйся, мы почти пришли, – успокоил меня Мират.

Мы остановились перед дверью, откуда доносился теплый аромат корицы. Мират открыл дверь, и мы вошли в светлую и очень уютную кухню. К нам спиной стоял огромный человек в рясе, вид у него был устрашающий. Он обернулся и замер.

– Извините, кажется, мы заблудились и просто вошли не в ту дверь, – я попыталась сгладить ситуацию. – Идем отсюда, пока он ничего не понял, – осторожно пробормотала я, обращаясь к Мирату.

– Стоять! – крикнул монах и стремительно направился к нам.

Монах встал прямо перед Миратом, грозно посмотрел на него, прищурив взгляд, недовольно покачал головой:

– Исхудал…

Мират улыбнулся, и монах радостно и бойко обнял его. Я увидела монаха совершенно с другой стороны: он вдруг стал добрым и большим мишкой с милыми ямочками на щеках.

– А в детстве ты меня так не баловал своей улыбкой.

– Сам видишь: улыбаясь, я становлюсь огромным ребенком плюшевого Винни Пуха, – рассмеялся монах. – Нельзя было, чтобы меня так воспринимали.

Мне было очень интересно, что вообще происходит в этой комнате, откуда Мират знаком с монахом, что вообще могло их связывать?! Но я не решалась вмешиваться, вскоре Мират сам про меня вспомнил.

– Познакомься, это Лаил, мы едем на море и…

– Я понял, не продолжай. Лаил, значит… – заинтересовано взглянул на меня монах. – Ну, пойдемте.

Монах повел нас во двор, где стоял целый домик, в котором были полки, уставленные баночками меда.

– Как вовремя мы пришли, – довольно сказал монах, подойдя к столу, и показал на ведерце. – Смотрите, вот самый идеальный мед, он уже процедился, и осталось только его перелить. Мират, сходи за банкой.

– Они всё там же?

– Да.

Мират вышел из домика, а монах схватился за голову:

– Какой же я невежа, ведь я даже не представился! Меня зовут Будан.

– Приятно познакомиться, – искренне сказала я.

– Знаешь, в детстве Мират с отцом каждую субботу вот так ездили на море, перед этим заезжая за медом с булочками, эта была такая их маленькая традиция, и для Мира она многое значила.

Я понимала, на что намекал монах, и меня это заставило задуматься о своих чувствах к Мирату. Я не была уверена, что они были такими же, как у него, и мне стало немного грустно.

Мы забрали мед и булочки и отправились дальше. Всю дорогу до моря я думала о сказанном Буданом, о Мирате, о его чувствах и пыталась разобраться в своих.

На море, пока я летала в своих мыслях, Мират сам подготовил место для нас. Меня заставили очнуться только волны, которые начали подниматься, из-за них нам пришлось быстро собирать вещи. Но нас это не расстроило, напротив, разогрело наше детское дурачество, правда, мучало оно нас не долго: бегая друг за другом по пляжу, меня накрыла волной.

Хоть и был конец весны, в тот день было прохладно. Я надела свою куртку, и Мират закутал меня в плед. Согревшись и выпив кофе с булочками, мы решили поиграть, набрали плоские камушки и пошли на пирс. С каждым разом, как камень отпрыгивал от воды, меня одолевали воспоминания. Мое желание играть пропало. Я начала вытаскивать из карманов камни, чтобы выкинуть, и обнаружила монету.

– Что случилось? – Мират заметил, что мне стало грустно.

– Мы с папой любили играть в эту игру… – перебирая монету в руках, почти со слезами на глазах отвечала я. – Эта монета была его талисманом.

– Так. Идем на берег, выпьем чай, и ты успокоишься. – Мират обнял меня и повел к нашему месту.

Был удивительный закат: на алом фоне желтые полосы переплетались с оранжевыми зигзагами, а редкие облака будто бы подсвечивались большим уставшим солнцем. Некоторое время никто из нас не смел нарушить общение шума прибоя с криками летающих чаек. Но всё же меня переполняли эмоции, и я не могла молчать.

– Мне было тринадцать, когда я потеряла отца… Это был сложный возраст, а для меня переходный период с такой тяжелой утратой прошел еще сложнее. Я была уже не ребенком, чтобы поверить в какую-нибудь чушь, почему папы не стало, но еще и не взрослой, чтобы спокойно принять неизбежность смерти.

– Что произошло? – искренне поинтересовался Мират.

– Я не знаю. Он был здоров, – я начала вспоминать и всё рассказывать Мирату.

В тот день после прихода одного пациента папе стало плохо. В этот момент, ничего не подозревая, я была в кабинете нашей аптеки, где мы частенько с друзьями смотрели фильмы и веселились, а в тот вечер было особенно радостно, но сквозь наш искренний громкий смех мы услышали крики мамы. Тогда я еще была очень недовольна тем, что она снова отвлекает нас из-за какой-то ерунды. Я направилась к дому, он был в том же дворе, что и аптека, думая, что мне придется закрывать нашего пса, ведь он сбежал, потому что к нам пришел человек, а он был очень любопытный, всегда любил гостей и хотел на них посмотреть, попрыгать, обнюхать. Но с каждым маминым криком мне становилось тревожнее.

Мама стояла на входе в дом и не давала мне пройти.

– Он… – сквозь слезы произнесла мама.

– Мама, успокойся.

Ее состояние было неадекватным, у нее была истерика, и она не была похожа на саму себя. Такое поведение меня даже немного раздражало, потому что я не понимала, почему она так переживала из-за такой мелочи. Мне удалось зайти, и я сразу направилась к папе, чтобы всё узнать. Он лежал на диване, я попыталась его разбудить, но он не просыпался и был неподвижным. Прибежала мама, и начала повторять: «Он умер! Он умер!» И до меня начало доходить…

Слезы наполнили мои глаза, они начали безудержно литься, а мама всё не прекращала, я ушла в другую комнату, она шла за мной и повторяла эти два слова! Мне было невыносимо слушать её, я ни в коем случае не хотела верить в происходящее. Это же мой любимый папочка, он не мог меня оставить, он же так сильно любил меня! Как быстро наполнялись мои глаза слезами, так же быстро наполнялся наш дом людьми. От этого мне стало еще нестерпимей, и я спряталась в комнате, но моя попытка была безуспешной. Вскоре в комнату зашла мама, а за ней ее подруга, которая сказала тринадцатилетней девочке, только что потерявшей отца, «взять себя в руки и позаботиться о матери». Пришлось прийти в себя, по крайней мере, сделать вид ради мамы.

Все воспоминания возобновились перед глазами, и слезы рухнули ручьем. Мират обнял меня и не отпускал, пока я не успокоилась.

В его объятиях я чувствовала себя защищенyо. У меня было ощущение, что моя душа долгое время скиталась в поисках чего-то сокровенного, и вдруг остановилась, и нашла место, где уютно и наконец-то можно остаться.

На обратном пути мы молчали, звучала только музыка, потому что наши разговоры были бы лишними.

Дорога после дождя была мокрая и скользкая, поэтому Мир ехал небыстро, и домой мы приехали поздно. Долго не затягивая с прощанием, я поспешила к маме. Она была в мастерской, которая находилась под самой крышей дома. Мне нравилось там находиться, особенно когда мама работала над картинами, я любила наблюдать за ней: в такие моменты казалось, что волшебным образом на полотне рождаются новые миры. Да и вся мастерская была будто другим миром, даже атмосфера была наполнена какой-то магией, казалось, что всё вокруг исчезало и вся вселенная находилась в этом месте, было ощущение, что жизнь была только там и только в эту секунду.

В ту ночь, как и в другие, мама работала допоздна, а я была слишком вымотана физически и эмоционально, поэтому уснула прямо на диване в мастерской.

Утро было не самым прекрасным, так как на диване было не очень удобно спать, и ко всему я еще опаздывала на встречу с подругой. Быстро проделав все утренние ритуалы и переодевшись, я помчалась к кинотеатру.

Естественно, Ния ворчала из-за долгого ожидания, но несмотря на то, что она была недовольна, всё же попкорн она купила мне тоже.

Фильм был про парня-психопата и совсем не веселый, но нам с Нией неважен был жанр, в кинотеатрах мы всегда с ней шутили и смеялись.

Почти под конец фильма мама оборвала наше веселье своим звонком. Она была испугана, сказала, что это связано с братом, и просила срочно приехать.

Первый порыв был встать и бежать, но затем мое тело будто бы парализовало, и не знаю почему, но я осталась до конца фильма.

Выходя из кинотеатра, я поняла, почему не смогла шевельнуться: дело в том, что я устала от всего и не хотела ни с чем разбираться, мне хотелось обычной жизни подростка. В тот же миг меня настигло осознание всей важности происходящего, мне стало стыдно за себя.

Всю дорогу я думала, что нужно как можно быстрее попасть домой, но, оказавшись на пороге, остановилась на секунду. Мне стало страшно от того, что может ждать меня за дверью.

На полу валялись осколки от вазы. Мама лежала на диване, приложив кусок какой-то тряпки к голове.

– Мама! – произнесла я, после того как мой разум и тело отошли от шока.

– Ты пришла, – с облегчением сказала мама.

Мне хотелось плакать.

– Он кинул в меня вазу, – без сил сказала она, убирая тряпку с раны.

– Надо вызвать скорую помощь!

– Нет! – из последних сил крикнула мама. – Его заберут…

Правильным решением было вызвать специалистов для мамы и брата, на такое нельзя было закрывать глаза, но я не хотела спорить с мамой в таком состоянии. Да и, осмотрев рану, можно было увидеть, что она была неглубокая, крови почти не было, и я сама смогла помочь маме. А насчет брата я решила, что мы разберемся позже.

Следующие три дня мама ждала изменений в лучшую сторону, так как полнолуние прошло. Не знаю почему, но дни полнолуния влияли на брата. К сожалению, изменений не было, его истерики длились дальше и были невыносимы. Он разбивал посуду, кидался на маму, на меня, и это было самое безобидное из всего, что происходило в эти дни. Так продолжалось неделю, мои долгие уговоры не влияли на маму, и мне пришлось вызвать серьезную подмогу в лице старшей сестры Малики. Она сразу прилетела из Лондона, где жила с мужем и детьми. Сестра не принимала никакие отговорки, и, таким образом, маме пришлось принять решение положить Райана в больницу.

По маме было видно, как ей тяжело и больно, но это было необходимо. Не представляю, как ужасно было брату, он страдал из-за своего состояния, его будто бы терзало что-то изнутри, он находился в смятении и не мог найти покоя.

«Это не жизнь, и мы правильно поступаем», – словно пытаясь убедить себя, я повторяла эту фразу у себя в голове. Просто мне не верилось, что это всё происходило с нами.

Райан не всегда был таким, и он был очень хорошим, добрым мальчиком. В семь лет в ужасной автокатастрофе он потерял родителей, и папа – единственный из родственников, кто без раздумий решил забрать племянника. С тех пор Райан стал для меня родным младшим братом. И он любил меня больше всех, бывало, что мы устраивали мелкие шалости и всегда прикрывали друг друга, а иногда всё скидывали на старшую сестру. Но на него повлияла смерть отца, наверное, эта была последняя тонкая нить, которая держала его разум и душу в единстве, потому что после этого он не смог взять себя в руки.

Бывали моменты, когда он успокаивался и становился нормальным, и вот тогда был такой момент. Мне было так жаль Райана, он был таким хорошим: его лунноликое светлое личико было таким милым и детским, а круглые глазки такие наивные, и весь этот ангельский образ завершали золотистые кудряшки. Этот образ полностью подходил к его характеру, он был милым и немного застенчивым, но при этом очень заботливым.

– Райян, ты собрался? Мы поедем за продуктами, – донесся голос мамы из соседней комнаты, там она собирала вещи для сестры.

Мы обманули его. Ничего не подозревая, он спокойно поехал с нами, и это его спокойное состояние только делало всё хуже. Не знаю, что творилось внутри у мамы, но мое сердце разрывалось на части, и мне хотелось обнять брата и сказать, что всё хорошо и что я никому его не отдам! Но этим я бы только навредила, ведь ему нужна была помощь, и не моя.

Возле больницы нас ждали санитары, поэтому попытки Райана убежать были безуспешными. Я осталась в машине, чтобы не видеть всего этого, и даже закрыла глаза, но одно я успела увидеть и запомнить – взгляд брата, наполненный страхом, одиночеством и предательством.

Обратно мы ехали уже вдвоем с мамой. Ехали молча, и это было невыносимо, но произнести хоть одно слово не было сил. Пламя обжигало меня изнутри, каждый раз вспоминая взгляд брата. Мы его предали, мы его бросили…

Дома было до ужаса тихо, но неспокойно.

– Будешь ужинать? – спросила мама.

– Нет.

Мы пошли спать.

Ночью я снова погрузилась в свой ужасный сон, мне казалось, что я на самом деле тонула. От кошмара меня отвлек запах блинчиков, доносившийся из кухни.

Завтрак меня порадовал и немного поднял настроение, но ненадолго. Мне позвонил Мират и предложил встретиться. В этот момент мама сказала, что нужно ехать в больницу. Это тут же спустило меня на землю, я не хотела оставлять в такое время маму одну, и мне пришлось отказаться от его предложения.

В больницу мы решили с мамой, что лучше мне не заходить, и я осталась ждать в машине. Первый визит был долгим и тяжелым для меня, позже ко всему мне стало еще хуже, представив, как было сложно маме. Только мысли о Мирате меня отвлекали, я вспоминала, как мои некоторые поступки его умиляли, и это вызывало у него улыбку, неловкости в разговорах, как он смотрел на меня, а меня это смущало. Мне так хотелось к нему, просто побыть рядом, обнять и помолчать вместе. После этих мечтаний до меня дошло, что он начинал мне нравиться, и от этого стало больно. Было совсем не то время, чтобы влюбляться, и это был не тот человек, я не хотела, чтобы меня что-то держало в этом месте. Мне нужно было уехать в другой город и поступить в университет, и так проблемы, которые творились в нашей семье, занимали всю мою голову и мешали сконцентрироваться на учебе, а с ним было всё еще сложнее, потому что, помимо головы, он занимал мое сердце. Так я решила, что мне не стоит рассеиваться на чувства, что их нужно подавлять в себе и думать только о своей цели.

Мое ожидание закончилось, мама вернулась, и мы поехали домой. В дороге, прямо на листочке, я составляла план борьбы с любовью.

ПЕРВОЕ – перестать видится с ним! Поменьше видеться с ним.

2. Не заходить на его страничку.

3. Не звонить ему!

4. Не писать ему… первой.

5. Не отвечать ему на звонки и сообщения. Не всегда отвечать ему.

Итак, подъезжая к дому, я была уверена в непоколебимости своего списка и в силах всё держать под контролем.

– Лаил, я забыла, забери пакеты из машины, – попросила мама.

Я занесла пакеты в дом и шла с той же решительностью в свою комнату заняться учебой. Но снова мама отвлекла меня и предложила блинчики, ну как я могла отказаться от них?! Все-таки бумага и карандаш никуда бы не делись, а вот блинчики…

Зайдя в кухню, я увидела Мирата. Это было для меня счастьем, несокрушимая идея о том, что мы не должны быть вместе, растворилась.

Все выходные мы провели вместе с Миратом. Это были незабываемые дни, наполненные весельем и в то же время спокойствием, даже, скорее, умиротворением. А самое главное, в чем я не хотела признаваться раньше, моя душа наполнялась любовью. И это было так прекрасно, будто всё наконец-то встало на свои места, я перестала запирать свои чувства глубоко, в своей внутренней вселенной, где было темное место, огражденное высокими ледяными глыбами. Еще немного, и я не знаю, как бы с этим справилась, кажется, я прятала в этой темнице брошенного младенца, который всё это время, разрываясь, плакал и просил о помощи.

Но эти дни, как оказалось, были затишьем перед бурей. Наступила неделя учебы и экзаменов, к которым я была совсем не готова. Было просто-напросто тяжело, когда твой брат лежит в психиатрической больнице, а мама из-за всех этих проблем места себе не находит, думать о математике. Только вот мне приходилось, потому что становилось еще хуже от мысли, что я могла стать еще одной проблемой для мамы. Я представляла, что, если не поступлю в университет, моя жизнь просто закончилась бы, не успев начаться. Я думала об этом каждый раз, подходя к листу с оценками. И мое сердце настолько быстро билось, что казалось, будто бы оно, зная о плохом результате, разгонялось, чтобы убежать оттуда.

От этого волнения я не смогла узнать последний результат, потому что мне стало плохо и я упала в обморок. Меня отвели в медпункт, и школьный врач настоятельно велел, чтобы я попросила маму забрать меня домой. Но я знала, что ее нельзя беспокоить, она находилась у брата, и ей не нужен был лишний стресс. Не успев придумать отговорку, как в кабинет ворвался Мират, его очень напугала моя минутная слабость, и, видимо, поэтому он спросил всё, что можно было спросить у врача насчет моего состояния, и спустя полчаса мы отправились домой.

Он довел меня прямо до кровати, заварил мне чай и уложил спать. Сквозь сон я слышала, что пришла мама, их разговор, я очень сильно хотела обнять маму, но у меня не было сил на это и на то, чтобы попрощаться с Миратом.

Следующие дни мне было так же плохо, и всё было как в тумане. Я просыпалась, только лишь когда мама приносила еду и заставляла поесть. Один раз мама просто долго стояла в дверях и смотрела на меня, я словно почувствовала и проснулась.

– Милая, ты не сдала экзамен.

Дальше я ничего не слышала: ни ее объяснений, ни утешений, кроме звука каплей дождя, которые так же, как и моя жизнь, разбивались о сокрушительные препятствия. Теперь я просто хотела уснуть навсегда, мои глаза закрылись.

Так прошло еще несколько дней, я засыпала, просыпалась, затем снова засыпала. Одним днем туман ушел из моей головы, и появились силы встать. Я пошла в ванную, чтобы немного привести себя в порядок, и услышала, как мама разговаривала с кем-то по телефону.

– Мне нужно больше времени, – просила мама кого-то по ту сторону телефона.

Я подняла трубку и поняла, что речь идет о ее работе. Она должна была предоставить эскизы для местной галереи, с которой могла бы сотрудничать и получать хорошие деньги. Но из-за ситуации с братом у нее не было времени на этот шанс.

– Мама, соглашайся, – сказала я, немного шатаясь, на лестнице, – ты всё успеешь, к Райану в больницу эти дни буду ходить я. Нам это нужно.

Мне было страшно заходить в больницу, я не знала, какие там условия и как там брату, я так и не смогла зайти в палату, а просто передала вещи через санитаров. Ощущения были жуткие, и мне захотелось отвлечься. Как раз в город приехала моя подруга, и она предложила пойти на вечеринку к ее другу. Чтобы расслабиться на вечеринке, мне предложили выпить, и в тот вечер выпитого было немало, но так как я никогда в жизни не пила, мне стало плохо. Из-за этого наша гулянка была закончена.

Весь следующий день я лежала в кровати, думая, почему люди влюбляются, не могут без человека, страдают из-за этого? Ведь это так глупо! Вообще, почему человек не может подавлять то или иное чувство, просто отказаться от него или хотя бы пережить, ведь он в основном всегда понимает, что для него вредны эти эмоции, переживания, что это всё бессмысленно. С этими мыслями я не заметила, как быстро пролетело время и что уже нужно было идти в больницу к брату.

Я шла по территории больницы, которая больше напоминала парк, под тенистыми арками деревьев было так тихо и спокойно, и это еще больше настораживало, что будет по ту сторону двери больницы. Как оказалось, не зря: войдя внутрь, я сразу ощутила контраст миров. Здесь каждый жил в своей реальности, был потерян, а может, наоборот, знал правду. В этих коридорах была атмосфера некой тайны, теней, тоски, свободы. Мне было жаль этих людей, их закрыли в этих стенах и относились как к ненормальным, но я задавалась вопросом: что есть норма? Кто вообще придумал все эти каноны? Мне казалось, что мы живем по шаблонам, у нас инкубаторное мышление, мы запрограммированы одинаково, словно есть только определенные планы жизни и ты можешь выбирать только из них. Радовало только то, что рано или поздно то, что было диким и новым, приживается, ведь мир не стоит на месте. Наука, искусство, медицина, технологии, религия – во всех областях происходят ранее неведомые открытия, и с каждым днем обществом принимается новая норма. Может, когда-то и эти люди окажутся нормальными, и, может даже, через них мы познаем некую информацию.

Странно, но среди этих всех танцующих, поющих, орущих, плачущих людей мне не было не по себе и это место не было для меня отчужденным, было ощущение, что я должна была находиться там.

Мы пообщались с Райаном, мне стало больно за него, он казался маленьким ребенком и был таким беззащитным. Эта боль была словно шар, который раздувался во мне, он заполнял всё внутри меня и уже вышел за пределы моего тела, он заполнил всю комнату, мне стало трудно дышать и захотелось бежать оттуда.

Я не чувствовала тела, голова кружилась, но ноги сами несли меня куда-то. Перед глазами появлялись слабые вспышки света. Одна вспышка замерла возле лестницы и стала тенью, начал прорисовываться силуэт, и передо мной появился дед из моих снов. Он поднялся на перила и спрыгнул вниз.

Я бросилась к месту, где только что стоял дед. Лестница образовывала воронку из пустоты, я пыталась рассмотреть, что там внизу, но ничего не было видно, лишь темнота. Через мгновение на лестничных площадках появились люди, они смотрели вниз и чего-то ожидали. Этажом ниже меня появилось облако света. Люди, стоявшие там, пытались прикоснуться к нему, а затем они начали спрыгивать вниз. Это облако спускалось ниже, забирая за собой людей и оставляя мрак выше.

В один момент всё затихло. От ужаса я не могла пошевелиться, мой взгляд был прикован к бездне. Прошло некоторое время, свет вновь появился, и в этот раз он поднялся ко мне. Мне хотелось следовать за ним, я ничего не ощущала, кроме этого желания. Через мгновение я летела вниз.