Читать книгу ¡Hasta Mañana! - Лена Ехова - Страница 9

***

Я честно не следила за временем, оно шло само по себе, я сама по себе. Но как-то вечером, уже привычно взирая на яркое звёздное небо и худенькую юную луну, вдруг обнаружила, что прошмыгнул месяц. А за ним другой.

И у меня нет никаких оснований задерживаться в этом доме дальше, кроме счастья.

Счастье вот так расслабленно валяться в гамаке, просыпаться от перешёптываний птиц, смотреть, как работают люди, прохлаждаться на пляже, карабкаться на вулканы, стирать в кровь ладони и коленки об сёрфборд, ездить верхом на лошади, заводить легкомысленные знакомства, играть с местными детишками, глотать книги, зависать в баре, собирать созревшие кофейные ягоды, мысленно целовать любимого бессонной ночью до рассвета.

Абсолютное счастье – жить просто и беззаботно, не думая о том, что это временно, выбросить все вопросы, задушить тревогу, – но это пока недоступное мне счастье. Кто-то барахтается в выгребной яме и верит, что это не навсегда. Кто-то живёт в раю и боится, что это не навсегда.

Многовековая народная мудрость занудно твердит, что халявными бывают только пинки и подзатыльники. А если тебе вдруг хорошо, ищи, кому это выгодно. Периодически я гоняла в голове воображаемый круг подозреваемых, но ни одной зацепки.

В первый же день рассудила так: раз уж в данной истории я объект и играю по предложенным правилам, моё объектово дело маленькое, как материал я могу лишь сопротивляться или отдаться воздействию. Что ждёт за поворотом и каковы будут следующие условия – неизвестно, но мне нравится тот инкубатор, в который я помещена сейчас, и пусть оно идёт так далее. Пока не решат, что довольно, не откормят до нужной кондиции, буду радостно пастись и с аппетитом щипать траву. Только совсем нездоровая тварь побежит от такой жизни в лес.

К сожалению, люблю читать. Это вредно для счастья. Книжки, они как еда: диетическая и калорийная, экзотическая и привычная, деликатесы и фастфуд… У Родриго шикарная библиотека, полки-меню в гостиной до потолка. Оголодавшая, я сначала набросилась на десерты, любовные романы обильно запивала фэнтези. Но на одном сладком долго не продержишься, вернулась к здоровой пище. И началось это тщательное пережёвывание и длительное переваривание, прощайте, эндорфины.

Взять хотя бы «Синюю птицу», диетологи рекомендуют. Ещё недавно, как Тильтиль с Митиль, я облизывалась на чужие пирожные через окно. А дальше последовательность нарушена, меня экстерном из хижины перевели во дворец ночи, а оттуда – в сады блаженства. Обсуждали с Родриго, он говорит, что это эзотерическая пьеса с символическим прохождением двенадцати домов гороскопа. Я не сильна в эзотерике и ни черта не понимаю, куда идти, надо ли искать птицу и какой вообще резон – задачи не поставлены. Ни фею-поводыря, ни шапку не выдали.

А мысли назойливыми клопами всё же поначалу проникали в мою постель. В целях гармонизации были привлечены вспомогательные силы из области консервативной магии. На рынке среди вороха разнообразного рукодельного товара моё внимание привлекло сообщество маленьких вязаных кукол. Они пользовались устойчивым спросом у покупателей. Мунекитас кинтапенас – это, по сути, индейские родственницы козла отпущения и мальчика для битья. Куклы, на которых люди перед сном сливают свои проблемы и тревоги. Нажаловался, загрузил по полной, положил под подушку, а дальше уже эти крошки, размером с мизинец, парятся за тебя. Не ново, но всегда актуально свалить свой геморрой на кого-то другого. Я купила полноценный рабочий коллектив этих мунекитас, равномерно распределила между ними обязанности, кому на какую тему страдать. И спала относительно спокойно.

Вокруг озера несколько посёлков. Местные жители в основном крестьяне и рыбаки, малограмотные и работящие. Женщины, как цветные муравьишки, с вечными тюками на башке и малышнёй на спине, несут потомство протоптанным пробабками коротким маршрутом. Дети кукурузы, их представления о мире ограничены десятками километров в радиусе озера. Они не в курсе событий, выходящих за пределы их повседневности, общаются только на своём родном и не допускают в него посторонних.

Язык – их надёжный щит, натуральный консервант и антисептик, сквозь который не проникает токсичное чужеродное влияние.

Гордый кетцаль не живёт в клетке, его можно уничтожить, но нельзя чипировать.

Но не все трудятся, некоторые попрошайничают, благо туристов сюда привозят ежедневно пачками. Только единицы молодых ребят бегут в столицу и другие крупные города, пытаясь построить бандитскую карьеру – это самая доступная отрасль, где каждый имеет возможность хоть немного разжиться.

По всей стране контраст – вырви глаз: полутона практически незаметны, семьи либо безнадёжно бедны, либо неприлично богаты.

Правительство не имеет ничего против умеренного бандитизма, считая традиционные социальные трения натуральными и экологичными.

В доколумбову эпоху их предки оптом поставляли ненасытным богам своих соплеменников, те жрали в три пуза и с барского плеча жаловали цивилизацию, могущество, прогресс и всё такое, чем традиционно кичится большой мир. Ну и что принципиально изменилось? Жертвоприношение, похоже, является обязательным компонентом удобрения. Боишься крови – сажай картошку, таскай пыльные мешки на голове и моли духа предков послать лошадь.

Мне бы тоже придумать себе лошадь.