Читать книгу Иностранка - Лена Фликей - Страница 4

«Расскажешь о себе», так он сказал. Но что, черт побери, она может рассказать? Рамиля стояла вплотную к металлическому забору, ограждающему пространство перед сценой, где сейчас суетились техники, заканчивая последние настройки оборудования перед началом шоу. Сзади напирала толпа, и она понимала, когда группа начнет выступление, еще десять раз пожалеет, что встала в первый ряд. Рами успела попасть в фанзону за десять минут до того, как распорядители впустили первых людей по билетам. Разумеется, она не смогла противостоять искушению занять лучшее место по центру, хотя и понимала, как тут будет жарко.

      На разогреве выступала женская кавер-группа. Названия Рамиля не знала. Девушек вместе с фортепьяно разместили на возвышении, установленном посреди танцпартера, и они оказались у неё за спиной. Пели, в общем-то, не плохо. Хорошо знакомые песни группы в женском исполнении. Все прибывающая толпа периодически подхватывала знакомые слова, и пение становилось хоровым. Рами тоже могла бы подпеть. Она знала наизусть все тексты, включая даже малоизвестные, вроде кавера на народную песню Чёрный ворон, который много лет назад исполнили на русском Уолтер и Йоран. Но ей было не до этого. Она никак не могла забыть слова Линдгрена и проклинала себя за обещание, данное ему. Надо же было быть такой дурой и сказать, что придет обязательно? Ведь он наверняка пригласил её просто из вежливости. Ему не было никакого дела до незаметной иммигрантки, которая готовит им обеды. «Отличные обеды, прошу заметить», произнес внутренний голос, и Рамми подавила улыбку.

Внутренний голос был похож на голос матери и всегда поддерживал её. Она часто беседовала с ним, когда безумие подступало и хотелось вскрыть себе вены. И каждый раз этот голос убеждал не совершать глупостей. Почти каждый. Однажды он все же умолк. Рами провела ладонью по глубокому шраму на правой руке и крепко сжала зубы. Ведь ей тогда почти удалось. Ещё десять минут, и она сейчас бы слушала ангельское пение херувимов на облаках, а не каверы под фортепьяно.

Толпа за спиной качнулась. Стоявшая сразу за ней девушка не удержалась и завалилась на Рами. На мгновение у неё перехватило дыхание. Вот так же бывало, Мансур придавливал её всем весом, чтобы не дергалась.

– Прости, – девушка обрела равновесие. – Я не специально. Там сзади толкают.

– Ничего, – буркнула Рами и, прикрыв веки, сделала несколько глубоких вздохов через нос.

Мансура больше нет. Ей не следует о нем беспокоиться. Сейчас стоит подумать о том, что она будет говорить Йорану, если он все же попросит рассказать о прошлом.

Перед мысленным взором Рамили всплыла картина из детства.

Это было летом. Рами хорошо помнила яркие лучи полуденного солнца на рыжем паркете и ощущение знойного воздуха на коже лица. Ветер раскачивает светлые занавески на окне, а из магнитофона, стоящего на подоконнике доносятся звуки тяжёлого рока. Мама все время слушала любимые кассеты, когда готовила обед, и часто так увлекалась, что, забыв про готовку, пускалась в пляс. Такое яркое воспоминание, словно запечатленное на пленке: мама, стоя к ней спиной, трясет длинными каштановыми волосами в такт музыке, а на плите аппетитно шкворчат свиные отбивные, наполняя кухню пленительным ароматом. Рами даже песню вспомнила. В тот год мама особенно увлекалась творчеством Оззи Осборна. В девяносто пятом вышел его альбом «Ozzmosis» и одну песню мама слушала на повторе бесконечное количество раз, подпевая высоким красивым голосом.

On his way to dinner

When it took him by suprise,

And with one pull of the trigger

He would vanish overnight.

Dancing by the roadside,

Holding on for dear life,

Then a gun from out of nowhere

Made a widow of his wife1

Песня Перри Мейсон так нравилось маме, потому что она обожала эти старые детективные романы. Талантливый адвокат, созданный Эрлом Гарднером, был её любимым персонажем. А тут такая роскошь: сам великий и ужасный Оззи спел про него. Да, у мамы был интересный музыкальный вкус, не удивительно, что и сама Рамиля с детства предпочитала тяжёлый рок мелодичным западным поп-звёздам и мальчишеским группам, что так любили её одноклассницы. В двенадцать лет она могла по памяти спеть арию Иуды из рок-оперы «Иисус Христос – Суперзвезда» на английском, но понятия не имела, что поет мальчиковая группа, от которой сходили с ума все девчонки её возраста. С её склонностью к изучению языков и цепкой памятью Рами ждало блестящее будущее. Но жизнь сложилось иначе…

Какая ирония! Мать так любила эту песню Оззи, а вскоре, как и героиня первого куплета, сама стала вдовой. Только не пистолет, а смертельная болезнь убила её мужа, отца Рамили. После его смерти мама уже не танцевала. Не было времени. Пришлось работать за двоих, чтобы дать возможность подрастающей дочери поступить в институт.

Знала бы мама, что все напрасно, и Рами так и не суждено будет закончить его. Хорошо хоть уроки кулинарии пригодились. Мама готовила потрясающие ресторанные блюда с легкостью, на которую были способны разве что лучшие шеф-повара. Она с детства привила Рамиле любовь к приготовлению пищи. Рами знала: многие женщины считают это пыткой, её же мама научила тому, что готовка – чистое удовольствие. Потому нынешняя работа ничуть не тяготила.

От мыслей о матери к горлу подступил комок. Ведь мама наверняка думает, что Рами мертва и горюет по ней. Никто из близких до сих пор так и не узнал, что с ней случилось. Одиннадцать лет назад её выдернули из привычной жизни и заставили забыть о прошлом. Даже сейчас, когда Рамиля обрела свободу, она не могла позвонить матери и сообщить, что жива. Ведь отец и братья Мансура наверняка прослушивают телефон. Они прекрасно знали кто Рами такая и где жила до похищения. Стоит только позвонить, как горячие джигиты бросятся на поиски, и страшно даже подумать, что они сделают с ней, если найдут.

Несмотря на духоту и напирающую толпу стало зябко. Она пугливо огляделась по сторонам, но её окружали счастливые лица фанатов, с нетерпением ожидающие концерта любимой группы, а вовсе не мстительные кавказцы с черными бородами. Можно было расслабиться. Никому и в голову не придет искать её здесь, на концерте «Скрик» в первых рядах фанзоны.

Рами горько усмехнулась собственным мыслям. Мансур не ожидал что покорная наложница после всех этих лет, способна на такое. Она вспомнила, как горячими углями вспыхнули его чёрные глаза, когда нож вошёл в неподатливую плоть и как быстро угасли. Стало холодно в груди. Она ненавидела Мансура всем сердцем, но оборвать нить его жизни собственными руками, ощущать сладковатый запах крови, бьющей фонтаном из раны на крепкой загорелой шее… Убивая кого-то ты убиваешь саму себя…

«Прекрати об этом думать, дорогая, иначе снова случится приступ», предупредил внутренний голос и был совершенно прав. Рами следует забыть об этом раз и навсегда. А на вопросы о прошлом отвечать общими фразами. Родилась в провинции, там же училась, потом поехала искать заработки в Европу и осела в Берлине. Этого вполне достаточно, остальное никого не касается.

Вряд ли она когда-нибудь осмелится снова рассказать правду. Даже с психологом было не просто. За время сессий Рами ни разу не слышала слов осуждения, но видела ужас в его глазах, когда начинала рассказывать о том, что именно делал с ней Мансур все эти годы. А не было ничего гаже, чем видеть жалость в глазах людей. Их чувства напоминали насколько всё случившееся мерзко.

Этот козел Мансур думал, что сломил её, но вместо этого создал монстра. Рами знала, внутри у неё поселилась тьма. Клыкастый демон, готовый уничтожить все на своем пути. Злобная тварь, не знающая жалости. Только благодаря ему она выжила. Но сейчас она отдала бы многое, чтобы избавиться от этой черноты, которая порой поглощала её саму, разрушая и пожирая остатки разума.

Единственное, что помогало в такие дни – музыка «Скрик» и стихи Йорана. Резкие, провокационные, смелые. Они были полны боли и силы, чтобы эту боль победить. Йоран словно знал, что именно она ощущает. И эта иллюзия близости духовной рождала в её теле желание близости физической. Казалось бы, после десяти лет сексуального рабства, которое родня Мансура называли браком, ей не должно хотеться секса с человеком, наверняка предпочитающему активное разнообразие скромной миссионерской позе. Но ей хотелось. И сегодня Рами убедилась в этом снова. Йоран всколыхнул ней те чувства, которые она давно похоронила. Захотелось быть красивой, яркой, надеть что-то вызывающее, может даже каблуки, накрасить глаза. Господи, как это глупо – надеяться, что он обратит на неё внимание. Не нужно думать об этом, иначе она сойдет с ума…

Толпа всколыхнулась. Послышались звуки, напоминающие удары метронома. На экране, расположенном над сценой, загорелась цифра десять и пошёл обратный отсчёт. Толпа стала скандировать название группы. Сердце Рами переполнила радость, и не в силах сдерживать эмоции, она вскинула руки вверх и завизжала, дополнив хор счастливых фанатов. Когда цифры дошли до нуля, раздался оглушительный хлопок петарды, и упавший занавес открыл взорам поклонников Кристофа Бьорка, одетого в черное с красным. Он поднял руки и ударил по барабанной установке. Концерт начался.

Когда участники группы по одному стали выходить на сцену, наигрывая начало первой композиции, фанаты впали в настоящую истерию. Стоявший рядом с ней парень кричал от восторга. Сзади все напирала и напирала толпа. Кто-то сильно толкнул её в бок. Девочки слева стали прыгать на месте, хотя казалось это невозможно при такой толкучке. Рамиля не замечала этого. Вцепившись в ограждение, она, не отрываясь, смотрела на сцену.

Хеймо, одетый во все золотое, с волосами торчащими острыми иглами, склонившийся над синтезатором, напоминал причудливого инопланетянина за пультом управления космическим кораблём. Нильс, ритм-гитарист, самый молодой участник «Скрик» ему недавно исполнилось тридцать два, приветливо улыбался зрителям в зале. Уолтер, как всегда в черном, с надменным выражением на красивом лице, поглядывал на толпу и чуть улыбался уголками губ. Бьорк молотил по барабанам что было силы. Высоченный Ивор, уверенно играющий на басу, выглядел пугающе в своем огненно-красном костюме, скрывающим лицо.

Йоран ещё не вышел, а Рамми хотела увидеть его и, наконец, группа расступилась. Во вспышке яркого света вокалист появился на середине сцены. На нем было чёрное кожаное пальто, словно сшитое из самой тьмы, а гладко выбритый с боков череп влажно блестел в ярком свете направленных на него софитов. Он взялся за микрофон и начал петь. Рами захлебнулась от счастья, закричала что-то, а, потом, не отводя взгляда от Йорана, словно молитву, стала повторять слова песни.

Она очнулась только к концу песни от боли в ладонях. Она слишком сильно вцепилась в ограждение, и руки свело судорогой. Рами отпустила забор, подняла руки в воздух и зааплодировала. Эмоции переполняли, хотелось раствориться в них, и она позволила себе сделать это, забыв обо всем, отдавшись охватившим её чувствам.

Когда первые столпы пламени взметнулись над зрителями, она ощутила чувство сродни религиозному экстазу. Музыка гремела так сильно, что проникала в каждую клеточку её тела. Горло саднило от надрывного пения, по спине стекал пот. Рами с трудом стянула толстовку, обвязала её вокруг талии, снова вскинула руки и стала раскачиваться вместе с толпой в такт мелодии.

Через пару песен толпа снесла её чуть вправо, и она оказалась напротив Краузе. На очередной песне он забрался на тумбу усилителя и с хитрым прищуром стал глядеть на зрителей в зале. Их взгляды встретились. Уолтер узнал её, чуть улыбнулся, поднял левую руку и указал на неё пальцем. Девушка, стоявшая справа, удивленно посмотрела на Рамилю. Кто-то сзади выкрикнул имя Краузе. Парень слева заорал во всю мощь легких. Рамиля же смотрела на Уолтера, не понимая, что он вообще творит. Он еще мгновение не шевелился, а потом отпустил руку и, подмигнув ей, отвел взгляд.

– О Боже! – завизжала девушка справа. – Краузе тебе подмигнул. Офигеть, как тебе повезло!

Рамиля не разделяла этот восторг. Лишнее внимание ей ни к чему. Кто-то из зала наверняка снимал этот момент, а ей бы не хотелось, чтобы её лицо крупным планом появилось в интернете. Она надеялась, что Краузе впредь не станет выделывать подобные номера. К её радости, он забыл про Рамилю и даже не смотрел в её сторону. А вскоре очередная волна сместила её назад, к центру сцены. Стоя напротив Йорана, Рами уже не могла думать о Краузе, а лишь смотрела на вокалиста и слушала его голос, наслаждаясь каждым мгновением.

Когда на песне «Викинг» Йоран уселся в ладью, движущуюся по сцене на металлических полозьях, с потолка на зрителей первых рядов полилась мыльная пена, имитирующая воды Северного моря, Рами почувствовала, насколько взмокла от пота. А ведь у неё не было с собой никакой сменной одежды. Серая футболка прилипла к телу, толстовка, болтавшаяся на бедрах, тоже была влажной и наверняка провоняла. А ведь ей еще на вечеринку идти. О чем она вообще думала, когда соглашалась?

Порция мыльной пены осела ей на голову. Другие зрители восторженно кричали и подбрасывали мыльные облака в воздух. Рами же впервые с начала концерт ощутила беспокойство. Когда на следующей песне на зрителей полетели блестящие обрезки бумаги, которые тут же налипли на влажное тело, Рами поняла, что не хочет появляться перед группой в таком плачевном виде. Остаток концерта она радовалась и прыгала вместе со всеми, стараясь не думать ни о чем кроме музыки, но на последней песне к ней вернулась тревожность.

Рамиля дала Йорану обещание прийти и не могла его нарушить. Так учил отец. «Нет ничего хуже людей, которые не умеют держать свое слово», говорил он. А значит, несмотря на плачевный вид и жуткую усталость, ей нужно идти на эту чертову вечеринку. Она бросила еще один взгляд на Йорана, который в этот момент со всей силы лупил кулаком по собственному колену в такт музыке, и стала пробираться к выходу, расталкивая толпу. К концу песни, когда столб пламени из верхней точки декорации взметнулся в небо, а публика поддержала это одобрительным гулом и криками «Браво» Рами добралась до нужного ей прохода и, показав свой бейдж охраннику, скрылась в темноте коридора, ведущего к гримеркам.

Рамиля была уверена, что запомнила дорогу, потому уверенно шла вперед по пустому коридору. Все тело болело после нескольких часов в толпе, в ушах непривычно звенело, а горло саднило так, словно она только что проглотила пару килограммов наждачной бумаги. Хотелось пить, но единственной жидкостью, которая у неё имелась, был пот, пропитавший одежду. Рами вспомнила пластиковые бутылки на столике в гримерке Йорана и Хеймо. Сейчас она отдала бы многое, чтобы получить одну из них.

В коридоре было безлюдно. Хотя концерт закончился, но группа покинет сцену только через пару минут. Сначала поклоны, потом подъем на лифте на вершину декорации и прощальный «салют». Рами хорошо знала программу тура благодаря роликам в интернете, и потому ушла за пять минут до конца, как и просил Хеймо.

Дорога от сцены до гримерки занимала не больше десяти минут, и то, если идти неторопливо. Она же шла быстро и надеялась попасть в комнату до того, как там появится Йоран, чтобы постараться хоть как-то привести себя в порядок. Но она напрасно положилась на память. По её прикидкам, она должна была уже быть на месте, но вместо этого заплутала в длинных, плохо освещенных коридорах, где не было ни одной живой души. «Еще этого не хватало», подумала Рамиля и остановилась, оглядываясь по сторонам и прислушиваясь к звукам, доносившимся со сцены. Музыка умолкла, и она слышала лишь далекий рев толпы.

Стараясь не паниковать, Рамиля пошла вперед, внимательно оглядываясь по сторонам и пытаясь разглядеть что-то знакомое. Все коридоры были похожи один на другой, и она, сделав пару поворотов, оказалась у лестницы, ведущей вниз.

«Что за черт?! Как получилось, что я поднялась выше и не заметила этого?», – подумала она и, немного поразмыслив, стала спускаться по лестнице, догадываясь, что совершает ошибку.

Она убедилась в этом через десять минут блуждания по темным коридорам, которые не вели решительно никуда. Рами снова остановилась и тут услышала шаги. Она побежала на звук. Ей срочно нужен был проводник, иначе она впадет в панику. Слезы сдавливали горло, и лишь усилием воли Рамиле удавалось не разреветься, как маленькой потерявшейся девочке. Она вылетела из-за поворота и увидела того, кого не ожидала тут встретить. Уолтер Краузе, взмокший, с раскрасневшимся лицом, стоял около открытой двери, которая, судя по всему, вела на лестницу, и курил, выпуская плотные клубы сизого дыма в потолок.

Услышав Рамилю, он испуганно спрятал сигарету за спину. Но, поняв, кто перед ним, расслабился и, усмехнувшись, спросил:

– Ты что, следишь за мной?

Рами растерялась и замерла на месте, не зная, что отвечать и как вести себя с ним. Уолтер затянулся и чуть сощурившись, повторил вопрос:

– Так что? Это так? Ты специально ходишь за мной?

– Нет, – Рами потупила взгляд. – Я за вами никуда не хожу, я потерялась и мне нужна помощь.

– Тобой, – сказал Уолтер, и Рами подняла на него удивленный взгляд, не понимая, что он хочет ей сказать этим словом. – Тобой, – повторил он. – Хватит мне «выкать». Это немного бесит. Я тебе не учитель и не директор.

– Хорошо, тобой, – она кивнула. – Ты можешь сказать, как отсюда выйти?

– Смотря куда тебе надо, – он снова затянулся, а потом выдохнул дым с таким видом, словно позировал для обложки мужского журнала.

Рами молча смотрела на него, размышляя, стоит ли ему знать о её планах пойти на вечеринку и о приглашении Йорана. Он тоже молчал и внимательно разглядывал её лицо.

– Мне надо обратно в гримерки, – решилась, наконец, она.

– Тогда пошли со мной, – он бросил окурок на пол, затоптал подошвой тяжелого ботинка и пошел в сторону лестницы, бросив через плечо. – Через полчаса начнется встреча с фан-клубами. Так что если у тебя были дела к Хеймо, то решай их быстрее.

– Меня вроде как на вечеринку позвали, – неуверенно сказала она, нагнав Краузе на лестнице.

Уолтер никак это не прокомментировал. Дальнейший путь до гримерок они проделали в полной тишине. Оказалось, они были близко от нужного ей места. Поднявшись на два пролета по лестнице и сделав всего несколько поворотов направо, они оказались в знакомом ей коридоре. Рами не могла взять в толк, как она могла так долго блуждать вокруг и не выйти сюда. Но размышлять об этом было не время. Они остановились напротив гримерки Йорана и Хеймо и Уолтер, повернувшись к ней, сказал:

– Там сейчас многолюдно. Йоран сегодня приглашал человек восемь, так что сразу не пугайся, когда увидишь толпу народа, – он кивнул ей и направился дальше, но Рами окликнула его.

– Уолтер, а можно вопрос?