Читать книгу Страница найдена - Лена Климова - Страница 3

Краткое содержание

– в каком возрасте и как ЛГБТ-подростки впервые задумываются о сексуальной ориентации и гендерной идентичности

– что они при этом чувствуют

– почему возникает и к чему приводит внутренняя гомо/лесбо/би/трансфобия

– как осознание себя влияет на религиозные взгляды подростков, и наоборот

– что помогает подросткам принять себя

А также вы узнаете

– всегда ли гомо-, бисексуальность или трансгендерность заметны с ранних лет

– обоснованно ли ЛГБТ-людей считают ненормальными и больными, лечится ли гомосексуальность

– какова природа СОГИ

– бывает ли, что дети просто играют в геев, би и лесби, а с возрастом это проходит

– исключают ли друг друга религиозность и гомосексуальность

Полагаю, у некоторых тема этой книги вызовет недоумение, а то и негодование. Разве может быть у подростков сексуальная ориентация? Дети до совершеннолетия вообще не должны думать ни о чем, кроме учебы, тем более о сексе…

Мнение распространенное, но далекое от действительности.

Во-первых, сексуальная ориентация – широкое понятие и включает в себя эмоциональное, романтическое, сексуальное или эротическое (чувственное) влечение к другим людям. Это не только и не столько секс. Необязательно иметь именно сексуальный опыт, чтобы понять, кто ты такой. Американская психологическая ассоциация сообщает: «Некоторые люди уверены в своей ориентации задолго до того, как они на самом деле вступят в соответствующие отношения с другими людьми. А некоторые люди вступают в половую связь (с партнерами своего или противоположного пола) прежде, чем четко определятся с собственной сексуальной ориентацией»4.

Во-вторых, подростки отнюдь не лишены сексуального влечения. Оно не включается строго в 18 лет. Лев Моисеевич Щеглов, доктор медицинских наук, профессор, президент Национального института сексологии, говорил об этом следующее: «Подростки могут осознать свою гомосексуальность в очень раннем возрасте – в 11—12 лет. По рекомендации Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ), с 11 лет ребенок уже считается подростком. Он прошел стадию романтическую, когда возникают чувства без телесного оттенка, теперь они начинают приобретать оттенок физический. У гомосексуальных подростков такие чувства (фантазии, сны) возникают именно к своему полу»5.

В-третьих, человек не становится взрослым резко в один день. Он открывает мир и себя в мире, свое тело и свои чувства, других людей рядом постоянно, с рождения. У каждого эта дорога своя. Кто-то может не интересоваться отношениями до студенчества, а кто-то влюбляется в детском саду. И осознать, что тебя привлекают люди своего пола, можно в разном возрасте и разными путями.

– Как ты понял, что ты гей?

– Почему ты решила, что ты лесбиянка?

– С чего ты взяла, что ты – би?

Такие вопросы многим приходится слышать довольно часто. Но обратный вопрос: «А как ты понял, что ты гетеросексуал?» – обычно приводит любопытного собеседника в замешательство. Скорее всего, он скажет: «Я всегда был таким, с самого рождения». Или просто пожмет плечами: «Не задумывался об этом». Или покрутит пальцем у виска: «Что за глупые вопросы?»

Несмотря на кажущуюся абсурдность вопросов вроде «когда и как», поразмышлять над ними можно. При этом выяснится любопытный факт: осознание сексуальной ориентации у гетеро-, гомо- и бисексуалов происходит по-разному.

В современном российском обществе по умолчанию считается, что гетеросексуальность – единственно правильная и нормальная модель поведения. Гомосексуалов обвиняют в пропаганде нетрадиционных сексуальных отношений (под которыми понимают именно гомосексуальность) среди несовершеннолетних6, но на самом деле нас окружает тотальная пропаганда гетеросексуальности. В сказках прекрасную принцессу спасает храбрый принц и все заканчивается свадьбой. На обложках книг и журналов, в фильмах и спектаклях, в рекламных роликах – да вообще на каждом шагу мы видим пары он – она. И впитываем общепринятые правила и роли. Девочка – будущая мать. Мальчик – будущий защитник. Девочке куклы, мальчику машинки. Девочке розовый, мальчику голубой. Девушка выйдет замуж, юноша женится. А как иначе? Все вокруг так делают. Поэтому «традиционным» подросткам не нужно с тяжелыми душевными метаниями и сомнениями понимать и принимать свою гетеросексуальность или цисгендерность. Они не задумываются о ней, потому что она дана им «по умолчанию». ЛГБТ-подростки же в какой-то момент обнаруживают, что отличаются от большинства сверстников, и им приходится осознавать и принимать себя. Как это происходит?

Вначале обратимся к теории. Во второй половине XX века исследователи предложили несколько моделей формирования сексуальной идентичности. К примеру, модель австралийского психолога Вивьен Касс (1979) состоит из шести стадий:

– сомнение (identity confusion): «Неужели это обо мне?»;

– сравнение (identity comparison): «Возможно, это обо мне; я отличаюсь от других»;

– терпимость (identity tolerance): «Похоже, в самом деле это я»; спокойное отношение к своему отличию;

– принятие (identity acceptance): «Да, это точно я»;

– гордость (identity pride): «Люди должны знать, кто я»; мир делится на «мы» и «они»;

– синтез (identity synthesis): «Это часть моей личности, одна из многих»7.

Американский социолог Ричард Тройден (1989) предложил четыре стадии: предчувствие (допубертатный период); сомнения и смешанная идентичность (подростковый возраст, юность); принятие себя (границы и длительность размыты); идентификация себя как гомосексуала (взрослый возраст, обычно после появления постоянного партнера)8.

Исследовательница Рут Фассинджер в своей модели (1996) разграничила индивидуальную и групповую идентичность и выделила в каждой из них четыре одинаковые фазы:

– осведомленность (инд.: о своем отличии от других людей, гр.: о существовании негетеросексуалов);

– исследование (инд.: своих чувств притяжения к собственному полу, гр.: своего отношения к негетеросексуалам);

– приверженность (инд.: принятие себя как негетеросексуала, гр.: приверженность к негетеросексуалам, принятие возможных негативных последствий);

– усвоение (инд.: сексуальная идентичность входит в общую идентичность, гр.: усвоение групповой идентичности)9.

Отдельно отмечу модель Энтони Р. Д’Аугелли (1994). Она отличается от остальных тем, что состоит не из последовательных стадий, а из шести независимых процессов (выход из гетеросексуальной идентичности; вход в ЛГБ-сообщество и так далее), которые могут происходить одновременно и в любой последовательности10.

Это далеко не все модели формирования сексуальной идентичности. Они предлагаются, отвергаются и критикуются до сих пор. Единственно верной и общепринятой модели нет. Полагаю, создать ее невозможно. Бесконечное разнообразие опыта людей не позволит выстроить подходящую каждому схему осознания и принятия себя. Модели схожи: почти все они так или иначе описывают путь от сомнения и первого подозрения («неужели я…») до окончательного принятия («да, это обо мне»).

В каком возрасте ЛГБ-подростки впервые задумываются о своей сексуальной ориентации? Около четверти участников обоих анкетирований11 ответили на этот вопрос «не помню»; остальные дали очень разнообразные ответы: от «Я всегда об этом знала» до «Задумался только месяц назад». Некоторые смогли назвать примерный возраст, когда у них появились первые мысли на тему своей возможной негетеросексуальности; в среднем это 12,5 года для девушек и 12 лет для юношей.

Почему подростки задумываются о своей возможной негетеросексуальности? Что становится причиной этих мыслей?

Одни рассказали, что однажды почувствовали симпатию/любовь/притяжение к человеку своего пола.

Даша, 17 лет (Москва):

– Познакомилась с девочкой-ровесницей, подружились, а там она стала мне нравиться. В общем, история стара как мир.

Саша, 16 лет:

– В 15 лет влюбился в 20-летнего парня. Сначала мы просто общались, а потом я начал замечать, что очень сильно влюбляюсь в него. Мне было интересно, как он, где он, с кем он. Странное чувство. Было очень неприятно, и я злился, когда он рассказывал про девушек.

Кристина, 16 лет (Самара):

– Лет в 11—12 познакомилась с девушкой, которая на следующие четыре года стала моей первой любовью.

Антон:

– Гомосексуальность я осознал в 12 лет, когда учился в пятом классе (я пошел в школу в восемь лет). Тогда я влюбился в своего учителя ОБЖ.

Катя, 17 лет (Южно-Сахалинск):

– Лет в 14 я поняла, что меня влечет к близкой подруге. А к парням меня никогда не тянуло. Напротив, были противны мысли о поцелуе с парнем или, не дай бог, об интимной связи!

Алиса, 15 лет (Санкт-Петербург):

– Я испытывала непонятные чувства к своей знакомой, но считала это просто особым видом дружбы, до последнего гнала мысль об однополых отношениях. Но потом мне в голову стукнуло…

Люба, 14 лет (Москва):

– Я влюбилась в свою подругу, именно влюбилась, во всех смыслах этого слова.

Другие вспомнили, что у них появились чувства, направленные не на конкретного человека, а на свой пол вообще.

Сережа А., 16 лет (Курская область):

– Начал задумываться в 12 лет. Не знаю почему. Раньше мне не приходило такое в голову. Скачивая из интернета фотографию мужчины с красивым телом и имея симпатию к однокласснику, я всегда мечтал о жене и детях, и консенсус в мозгу мне никогда не мешал. Просто отмечал про себя, что тот или иной парень красивый, но мысль об отношениях с ними до 12 лет мне даже не приходила в голову.

Кори, 14 лет (Оренбург):

– Поняла, что не испытываю ничего к противоположному полу, кроме дружеской привязанности, а вот к девушкам меня тянет, хочется прикоснуться. Всерьез задумалась, когда меня поцеловала подруга, сердце еще несколько часов буквально выпрыгивало из груди. Но когда за месяц до этого меня поцеловал парень, который мне нравился (теперь же понимаю, что только как друг), я ничего не испытала, только какое-то странное чувство, словно целуешься с камнем или бревном.

Александр, 16 лет (Жигулевск):

– Я занимался в спортивной секции и стал замечать, что у меня вызывают интерес ребята постарше. Затем это стало постепенно нарастать, я обращал внимание на некоторых привлекательных парней.

Мария, 16 лет (Москва):

– С полового созревания (с 11 лет) у меня уже не было никаких сомнений: мне нравятся только девочки. Я влюблялась до потери пульса. Потом пришли и плотские страсти…

Оля, 17 лет (Москва):

– Меня мало волновали копошения вокруг лиц противоположного пола, хотя фригидной я себя никогда не считала: сексуальные желания имелись, вот только направлены они были в сторону очаровательных одноклассниц и старших подруг.

Рося, 15 лет:

– К противоположному полу я испытывал только платоническую любовь, но не любил женщину именно как женщину, а к своему полу испытывал нечто большее.

Анастасия, 15 лет (Серпухов):

– Просто начало тянуть к девушкам – и все.

Настя, 16 лет (Новосибирск):

– Начала замечать за собой, что слишком долго смотрю на одноклассниц, краснела, когда переодевались на физру, и невольно наблюдала за ними.

Дима, 16 лет (Ейск):

– Я ничего не знал об ЛГБТ, просто понял, что мне нравятся люди обоих полов.

Время «первых подозрений» в целом совпадает с периодом полового созревания. Хотя некоторые подростки ответили, что ощущали свою гомо- или бисексуальность «всегда» или с самого раннего детства, – но их немного, не более 5%.

Максим, 16 лет (Москва):

– Еще до школы мне нравился один мальчик – Кирилл, мы с ним вместе в детсад ходили. Я помню, однажды, когда мы играли вместе в игрушки, я посмотрел на него и понял, что мне он нравится. Конечно, я никому об этом не говорил! Хотя удивляюсь иногда. Ведь я был маленьким. Почему я не рассказал никому? Я не знал, кто такие ЛГБТ, и еще не знал, что я гей.

Ася, 17 лет (Астрахань):

– Я отчетливо помню, что еще в детском садике мне нравились девочки, но тогда я об этом не думала: это было для меня чем-то самим собой разумеющимся. А примерно в 11 лет я во дворе узнала о том, что девушки якобы делятся на «нормальных» и «розовых», и тут-то мой маленький мирок полностью перевернулся.

Даша, 15 лет (Омск):

– Меня влекло к женщинам всю жизнь. Я росла с этим чувством, поэтому оно всегда было для меня естественным.

Ира, 16 лет (Сарапул):

– Еще в детском саду меня просто напрягало, что во всех сказках девушки выходят замуж. Или целуют только парней. Серьезно, это заставляло меня недоумевать. И тогда одна из моих старших подруг (она была в пятом классе) рассказала мне об ориентациях. Ее суждения были нелогичны и во многом ошибочны, но суть я уловила. И поговорила об этом с мамой, которая разъяснила мне все гораздо подробнее. Тогда мне было пять лет.

Обычно между первым подозрением («Кажется, я отличаюсь от других») и окончательной уверенностью («Наверняка я лесбиянка/гей») проходит время; иногда это дни и недели, иногда – месяцы и годы.

Евгения, 15 лет (Няндома):

– Я не проснулась в один прекрасный день с четкой мыслью в голове: «Я лесбиянка», это происходило постепенно.

Антон, 17 лет (Санкт-Петербург):

– Первые симптомы начали проявляться в 11 лет, когда я стал получать эстетическое удовольствие от вида мужского тела. В 11 лет! В 12 влюбился в учителя ОБЖ, тогда я себе окончательно диагноз поставил.

Елена, 17 лет (Волгоград):

– Точного момента назвать не могу. Осознание и приятие было долгим и заняло несколько лет.

Молоко, 17 лет (Кинешма):

– С раннего возраста замечал склонность к мальчикам. Пытался привлечь их внимание, нравилась их компания (не только как друзей). Позже, когда появился интернет, узнал о термине «гей». И осознал себя.

А., 17 лет (Томск):

– Где-то лет в 12—13 было что-то вроде осознания, что я не такая, как все. Но спустя пару-тройку лет все прояснилось, теперь сомнений нет: я лесбиянка.

Лия, 16 лет (Краснодар):

– Я би. Стала задумываться в 12 лет. Причину не знаю, просто понимала: что-то не так. В 13 лет осознала, что тянет «на два фронта», но на девушек больше. В 14 лет приняла себя.

Вера, 17 лет (Нижний Новгород):

– С детства я не видела разницы между любовью к мальчикам и девочкам. Выбирала девочек, женщин, мне нравилось общаться с ними, они привлекали меня, и я считала, что это просто восхищение/дружба. В 14 лет я начала думать о том, что совершенно не хочу находиться в романтических отношениях с парнями, это очень меня пугало. Я просто хотела держать за руку девушку, целовать ее и быть с ней. Я любовалась каждой девушкой, которая меня интересовала. Потом я поняла, что, кроме дружбы, меня ничего не связывает с парнями, и тогда я произнесла: «Я – лесбиянка».

Игорь, 16 лет (Гатчина):

– Лет в 11—12 стал думать: что-то во мне не как в остальных мальчиках. Просто мимолетные замечания, ничего серьезного. Но с 13 лет это «отклонение» мучило меня все больше. Я понимал, что девушки меня совершенно не привлекают. А к 16 годам полностью принял себя таким, какой я есть.

Подростки, которые сообщили, что сомневаются в своей гендерной идентичности, также дали очень разнообразные ответы на вопрос «когда вы впервые задумались…»; по сравнению с ЛГБ-подростками, они немного чаще отвечают «Мне кажется, так было всегда» и называют более ранний возраст «первых мыслей на тему»: в среднем это 6—7 лет.

Денис, 15 лет (Санкт-Петербург):

– Всегда знал, что я не девочка. Еще когда мне было лет пять, спрашивал у мамы, когда у меня сядет голос и я заговорю басом.

Дмитрий, 15 лет:

– Терпеть не могу свой женский голос, терпеть не могу свою женскую фигуру. Всю жизнь я хотел быть мальчиком. Никогда не играл в женские игры, никогда у меня не было подруг. В детстве я остро осознал, что нахожусь не в своем теле, и сильно переживал из-за этого. Иногда я просто мечтаю лечь спать и проснуться парнем. Проснуться тем, кем я себя чувствую.

Андрей, 13 лет (Сургут):

– С пяти лет у меня появилось отрицание своего биологического пола. Мне было некомфортно осознавать, что я должен одеваться как девочка, что я никогда не смогу быть именно отцом, мужчиной.

Уис, 14 лет (Москва):

– Я никогда не чувствовал себя как девушка. Меня тошнило от платьев и юбок. Я не мог спокойно жить в образе девушки. Мне было сложно выходить из дома и говорить о себе в женском роде. Меня бесит мое тело и то, что мне приходится в нем жить. Это было всегда.

Некоторые ЛГБ-подростки также отмечают, что еще в раннем детстве, до полового созревания, уже ощущали свое отличие от сверстников. Чаще всего они не могут объяснить, в чем оно, чувствуют его смутно («Я понимал, что я не такой, как все»). Подростки, которые пытались объяснить, в чем состоит отличие, выделяли два признака. Первый: им не хотелось вести себя в соответствии с традиционными гендерными ролями.

Без подписи, 17 лет:

– Я дошкольник. Машинки – не мое, конструкторы – тоже. Что, спросите тогда? Игры в семью, где я играл роль сестры или дочери. Также игра в магазин, в парикмахерскую, в больницу. Из-за этого даже попытки поиграть в машинки с мальчишками оставались неудачными…

Александр, 16 лет:

– Меня не интересовали войнушки, стрелялки, наоборот, я интересовался куклами, играл с девочками. Только за это меня дразнили девочкой, тыкали пальцем, называли голубым или петухом.

Татьяна:

– В детстве я чаще дружила с мальчиками, с удовольствием играла в войну и футбол, а еще лазила по деревьям и крышам не хуже любого мальчишки.

Евгения, 17 лет:

– С самого рождения больше тяготела к обществу мальчиков, мне нравилось ездить на рыбалку, ходить в гаражи, играть в футбол и баскетбол (надо сказать, и сейчас обожаю все это делать).

Без подписи, 15 лет:

– Меня совсем не интересовали игры в мяч, стрелялки и танчики, как всех обычных мальчиков в моем возрасте. Я играл в куклы, жмурки, дочки-матери. Из-за этого меня называли девочкой, иногда в садике даже толкали и не хотели сидеть за одним столом.

Яна, 15 лет:

– Все детство я общалась с мальчиками, играла в футбол, одевалась, как парень.

Второй признак: таким ребятам было проще общаться с противоположным полом, сверстники того же пола иногда отвергали их (возможно, этот признак – следствие первого).

Без подписи, 17 лет:

– С самого раннего детства, в детском садике со мной не играли мальчишки, наверное, уже понимали: что-то не так, я не такой. И были правы.

Валя, 16 лет (Каменск-Шахтинский):

– Я вела себя с девочками, как они вели себя с парнями: испытывала неловкость, смущение. С парнями же не чувствовала никакой скованности, с ними у меня была абсолютная раскрепощенность в общении.

Павел:

– С женским полом мне всегда было легко находить общий язык. Если обычно парни ломают голову, как бы привлечь внимание девчонок, мне приходилось всячески уворачиваться от него. Обычно после отказа девушки обижались и больше со мной не разговаривали, и мне казалось это вполне закономерным: я знал, что не такой, как все, но не гордился, а считал это «браком производства».

Егор, 16 лет:

– Я никогда не находил мужскую компанию класса интересной. Ни их музыка, ни их поведение, ни их развлечения – в общем, ничто не привлекало. Я себя всегда легче и проще чувствовал в компании девушек. И тогда я думал, что мы дети, какая разница, с кем общаться? А взрослые за спиной поговаривали, что из меня вырастет бабник.

Без подписи, 15 лет:

– Я общался только с девочками. Взрослые шутили, что за мной будут бегать все девчонки (и действительно, я мог легко подойти, познакомиться и мило общаться с какой-нибудь девушкой, пока мои родители сидели с друзьями в кафе).

Значит ли это, что гомо-, бисексуальность и трансгендерность всегда заметны с ранних лет? Нет, это не так.

Гендерные стереотипы – представления о том, какими должны быть настоящий мужчина и настоящая женщина, – очень живучи. Вы без труда ответите на вопрос, кому – мальчикам или девочкам – положено быть послушными, покладистыми, мечтательными, а кому – сильными, напористыми, независимыми. Но почему вы ответили именно так? «Это всем известно» – но стереотип не становится истиной, если многие его разделяют. «Мои наблюдения это подтверждают». А почему? С одной стороны – потому что мы избирательно видим то, что привыкли и ожидаем видеть, не обращая внимания на исключения. С другой стороны – потому что люди вживаются в роли «женщин» и «мужчин», принимают их и ведут себя так, как положено и предписано. «Это заложено природой» – более чем сомнительно, потому что модели поведения, которые считаются нормальными для мужчин и женщин, различаются в разных культурах и в разные исторические периоды.

Поведение, вкусы, привычки, увлечения, любимые занятия не зависят от пола. Многие девочки в детстве отдают предпочтение машинкам и конструкторам, а мальчики играют в куклы и имеют мягкий, уступчивый характер. Не стоит высмеивать и порицать за это детей. Ребенок просто ведет себя так, как ей или ему удобно. Гендерно нетипичное поведение может не иметь никакого отношения ни к гендерной идентичности, ни к сексуальной ориентации. Человечество бесконечно разнообразно, и сложно представить хотя бы одного человека, которому в точности подходят искусственно созданные рамки «настоящий мужчина» / «настоящая женщина». Каждый из нас немножко не такой. А ЛГБТ-подростки, осознающие себя в раннем возрасте, особенно остро чувствуют: «Я не такой, как все».

Не такой. А какой же? Ненормальный? Больной?

Понятие нормы весьма условно. Со временем она меняется. Некоторые явления в прошлом считались нормальными, а для нас они – просто дикость. Шекспировской Джульетте еще не исполнилось четырнадцати, а ее собираются выдать замуж, причем мать Джульетты говорит дочери: «Меньших лет, чем ты, Становятся в Вероне матерями, А я тебя и раньше родила». В Древнем Риме отец мог не только выпороть, но и продать или убить своего ребенка. Это в прошлом. Мы не переучиваем леворуких, не сжигаем на кострах рыжих, не считаем негров низшей расой, не спорим, есть ли у женщины душа…

И напротив, кое-что ранее считалось неприемлемым, а сейчас – в порядке вещей. К примеру, только в 1967 году Верховный суд США принял историческое решение по делу «Лавинг против Виргинии», разрешив свободу смешанных браков. Трудно поверить, что всего 50 лет назад люди с разным цветом кожи не могли жениться в США. Возможно, и нашим потомкам всего через 50 лет будет сложно представить, что их родители считали ненормальной гомо- или бисексуальную ориентацию и однополые браки.

О болезни давайте поговорим подробнее. После многолетних исследований медиков, психологов и антропологов гомосексуальность болезнью считать перестали12. 17 мая 1990 года решением общего собрания Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) гомосексуальность была исключена из списка психических заболеваний. В современной международной классификации болезней МКБ-10 в разделе F66 (Психологические и поведенческие расстройства, связанные с половым развитием и ориентацией) указано: «Сама по себе сексуальная ориентация не рассматривается как расстройство».

Официальная российская медицина присоединилась к МКБ-10 в 1999 году, тем самым признав все ее положения. Но, увы, в сознании большинства жителей России представители ЛГБТ и поныне остаются больными людьми, которых надо лечить.

Предположим, что гомосексуальность все-таки болезнь, и попробуем порассуждать.

Во-первых, болезнь причиняет неудобства самому больному либо его окружающим (если она психическая либо он не просто, к примеру, кашляет и чихает, но еще и других может заразить). Насколько я знаю, гомосексуальность ни у кого не болит, не чешется, не ноет, не разрастается, не опухает, не передается никаким путем, не угрожает ничьей жизни или здоровью. Заразить гомосексуальностью невозможно, ее «симптомов» не существует, а все неудобства бытия геем порождает в основном отношение к тебе общества. В таком случае геи на самом деле не очень-то отличаются, скажем, от полных людей, к которым многие относятся с предубеждением.

Во-вторых, как правило, болезнь можно вылечить, а гомосексуальность не лечится. Попытки были, неоднократные и разнообразные. Например, «пациентам» демонстрировали гомоэротические материалы и одновременно вызывали у них рвоту с помощью лекарств. Либо прибегали к электрошоку. Нейробиолог Дик Свааб, директор Нидерландского института головного мозга, описывает безуспешные попытки излечения гомосексуалов так: «И какие только безумные методы не перепробовали: и гормональное лечение тестостероном и эстрогеном, и кастрацию, и лечение, которое успешно воздействовало на либидо, но не на сексуальную ориентацию. Применяли электрошок, провоцировали эпилептические припадки. Тюремное заключение помогало и того меньше; печальный пример – суд над Оскаром Уайльдом. Применяли даже трансплантацию яичек. Весьма успешно: рассказывали, что гомосексуальный пациент потом даже ущипнул медсестру за попку. Разумеется, прибегали и к психоанализу; кроме того, пациентам давали рвотное, апоморфин в комбинации с гомоэротическими картинками, чтобы отбить у них охоту к гомоэротическим ощущениям. Впрочем, говорят, что единственный эффект заключался в том, что, как только врач входил в комнату, пациентов начинало рвать, но их гомоэротические ощущения не уменьшались. Гомосексуальным заключенным делали операции на мозге. Если это вызывало должный эффект, срок заключения уменьшали. Ясно, что все прооперированные утверждали, что операция была успешной»13.

Третий рейх пошел еще дальше. Геи и лесбиянки не вписывались в идеалы здоровой семьи. Их отправляли в концлагеря. Нацисты пытались отыскать и уничтожить «ген гомосексуальности», чтобы он не передался будущим поколениям арийцев. Об излечившихся после псевдомедицинских экспериментов информации нет – есть только об умерших.

Как показала жестокая практика, гормоны, электрошок, психотерапия, гипноз и даже пытки на сексуальную ориентацию не влияют. Гипотеза, что «нетипичную» сексуальную ориентацию можно исправить и вылечить, ныне считается такой же устаревшей, как и теория Трофима Лысенко о возможности перевоспитания зерновых культур из яровых в озимые и обратно.

Кстати, занимательный факт: за последнее время многие «бывшие геи» отреклись от своих взглядов, отметив, что вылечиться им не помогли ни молитвы, ни брак с женщиной.

В июне 2013-го крупнейшая в мире христианская организация экс-геев Exodus International, которая действовала более 30 лет (!) – с 1976 года – и утверждала, что способна исцелить людей от гомосексуальности, была распущена. Члены организации ранее пытались вылечить геев и лесбиянок с помощью веры в Бога и молитв. Президент организации Алан Чемберс заявил, что, согласно иудейско-христианской традиции, все люди – братья и сестры. Он даже признался, что сам долгие годы подавлял в себе тягу к мужчинам14.

Также Алан Чемберс извинился перед лесбиянками, геями, бисексуалами и трансгендерами: «Я сожалею о том, что многим из вас пришлось испытать боль. Я сожалею о том, что многие из вас годами вынуждены были жить с чувством стыда и вины, хотя ваше влечение не менялось. Я сожалею, что мы прилагали усилия к тому, чтобы изменить сексуальную ориентацию… и стигматизировали гомосексуальных родителей. <…> Я сожалею о том, что считал вас и ваши семьи менее достойными, нежели я сам и моя семья»15.

Многие отечественные специалисты также сходятся во взглядах на «лечение» гомосексуальности.

Доктор медицинских наук, академик РАМН, директор Центра социальной и судебной психиатрии имени В. П. Сербского (1990—2010) Татьяна Борисовна Дмитриева в работе «Руководство по судебной психиатрии» пишет: «Современная официальная российская психиатрия выступает против любого психиатрического лечения… Что же касается практики, то не известно ни одного случая, чтобы психиатрическое или медикаментозное лечение в этой области имело положительный результат. Сексуальные, чувственные, эмоциональные переживания человека искусственно неизменяемы»16.

Доктор исторических наук антрополог Лев Клейн говорит следующее: «Лечить гомосексуала все равно что исправлять левшу или превращать холерика во флегматика. Операции на мозге и гормональная терапия не давали желаемого результата, а гипнозом или духовным увещеванием удавалось добиться лишь временного эффекта, да и то связанного с психическими травмами»17.

Таково же мнение и Игоря Семеновича Кона, социолога, сексолога, доктора философских наук: «…За отменой диагноза стоят не только и не столько политические соображения, сколько глубокие изменения в понимании природы сексуальности, сексуального здоровья и самой философии медицины»18. Игорь Кон еще в советские времена писал (не так категорично, как позже): «Сексуальная ориентация в большинстве случаев не является делом свободного выбора, изменить ее чрезвычайно трудно, а то и вовсе невозможно»19. Позже он высказался куда более жестко: «В настоящее время „лечить“ гомосексуальность берутся преимущественно безграмотные и страдающие психосексуальными проблемами религиозные проповедники»20.

Итак, гомосексуальность – в отличие от большинства болезней – не лечится. Способы, гуляющие по Интернету (например, сыроедение, гипноз, пост и молитва), скорее всего, изменят только вот что: прибавят к психологическим проблемам еще пару-тройку неврозов, а в крайнем случае – доведут до суицида.

В-третьих, у каждой болезни есть этиология (причины возникновения) и течение. Говорить об общей картине «течения гомосексуальности» невозможно. Об общих причинах – тоже.

Ученые давно пытаются выяснить, от чего зависят сексуальная ориентация и гендерная идентичность: изучают, как на них могут влиять генетические, гормональные, социальные и культурные факторы. В середине XX – начале XXI века появилось немало гипотез происхождения СОГИ. Их обычно делят на две основные группы.

1. Врожденность. Возможные причины – гены либо пренатальное (во время внутриутробного развития) воздействие половых гормонов на мозг плода.

2. Приобретенность. Возможные причины – дурное влияние сверстников, сексуальное насилие, совращение взрослым, неправильное воспитание родителями, осознанный выбор21.

Сторонники многофакторной модели полагают, что на формирование сексуальной ориентации может влиять разнообразный набор причин: биологических, психологических и социальных. «Вполне вероятно, что в каждом конкретном случае существует своеобразная комбинация факторов, влияющих на формирование сексуальной ориентации», – пишет американский сексолог Гэри Ф. Келли. Далее он поясняет:

«Некоторые теоретики полагают, что человек «выбирает» из широкого спектра стимулов лишь те стимулы, которые согласуются с его генетической предрасположенностью, и реагирует только на них. <…> Существует мнение, что люди не «запрограммированы», а, скорее, «приправлены» наследственностью. Следовательно, одни и те же генетические факторы могут стать фундаментом различных построек.

В многофакторной модели учитывается то обстоятельство, что сексуальная ориентация в каждом конкретном случае может иметь множество нюансов, происхождение которых невозможно объяснить способом взаимоисключения. Сексуальность каждого человека столь индивидуальна, что едва ли укладывается в прокрустово ложе однозначной классификации»22.

Полагаю, то же самое справедливо и в отношении гендерной идентичности.

Ответить на вопрос «Так причина в генах или в воспитании?» невозможно. Жесткое противопоставление «либо врожденность, либо приобретенность» – некорректное упрощение. Оно не дает добраться до истины. А истина – в широчайшем разнообразии причин и людей, их особенностей и личного опыта.

Бытует мнение, что вопрос врожденности/приобретенности принципиален: если нечто обусловлено генетически и потому неизменяемо, то ЛГБТ «не виноваты», что они «не такие», и общество станет относиться к ним терпимее. Однако это как раз непринципиально. Стоит отойти от ломания копий на тему гены vs. воспитание. Во-первых (см. выше) – сам вопрос сформулирован некорректно и не позволяет дать верный ответ: истина в комбинации причин, в индивидуальных особенностях каждого человека. Во-вторых – причины не должны обусловливать отношение к ЛГБТ-людям и определять их права. На свете есть люди, чья сексуальная ориентация и/или гендерная идентичность не такие, как у большинства других людей. Это факт. Они были всегда и, судя по всему, всегда будут. Они никому не причиняют вреда. Они учатся в школах, поступают в вузы, ходят на работу, платят налоги, занимаются спортом, путешествуют, помогают родителям, дружат и влюбляются, женятся и выходят замуж, заводят детей – они обычные люди, такие же, как все. И относиться к ним нужно по-человечески. Как говорится в гениальном по простоте и правдивости слогане британской кампании, «Some people are gay. Get over it!» (Некоторые люди гомосексуальны. Смирись с этим!).

А как насчет подростков? Со взрослыми ясно: выросли и определились, кто они такие и чего хотят. Может ли быть так, что подростки ошибаются? Просто играют в «не таких, как все», а потом наиграются, повзрослеют и обзаведутся «нормальными» семьями? Может, это такая мода?

Игра как подражание гораздо чаще идет по противоположному пути: подростки «играют» в гетероотношения. Девочка может подумать так: «У всех подруг есть мальчики, а у меня нет. Заведу и я себе кого-нибудь, а то будут шептаться или засмеют». А мальчик так: «Если рядом с парнем есть красивая девчонка, ему завидуют и его уважают, я тоже так хочу». Это не настоящие чувства, а все что угодно: эксперимент, расчет, притворство, любопытство, самоутверждение или самосохранение в школьной иерархии, и на это может пойти любой подросток.

Точно такие же причины – эксперимент, расчет, притворство, любопытство – могут породить и гомосексуальное поведение. На сексуальную ориентацию оно не влияет.

Не стоит забывать и о бисексуальных людях. Если девушка, в прошлом имевшая отношения с девушкой, вышла замуж, это не значит, что она «наигралась» и «перебесилась». Возможно, она просто бисексуальна.

«Игра в гея» не стоит свеч. В главе 3 вы прочитаете немало отрывков биографий подростков, в которых описаны прелести этой «игры»: физическое и психологическое насилие, депрессии и суицидальные попытки, изоляция и принудительное лечение, отверженность и одиночество… В лучшем случае – постоянный стресс из-за страха разоблачения и лжи родным и друзьям. После такого странно думать, что дети захотят примкнуть к ЛГБТ из моды.

Итого: играющие есть. Но страшного в этом ничего нет. Определенная доля подростков, проявляющих гомосексуальное поведение и испытывающих романтические чувства к своему полу, рано или поздно осознают свою гетеросексуальность. Но это не повод считать их сегодняшние ощущения и опыт ложными, отказывать им в поддержке и говорить каждому: «Перебесишься, пройдет» – ведь это может быть не так.

Подытожим: ЛГБТ некорректно считать ненормальными или больными. Однако наше общество по-прежнему относится к «нестандартной» СОГИ в лучшем случае как к придури, а в худшем – как к патологии или преступлению. Разумеется, такое положение вещей не могло не отразиться и на ЛГБТ-подростках.

Ответы на вопрос анкеты (2016) «Что вы чувствовали при этом [когда начали осознавать себя] и почему?» можно разделить на несколько групп:

– только положительные чувства – 3,4%;

– ровные чувства, «ничего не изменилось» – 27,5%;

– смешанные чувства – 15,7%;

– только отрицательные чувства – 53,4%.

Только положительные чувства

Лиза, 17 лет (Новокузнецк):

– Немного странно, но в то же время с души словно камень упал.

Ярослав, 17 лет (Москва):

– Некую окрыленность, свободу.

Оксана, 16 лет (Красноярск):

– Радость. Влюбиться было потрясающе.

Саша, 15 лет (Псков):

– Бабочек в животе, как и подобает влюбленным.

Ольга, 14 лет (Санкт-Петербург):

– Облегчение. «Вот почему с парнями ничего не получалось!»

Яна, 16 лет (Владивосток):

– Проясненность: смогла себе объяснить многие вещи, которые раньше не понимала. Свободу, ясность, осмысленность того, что я немного не такая, как все.

Ровные чувства, «ничего не изменилось»

Цветок, 14 лет:

– Я подумала-подумала и решила, что никакой разницы нет. Ну, девочки нравятся, и что?

Елизавета, 16 лет (Екатеринбург):

– На меня никогда не сваливалось тяжелого и гнетущего осознания. Ничего особенного. Я с детства подозревала, что со мной «что-то не так». И росла в понимающей семье.

Дарья, 17 лет (Москва):

– Девушка, в которую я была влюблена, была прекрасным и достойнейшим человеком, и у меня не было мыслей о том, что любить ее – неправильно или плохо.

Ергопрокси, 14 лет (Челябинск):

– Безразличие. Это никак не сказывалось на моей жизни и на моем психическом здоровье. Просто пришло осознание, вот и все. Да и неодобрения окружающих тоже не боялся.

Виктория, 15 лет (Лабытнанги):

– Мне с девушкой так хорошо было, что я не чувствовала, что мы чем-то отличаемся от других.