Читать книгу Одна ночь – Две тайны - Лена Лорен - Страница 7

По дороге в клинику Света преимущественно помалкивала всю дорогу. Лишь изредка она вздыхала, поглядывая в окно.

Чем ближе мы подъезжали к месту, тем тяжелее были ее вздохи.

Нервничала девчонка.

Оно и понятно. Я б тоже перебздел, если бы какой-то идиот меня родить от него заставил.

Ну, образно выражаясь.

Сегодня я смог записать Свету только на осмотр и УЗИ, а уж если "внутри" у нее все работает как швейцарские часы, то можно будет смело приступать к подготовке.

Надеюсь, за месяц уложимся.

В кабинет гинеколога Света входила так же неохотно. Долго стояла в проходе, переминалась. Оглядывалась, смотря на меня так, словно прощалась. Как будто я и впрямь на органы ее продаю.

Пришлось утешать дуреху на глазах у всего персонала.

К груди своей ее голову прижал, мягкие волосы перебирал, успокаивал. Я видел на ее лице сомнения, чувствовал страх, сквозящий из нее.

Тогда я сказал, что она может уходить. Прямо сейчас может отказаться от моего предложения и вернуться к своей прежней жизни.

Я ж не тиран какой-то там, чтоб насильно заставлять делать то, о чем она потом может пожалеть.

Я предоставил ей выбор: выйти из этой клиники без возможности передумать, либо засунуть куда подальше все свои страхи, войти в кабинет и пройти осмотр.

Света умненькая девочка. В результате она выбрала второй вариант, практически не колеблясь.

Вошла в кабинет, оставив меня сидеть на раскаленных углях.

По прошествии десяти минут, что она находится в кабинете, меня начинает раздражать абсолютно все, что окружает: люди, галдеж, характерный запах медикаментов.

От безделия становлюсь у куллера и за последующие пять минут выпиваю всю воду из него.

Шалят! Нервишки-то шалят! Не стальные все-таки!

Стоит подумать о чашке забористого кофе, как на глаза вдруг попадается уголок для посетителей. А там стол со стоявшей на нем банкой дешманского растворимого.

Хватаю банку, отвинчиваю крышку и сыплю в пластиковый стакан прямо из горла. Застываю, вытянув руку со стаканом перед собой.

Залить-то нечем. Облом в чистом виде.

С кислой рожей смотрю на пустой бутыль в куллере, затем на стакан, ровно наполовину наполненный черным кофе. Гипнотизирую его.

Да и черт с этой водой!

Разве забыл как в школьные годы с голодухи сухой "роллтон" жрал?

Внутри один фиг все растворится.

В итоге опрокидываю в себя стакан, набивая полный рот кофе. Челюстью активно работаю, ощущая как горькие гранулы похрустывают на зубах.

Разворачиваюсь и напарываюсь на ошарашенный взгляд администраторши, сидящей за стойкой. Она в шоке пребывает от моей выходки.

– Чего уставилась? Думаешь, псих? А хрен ты угадала! Вода у вас тут закончилась! – в грубой форме бросаю, сминая в ладони стакан.

Оскаливаю зубы в кофейном налете, после чего швыряю в урну то, что осталось от стакана, и скрываюсь от пришибленной администраторши в тамбуре. В нем тесно и мрачно как в карцере.

Вынимаю телефон из кармана пиджака. В сообщениях пусто. Тогда я отправляю Борзому напоминалку: "Ты там сдох, что ли? Че так долго?"

Федька моментально перезванивает.

– Да, сдох! Только не я, а сервер, будь он проклят, – отчитывается он впопыхах, жует что-то. – Минут двадцать назад только починили!

– Так и что в итоге? Сколько еще ждать?

С того конца провода раздается хлопок двери и шипение.

Вслух матерясь, присаживаюсь на пуфик для карликов, вмещающий только половину моей задницы, и разглядываю в урне грязные бахилы. Жду, когда Борзый наконец разродится.

– Значит, так, – Федька налаживает контакт, я внимаю, – у этой девушки не так много записей в медкарте. В детстве она перенесла ветрянку, пару раз подцепила кишечную инфекцию. Ну, грипп там, ОРЗ, все дела. Ключицу ломала, уже будучи подростком. А позапрошлой осенью ее госпитализировали с подозрением на аппендицит, но он не подтвердился. Короче, выяснилось, что она беременна. Есть информация, что ее положили на сохранение.

Дебри… Чую, забрался я в глухие дебри.

Все конечности тяжестью наливаются от такого неожиданного поворота. Причем на таком крутом вираже меня даже слегка заносит в стену. Зад перевешивает и я едва ли не соскальзываю с пуфика.

На ноги поднимаюсь, сжимаю телефон до хруста.

– Вот как? – забормотал я одеревенелым языком. – И что, аборт сделала?

– Да черт бы знал! Больше записей никаких не нашел. Как вариант, вычистила нелегально где-нибудь, поэтому и отметок нет. А ты чего так удивился?

– Да так, – прогоняю прочь мысли, способные расшевелить волосы на башке. – Ты лучше скажи, узнал что-нибудь о той злой мачехе?

– О ком?

Черт.

Все забываю, что Борзый не в теме. Как-нибудь по пьяни расскажу ему о своем плане, а сейчас пока нет желания.

– О нынешнем собственнике, где раньше была прописана Красавина Светлана.

– А, да. Я как раз собрал всю инфу в один документ. Сейчас на почту тебе сброшу.

Вскоре мне приходит досье на гражданку Бауэр Наталью Марковну:

"Уроженка Дна, окончила восемь классов. Семь лет проработала в ЖЭКе начальницей швабры и ведра. Вышла замуж за самого завидного слесаря города Дна и родила от него разнополых детей погодок. Затем внезапно Наталья разводится с муженьком и переезжает. Без какого-либо образования устраивается в агентство недвижимости на должность "поднеси-подай". И спустя год ее жизнь кардинальным образом меняется. Бауэр за наличный расчет покупает четырехкомнатную квартиру в престижном районе города, оформляет на сына дорогую машину, а на дочь усадьбу в Подмосковье, после чего благополучно увольняется из агентства, чтобы открыть собственное совместно с нотариальной конторой. А еще через год Светлана Красавина переоформляет на ее имя дом".

Не нужно быть следаком, чтобы понять, что вся эта история мутная.

Каким образом простой секретарь мог позволить себе без ипотеки приобрести квартиру на "Жуковке" стоимостью семнадцать миллионов?

Или работа на должности секретаря была всего лишь ширмой?

На самом деле Наталья работает, к примеру, в сфере эскорта?

Я не понаслышке знаю, что за один выход/одну ночь редчайшим экземплярам там платят баснословные деньги.

Смеюсь в голос своим абсурдным мыслям.

Ну, какой из Бауэр Натальи Марковны редчайший экземпляр? Там максимум динозавр обыкновенный.

Короче, мутная личность. Но ничего, я и с этим как-нибудь разберусь.

Позади себя слышу как кто-то неестественно покашливает. Спрятав телефон в карман, разворачиваю голову медленно.

В проходе стоит моя давняя знакомая Альбина Елисеева. А если точнее, то та самая докторша, которой я передал Свету. А самой Светы почему-то нет.

Подхожу к женщине и бровь вопросительно вскидываю.

Что ей надо от меня?

– Назар Михайлович, вы просили позвать вас, когда осмотр закончится, – елейно говорит докторша, деловито поправляет свои очки на переносице.

Мысленно закатываю глаза и вдыхаю тяжко-тяжко.

– Вообще-то я просил позвать меня, если что-то будет не так.

– Ну так… – руками она разводит.

– Что не так? Где Света?

Вскипаю как чайник, клокотать все внутри начинает. Если Альбина станет медлить, у меня пар из ушей точно повалит.

Неужели ошибся насчет девчонки? Она больна? Заразна? Бесплодна?

– Не переживайте, Светлана скоро уже выйдет. Она одевается.

Дело не меняет. Я по-прежнему остаюсь максимально взведенным и подозрительным.

– Ты что-то у нее нашла? Так?

– Не совсем. Ваша будущая жена однажды уже была беременна, – чеканит она. – Я посчитала нужным вам сказать, поскольку поняла, что вы об этом не знаете.

Мощнейший разряд тока получаю и вздрагиваю, услышав слово "жена". На все остальное никакой реакции не следует.

Дело в том, что когда записывал Светку на прием, сдуру назвал ее своей невестой.

Это вышло случайно. Вырвалось. А Альбина, естественно, заострила на этом внимание.

Я ж не знал, с кем разговаривал. Обычно вызовы принимают администраторы. А тут Альбина – та, с кем меня связывает всего одна ночь и два месяца безжалостного поедания моего мозга – своего рода расплата за то, что "обманом обесчестил" и не смог предложить ей большего.

Ха!

С тех пор и не связываюсь с незамужними женщинами. Сразу же обращаюсь в агентство, тем самым избавляя себя от подобных бесячих проблем.

– Тебя опередили. Я уже узнал о беременности Светы.

– То, что ей уже приходилось рожать, безусловно, считается большим плюсом, но пока слишком рано приступать к подсадке. Прежде всего необходимо восстановить организм девушки.

После услышанного мозги мои превратились в жижу и окончательно поплыли.

– Что… Что ты только что сказала? – скриплю я как ржавая калитка.

– У Светланы приличный дефицит массы тела. Из-за истощения организм находится в постоянном стрессе. А отсюда уже вытекает гормональный сбой и нарушение цикла, а также..

– Да нет же! – громыхаю я на все здание, обрывая болтовню докторши.

Вытаращив глаза на меня, та захлопывает рот. Я прочищаю горло, стараюсь совладать со своими эмоциями и продолжаю уже более спокойно:

– Ты сказала, что ей уже приходилось рожать. Она что, мать, вашу мать?

– Да, Света сказала, что пятнадцать месяцев назад родила близнецов. Мальчиков.

Звездец.

– Странно, она мне ничего подобного не говорила, – заторможенно проговариваю, вспоминая детали нашего разговора.

Может, что-то упустил?

Вряд ли. Я даже предположить не мог.

Выходит, солгала мне. Замолчала.

А смысл?

Дело в деньгах, которые я ей пообещал?

– Ее очень сильно что-то беспокоит, – продолжает Альбина выгораживать Свету. Пресловутая женская солидарность. – Налицо психогенное расстройство, а в таких случаях люди обычно специально отказывают себе в еде. Назар Михайлович, вам нужно срочно что-то предпринять.

"Ой, не пори горячку только", – сморщившись, фыркаю на женщину в белом халате.

Света не психичка. Это ты больная на всю голову!

И вообще у Светы завидный аппетит. В еде не привередлива.

Посмотрел бы я на твое состояние, если бы ты перебивалась одним куском хлеба продолжительное время.

Злость на Свету быстро рассосалась в моей крови. Мне снова хочется защищать эту девочку всевозможными способами. Хочется сделать так, чтобы она забыла о тех временах, когда ей приходилось довольствоваться одним хлебом.

– Да, наверное, ты права, – уклончиво отвечаю.

Сторонюсь женщину и шагаю к кабинету, откуда должна выйти Света.

Альбина бежит за мной вдогонку. Каблуками цокает о бетонный пол, волосы назад.

– В общем, к чему я это? Я назначу Светлане лечение, а вам как будущему мужу, советую следить за ее своевременным питанием, иначе она больше никогда не сможет родить, – бросает камень в мой огород.

Ей только волю дай, она меня с ног до головы камнями закидает.

– Если запустить, то это может привести не только к бесплодию, но и к более печальным последствиям. Светлане нужна помощь. И психологическая в том числе!

– Я за всем этим прослежу, – отмахиваюсь от женщины. – Я найду способ помочь Свете.

Горделиво вздернув нос, Альбина бросает на меня убийственный взгляд, а затем скрывается за дверью своего кабинета.

Что, черт возьми, происходит?

Слышу позади меня носом шмыгают. Я голову вполоборота разворачиваю. Света стоит, откинувшись на дверь кабинета, из которого только что вышла.

Лица на ней совсем нет. Она в расстроенных чувствах. Плакала девчонка снова.

– Вам уже сказали, да? – спрашивает она, смотря себе под ноги.

О, да! И мне не терпится узнать что ты от меня скрываешь!

Почему? Почему Света не сказала мне, что у нее уже есть дети?

Наверное, потому что вопрос был задан мною не совсем корректно.

Я ведь спросил о наличии детей, а не о том, рожала ли она в принципе.

Нет у нее детей. Ввиду своего безвыходного положения она была вынуждена отказаться от них при рождении, чтобы спасти им жизни.

А не призналась мне, потому что стыдно по сей день. Поступок совсем не красит ее.

Совесть загрызла, вот и не рассказала. Посчитала, что я сделаю из этого выводы и прогоню ее.

Зная себя, я мог выгнать безответственную, ведь тогда еще не знал точную причину, которая привела Свету к скитанию по улицам без средств к существованию.

Сейчас мне нужно постараться не усугублять ситуацию. Не напоминать ей о детях.

Для начала необходимо поправить ей здоровье, да с ушлой мачехой разобраться.

Захочет, сама расскажет о сыновьях. А не расскажет – плевать. Меня это не должно волновать.

Я документ у нее из рук забираю, забрасываю свою лапищу ей на плечо и к себе притискиваю. К выходу веду.

Пора уже убраться из этого места.

– Сказали, – говорю как есть.

Взгляд на меня извиняющийся поднимает, а в глазах слезы накапливаются. Не может долго смотреть на меня – опускает голову, давая слезам упасть на грудь.

– И что вы думаете по этому поводу?

Подбородок дрожит, ее тон опасливый, осторожный. Словно она в полной готовности бежать от меня без оглядки.

– Думаю, что нам надо поправлять твое здоровье.

Ноги ее врастают в асфальт. Мы каких-то метров десять не доходим до машины. Света неверящим взглядом на меня смотрит.

– И все? – неуверенно на выдохе.

– А есть еще что-то, чего я не знаю? – подозрительно щурюсь, предоставляю ей возможность самой рассказать мне всю правду.

– Просто я думала, что, – мешкает она, глядя по сторонам, а затем вдруг в застенчивой улыбке расплывается, зубки белоснежные сверкают, ослепляя меня похлеще полуденного солнца. – А хотя не важно! Поедем домой.

Домой…

Мой дом теперь твой дом…

Кивнув, я распахиваю дверь своего пикапа. Придерживая за тонкую талию, помогаю ей забраться на подножку. Она присаживается на сиденье и снова одаривает меня самой милой улыбкой на свете.

Никогда таких улыбок не видел. Вот чтоб прям в душу западало – нет, не помню таких.

– Вот и я того же мнения, – убираю ее волосы за ухо, к нежной щеке прикасаюсь. Глаза ее вспыхивают, искрясь серебром. – Сейчас нам важно привести тебя в порядок. Запустила ты себя, лучик Света.

Смотрит на меня пристально и я туда же. Мы гипнотизируем друг друга взглядами. Света кончиком языка по верхней губе проводит.

Я же уже говорил, что хотел бы сделать с ее язычком?

Соблазн, мать его. Непреодолимый....

– М-м-м… Как же красиво, – беззвучно произносит она и глаза прикрывает, лишив меня возможности затеряться в их глубине.

– Что, красиво?

Застыл. Мозги не варят совсем.

Готов часами разглядывать девчонку и восхищаться невинной красотой ее души. Тем, что все ее чувства и эмоции лежат на поверхности. Для меня. Их не составляет труда прочесть.

Света руку мою со своей щеки убирает. Обхватывает ее и к груди прижимает. Там ее сердце вскачь пускается.

– Лучик Света. Так меня еще никто и никогда не называл.

Каких-то два слова, сказанных ей, а она счастлива так, словно я весь мир к ее ногам положил.

Удивительная…

– Только чистое создание способно разглядеть красоту в простоте. Не растрать в себе эту уникальность.

– Все в ваших руках, Назар, – песней льются слова ее.

Следом и я ныряю в салон, выезжаю на магистраль, чувствуя на себе ее выжигающий взгляд.

Кошусь на Свету, а она резко переводит глаза в окно. Думает, не заметил, что пялилась на меня всю дорогу.

Улыбаюсь как мальчишка. Через пару минут снова поворачиваю голову на нее и ловлю Свету с поличным.

– Спасибо вам, – говорит она, светясь как начищенный пятачок.

– За что?

– За то, что возитесь со мной.

Дело на самом деле нисколько недоброе. Скорее, эгоистичное.

В своих эгоистичных целях я вожусь с ней как с ребенком маленьким.

Но мысли свои не озвучиваю никак. Не хочу портить ни ей, ни себе настроение. Хочу как можно дольше видеть на ее красивых губах улыбку, способную враз обезоружить меня.