Читать книгу Лабиринты чувств - Лена Любина - Страница 14

Охотиться было легко и приятно. Легко не оттого, что получалось все и сразу. Наоборот, события растягивались во времени и слегка пугали своей незавершенностью, все более отдаляя от желанного финала начавшуюся охоту. А легко оттого, что само по себе было уже действие, процесс, что вполне соответствовало образу «прежней» деятельной Милы, и оттого, что цель охоты была рождена уже частью нынешней, мечтательной Милы.

Впервые после раскола Милы на две половинки – деятельную, прежнюю, и вновь появившуюся мечтательную, они обе стали работать в унисон. Впервые они не противоречили и не мешали друг другу. Легко и оттого, что свою появившуюся мечтательную часть Мила воспринимала как бы со стороны. Для ее трезвой, здравомыслящей, практичной головки все, что происходило по отношению к Пете, было до сих пор сюрреальностью.

Сюрреальность происходящего подчеркивала их, казалось, неестественная разница в возрасте. Недостоверность их отношений была и в том, что Петя, с первой же их встречи, с момента их знакомства, стал переходить в разговоре с Милой на французский.

По-видимому, разговаривая на не родном для себя языке, он чувствовал себя более раскованно, более развязано, не стесненным юношеской робостью, как бы избавляясь от нее. А для Милы французский был бегством от сухой деловой жестокой реальности в мечтательную чувствительность, где она наслаждалась и взглядами, и интонациями голоса, и мыслями о скором соприкосновении коленей.

Временная неопределенность и протяженность этого «скоро» совсем не пугали и не расстраивали Милу. Ее деловая часть, ее прежняя Мила оптимистично подтверждали ей, что она своего добьется, а день, час, месяц этого уже не имеют значения.

И при этом деловая, прежняя Мила пыталась слегка охладить иногда зарывавшуюся мечтательность, которая все торопила достижение цели, подстегивая к действию, тем, что вполне разумно говорила, что предвкушение, предчувствие удовольствия намного приятней, вкуснее самого удовольствия. И уж совсем уводили Милу в сторону от реальности стихи, что постоянно цитировал Петя.

Никогда раньше никак не связанная со стихами, кроме как школьной программой, Мила впервые начала их слышать именно от Пети. И все вместе – стихи, Петя, французский – переносило Милу из привычной обстановки в совершенно иной мир. Однако при этом Мила вполне сохраняла способность контролировать свой прежний мир, свой прежний образ жизни. Скорее, Мила продолжала жить, как и жила, но при этом перед ней открылась возможность получения новых ощущений, появилась способность по-новому чувствовать, казалось, уже давно испробованные, знакомые процессы.

А Петя, Петя, после того, как Мила осознала, что она ждала его появления, вновь стал чаще заходить в кафе. Очевидно, природная застенчивость, робость, по-видимому, не давали еще ему раскрепоститься в других местах. А здесь, с самого начала, нереальные, казалось, отношения, раскрепощали, позволяя без стеснения и жеманства быть самим собой. Как будто он играл в увлекательную игру. При этом объект игры был и мил и привлекателен.

Но он и сам не знал, что играет какую-то игру. Да и вообще, была ли здесь игра? Это для нас они – артисты на сцене, в причудливых изгибах, с замысловатыми речами. А он просто жил. Жил своею жизнью. Так, как у него получалось. Не зная, что пытается получить удовольствие, и уже получая его. Но уже зная, что за взглядами и словами могут последовать другие, не менее материальные вещи.

Его руки уже неосознанно стремились почувствовать Милу. Его губы, когда он разговаривал с ней, уже припухали совсем не детской припухлостью, а припухлостью желания. Желания, о котором он еще ничего не знал.

Желания, которое Мила уже разгадала, распознала, и провоцировала самим своим существованием.

Петя сидел за ее столиком, продолжая свою игру и не зная о ней. Он даже попытался принести с собой какие-то бумаги, чтобы Мила прочитала их.

– Петенька, ты с ума сошел, какие у тебя могут быть дела, какие договора? Что ты и мне и себе мутишь голову.

– Мила, я серьезно…

– Сознайся хотя бы себе, что вся серьезность – это то, что ты пришел на меня поглядеть.

– Мила, je parle pas de cela, c’est claire. (об этом я и не говорю, это так очевидно.)

– Петенька, je t’apprendrai. Il faut dire tout le temps au femmes et au filles des choses claires et agreables. Elles comprennent que c’est le mensonge, mais ça leurs plait. Mais ne dit jamais que c’est la mensonge! (я сейчас тебя учить буду, девушкам, женщинам надо все время говорить очевидные, приятные им вещи, и хоть они и понимают, что все это ложь и лицемерие, но тем не менее им эта ложь приятна. Только никогда не сознавайся в том, что в этом ты лжешь!)

– Мила, je ne te mentis pas quands je viens chez toi – je viens vraiment chez toi. (я совсем не лгу, приходя к тебе. Я прихожу действительно к тебе.)

– Bravo! Tu me comprends bien pour le moment! (Молодец, ты все правильно усваиваешь.)

– «Ты в зеркало смотри, смотри не отрываясь, там не твои черты, там в зеркале живая, другая ты» (Черубина де Габриак).

– Bon, salut, je vous quitte. (Ну, все, пока, я побежала.)