Читать книгу Серебряный Дым - Лена Решетникова - Страница 3

Маша попросила одноклассника запереть её в подвале. Это было маленькое, но отапливаемое помещение в одном из элитных домов. Модная высотка, построенная по лучшим образцам и технологиям. Когда дети нашли этот вечно открытый подвал, они очень удивились.

– Не во всех квартирах так комфортно, – сказала тогда изумлённая Маша.

Вместе с Ваней она часто сюда приходила. Здесь было тепло, уютно и всегда без людей.

– Так странно, такое хорошее помещение, и осталось незамеченным среди бездомных.

– Ну, здесь же жилой комплекс с охраной – бомжи сюда не сунутся. Я не могу понять другого – это же подвал. Здесь должно быть холодно.

– Нет-нет, смотри, здесь ни труб нет, ни всего того, что мы привыкли видеть в подвалах. Я смотрела, можно ещё ниже спуститься. Там – как раз истинный подвал. А тут просто пустые комнатушки. Наверное, элита не будет в таких жить, да и заниженный первый этаж мало кого устраивает. Застройщик и без того очень дорого продал квартиры в этом доме – можно было пожертвовать пустыми помещениями ради баснословных сумм.

– Но тогда почему оно открыто? – Не унимался Ваня, – ведь на остальных дверях везде висит замок?

– Может, забыли. Мало ли. Внимания к себе не привлекает – вот и дела до него нет.

– Да, нам повезло, что мы спокойно сюда проходим.

– Всё потому что Настя твоя живёт в этом доме. Ты сюда приходила, вот охрана и признала в тебе свою.

За ящик Серебряной Воды Ваня договорился, что там поставят замок. И сделал всего один ключ.

Маша несколько месяцев провела в этом подвале. Сначала было как-то странно, но потом она попривыкла. Да и особо-то думать о комфорте было некогда. Без Серебряной Воды её постоянно рвало. Она каталась по коврику, который обычно используют для фитнеса, и выла. Маша не могла есть, только иногда пила воду. Ваня заставлял её съедать хотя бы несколько сухариков в день – он опасался, что она умрёт от голода.

Маша вообще не разговаривала. Она сжималась в комок, словно всё тело пронзала самая страшная боль. По большому счёту, так и было. Эта боль была бесконечной. И днём, и ночью жуткие ломки по всему телу мучили юный организм. Ей даже стало казаться, что она чувствует каждый орган в своём теле. Маша ощущала, как болит печень, болят лёгкие, желудок, болит горло. И голова. Её голова буквально разрывалась. Словно череп трещал и норовил треснуть. Она представляла, как выглядит эта боль, как она сегодня красного, завтра – синего или чёрного цвета, заливается в каждый сосудик в голове. Ей казалось, она видит, как облако боли проникает сквозь кости черепа прямиком в мозг, как тот разбухает от этого неприятного соседства, как голова превращается в чугунок, по которому больно бьют молотком.

Ваня приносил ей самые сильные обезболивающие, которые только можно было купить без рецепта, но они не помогали. Машу только сильнее рвало от них. Мальчик, конечно, переживал за подругу. Он смотрел, как она мучается, и слёзы текли из глаз. Он ничем не мог ей помочь. Он знал, что нужно, но этого он ей дать не мог. Всего один глоток Серебряной Воды мог бы избавить Машу от страданий. Но этот глоток уже не дал бы шанса на избавление от зависимости. Хотя… Ваня не верил, что и теперь это возможно. «Машка зависимая, не может девчонка сама с этим справиться. В специализированных клиниках этого сделать практически не удаётся, а тут… она одна, сама…»

Но выхода у Вани не было. Она всё равно умирала. В одном случае, её сгубила бы Серебряная Вода, в другом – её отсутствие.

Он каждый день приносил ей еду, а её ломало, кидало на стены, она выла и ревела. Вечерами Ваня всегда приходил к ней, и просто молча сидел с девочкой. Разговаривать она не могла. Мысли не удерживались в голове. Когда он её о чём-то спрашивал или что-то рассказывал, она вообще не могла сосредоточиться даже на одном предложении. Её ломало и крутило. Её выворачивало. Ваня сильно переживал, но видел, как Маша старается. И это постепенно стало придавать сил и ему. Иногда он просто смотрел на неё и размышлял, смог бы он сам так держаться. Ответ ему не нравился, зато он был честным. Прошло время. Маша стала спокойнее, перестала блевать и кататься по полу от болей. Правда, разговаривать она так и не начала. Девочка лежала, почти не шевелясь, на старом диванчике, который Ваня привёз ей с дачи. Глаза её всегда были закрыты, и мальчик не мог понять, когда она спит, когда – нет.

Однажды Ваня принёс Маше детские разукрашки. Он подумал, что если уж подруга не может разговаривать, то рисование ей может подойти. Не ошибся. Сначала Маша, не вставая с дивана, просто неуклюже пролистала альбом и отложила в сторону. Но уже на следующий день, когда он пришёл, она сидела и вовсю раскрашивала картинки. Она сначала не обратила внимания на то, что он вошёл. Даже сморщилась – придётся отвлечься. Но Ваня всё понимал. Он забрал мусор, положил еду на старую табуретку, поцеловал Машу в лоб и просто сел рядом. Он смотрел, как она рисует, и молча благодарил Бога за этот шанс. Маша рисовала. Разговаривать она не могла.

Только через 6 месяцев она заметила, что стала успокаиваться. Постепенно ей становилось лучше. Белые губы стали розоветь, вес начал прибавляться, в глазах появился блеск. Маша смутно стала осознавать, что происходит. Она бросила разукрашки и бросилась Ване на шею, когда он в очередной раз пришёл её навестить. Тогда они долго разговаривали. Маша по большей части только спрашивала.

– Ваня, а снег уже начал таять?

– Да, февраль был очень тёплый. Сейчас снега вообще почти не осталось. Правда, очень грязно.

– Это ненадолго. Сезон обязательно возьмёт своё.

– Что это значит, Маш? – Ваня был рад поговорить. Маша так долго молчала, он не знал, какой она будет, если восстановится.

– Ну, значит, что зима должна быть зимой. Если она закончилась раньше, весной холода ещё вернутся. Помнишь, в прошлом году лето какое прохладное было? А потом всю первую половину осени стояла жара. Вот она – сезонная закономерность.

– Мне кажется, лучше бы всё запланированное было бы в свой сезон. А то какая-то каша-малаша.

Ваня улыбнулся.

– Вообще было бы чудненько, если бы всё всегда и везде было идеально. Но так ведь не бывает. И никогда не будет. Глупо мечтать о несбыточном.

– А как же чудеса?

– Чудеса – это прекрасно, и они, точно, существуют. Я в этом лично абсолютно уверена!

Маша рассмеялась. Ваня еле сдержал слёзы – она впервые за эти бесконечные полгода рассмеялась. Его Маша возвращалась в себя. «Она права, вот оно – настоящее чудо».

– Но чудеса не имеют ничего общего с утопиями, – Маша даже не заметила изменений в себе, – поэтому мы можем пытаться сделать мир лучше, но идеальным он никогда не будет. Кто знает, может быть, даже к счастью.

– А ты философски настроена, – Ваня наконец тоже рассмеялся.

– У меня было немало времени подумать о разном. И вот задача из задач – как мне вернуться в школу? Наверное, мне придётся остаться на второй год. Это как-то… стрёмно.

Маша скривила гримасу. И покорно, но недовольно вздохнула.

– Мне кажется, школа – это не такая большая проблема, как… – Ваня замолчал, сомневаясь, стоит ли договаривать мысль.

– Какая ещё проблема? Ваня, что случилось, пока меня не было???

– Ничего не случилось. Маш, ты меня извини за эти мысли, но ты уверена, что справишься с Водой, когда вернёшься?

– Я поняла, – Маша стала грустной и серьёзной, – я хочу тебе кое-что показать.

Маша встала, подошла к ваниному рюкзаку и вынула оттуда складной ножик-брелок. Ваня не успел понять, что она делает, как девочка порезала себе палец. Он резко вскочил и начал вопросительно причитать.

– Ваня, подожди. Я тебе сейчас всё объясню. – Маша была спокойна и серьёзна.

Она нажала на палец, и из него пошла самая обычная кровь.

– Ваня, ты видел когда-нибудь зависимых людей?

Он в ужасе смотрел на неё и молчал.

– Так вот, я много раз видела кровь своего отца. Он же постоянно пьяный всё где-то падал, то лоб расшибёт, то руки расцарапает где-нибудь. Его кровь была красной, но немного густая и с отчётливым серо-блестящим оттенком. Такая же кровь была и у мамы. И у меня я тоже видела такую кровь. А сейчас смотри. Она обычная. Как всегда. Просто алая жидкая кровь. Ничего необычного.

– Маша, что ты хочешь сказать? Что ты полностью очистилась? Но ведь это невозможно. Мы же оба знаем, что есть мизерный шанс остановиться, но шансов полностью избавиться от зависимости не существует.

– Ваня, я сама не понимаю, как так. Но ты же видишь кровь. Когда я вернусь, я хочу сдать анализ на зависимость. Чтобы быть точно уверенной. Но я чувствую, что во мне что-то не так. Как будто я прежняя. И я сама не знаю, как это возможно.

Ваня не поверил в такую теорию, но спорить больше не стал.

В городе без Маши ничего особенного по большому счёту не случилось. Всё шло своим чередом. Проблема восстановления девушки в школе оказалась гораздо проще, чем ребята думали. Директор сказал, что если Маша сдаст все экзамены, то вопросов не будет. В школах вообще учебных проблем не осталось. Большинству учителей было совершенно безразлично, смогут ли они чему-то научить детей. Они приходили на урок – рассказывали параграф. Кто не спрятался, я не виноват. Если школьник не желал учиться, ему просто ставили неуд, и он шёл в следующий класс. Поэтому когда Маша пришла с основными знаниями – Ваня её понатаскал, как смог, – многие даже удивились её подготовке.

– Первый вопрос – «Стадии зависимости», – озвучила педагог вопрос последнего экзамена Маши. Ольга Львовна, учитель по урокам здоровья, была очень красивой, но глубоко зависимой женщиной. Она отлично знала свой предмет, но своим же знаниям не следовала. Все были в курсе, что она употребляет. Поэтому особо на её уроках никто не старался. Это была худая, светловолосая женщина, которая держалась за работу. И всё ещё надеялась начать жизнь без Серебряной Воды. Но в её случае это было уже невозможно. Она употребляла несколько лет. И у неё совершенно не было силы воли.

– Не существует никаких стадий, – ответила Маша. – Зависимость от Серебряной Воды наступает сразу после употребления. Неверно думать, что можно немного попить, а потом соскочить. Зависимость абсолютная и неизлечимая. Есть шанс исправить положение…

– Какой шанс?.. – Учитель прервала ответ девушки. – Это неверно, Маша. Согласно учебникам, вылечиться невозможно.

Ольга Львовна говорила строго, но Маша видела, как интерес и надежда блеснули у неё в глазах. Она очень ждала, что Маша скажет. Не для того, чтобы оценить ответ, а чтобы самой уцепиться хоть за какую-то её мысль, или – что было совсем шикарно – какое-то её новое знание, где-то услышанное или прочитанное.

– Вылечиться, согласна, невозможно. Возможно прекратить пить.

– Ты считаешь, что это не одно и то же?

– Нет, я считаю, совсем не одно и то же, – Маша была убедительна, – если человек зависим, так скажем, этот «ген» будет жить с ним всегда. Но если он сможет остановиться и не употреблять, он получит шанс на дальнейшее нормальное существование.

– Ты знаешь, где продают это лекарство? – Ольга Львовна схватила Машу за руку. Её глаза стали безумными. Она уже не помнила, что ведёт экзамен, что вокруг люди. Её интересовала только волшебная пилюля, которая бы помогла бросить пить Серебряную Воду.

– Таких таблеток не существует, – Маша поняла, что происходит, она сразу заметила расширенные зрачки и трясущиеся руки педагога, неподдельный интерес к теме выдал учительницу до конца, – Это не вещество, это желание.

– Что ты несёшь! Ты не выучила предмет! По-твоему, стоит только захотеть, и всё само пройдёт?! – Учительница пришла в ярость, она негодовала от глупого разочарования и громко стучала ладонью по парте.

– Конечно, это крайне утрированно, – Маша не шелохнулась, она отвечала спокойно и негромко, – нужно очень постараться, чтобы по-настоящему взять себя в руки. Но без сильнейшего желания, без стойкости духа, без самого себя человеку это не одолеть. Если Вы слабая и подсознательно к этому не готовы, у Вас ничего не получится.

Ольга Львовна затихла. Она даже не обратила внимания, что школьница с ней разговаривает неподобающе. Она понимала, о чём идёт речь. Она вспомнила, как раньше каждый раз обещала себе, что пьёт Воду в последний раз, но очень скоро возвращалась к бутылке. Она понимала, что ей не хватит сил это бросить. Теперь это стало слишком очевидно. Она была рада купить лекарство, которое бы избавило её от этого кошмара, но таких таблеток не было, и она смирилась со своей участью.

– Это всё только пространственные разговоры… Это не научная теория. И нет примеров, у кого такое получалось.

– На самом деле примеры есть. Они описаны в книге «Жить по-другому» Сергея Мирошниченко. Там он говорит о тех, кто силой духа победил эту дрянь. Но таковых, действительно, очень немного.

Маше стоило больших трудов достать эту книжку. Её нигде не продавали. Интернет-версии тоже не было. Она заказала её из Ирландии. Но она была на английском языке. Пришлось потратить большую часть скопленных денег, чтобы её достойно перевести.

В «Жить по-другому», действительно, были описаны случаи абсолютного излечения. Но таких примеров было ничтожно мало. И никаких особых рецептов этого – ни волшебной пилюли, ни каких-то специальных манипуляций – не было. Автор всё свёл к индивидуальным особенностям организма, стойкому гену, который не определяют известные исследования, сильному иммунитету. Главным он посчитал исключительную силу воли. Человек сам не знает, какой моральный волевой запас у него есть. В самых сложных ситуациях организм его проявляет. В книге были описаны всего 4 случая. 4 случая за 50 лет наблюдений! Это, конечно, ничтожно мало, но так хотя бы Маша поняла, как сильно ей повезло.

– Я читала эту книгу – автор всё выдумал в рекламных целях. Чтобы книгу покупали, и только. – Ольга Львовна была непреклонна.

– Я не могу с Вами согласиться. Я знаю, что это возможно.

Учительница поняла, что означает ответ Маши.

– Сколько ты не пьёшь?

– Одиннадцать месяцев.

Педагог завистливо облизнулась.

– Тебя ломает?

– Уже нет. Бросания на стены уже прошли.

– Выйдите все из класса!!! – скомандовала учитель остальным сдающим экзамен. Школьники удивились, но послушались.

– Смотри, что у меня есть, – Ольга Львовна никак не хотела верить, что её ученица оказалась морально сильнее неё, взрослого и образованного человека.

– Вы предлагаете мне выпить? – Маша даже закашлялась.

– Смотри, свежая Серебряная Вода, – учительница открыла бутылку, приятный запах разнёсся по классу. – Давай вместе, понемногу.

Ольга Львовна достала два чайных бокала.

Маша молчала.

– Давай, если ты справилась однажды, значит, опасности нет. И нечего бояться.

Педагог стала похожа на одержимую женщину. Её речь путалась, язык заплетался, Маша заметила, как Ольга Львовна вытирает слюни, – так сильно ей хотелось выпить.

– Нет, – ответ девочки был спокойным и уверенным.

– Не бойся, я тебе поставлю хорошую оценку за экзамен, просто немного глотни со мной.

Ольга Львовна, как лиса из сказки, ластилась около Маши, заглядывала ей в глаза, говорила сладким манящим голосом.

– Нет, – Маша сидела ровно. Её мозг кипел от сильного запаха Серебряной Воды, но организм не вступал в сопротивление. Она точно осознавала, что делает и чего не делает.

– Нет, – повторила девушка спокойным ровным голосом.

Учительница резко развернулась, налила себе полную кружку и быстро выпила. Потом села обратно за стол, закрыла лицо руками и расплакалась. Маша не двигалась и молчала. Уже через несколько минут Ольга Львовна начала смеяться и танцевать. В итоге успокоилась, поставила всем ученикам отличные оценки по экзамену, оделась и вышла.

Маша продолжала сидеть за партой.

Из её окружения только одноклассник Ваня и ещё несколько человек не употребляли. Все остальные были зависимы. В том числе и многие учителя, которые преподавали уроки здоровья. Таких, как Ольга Львовна, было много. В том числе, наверное, ещё и поэтому эти занятия были практически непродуктивны. Педагог говорил об одном, а его собственный пример показывал обратное. А молодёжь не верит нравоучениям. Дети так вообще просто копируют поведение взрослых. Маше повезло, что она смогла остановиться. У большинства её одноклассников к 5-му классу уже не было шансов.

Школьная система в России была упразднена 20 лет назад. Привычную десятилетку сократили в 2 раза. Ученик начинал обучение в 14 лет, а до этого постигал основы знаний самостоятельно. Можно было нанять репетитора или заниматься по Интернету. Это существенно отразилось на качестве обучения, но спивающаяся нация меньше всего думала о своей образованности.