Читать книгу В тишине твоих шагов - Лена Сокол - Страница 10

Как приятно просыпаться утром после бурной ночи! Жизнь прекрасна, птички поют, а ты красива, словно Рапунцель, даже без косметики, даже в семь утра. И почему это все не про меня?

Настенные часы показывали немногим более семи часов. Сбросив одеяло, я встала и, шатаясь, побрела в ванную. Всё тело болело, ужасно ныла голова. Раздеваясь, я заметила себя в зеркале, бледную и с черными кругами под глазами. Волосы сильно пушились и торчали в разные стороны. Губы распухли и выглядели неестественно.

Крутанув барашек смесителя, я услышала скрип, кран затрясся и, вскоре из него под напором вылетела струя холодной воды с оттенком ржавчины. Пришлось подождать, пока она нагреется. Я залезла в ванну. Горячая вода подействовала на меня отрезвляюще.

Сев на колени, я направила струю себе прямо в лицо. Мозг тихонько включался в работу всего тела, мышцы приходили в тонус, но в висках еще неприятно пульсировало.

После душа я чувствовала себя значительно лучше. Окно в комнате оставалось открытым всю ночь, поэтому дышалось довольно легко. В помещении стоял аромат сирени и свежести майского утра. Сняв телефон с зарядки, я поставила чайник на огонь и принялась подбирать разбросанные по всему ковру халат, кружевные трусы, тапочки. Выкинула в мусор опустошенную бутыль из-под шампанского, застелила постель.

Только включившись, телефон завибрировал как сумасшедший. Десятки сообщений, уведомлений о пропущенных звонках множились с каждой секундой. Заварив кофе в чашке, я присела, чтобы ознакомиться с их содержимым.

Короткое слово «Офигеть» – это полуночное сообщение от Кати. Видимо, реакция на визит Сергея. Очень в ее духе.

«Доброе утро, как дела» от Донских, от него же двенадцать пропущенных со вчерашнего дня. Отвечать я не стала. Не было настроения, да и не хотелось давать напрасных надежд. Пролистав дальше, обнаружила два звонка от мамы, один с незнакомого номера, три с работы.

Придав волосам божеский вид с помощью мусса и расчески, я удобно расположилась на стуле и набрала номер Инессы Аркадьевны, моей начальницы.

– Александра, выходи на работу, ты нужна мне срочно, – безапелляционным тоном сообщила она.

Инесса Аркадьевна, дочь хозяина фирмы, была слоноподобной женщиной лет сорока с бледной кожей и короткими ногами. У нее был тяжелый, пробирающий взгляд властного человека, холодный и пронизывающий тебя насквозь. При разговоре всегда казалось, что она тебя знает, лучше тебя самой. Никто никогда не видел ее улыбающейся. Все отчаянно лебезили, пытаясь ей угодить, и никто не смел сказать ей и слова наперекор.

Из трубки доносилось её тяжелое дыхание. Я даже представила, как она нетерпеливо барабанит своими пухлыми пальцами по столу.

– Доброе утро, – спокойно произнесла я, – Инесса Аркадьевна, но у меня отпуск за свой счет. Семейные обстоятельства.

– Я тебя жду, – буркнула она, – отменяй свой отпуск. Работать некому, мы теряем время и деньги.

– Послушайте, – мне стало очень трудно сохранять спокойствие, – я сейчас никак не могу выйти. Поищите мне замену на время. Пожалуйста!

– Александра, нельзя же быть такой безответственной! Мы все носимся по офису, отвечаем за тебя на звонки, сами обслуживаем себя за обедом. Ужасно неприятно. Да и делопроизводство стоит! На твоем столе уже гора бумаг, некому даже напечатать приказы. От тебя ни слуху ни духу, приходится еще искать, вызванивать с утра пораньше.

Глотнув обжигающе горячего кофе, я поморщилась и вздохнула:

– Инесса Аркадьевна, поймите, у меня обстоятельства…

– Какие могут быть обстоятельства, здесь работать некому!

– Вы меня простите, конечно, но по этой причине я уже три года в отпуск не хожу! Потому что вы не можете найти мне даже временную замену. Возвращаюсь с больничного, меня все ненавидят. Волком смотрят, разговаривать не хотят. Остальные сотрудники и правда не обязаны бегать каждый пять минут в приемную, чтобы снять трубку и ответить на звонок. Но я тоже человек! Мне необходимо иногда отлучаться, болеть, отдыхать, да и я не получаю у вас миллионы, чтобы требовать с меня сверх меры!

– Александра, ты получаешь ровно столько, на сколько выполняешь свои обязанности! Если ты этого не ценишь, мы найдем человека, который будет ценить. Я предлагала освободить тебя от уборки офиса и платить из твоей зарплаты уборщице, ты сама не согласилась, теперь возмущаешься.

– Что-ж, будь по-вашему, – я встала со стула и подошла в окну. – Попробуйте найти идиота, который станет совмещать пять должностей за такие копейки! И в приемной подай-принеси, и делопроизводство, и кадры, и уборщицей. Кто захочет бежать в семь утра в магазин, потом накрывать стол для вас и сотрудников, потом мыть за вами чашки, бежать драить полы и так три раза в день?! Потом еще выслушивать, почему не успел выполнить основную работу! Обучайте его полгода, и он убежит от вас как от чумы, раз не умеете ценить и уважать своих работников.

– У тебя что, голос прорезался? Все вы приходите молодые, нахальные, мните о себе невесть что, сразу хотите быть начальниками! – рявкнула Инесса, задыхаясь от гнева.

– Я за все эти годы просила только об одном – о минимальном уважении ко мне, – возмутилась я, – если вы нанимаете кого-то, то не значит, что берете в рабство.

– Ты получишь такую запись в трудовой книжке, что не сможешь никуда устроиться, обленившаяся нахалка!

– Обленившаяся? – засмеялась я. – Заметьте, я вас не оскорбляла. Да я пахала на вашу начальствующую задницу как конь все эти годы! Недосыпала. И что заработала? Только головные боли и нервный тик. Что я получила взамен? Унижения? Хорошо бы терпеть из-за денег. Да на мою зарплату нормальной квартиры не снимешь! Приготовьте мне расчет и компенсацию за отпуск, я сегодня подойду с заявлением.

– Ты не получишь не рубля! Какая наглость!

– Вполне себе законное требование.

– Еще и отработаешь две недели как миленькая!

– Посмотрим, что на это скажет госинспекция по труду и мой адвокат. Я не отстану, пока не получу всё до последней копейки.

– Только попробуй появиться здесь! – взревела Инесса, задыхаясь от возмущения.

– Тогда пришлю вам судебных приставов за своими деньгами, всего хорошего!

С глубочайшим удовлетворением я повесила трубку. Поговорили так поговорили. Шикарное начало дня.

Меня немного потряхивало, но на губах медленно расплывалась довольная улыбка.

Крепостной, натерпевшийся от барина, наконец, получил вольную – вот как я себя ощутила. С плеч упал тяжелый груз, можно вздохнуть свободнее. Недельку пожить с ощущением невероятной легкости, прежде чем переходить на хлеб и воду в целях экономии и изводить себя поисками новой работы.

И всё-таки я почувствовала себя победителем! Страшен тот человек, который долго молчит, терпит, а потом вдруг взрывается как вулкан. Если бы наш с Инессой разговор произошел в офисе, я бы не ограничилась короткими фразами. Заставила бы её краснеть и вздуваться от злости, как большая круглая помидорина. Она бы многое о себе узнала. Но получилось, как получилось. И так тоже неплохо.

Допив кофе, я немного успокоилась, но пальцы еще приятно подрагивали от пережитых эмоций. Предстояло составить хотя бы примерный план действий на день. В голове куча идей. Сперва стоило бы навестить брата. Ужасно не хватает его утреннего брюзжания и нудных нравоучений.

Сдвинув вбок вешалки с платьями, я остановила свой выбор на удобных светлых брючках, мягких кожаных мокасинах и тончайшем свитере цвета пудры. Офисная одежда мне еще долго не пригодится, а в этом комплекте вполне комфортно можно будет провести целый день.

Торопливо перекинув ремень сумки через плечо, я вышла.

Мама трудилась над вязанием, время от времени поправляя очки, висевшие на кончике носа. Она могла сидеть так целый день. Никто не имел понятия, какие мысли бродят в ее голове. Ее лицо казалось сосредоточенным и умиротворенным одновременно.

Она подняла голову и посмотрела на меня из-под бровей:

– Саш, всё нормально, не переживай, я вчера уже ездила домой, и сегодня это делать совсем не обязательно. Хорошо, что врачи позволяют мне здесь находиться. Несколько дней, пока Сеня был в реанимации, проспать на жесткой скамье в коридоре приемного отделения – вот что было тяжело. А сейчас просто райские условия.

– Мам, за братом хороший уход, тебе не обязательно находиться здесь круглые сутки. Хочешь, после обхода вызову тебе такси до дома? Я могу побыть здесь сама, о новостях буду докладывать тебе каждый час.

– Если он очнется, мне нужно быть рядом, – она протестующе замотала головой. И в этом было наше сходство. Упрямые, способные стоять на своем и спорить до хрипоты. – Лучше смотри за Ксюшей. Конец года, нужно готовиться к экзаменам, больше заниматься. Проверь, что у нее с отметками.

– Насчет Ксюши… Такое дело… В общем, Ольга вернулась. Пришла вчера с чемоданами. Видимо, выгнали с той квартиры, которую снимала в центре. Поселилась у них. Я пыталась не пускать ее, но чуть не дошло до драки.

Мама развернулась ко мне и сняла очки:

– Это же хорошо. Ребенку всегда лучше с матерью. Теперь я буду спокойна, что она под присмотром, сыта и не прогуливает школу.

– Ох, ты так и не научилась разбираться в людях, мама.

– Всегда нужно давать человеку второй шанс, Саша, – она вернулась к вязанию.

– Не все люди его заслуживают, тебе ли не знать. Но спорить я не буду. – Я повесила сумку на стул и села возле кровати брата.

Его голова и половина лица были перевязаны бинтами, руки безвольно вытянуты вдоль туловища, сильные некогда плечи покрыты ужасными кровавыми гематомами и глубокими порезами. Каждый день их обрабатывали медсестры под чутким руководством врачей. А вот щетиной уже стоило бы кому-нибудь заняться. Светло-русые волоски над губой и на скулах отросли почти на полсантиметра и почти перестали быть колючими на ощупь. Еще неделя, и начнут завиваться.

В кислородной маске со сложной комбинацией из трубочек и лейкопластыря Сеня казался таким беззащитным и хрупким. Над ним нависли страшные обвинения, а он не мог даже слова сказать в свою защиту. Знать бы, что произошло в тот день. Как он оказался у этой девушки? Кто она и как они связаны?

И почему нельзя проникнуть к нему в голову… Невозможно вот так сидеть на одном месте, как требует того Донских, вязать, читать молитвы, смотреть в потолок. Такое точно не для меня.

– Глиняная башка, – я погладила его по щеке, – ты чего, решил меня бросить? Ты же никогда не оставлял меня одну. Проснись.

Ответа не последовало. Арсений продолжал лежать неподвижно, лишь только приборы, контролирующие показатели жизнедеятельности, монотонно попискивали в такт часам на стене.

– Лечащий врач надеется на скорый прогресс в его состоянии, – тихо произнесла мама, закусив губу, – их радует реакция его мышц на тесты. Вчера мне даже показалось, что он что-то пробормотал. Бессвязно, но, кажется, это были слова. Не думаю, что медсестра мне поверила, по ее мнению, это был просто шумный выдох. Возможно, я выжила из ума, но он точно шевельнул губами.

– Его мозгу просто нужно время, чтобы восстановиться. Когда это произойдет, он вернется к нам, – я легонько сжала его руку. – Сеня, вставай, слышишь? Хватит уже валяться. Ты нам всем очень нужен тут. Когда завтра приду, я хочу видеть, как ты смотришь на меня.

– Врачи настраиваются на благоприятный прогноз течения болезни. Так мне вчера сказали.

– Я очень на это надеюсь, мама. Лишь бы он был жив, а уж мы-то его выходим! Любого.

– Ты совсем исхудала, дочь, займись для начала собой. Одни глаза на лице остались. Тебе не помешало бы выспаться. Вернись на работу, иначе потеряешь место, а здесь я сама справлюсь.

Мне стало неловко при упоминании о потерянной должности, но я не собиралась пока посвящать в это маму. Достаточно с нее переживаний.

– Хорошо, – я подошла к старой раковине возле стены и посмотрела в зеркало.

– Девочки твоего возраста все уже почти замужем, дочь.

– И что с того?

– Пора заняться собой, Саша.

– Мам, ты не нашла лучше времени для разговора, как сейчас в больнице?

Она продолжала не спеша орудовать спицами, почти беззвучно и не глядя в мою сторону.

– Не злись на меня. Кто еще скажет, если не я.

– Я и так все знаю.

– Тебе стоит научиться быть женственнее, мягче. И не разбрасываться мужиками.

– Это ты кого имеешь в виду? – я села обратно на стул возле Сениной кровати и погладила его руку.

Мне был неприятен весь этот разговор. Будучи в некотором роде замкнутым человеком, я хоть как-то могла иногда потерпеть разговоры о работе, но личную жизнь не собиралась обсуждать ни с кем. Зная, что мать собирается завести старую шарманку про мои постоянные неудачи во всем, я заранее напряглась и выпрямила спину.

Сеня наверняка рассказал маме, что мы с Мишей разъехались. Чертов болтун! Может, даже упомянул, что я ходила на свидание. Пару раз. С таким же неудачником Егором из хрен-его-знает-какой-то-там жилконторы. Не люблю вспоминать об этом.

За ужином в кафе я целый час пялилась в окно на счастливую парочку, стоящую вместе под одним зонтом на мостовой. Шел сильный дождь. Они были веселые и влюбленные, заметно стеснялись друг друга, но улыбались и флиртовали. Девушка стучала зубами от холода и прижималась ближе к своему кавалеру. Наверняка первое свидание: эмоции, притяжение, захватывающее дух.

Я не могла оторваться от них и совершенно не слушала, что мямлил себе под нос этот жилконторщик, ковыряясь в салате. Мне не хотелось затащить его к себе домой, соблазнить, заняться сексом. Хотелось смыться. Смыться подальше и побыстрее. Поэтому на следующий после того ужина день я плавно перестала отвечать на его звонки, не перезванивала, а потом и вовсе заблокировала.

– Не важно, – мама невозмутимо продолжала колдовать над пряжей, изредка отдергивая нитку. – Просто в твоем возрасте нужно цепляться за хорошего мужчину, нужно ценить, не выпячивая вперед своё эго. Твои шансы встретить такого же порядочного парня, как Миша, улетучиваются с каждым годом.

– Мамочка, – я искренне улыбнулась, глядя на нее. – Ты только не придумывай мне проблемы, которых у меня нет, хорошо? Я понимаю, что ты заботишься о своей стареющей дочке, но ведь от таких слов я могу испугаться и броситься на шею первому встречному.

Я рассмеялась от всей души. И Сеня бы тоже рассмеялся, будь он в сознании. Он всегда относился ко мне как к ребенку. А вот Мишу терпеть не мог, либо огрызался на него, либо проходил мимо, словно того не существует. Только сейчас я понимала, какой удачей было избавиться от Миши-диванодава малой кровью. Давит, наверное, сейчас чей-нибудь диван, жрет пельмени и котлеты, смотрит телевизор с бутылкой пива и не утруждает себя поработать ершиком после того, как нагадит.

Меня передернуло.

– Саша, ты бросай уже эти свои сентиментальные романчики, книжки о любви и прочую беллетристику. Поверь, принца на белом коне уже не будет. И точно не в этом городе. Оглянись, сколько вокруг нормальных земных мужчин. Тебе пора выходить замуж, рожать детей. Кому нужна будет через пару лет тридцати с хвостиком лет стареющая тетя? – Взглянув на меня из-под бровей, она поправила очки. – И перестань смеяться. Я говорю серьезные вещи! Кто тебе еще скажет правду, если не мать?

– Мам, сейчас другие времена, – попыталась оправдаться я, сдерживая смех, – не подгоняй меня, пожалуйста. Как случится, так и случится. Не найду, буду жить одна, заведу десять кошек!

– Хоть бы губы накрасила, Саш! Ну, кто на тебя такую серую взглянет?

– Да не идут мне ваши губы, – рассердилась я. – Хватит, мам, честно! Я чувствую себя юной, выгляжу так же, всё натуральное. Что еще надо? Я никогда не красилась, и ради того, чтоб продать себя подороже, точно не начну. Заканчивай переживать, у твоей дочки все в порядке.

– Твой сосед, Кирилл, хороший парень, обходительный. Очень мне понравился. Выглядит статно. Квартира, машина, работа. Почему бы тебе не обратить свое внимание на него?

– Да, – закрыв глаза, я захихикала. Сенька бы сейчас упал от смеха. – Кирилл – жених завидный, только у него есть… мм… девушка!

– Жалко, – мама положила вязанье на подоконник и налила себе стакан воды. Её глаза внимательно изучали меня.

– Не надо меня сканировать, мам. Всё в порядке, честно. У меня вагон женихов на примете! Как только созрею для семейной жизни, сразу свистну, и они прискачут табуном. Знай успевай выбирать.

– Даже когда тебе очень плохо, ты никогда не рассказываешь мне. Кому угодно, только не маме. – Она обиженно надула губы и, взяв стакан с водой, села.

Глядя, как она пьет воду маленькими глотками, я медленно выдохнула. Мама, как всегда, была права.

– Просто я предпочитаю делиться только самым главным и важным. А личные переживания только наедине с самой собой. Уж прости.

– Как тебе тот молодой следователь? – от ее сверлящего взгляда мне становилось неуютно. – Он так теряется, когда ты входишь в комнату. Очевидно, что ты ему нравишься. Не упусти момент.

– Не заметила, – сказала я и, достав телефон, опустила глаза.

– Зато для меня всё очевидно. Он хорош собой, не женат.

– Не мой типаж.

– Сильный, надежный.

– Мам! Он мне не нравится! – Я встала, взяла сумку и перекинула через плечо. – Сегодня после школы придет Ксюша, повидается с папой, тебе поможет. Хочет почитать ему книжку. Если что-то понадобится, позвони мне, хорошо?

– Ты куда?

– Схожу на работу.

– Не дождешься обхода врачей?

– Нет, – я подошла, обняла ее за талию и поцеловала в щеку. – Мне пора.

– Не обижайся на меня. Я…

– Даже и не думала!

Проскальзывая в дверь, я махнула на прощанье рукой. Мама так и осталась стоять у подоконника, качая головой. Быстро маршируя по дороге из коридоров и бесконечных больничных палат, мне ужасно хотелось сдернуть сковывающий движения халат, сдать его обратно в гардероб и скорее выйти на воздух.

Я уже собиралась переходить дорогу, когда в кармане зазвонил телефон. В планах было посетить еще раз маму Маши Яковлевой и сходить в офис к Арсению, поговорить с его сослуживицей. День обещал быть насыщенным. Я энергично сказала:

– Да.

– Александра? – спросил высокий мужской голос.

– Да, слушаю вас.

– Это Артем, помните меня? Я работаю у Алексея Львовича.

– Разумеется.

Я остановилась на краю тротуара. Наступила пауза.

– Когда вы сможете к нам подъехать? – нетерпеливо поинтересовался собеседник.

– Эм… могу прямо сейчас.

– Подождите секунду, я уточню. Алексей Львович сейчас на пробежке.

В трубке раздался щелчок. Я огляделась. На улице было полно неспешно прогуливающихся людей.

Сама не понимаю, каким образом мне удалось так быстро дойти пешком до Ульяновской. Этот район находился недалеко от центра, примерно на равном удалении от моего дома и от офиса Тимофеева. Большая часть домов представляла собой трехэтажные кирпичные постройки европейского типа. Ниже по дороге открывался красивый вид на реку. Множество уютных маленьких кафе и баров с прозрачными окнами в пол не нуждались в рекламе. Посетителей всегда было достаточно.

– Где вы сейчас? – после очередного щелчка поинтересовался Артем.

– На Ульяновской.

– Можете спуститься вниз до проспекта?

– Да, конечно.

– Ожидайте в ресторане «Старая пристань», шеф сейчас подъедет.

Уличное движение было интенсивным, вниз по пешеходной дорожке я добралась до проспекта за несколько минут. Через тридцать метров моему взору открылся небольшой ресторанчик с панорамным видом на реку. Обстановка его была выполнена в лучших купеческих традициях прошлого века. Интерьер поражал своим убранством. Минуя роскошные залы и барную зону, я вышла к летней веранде.

Официант подал мне меню, пестревшее блюдами по исконно русским рецептам: борщ, уха, холодец, сибирские пельмени. Отложив его в сторону, я попросила чашку кофе. С этого ракурса не видно было стоянки возле ресторана. Пришлось встать и облокотиться о перила. Влажный воздух с реки взметнул вверх мои волосы. Ждать долго не пришлось. Через минуту возле входа припарковался черный «Вольво». На заднем стекле отчетливо выделялся желтый знак «Инвалид».

Сердце приятно защемило.