Читать книгу Я прав - Лео Нидович - Страница 3

– Ну, как чай!? Пить можно!? – произнёс доктор и откинулся в кресле.

– Да, можно. Спасибо, – Жуманич встал и понёс свою кружку в умывальник.

– Захватите у меня, если не затруднит, – обратился доктор.

– Да, конечно.

Жуманич вернулся к столу. Собрал все чайные принадлежности и унёс их в умывальник. После чего опять присел на кушетку.

– Ну, пожалуй, начнём, – сказав это, доктор встал с кресла и вышел из-за стола. Обошёл его и облокотился о столешницу, словно присел. Взял со стола листок и, прочитав то, что было написано, положил его на стол. После чего поднял глаза и вдумчиво посмотрел на мужчину. Какое-то время помолчал и произнёс:

– К нам, в больницу, поступила ваша дочь. Она упала на уроке в обморок. И хорошо что, в этот день в школе, была группа врачей. В начальных классах проводили плановый медосмотр. И, только благодаря их быстрому реагированию, удалось оказать вашей дочери первую медицинскую помощь. И, соответственно, довольно скоро она оказалась у нас. После наблюдения и необходимых анализов был поставлен диагноз. И если на момент поступления и первых анализов ещё была надежда, то, к сожалению, после перепроверки некоторых данных, результат и вывод следующий – будем оперировать. Это единственный вариант спасти ребёнка и медлить нельзя. Каждый лишний день – смерти подобен. Закончиться может всё в любой момент, – медленно и членораздельно, очень спокойно говорил доктор, всё время наблюдая за посетителем. И завершил монолог фразой: ” Вам мои слова понятны?”

– Да, – очень тихо ответил Жуманич. После этого ещё больше поник и окончательно ушёл в себя.

– Хорошо, – сказал и продолжил доктор. – Скажу сразу, операция одна из самых сложных. Но такие операции не новинка. Мы их делаем, и уже наработан определённый опыт. И с нашей стороны в профессионализме врачей сомневаться не следует. Но есть и другая сторона нашей с вами беды. Вашей дочери требуется донор. И именно он поможет, извините меня, остаться ей на этом свете.

Доктор во время монолога постоянно смотрел на мужчину, который оставался в том же самом положении, в положении остолбенения, и ни разу не взглянул на него.

– И в таких случаях мы ждём донора, – говорил доктор. – Есть ограничения и ещё много чего, не будем вдаваться в подробности. И когда будет донор, только Богу известно. Вы это понимаете?

– Да.

В кабинете опять стало тихо. Жуманич поднял голову и посмотрел на доктора. В его взгляде не было ничего, кроме обречённости и пустоты. Взгляд несчастного человека, не понимающего, что делать дальше. Он никогда не был в такой ситуации. В ситуации, когда вся надежда, понял он, только на него – человека в белом халате. Только он может помочь и больше никто. И ему стало страшно, по-настоящему страшно. Страшно, что жизнь его дочери зависит от какого-то человека, пусть врача, но чужого, чужого ей человека, а не от него, её отца. Он впервые в жизни ничем не мог помочь своему ребёнку. Ничем. И, осознав всю тяжесть ситуации, опять опустил голову и пробурчал, почти шёпотом: «Помогите, пожалуйста. Помогите доченьке моей, пожалуйста, прошу вас». Помолчал: «Помогите, помогите, пожалуйста».

Доктору показалось, что мужчина заплакал. Пройдя по кабинету до входной двери, приоткрыл её и, убедившись, что за ней никого нет, плотно прикрыл и повернулся. Призадумался, скорее выдерживая паузу, и продолжил: “У нас есть для вас, если можно так сказать, подарок судьбы. Есть донор – девочка. Ровесница вашей дочери, и это важно”. Сказав это, стал внимательно наблюдать за реакцией мужчины к только что произнесённым им словам.

Видно было, как Жуманич немного оживился. Расправил спину, которая всё это время была колесом. Поднял подбородок и вопрошающе посмотрел на доктора.

– Есть? – спросил, смотря взглядом собачки, выпрашивающей вкусняшку у своего хозяина.

– Да, – твёрдо ответил доктор. – Есть. И если мы с вами найдём общее понимание проблемы, то и оперировать сможем довольно скоро, а это очень важно. Время сейчас враг вашей дочери.

– А что с ней?

– С кем?

– С девочкой?

– Ничего. Она здорова и весела, – удивлённо спокойно, с неким цинизмом произнёс доктор и продолжил. – Есть кое-какие отклонения, но от этого не умирают. Хотя-я-я… Кому и сколько суждено…, – здесь он призадумался и закончил мысль. – Умереть можно и от насморка, понимаете?

– Понимаю.

– В вашей ситуации важно ни то, что с этой девочкой, а то, что она есть и может помочь вашей дочери остаться жить. Это вы понимаете?

– Да, понимаю, – очень тихо ответил Жуманич. – А что потом? Что будет с этой девочкой-донором? – спросил он доктора, не глядя на него. Доктор на мгновение призадумался и твёрдым тоном произнёс:

– Не задавайте глупых вопросов. Вам здоровая дочь нужна или что? Жуманич опять согнул спину колесом, опустил голову, обхватил её руками и притих.

– Ну-у-у, вот и хорошо, – важно протянул доктор. – Но и, конечно, вы также должны понимать, что такие операции несколько иначе оцениваются, чем удаление зуба, – сказав это, немного усмехнулся и подошёл практически вплотную к сидящему на кушетке посетителю.

– Что скажете? Решение за вами. Согласны? И ваш ребёнок спасён. Или ждём, незнамо чего и незнамо кого. А ведь можно и не дождаться, ну только если смерти, – сказал и очень внимательно посмотрел на мужчину.

Жуманич откинулся на кушетке. Опёрся спиной о стену, откинул назад голову и закрыл глаза. Лицо его напряжено. Он сильно стиснул зубы. У него заметно задвигались желваки. Кожа лица покраснела, выступила испарина. Он всё понял, всё. Заново, про себя проговорил каждое слово доктора и всё окончательно понял. Он понял весь смысл сказанного. И от этого у него перехватило в горле и немного обнесло голову. Время остановилось. Впервые в жизни его поставили перед выбором, где любое решение подразумевало – смерть. И он выбрал. Выбрал единственное и правильное решение. Другого решения не могло и быть. Ведь речь шла о его дочери. Жить ей дальше гарантированно или ждать-ждать не понятно чего. Можно же и не дождаться и умереть. Прав доктор, прав. Он открыл глаза.

– Я согласен, – чуть слышно прошептал.

– Что? Не расслышал, – переспросил доктор.

– Я согласен, – уже более отчётливо произнёс Жуманич и продолжил. – Я согласен, согласен. Кровинушка моя, доченька, родненькая. Я согласен, согласен, – голос становился всё громче и громче. И когда он практически перешёл в надрывный истеричный крик, доктор ударил его по щеке.

– Успокойтесь, слышите меня. Успокойтесь и возьмите себя в руки, – жёстко и громко проговорил доктор.

– Да, да, конечно, конечно, – испуганно и очень устало произнёс мужчина, обхватив голову руками.

– Хотите коньяк? Он вам сейчас не помешает.

– Да, спасибо.

Доктор достал початую бутылку, два бокала, налил и компаньоны скрепили сделку алкогольным напитком.

– Как, отлегло?

– Я не понял.

– Ладно. Теперь о главном, – продолжил доктор. – Сумма будет разбита на две части. Одна – официальная. По ней мы с вами составим и подпишем массу бумаг. Другая – благотворительная. О ней знаем только я и вы. Вы это понимаете?

– Да, да, я всё понимаю, – немного взбодрившись от коньяка, проговорил быстро Жуманич.

Доктор говорил правильно поставленным голосом, скорее официальным, без интонаций, как судья зачитывает приговор.

– Сначала принесёте нам благотворительную часть. Это гарантия, что вы переведёте и официальную часть. И мы, то есть я и мои коллеги, будем понимать, что вы настроены серьёзно.

– А может, сначала официальную часть, чтоб начать, – вставил посетитель.

– Ну, а кто даст гарантию, что, когда всё закончится и ваша дочь будет здорова, вам захочется расстаться с деньгами. Бегай потом за вами, понимаете?

– Да, понимаю, – Жуманич призадумался и глубоко вздохнул.

– Вы приносите благотворительную часть, и мы начинаем дочь и донора готовить к операции. Ну и параллельно наш юрист заключит с вами соответствующий договор, и вы подпишете ряд бумаг. Бумаг будет много, готовьтесь.

– Да, да я понимаю.

– А по оплате официальной части вам расскажут и всё объяснят. У вас есть ко мне вопросы? Вам всё понятно?

– Да.

Мужчины пожали друг другу руки. Договорились о встрече, на которой будет отдана нужная сумма благотворительной части сделки и попрощались.

И только, Тот, который везде и всегда, улыбнулся своим оскалом.