Читать книгу Там, где мы есть. Записки вечного еврея - Лео Певзнер - Страница 7

Историческая справка 1. В конце восемнадцатого века большое количество евреев оказалось в границах расширенной России, после того как русская императрица Екатерина II получила большие территории Восточной Польши в результате ее раздела между Россией, Пруссией и Австрией. Этот период и начал отсчет времени совместного проживания русского и еврейского народов, длившегося двести лет вплоть до конца двадцатого века.

За двести лет русский (в расширенном смысле, включающий многие другие этносы огромной российской империи) и еврейский народы, прожившие бок о бок столько поколений, прошли вместе через специфично российские жестокие эпохи: затянувшегося феодализма, незрелого капитализма, затем ультралевого тоталитарного социализма. Они прошли через неимоверные страдания, революции и войны, сталинские тройки, расстрелы и лагеря. Страх вошел в умы и души на генетическом уровне. Советская власть освободила русских евреев от черты оседлости, но сделала их меньшими евреями, чем они когда-либо были.

Отношения двух народов – русского и еврейского – как, впрочем, и некоторых других внутри империи, никогда не были простыми. И даже когда уже в советские времена большинство евреев утратили традиционный облик, включавший лапсердак с пейсами, а также род занятий и приписываемые им манеры и привычки, религиозную культуру, некий ментальный водораздел между евреями и неевреями остался. И это несмотря на то, что фон, на котором росли и воспитывались советские евреи, ничем, по существу, не отличался от того, при котором существовали другие народы огромной страны.

Концепция национальных черт народа довольно условна, тем не менее, есть какие-то общие черты, которые создают то, что мы называем национальным характером, культурой. В рассуждениях о характерах двух народов ограничимся только советским периодом, когда евреи уже не были связаны обязательным проживанием внутри черты оседлости и были более ассимилированы в русскую жизнь. Начиная с тридцатых годов, большое число евреев, получив образование, доступа к которому они были лишены в царское время, довольно быстро стали частью нового слоя советского общества – интеллигенции.

Что же все-таки отличало евреев от других их соотечественников и почему отношение к ним было другое? Многие русские классики неоднократно затрагивали эту тему в негативном для евреев ключе, но я не хочу ни повторять их, ни опровергать. Двести лет, проведенные если не вместе, то рядом, а особенно семьдесят лет советского периода, наложили глубокий культурный отпечаток на русское еврейство.

Если говорить о мировом еврействе, то это очень культурно разобщенный народ, хотя такое разобщение нехарактерно для советских евреев (во всяком случае, в доэмигрантский период). Советский еврей сильно отличался от европейского, ближневосточного или южноамериканского, и даже – от потомка русских евреев, живущего в Соединенных Штатах. В процессе ассимиляции евреи приобрели много чисто русских черт. В результате советский еврей стал одновременно носителем русской культуры и еврейского склада ума. Он носит в себе культурные черты русского человека больше, чем, например, британский еврей носит черты британца, что можно объяснить гораздо большей однородностью культурной среды в тоталитарном государстве. Поэтому русские евреи в любой загранице – в первую очередь русские, и только во вторую – евреи. Советские евреи всегда хотели раствориться в одной большой нации, а крохотная Еврейская Автономная область, искусственно созданная в тридцатые годы на Дальнем Востоке по приказу вождя народов, так никогда и не стала центром советской еврейской жизни.

Число русских – коренной национальности страны – значительно превышает половину населения, тогда как число евреев никогда не превышало 4 %, а сейчас, после распада Союза и массовой эмиграции, оно упало до 0,2–0,3 %. Надо ли вообще обсуждать особенности национального характера русских и евреев? Считаю, что да, нужно, прежде всего – для понимания, кто все мы, русские и евреи, народы, прожившие бок о бок двести и более лет, с глубоко сросшимися судьбами, во многом похожие, но в чем-то существенном различные, а сейчас почти расставшиеся. Это нужно и для понимания причин этого расставания. Скажу заранее, это не черно-белая картинка, и будет уместно еще раз подчеркнуть, что каждый индивидуум любой национальности и культуры уникален. В любом обществе всегда найдутся люди, чей характер, склонности и состояние ума будут совершенно противоположны тем, которые приписывают к чертам так называемого национального характера. Однако трудно оспорить и то, что общности в характере народа это то, что составляет его культуру. Описать национальный характер целого народа – задача непростая. Всегда будут люди, не согласные с этими характеристиками, это их право.

Живя в России веками вместе, многие народы так ассимилировались, что теперь трудно найти человека, кто был бы на сто процентов русским в этническом плане даже во втором-третьем поколении. Поэтому, говоря о русском характере, я, конечно, имею в виду, прежде всего, культурный аспект. Семьдесят лет советского правления выровняли разные народы до «новой исторической общности», которую в мире называют просто: русские.

Родившись и прожив всю или большую часть жизни в России, русские евреи в значительной мере русские по культуре; но другая часть их менталитета не принадлежит этому народу, поскольку они рождены и воспитаны в еврейских семьях – не в религиозных или традиционных, а типичных семьях советского среднего класса, еврейской интеллигенции.

Важно иметь в виду, что до Октябрьской революции 1917 года в России существовали классы людей, которые по своему образу жизни, роду занятий и культурному уровню сильно различались, я имею в виду дворянство и простонародье. Дворянство как высший класс имело свои представления о чести и репутации, которые были мало присущи простому народу. Такое мироустройство кардинально изменилось после 1917 года. Более чем двадцатилетнее преследование и истребление «социально чуждых элементов» – бывших дворян и собственников, а также годы красного террора начисто смели с российской почвы дворянство с их культурой и манерами поведения. Сотни тысяч из них эмигрировали. В результате российский народ стал другим, пролетарским, который со временем стал народом советским. Постепенно, к позднесоветскому периоду (1960–1980 годы) сформировались две неравные части этого народа: «синие воротнички», или простой народ (большинство) и «белые воротнички» – интеллигенция (меньшинство). Разница между этими двумя группами была настолько заметна, что мы имели как бы две цивилизации в одной стране. Мои характеристики сфокусированы на простом народе, поскольку он составляет большинство русского народа.

Вы не задумывались: почему, когда говорят о русском национальном характере, то в отличие от других национальностей, как правило, употребляют сочетание русский человек, а не просто русский? Аналогичные словосочетания: английский человек, японский человек, сомалийский человек звучали бы довольно нелепо. Возможно, это не только потому, что слово русский звучит скорее как прилагательное, но и потому, что слово «человек» добавляет какую-то дополнительную краску в характер этого народа. И такой краской можно писать только характер народа огромной страны.

Русский человек легковерен и недоверчив одновременно. В пост-советский период начала девяностых, когда «делать» деньги стало второй религией, умный мошенник Мавроди организовал финансовую пирамиду, известную на Западе под названием Понзи (по имени первого мошенника, обманувшего простодушных сограждан). «Инвестмент банк» Мавроди ограбил десятки тысяч людей, отдавших ему свои деньги в расчете на быструю сверхприбыль. Народное доверие мошеннику было до того безграничным, что даже после закрытия этого «банка» и пропажи денег те же ограбленные им люди голосовали за него на выборах в депутаты парламента! Он заседал в нем до самого ареста. А люди все несли и несли свои жалкие обреченные деньги, несмотря на перманентный кризис, когда не то, что большой возврат денег был невозможен, но и вообще никакой. Если бы эти люди смогли подумать и посомневаться: а возможно ли в стране с развалившейся промышленностью получить быструю сверхприбыль без обмана граждан? – наверное, несчастных было бы меньше. Аналогичная пирамида была создана Берни Мэдоффом в Нью-Йорке. Разница между русской и американской пирамидами лишь в том, что вкладчики верили Мэдоффу только до того, как разразился финансовый кризис 2008 года. Когда же они поняли, что денег обратно не получить, Мэдофф был разоблачен, и о вкладах в его компанию больше не могло быть и речи. Русские же вкладчики были готовы исступленно нести и нести новые деньги, несмотря на разоблачение Мавроди. Легковерие есть и в политическом аспекте: пропаганда с экранов телевизоров легко внедряется в сознание простых людей, и власти используют эту доверчивость в своих целях.

Недоверие – отнюдь не противоположная черта доверчивости, а ее обратная сторона, и оба эти качества вполне уживаются в одном человеке. Человек не склонен доверять слову, если слышит его не из телевизора или не прочтет в газете. Недоверие и страх причинения вреда существуют на подсознательном уровне. Русский человек не так открыт, как, например, американец; он не будет говорить открыто с кем-то, если этот кто-то не его знакомый. Типичная зарисовка из жизни двух разных обществ: несколько групп людей находятся в одной кабине большого лифта – американцы внутри одной из групп будут разговаривать естественно, не понижая голоса; русские не будут говорить вовсе или будут разговаривать так тихо, чтобы люди другой группы их не слышали. Существовавший веками страх непонятного и незнакомого вызывает и различный подход в отношениях с окружающими людьми: впервые встреченный индивидуум не рассматривается как хороший человек до тех пор, пока он не доказал, что хороший – это типично русский подход, настороженный и закрытый.

Русский человек щедр. Однажды я вел машину по ужасной грязи в отдаленном сельском районе, был дождь, дорогу так размыло, что моя машина забуксовала. Я понял, что без помощи не обойдусь. На мое счастье я услышал тарахтение трактора на близлежащем поле, подошел и уговорил тракториста вытащить мою машину. Он быстро и ловко подцепил ее и вытащил. Я был так благодарен, что протянул трактористу две бутылки водки, которые случайно оказались у меня в машине. Тракторист вернул одну бутылку мне, сказав, что он не может оставить человека без последней бутылки!

Хорошо известно, что русский характер терпим к трудностям и препятствиям и, как показал опыт столетий, к преследованиям со стороны авторитарного режима, и предпочитает его либеральной власти. Авторитарные правители – русские цари, Сталин, Путин, опирающиеся на своих опричников, любимы народом. Неограниченная власть над институтами – юстицией, парламентом, прессой, прикрытая фразеологией об интересах государства, а на самом деле ширма для абсолютизма – сделала их «крутыми», а значит – и популярными в народе лидерами. Другие лидеры, которые не использовали репрессивных мер для сохранения власти, были нелюбимы, а подчас и презираемы. Такой парадокс проливает некоторый свет на «русскую душу». Граница между народной любовью к правителю и страхом к нему почти невидима. Страх по отношению к верховному правителю и страдание во имя него были всегда необходимыми атрибутами сильной власти.

В характере русского народа глубоко и прочно сидит понятие справедливости, причем справедливость понимается скорее не как воздание каждому по его заслугам, а скорее как распределение поровну. Возможно, поэтому первое в мире социалистическое государство было создано и просуществовало семьдесят лет именно в России.

Отсюда такая нелюбовь (если не сказать сильнее) к богатым и к тем, кто предприимчивее. Чувство справедливости по шкале приоритетов, как правило, стоит выше законопослушания (назовем это синдромом Робин Гуда) и от этого противоречия иногда возникают проблемы как во внутреннем, так и в международном правовом поле (пример – «Крым наш!»).

По горькой иронии, в стране, где всегда присутствовал страх народа перед государством и его правителями, слышно много заклинаний, как граждане должны любить государство. Эта серьезная особенность взаимоотношений народа и государства фундаментально отличает российское общество от западного. В российском менталитете до сих пор популярна концепция царя, его опричников, бояр и черни, которые служат царю и отечеству. Такое общество не может быть по-настоящему свободным. Свобода появляется только тогда, когда простые люди начинают понимать, что государство у них на службе, а не они у государства.

Русский характер одновременно объединяет в себе такие противоположные черты как сострадание и равнодушие. Даже если кто-то виноват, но страдает, люди симпатизируют ему. Например, Ельцин конца восьмидесятых страдал от обструкции коммунистического политбюро, и чем больше его обвиняли коммунисты, тем большей была поддержка среди народа, в результате чего он был избран президентом. Причина этого скрывается глубоко в православной заповеди – место страдальца после смерти в раю.

Но иногда равнодушие находится за пределами добра и зла. Ужасный пример его проявился в трагическом инциденте с пассажирским теплоходом «Булгария», затонувшим на Волге во время сильного шторма в июле 2011 года. Судно было перегружено людьми. Огромная волна накрыла его с одной стороны; теплоход накренился на один борт, приняв в себя слишком много воды через открытые окна, иллюминаторы и двери, в результате чего потерял стабильность и стал быстро погружаться. Капитаны двух проходящих мимо судов видели людей в воде, пытающихся спастись, и не пришли к ним на помощь. И только третье судно подошло на помощь и спасло несколько человек. Однако большинство погибло, включая тридцать детей. Их гибель, в том числе, на совести тех, кто был в состоянии помочь, но не сделал этого. Что было в душах людей на борту этих двух судов, которые прошли мимо тонущих детей, словно это был мусор в реке? За последние годы появилось много верующих, носящих крестики, как символ веры. Могу предположить, что среди членов команды судов, не пришедших на помощь, были и люди с крестиками на цепочке вокруг их «верующей» шеи. Россия, что с тобой происходит?!

Большинство сегодня готовы обвинять других более, чем себя самих за свои неудачи, но не готовы признать собственную ответственность. Точно так же, как не готовы признать и свою персональную ответственность за коррупцию, за равнодушие или хамство: это не мы, это те, другие.

В чем действительно существует большая разница между Россией и Западом – в повсеместной практике «срезания углов», что тоже отчасти связано с особенностями национального характера – известный всем русский «авось». Под этим подразумевается невыполнение каких-то требуемых правил: от технологических до юридических процедур, правил безопасности или установлений в любой другой области. Люди, обязанные их выполнять, но не выполняющие, почему-то считают, что это не повлечет за собой последствий. Повлечет – не раньше, так позже, но повлечет! Кто не испытывал авантюрный соблазн рискнуть, сделать то, что нельзя или не сделать то, что требуется ради того, чтобы в чем-то выиграть, сэкономить в деньгах, во времени? В десяти или ста случаях это могло срабатывать, но на одиннадцатый или сто первый могло и не сработать… И тогда дурацкий риск оборачивается гораздо большей потерей. Если на Западе выполнение предписанных правил стоит на первом месте, то в России нечасто заботятся об обязательном выполнении даже и небольших правил, – будь то в бизнесе, технологии или безопасности. Да, порядок существует, есть и штат инспекторов, но… инспектор может быть подкуплен, а изделие произведено и без этой тонкой, но оказывается, необходимой для его качества процедуры. Это одна из причин коррупции. Если с намерением сэкономить не выполнены все правила, скажем, пожарной или строительной безопасности, то понятно, что инспектор, который «не видит» нарушений, берет взятки. Это может стоить жизни людям. «Срезание углов» – одна из возможных причин технологического отставания России от обобщенного Запада.

Русский человек добросердечен. И хотя он не так общителен, как, например, средний американец, но может открыть сердце и излить душу человеку, с которым сидит рядом. Чаще – за бутылкой. Пристрастие к выпивке у русских, как и полнота у американцев – на национальном уровне. Ничто так не объединяет русских как совместная выпивка; она объединяет даже тех, кто едва переносит друг друга. В компании пьющих тот, кто не пьет, выглядит подозрительно – как человек, не принадлежащий этому теплому кругу лучших друзей. Выпивая, люди чувствуют себя теплее, безопаснее, они любят мир. Правда, не всегда.

Баня для русского человека – это особое место физического и духовного очищения. Столько фильмов и песен посвящено этому действу! Однажды я сказал своему другу Олегу, такому же любителю бани, как и я, как невероятно ароматны березовые веники из России – это запах то ли леса, то ли крепко заваренного чая, то ли мха и еще чего-то до боли знакомого, что дает ощущение глухомани, деревни. Веники, нарезанные на нью-йоркщине, такого ощущения не дают. Олег философски заключил, что это ностальгия. Я отрицал, но потом подумал, что поскольку веники сделаны из березок, то так и быть, пусть это будет ностальгия.

Образ жизни – это то, что объединяло русские и еврейские судьбы в России. Разъединяло же их традиционно разное отношение к ним государства и к самим себе: чем хуже государство относилось к евреям, тем меньшими евреями они хотели себя считать. Интересная особенность – вместо того, чтобы считать себя еще большими евреями в противодействии обстановке притеснения, многие порывали с еврейством, иные крестились. Евреи России, а позднее Советского Союза, всегда были особой частью народа, хотя их роль в разные времена была различной. После отмены черты оседлости основная их часть переехала в индустриальные города, где связь с традициями предков резко ослабла, а уж о религии и говорить нечего – советская власть записала ее во враги. Именно в это время наблюдается рост межнациональных браков евреев с другими этническими группами.

Описать еврейский характер простыми мазками нелегко. Евреи глубоко разделены культурами, среди которых они выросли. Ашкенази, сефарды, бухарские, горские и эфиопские евреи – это как разные нации или даже расы. Не буду характеризовать их всех, а скажу только о русских евреях, относящихся к ашкенази.

К первой еврейской черте я бы отнес чувство принадлежности к своей национальности. Большинство евреев всегда чувствовало свою национальную принадлежность – страна не давала им возможности забыть, кто они. Неважно, каков главный мотив этого чувства – общие традиции и религия, как это есть у религиозных людей, общая судьба и преследования, как было в разных государствах, но это и есть исторические корни. Илья Эренбург считал, что причина чувства принадлежности – преследования евреев: «Начните преследовать всех рыжих и они объединятся». Помню один эпизод из детства. Мне было двенадцать, и мы только что переехали в новую комнату на канале Грибоедова в Ленинграде. Мама пошла записывать меня в новую школу. Она разговаривала с завучем школы, который оказался евреем. Она назвала мое имя, на что он спросил ее на идиш: «Еврейский мальчик?», а затем добавил с улыбкой: «Давайте еще, давайте еще!» Указывая на эту чисто еврейскую черту характера, австрийский журналист Джозеф Рот, описывая крестьянскую общину первых лет социализма в России, заметил: «Русский крестьянин прежде всего крестьянин, а уже потом русский; еврейский крестьянин – прежде всего еврей, а потом крестьянин» (The Wandering Jews. The Classical Portrait of a Vanished People. W. W. Norton &  Company, NY-London, 2001, pp. 11, 110). Это было написано в двадцатых годах, но правдиво и сейчас.

Другой важной чертой еврейского характера является активное участие (излишне активное, по мнению некоторых) в политической и социальной жизни стран, где они живут. Их лидерство в политике и бизнесе в таких странах как Россия, Польша и Германия приводило к всплескам антисемитизма. А. Солженицын назвал евреев катализатором общественных процессов в любом обществе. Без сомнения, общее для евреев качество быть первыми в политике, искусстве, науке или индустрии является отличительным. То же качество имеет и обратную сторону: быть первыми не только в хорошем, но и в плохом – это несколько раз сыграло отрицательную роль в истории. Конечно же, плохое в данный момент представлялось им хорошим! Но кто мог знать, чем это может обернуться потом? Достаточно вспомнить число евреев-участников установления советской власти в России или потом – сотрудников НКВД. Революционная дорога в ад была вымощена благими намерениями активистов, в том числе и русских евреев, угнетенных империей! Та власть, приходу которой многие из них активно способствовали, стала убивать их самих в конце сороковых – начале пятидесятых годов. Коренным народам такая активность, понятно, не нравилась: вы на нашей земле, и вы еще здесь и руководите!

История сделала по отношению к евреям две вещи, способствовавшие появлению и развитию антисемитизма: лишила их страны в результате исторического рассеяния в начале первого тысячелетия н. э. и одарила высоким интеллектом статистически значимое их количество. Сразу оговорюсь, что далеко не все евреи умные или одаренные, более того, говоря словами И. Губермана (по памяти), если еврей-дурак, то это обязательно большой дурак. Однако, ни юдофилы, ни юдофобы не будут отрицать, что без евреев мир и история были бы другими во многих аспектах. А ведь их всего-то – ноль целых две десятых процента от мирового населения!

Отличительная особенность еврейского характера – разнообразие мнений по каждой проблеме. У каждого Абрама – своя программа; у двух евреев всегда три мнения – гласят поговорки. Под программой, естественно, понимается не менее как программа мироустройства! Еврейская традиция дискутировать о чем угодно и с кем угодно стара, как этот мир. Еще библейский предок всех евреев, Авраам, спорил с Богом, чтобы спасти города Содом и Гоморру от разрушения. Нигде непримиримость к соплеменникам с другими политическими взглядами не достигает такой силы, как в Израиле, где еврейские политики собраны в одном месте. Трансформируя высказывание Джозефа Рота о евреях-крестьянах, я бы сказал, что, в отличие от крестьян, еврей-политик – это прежде всего политик, а потом еврей. Старейший ветеран израильской политики, бывший президент Израиля Шимон Перес говорил: «Руководить еврейским народом трудно – мы народ разделенный, упрямый и очень индивидуалистичный, мы народ веры, сообразительный и полемичный». Между прочим, полемика как элемент свободы выражения мнений стала одной из фундаментальных основ демократии в современном свободном мире.

В еврейском национальном характере помогать друг другу, когда речь идет о проблемах. Это если мы говорим о нормальных людях, а не о таком еврее-антисемите, кто готов потопить всех, лишь бы не подумали, что этот еврей-начальник покрывает еврея-подчиненного. Избави нас, боже, от таких соплеменников. Вообще, наличие еврейских ген в человеке вовсе не гарантирует существование в нем отличительных черт еврейского народа. Речь может идти только о статистически значимом количестве людей среди евреев, обладающих подобными чертами. Говоря о взаимопомощи, я не имел в виду, что все евреи – братья между собой. Если два еврея соперничают – это трудная борьба. Много лет назад, еще в России, у меня был еврей-начальник предпенсионного возраста. Его большой головной болью было не дать мне защитить кандидатскую диссертацию, чтобы я потом не стал руководителем группы и не сменил его на этом посту. Я потратил годы на эту борьбу и, в конечном счете, уже в перестроечные времена, стал руководителем группы, после чего услышал от него, уже пенсионера, признание в его неправоте.

Характерная черта еврейского народа – относительно большое стремление к знаниям и образованию. Процент русско-еврейских иммигрантов с высшим образованием наибольший по сравнению с другими иммигрантскими группами. Типичный иммигрант из России нерелигиозен, образование имеет меньшее отношение к религии, чем национальная традиция. Относительно большое число евреев мира занимают лидирующие позиции в науке, искусстве, бизнесе. До сих пор нет внятных объяснений причин достижений евреев в интеллектуальной сфере. Можно только сделать допущение, что это как-то связано с рассеянием евреев, их потребностью выжить в трудных условиях враждебной окружающей среды. В советские времена такие способности в большой степени могли быть выработаны в результате понимания того неоспоримого факта, что для достижения равного положения на работе и в обществе, еврей должен был стоять на голову выше других, а то и вообще быть незаменимым. С этим мы выросли, это и помогло нам в эмиграции.

Россия глубоко вошла в менталитет и культуру русских евреев. Культурная разница между американскими евреями (нерелигиозными) и их русскими соплеменниками столь же велика, как и между американцами и русскими, кем они фактически и являются.

Американские евреи активны и образованы, но, несмотря на обилие разных еврейских обществ и организаций, они разобщены на персональном уровне – нет общего несчастья, которое долго преследовало бы их. Я не имею в виду ортодоксальных евреев, у которых чувство принадлежности к общине является чуть ли не главным, а говорю о секулярных (нерелигиозных), которые представляют другую культуру и как будто совершенно другой народ. Десятилетия несправедливости и притеснения консолидировали русских евреев, но только потому, что было притеснение. Нет притеснения – нет и консолидации. Американский еврей обладает многими качествами, которые есть и у русского еврея, но у него есть одно свойство характера, которое, как правило, отсутствует у всех русских: он открыт для других людей, потому как не боится, что сказанное им причинит ему вред. Помните пример с группами людей в лифте, разговаривающих в совершенно различной манере ввиду того, что все, сказанное ими, слышно другими? Это и о нас тоже. Вряд ли кто-то из нас будет обсуждать, например, свои личные проблемы в присутствии посторонних в лифте или где-либо из-за подсознательного страха возможного причинения себе вреда. Это то, что сделала с нами культура ограничений и отсутствие свободы выражения мнений. Человек должен родиться в свободном обществе, чтобы не бояться сказать то, что ему нужно сказать.

Трудно оценить, насколько религиозны или секулярны были бы русские евреи, если бы не коммунистический бандаж. Советская власть отобрала возможность этого выбора, пусть и освободила от черты оседлости. В результате они (мы) в значительной мере остаемся малосведущими в иудаизме как системе ценностей. Меняется мир, меняются и евреи. Из забитых жертв погромов и всюду преследуемых жителей черты оседлости девятнадцатого – начала двадцатого века, евреи стали одним из самых продвинутых в интеллектуальном и духовном плане народов.

В Америке иммигрантов-евреев из России идентифицируют как просто русских. А как иначе? Ведь в Британии евреи – британцы, во Франции – французы, а в Аргентине – аргентинцы. Несмотря на то, что все они такие разные в культурном и даже расовом отношениях, что-то важное связывает их между собой. Это наличие общих для всех евреев проблем, а именно: то, что они ненавидимы некоторой (довольно большой) частью человечества; то, что они стремятся к продвижению и первенству. И, наконец, то, что они связаны общей древней историей, которую очень многие из них просто не знают, хотя и чувствуют свою к ней причастность.

После двухсот лет вместе, в одной стране, два народа: один большой, но медленный, другой маленький, но громкий, как супруги, прожившие долгую совместную, но безрадостную жизнь, расстались. Маленький заявил о своем желании уйти, а большой, наконец, не стал этому больше препятствовать. Причин для расставания было много, и будем откровенны, не всегда антисемитизм был главной из них, однако, всегда был в их числе. Сейчас – об этом.