Читать книгу Невольные записки - Леонид Амстиславский - Страница 23

Я не по ошибке взял в кавычки и слово визит, и слово врач. Потому что, по сути, нет ни врача, ни визита. Если ты уже дошел до предела, т. е. у тебя очень высокая температура (не менее 39 градусов, так как с 38 градусами «врач» не примет), открытые язвы от чесотки, переломы или явно выраженные травмы, то тогда ты можешь попасть на этот прием. Но…

Накануне нужно написать заявление с просьбой вызвать тебя на прием (осмотр) к врачу. Утром, во время проверки, вертухай собирает все заявления по всем хатам, сортирует их и должен передать в медсанчасть все, что адресовано им.

Но на деле так происходит крайне редко. Что-то теряется, что-то вертухай считает «косухой» и не передает, что-то, даже попадая в медсанчасть, «фильтруется» уже там, и людей не вызывают. Короче, для того чтобы реально попасть к врачу, нужно написать четыре – пять заявлений и, при должной настойчивости, тебя все-таки вызовут.

Но все это относится к так называемому корпусному врачу, то есть к врачу, чей «приемный пункт» на твоем же корпусе или этаже. И это не врач, а фельдшер, который все решает. Врачей мало. Пробиться к специалисту (окулисту, стоматологу, урологу и т. п.) почти невозможно. Лично я добивался встречи с окулистом 13 месяцев. Писал заявления с просьбой о приеме два – три раза в неделю.

Итак, общий прием на корпусе. Входим в комнату врача по четыре – пять человек сразу. Комната разделена пополам решеткой. С нашей стороны – кушетка, со стороны «врача» – шкаф с медикаментами и письменный стол. Весь осмотр, выслушивание, измерение температуры, давления и т. п., – все через эту решетку.

И результат: от всех видов чесоток, расчесов, болячек, язв и т. п. выдают серную мазь. Доктор отрывает кусочек бумаги, палочкой выковыривает из большой банки шматок мази и намазывает ее на эту бумажку. Для всех остальных болезней – три – четыре вида таблеток с устной «инструкцией по применению»: от головы, от живота, от давления. От сердца могут накапать в мензурку капли Зеленина или дать таблетку валидола. Как правило, все таблетки из просроченной на три – четыре года «гуманитарки».

Если же тебе совсем плохо и врач решает, что тебя нужно поместить на больничку (ярко выраженная желтуха, непрекращающаяся рвота и понос), то необходимо обладать железным здоровьем, чтобы пережить эту садистскую процедуру – перевод на больничку.

Происходит это так: тебя опять возвращают в хату с приказом собрать все вещи и ждать вызова. Забрать с собой следует все, т. к. велика вероятность, что после больнички тебя направят в новую хату, и все, что не взято с собой остается, так сказать наследством и воспоминанием о твоем пребывании в старой хате. Все вещи – это значит большой, тяжелый баул с собственными вещами, продуктами и посудой. Хорошо тем, у кого есть баул, а у кого его нет? Все связывается канатиками, шнурками и вешается на себя. Так можно прождать три – четыре часа.

Потом тебя гонят на первый этаж на сборку, на которой уже до 100 человек народа. На сборке можно просидеть еще несколько часов. Потом, через четыре подземных продуваемых перехода поднимаешься на четвертый этаж – на больничку. Еще пара часов – ожидание, осмотр, регистрация, помещение в камеру.

Не забывайте, что все это происходит с вами при температуре не меньше 39 градусов, зачастую при рвоте, поносе сердечном приступе.

Больничная «палата» – такая же тюремная камера, но народа несколько меньше, не больше двух – трех человек на место. Спать, отдыхать, лежать – тоже по очереди. Телевизоров нет, газет нет, книг нет, вентиляторов нет.

Лечение?..

Маленький пример. Чесоточная палата. На одну шконку три – четыре человека. Посреди хаты, на приваренной к одной из шконок железной проржавевшей тумбочке – жестяной таз, наполненной на 1/3 серной мазью. При помещении в хату предупредили, что мазаться нужно часто, а мыться (то есть смывать мазь) нельзя ни в коем случае. Можете представить себе, какой запах был в этой «больничной палате» и что представляли собой простыни, на которых, «не смывая мазь», спали по очереди четыре человека. Когда через несколько дней мазь кончилась – нас выписали. С момента помещения в «палату» и до возвращения в свою хату никто меня не осматривал: ни врач, ни фельдшер. Конец мази в тазике – основной показатель нашего выздоровления.