Читать книгу Подлинная история Любки Фейгельман - Леонид Бежин - Страница 48

Был он левша и правую руку почти не вынимал из кармана. Его донимали вопросами: «А что у тебя там? Что ты там прячешь? Покажи, покажи». Но он не показывал, а еще глубже, чуть ли не по локоть засовывал в карман руку.

Однажды наш Рыжий прижал его к стене между сараями, уперся коленом в живот и поставил ему условие:

– Если покажешь, что в кармане, я тебе тоже покажу, – и похлопал себя по карману драного матросского бушлата. – Согласен?

Наш Особист не хотел соглашаться, стал отказываться, но все-таки условие ставил не кто-нибудь, а король двора; к тому же их окружили, и с каждым его отказом кольцо угрожающе сжималось все уже и уже.

Словом, могли и побить.

Пришлось принять условие и на глазах у всех вывернуть карман.

У Особиста в кармане оказался согнутый ржавый гвоздь, а у Рыжего – дорогой серебряный портсигар. На гвоздь никто не обратил внимания, зато все сразу накинулись на портсигар, стали просить его потрогать, подержать в руках и даже понюхать.

Стали наперебой спрашивать:

– Откуда у тебя?

– Где ты взял?

И Особист спросил словно бы нехотя, но как-то особенно веско:

– Откуда?

И когда Рыжий ответил: «Нашел», стало ясно, что он отвечает не всем, а именно Особисту.

– Где нашел? – Особист продолжил свой допрос.

– Там… – Рыжий неопределенно махнул рукой куда-то в сторону.

– Где это «там»? – Особист не принимал неопределенностей, как тетя Мотя в палатке не принимала бутылок со щербатым горлышком.

– Ну, в общем, за гаражами.

– А не врешь? – Особист усомнился в словах короля, что было неслыханной дерзостью, но, как ни странно, Рыжий это стерпел, смирился. – Говори, украл?

– Нет, я нашел. Правда, нашел.

– Поклянись.

– Клянусь.

– А почему пяти папирос не хватает? Выкурил?

– Я не курю.

– Где ж они тогда?

– Не знаю. Без понятия.

– А раз не знаешь, пойди и сдай портсигар в милицию, – теперь Особист своей властью сам ставил условие.

Рыжий понял, что уступчивость и послушание в таких делах до добра не доводят, и решил взбрыкнуть.

– Фиг-то. Накось выкуси. Лучше продам на толкучке.

– Портсигар именной. Видишь, выгравирована надпись. Его наверняка ищут. Может быть, даже со служебными собаками, – со скорбной обреченностью приврал Особист. – В общем, смотри. Но если меня спросят, я скажу, что именной портсигар у тебя.

Рыжий явно струсил, но, чтобы не показывать этого, произнес развязно, фиглярским тоном:

– Тогда и ты скажи, откуда у тебя гвоздь?

– Тебя не касается.

– А если не скажешь, то пожалеешь. Пожалеешь, потому что сейчас получишь, – и Рыжий поднес ему к носу жилистый, в царапинах, веснушчатый кулак.

Круг сузился до предела.

– Получишь у нас…

– Накостыляем…

– По шее, – послышались голоса.

Особист понял, что где-то он допустил промах, лишивший его с таким трудом обретенной власти. Понял и пошел на уступку.

– Хорошо, скажу. Этот гвоздь… этот гвоздь… – и тут его осенило, – из гроба товарища Кирова. Гвоздь расшатался и выпал, а я подобрал.

– Как ты мог подобрать! Тебя тогда на свете не было. Может, тебе отец… вернее, генерал подарил?

– Генерал – не генерал, а вот так – подобрал и все. И у меня не отец – отчим…

Все сразу притихли, немного пошептались, а затем и вовсе замолкли и разошлись. Разошлись, признавая за Особистом вновь обретенное преимущество – власть.