Читать книгу Забытые книги Эптона Синклера - Леонид Кауфман - Страница 3

Выдающийся американский писатель Эптон Синклер стал широко известен за двадцать лет до написания романа «Бостон», рассказав в романе «Джунгли», переведенном впоследствии во множестве стран, о бойнях и мясоперерабатывающих фабриках в Чикаго. После этого романа он стал одним из наиболее продуктивных и читаемых писателей в истории страны. К своему девяностолетию в 1968 году Синклер написал около ста книг и множество статей. Он знал несколько европейских языков, а его переписка с абсолютно разными людьми всего мира насчитывает двести пятьдесят тысяч писем.

Отец Синклера был продавцом спиртного, при этом пьющим человеком, мать – пуританкой, прихожанкой епископальной церкви, дочерью мелкого служащего железной дороги. Уже в семнадцать лет Синклер писал профессионально. Семья жила в Балтиморе, а затем переехала в Нью-Йорк. Он учился в колледже и в Колумбийском университете.

В ранних двадцатых он примкнул к социализму и был верен ему до конца жизни, хотя отношение к социалистическому Советскому Союзу у него менялось. Писатель дважды арестовывался за общественную активность, хотя и на короткие сроки.

В романе «Бостон» Синклер не ограничивается собственно историей Сакко и Ванцетти – он рисует обстановку и условия, из которых эта история вырастает, слои социальной и экономической жизни, сложившиеся в Бостоне к первому двадцатилетию двадцатого века. К этому времени Бостон становится неофициальной культурной и социальной столицей Новой Англии – региона на северо-востоке США, включающего в себя штаты: Коннектикут, Мэн, Массачусетс, Нью-Гэмпшир, Род-Айленд, Вермонт. С одной стороны, писатель показывает жизнь аристократической и богатой семьи Торнвелл, состоящей из бывшего (теперь покойного) дважды губернатора штата Массачусетс, банкира, адвоката и других влиятельных лиц этого общества «голубых кровей». Ему противостоят рабочие канатной и обувной фабрик, необразованные, плохо знающие английский язык иммигранты – итальянцы семей Брини, Сакко, Ванцетти.

О жизни аристократической жизни общества Бостона говорится в начале романа. Здесь основное внимание автора уделено примерам падения морали этих людей. Синклер рассказывает несколько историй, связанных с аристократической семьей Торнвелл, глава которой умирает, а его вдова Корнелия держится в стороне от семейных скандалов. После похорон мужа она покидает дом, становится разнорабочей канатной фабрики в городке Плимут (Plymouth), поселяется в том же итальянском доме, где снимает комнату Ванцетти, и живет трудной, но независимой жизнью. Запоздалое восстание Корнелии против ее класса, уход из семейного дома объясняются самостоятельным характером и ирландским, но не аристократическим происхождением этой дочери профессора небольшого университета. Ее мечта – избежать напряжений и борьбы между капиталом и трудом, между коренными янки и иммигрантами, уменьшить криминальную войну, мирно решить другие проблемы времени.

Ванцетти называет себя анархистом-индивидуалистом, не одобряя ни одной организации, кроме тех, которые созданы только временно. Через многочисленные диалоги Ванцетти с социалистами, с Корнелией и ее любимой внучкой Бетти Синклер представляет читателю как анархистскую, так и социалистическую точки зрения. Например, наиболее яркое объяснение позиции анархистов выглядит следующим образом:

«Вы должны ясно понять – это центральная доктрина анархизма – собственность, используемая для эксплуатации – есть средство, которое делает капиталистическое общество гигантской бандитской толпой, орудием массового убийства. Любое убийство, которое вы предпринимаете, чтобы уничтожить это общество или парализовать его – всегда только вопрос масштаба».

Через Корнелию и ее внучку Бетти Синклер описывает огромную паутину политики, шантажа и нетерпимости, разлагающих высшие слои общества Бостона. Комбинация придуманной части романа с исторической, основанной на документах и свидетельствах, создает основу, фон, бэкграунд событий, происходящих в социальной жизни во всех слоях общества.

Состоящий из двенадцати глав, первый том романа доводит историю до суда в Плимуте (Plymouth), где рассматривается дело Ванцетти о неудачной попытке ограбления. Второй том, также составляющий двенадцать глав, начинается с суда в Дедэме (Dedham), в котором Ванцетти, а вместе с ним и Сакко, обвиняются в гораздо более серьезном преступлении – ограблении и убийстве фабричных инкассаторов.

Во многих главах обоих томов имеются длинные рассказы о бедственном положении рабочих, активности полиции в борьбе с забастовками, роли капиталистической прессы и администрации Кельвина Кулиджа (К. Coolidge), вначале хозяина хлопковых фабрик Новой Англии, затем сенатора Соединенных Штатов, который препятствовал поправкам в Конституцию, запрещающим детский труд, поднимался по карьерной лестнице, стал губернатором Массачусетса и, наконец, президентом Соединенных Штатов. Синклер также пишет об интеллектуалах Гарварда, расположенного в пригороде Бостона, их высокомерии и безразличии к жизни общества.

Выразитель мыслей Синклера Корнелия не убеждена, что анархизм – правильный путь для социальных изменений, и считает, что средствами осуществления справедливости должны быть просвещение и образование. Ее реплики отражают отношение Синклера к методам общественного развития, которое он выразил в письме одному из своих друзей.

Я не отрицаю, что революция может прийти в эту страну насильственными средствами, но я не собираюсь защищать идею, что такой путь должен быть единственным. Способствовать начальному акту насилия или совершать его будет грубой практической ошибкой и большой потерей моральных сил… Я могу предложить ряд конституционных методов, которыми рабочие могут взять контроль над промышленностью.

Синклер подчеркивает контраст между уровнями нравственности богатых аристократических семей и бедных слоев населения. Так, он цитирует письмо умершего председателя совета директоров Корпорации стали США Элберта Гэри (Е. Gary) своим близким:

Я настоятельно требую от моей жены, детей и потомков, чтобы они настойчиво уклонялись от подписания любых соглашений или обязательств любым другим персонам; чтобы они отказывались от любых займов, кроме тех, которые основаны на первоклассных ценных бумагах, и чтобы они неизменно избегали инвестировать в непроверенные или сомнительные ценные бумаги компаний или бизнесов.

В то же время два анархистских бедняка, один из них – убежденный атеист, другой – деист (верующий в бога, но отрицающий мистические явления), написали совсем другие последние слова. Например, первый – Ванцетти – в одном из писем написал:

Я должен был прожить мою жизнь, проклиная людей на всех уличных перекрестках. Я должен был умереть незаметным неизвестным неудачником. Теперь мы не неудачники. Это наша вершина и наш триумф. За всю нашу жизнь мы не могли надеяться сделать такую работу ради терпимости, ради справедливости, понимания человека человеком… Но теперь наши слова, наши жизни, наша боль не значат ничего. Заберите наши жизни хорошего обувщика и бедного уличного торговца рыбой – этот последний момент принадлежит нам. Эта агония – наш триумф.

Второй – Сакко – обращается к своему сыну Данте:

Итак, сын, вместо того, чтобы плакать, будь сильным, постарайся утешить свою мать… возьми ее в длинную прогулку в спокойную деревню, собирая дикие цветы здесь и там, отдыхая под тенью деревьев, между гармонией струящегося ручья и мягким спокойствием характера матери, и я уверен, что она будет очень радоваться этому. Но помни всегда, Данте, в счастливой игре не используй все только для себя… помоги преследуемому и жертве, потому что они твои личные друзья… В жизненной борьбе ты найдешь любовь и будешь любим.

С позиции сегодняшнего рационального века представляется, что это сравнение двух мировоззрений – материалистического и романтического работает не в пользу последнего. Даже в прощальных письмах капиталист дает семье вполне конкретный совет, направленный на ее благополучие, а левые романтики – ничего не значащие пожелания, оторванные от реальностей жизни.