Читать книгу Степан Бандера и судьба Украины - Леонид Млечин - Страница 7

О Скоропадском принято говорить пренебрежительно-иронически. Но это несправедливо. Правительство он сформировал из профессионалов без этнических предпочтений. На заседаниях министры говорили исключительно по-русски. Представители украинских националистических партий даже укоряли гетмана: почему среди министров нет настоящих украинцев?

Одни обвиняли гетмана в нехватке украинскости, другие называли его режим авторитарно-бюрократическим. Скоропадский выражал интересы зажиточных крестьян, помещиков, промышленной, финансовой и интеллектуальной элиты. Кто мог, бежал от советской власти. Прежде всего устремлялись в Киев, потому что здесь, благодаря гетману, установилась жизнь, близкая к нормальной.

В Москве на Рождественском бульваре выстроились длинные очереди ходатайствующих о разрешении выехать на Украину. Правда, следовало доказать свое украинское происхождение, что было затруднительно – не каждому в революционной суматохе удавалось собрать нужные документы. Граница советской России и независимой Украины проходила через Оршу. Пассажирская станция – советская территория, товарная – украинская.

«Я не буду описывать ни тех впечатлений, ни того настроения, которое охватило меня при путешествии по Украине, – вспоминал один из бежавших. – Они всякому понятны, кто побывал под режимом большевиков и вырвался из этого сумасшедшего дома. Киев по контрасту с городами Совдепии производил самое благоприятное впечатление. Нормальный уклад жизни, торговля, обилие продовольствия, правовые отношения – все это было целительным бальзамом для измученных физически и нравственно беженцев».

Украина в те месяцы Гражданской войны стала землей обетованной.

«Киев переполнен, – рассказывал бывший офицер Белой армии Роман Гуль. – Особенно много беженцев из Совдепии. Шумящие улицы пестрят шикарными туалетами дам. Элегантные мужчины, военные мундиры. Битком набитые кафе, переполненные театры, музыка, гул, шум… Но в этом чаду ощущается какая-то торопливость, предчувствие неминуемого конца. Как будто веселящиеся люди чувствуют за собой погоню».

По приглашению правительства Скоропадского из Полтавы в Киев переехал Владимир Вернадский в надежде способствовать духовному возрождению республики и созданию академии наук Украины. Академию основали, Вернадского избрали ее первым президентом. При гетмане Скоропадском открылись государственный театр, национальная галерея, национальный музей.

Павел Петрович считал себя крупным государственным деятелем. Ему виделась федерация, которая помимо Украины включала бы Дон, Кубань, Терек, Астрахань, Крым и Бессарабию.

А в Москве развернули пропагандистскую кампанию против гетманской власти. Скоропадского обличали все советские газеты:

«Пала предательская Киевская Рада, так долго прикрывавшая диктатуру имущих классов социалистическим и демократическим маскарадом. Скрытая диктатура буржуазии уступила место диктатуре открытой, оголенной в лице немецкого статиста «ясновельможного гетмана всея Украины Павла Скоропадского».

Съезд Советов принял Декларацию прав всех трудящихся и эксплуатируемого народа.

Гетман провозгласил в противовес ей свою Декларацию прав паразитов и угнетателей.

В советской декларации о власти говорится так:

«Вся власть в центре и на местах принадлежит Советам».

В грамоте гетмана:

«Власть во всем объеме принадлежит гетману Украины».

То есть помещикам и капиталистам.

О земле – в советской декларации:

«Частная собственность на землю отменяется, и весь земельный фонд объявляется общенародным достоянием и передается трудящимся без всякого выкупа на началах уравнительного землепользования».

Декларация за подписью гетмана наоборот утверждает:

«Права частной собственности – как основы культуры».

Советская декларация передает железные дороги и банки в собственность рабочего и крестьянского государства. Победившая немецкими штыками буржуазия диктует гетману следующие строки его «грамоты»: открывается широкой простор частной предприимчивости и инициативе…

Или Советы – или Гетманы.

Третьего в революции не дано».

Скоропадский рассчитывал на поддержку Германии, которой нужна сильная Украина – как противовес и России и Польше. На переговоры в Берлин поехал глава украинского правительства Федор Андреевич Лизогуб, в прошлом известный земский деятель. Договорились о расширении взаимной торговли и о предоставлении Германией кредита.

В сентябре 1918 года и сам Павел Петрович Скоропадский провел в Берлине почти две недели. Ему устроили торжественную встречу. Гетмана приняли кайзер и имперский канцлер. Вильгельм II заверил гетмана, что Германия непоколебимо поддерживает независимость Украины. Скоропадский осмотрел военные заводы Круппа, вышел в море на подводной лодке, объехал флот на миноносце, словом, убедился в непоколебимой военной мощи союзницы.

Гетман мечтал о тесном экономическом сотрудничестве: промышленная база Германии и сельское хозяйство Украины дополнят друг друга. Но украинское государство даже не могло составить бюджет. Печатный станок работал с полной нагрузкой, результатом стала сильнейшая инфляция и невероятный рост цен.

Крестьяне разграбили наиболее продуктивные хозяйства – помещичьи, частновладельческие. Разрушили наиболее эффективный сектор производства – рентабельные хозяйства с высокой агрокультурой. Сельскохозяйственные машины крестьяне даже не поделили между собой, а просто разломали.

Революция на селе не привела к социальному миру и равенству, а связала всех круговой порукой совершенного преступления: одни злились на других, что те успели награбить больше. Когда растаскивали помещичьи хозяйства, выигрывали богатые крестьяне: у них были лошади и подводы, чтобы вывозить чужое добро. Остальные несли награбленное в руках…

Раскололось само украинское крестьянство. Настоящие войны заполыхали на улицах сел и деревень – между богатыми и бедными, старожилами и переселенцами. Производительные возможности деревни резко снизились. Украина не выполняла свои обязательства перед Берлином и Веной.

В последний год Первой мировой войны немцев плохо кормили. Они почти что голодали. Немцев, как и австрийцев, интересовало одно: сколько продовольствия можно вывезти с Украины. Но республика не очень-то подчинялась приказам из Киева.

Несмотря на усилия гетманского посла в Вене Вячеслава Казимировича Липинского, одного из основателей хлеборобской партии, еще хуже складывались отношения с Австро-Венгрией, которая подписала мир с Украиной только ради хлеба. В Вене угрожали: если Украина не выполнит свои обязательства, Брестский мир будет аннулирован. Конечно, Австрия получила меньше, чем рассчитывала, но без украинского зерна не дотянула бы до нового урожая.

Скоропадский был сторонником столыпинской аграрной реформы, считал, что будущее за небольшими, но высоко продуктивными хозяйствами. Он узаконил частную собственность на землю, отмененную Центральной Радой. Это возмутило крестьян. Правительство Скоропадского пыталось восстановить законный порядок и вернуть владельцам земли, захваченные крестьянами. В результате при гетмане произошло еще большее отчуждение крестьян от власти. Возникла ностальгия по большевикам, которые призывали делить помещичьи земли – «грабить награбленное».

Немецкие войска привела на Украину еще Рада, выдав им вексель на украинский хлеб. Платить по векселю пришлось Скоропадскому. Когда оккупационные войска стали отбирать хлеб, то Скоропадский и вовсе превратился во врага. Крестьяне возненавидели гетмана, считая, что он служит не Украине, а Германии.

Московская «Правда» сообщала вести с Украины:

«В Харьсковской губернии приступлено к реквизиции хлеба у крестьян. Реквизиция производится в Изюмском уезде и в трех волостях Старобельского уезда. Реквизиция производится уполномоченным министерства продовольствия генералом Богатько при помощи германской вооруженной силы.

Во многих пунктах Украины неспокойно. Наблюдаются анархические выступления и агитация против властей. Волнения происходят на почве реквизиции продовольственных припасов.

Много благ обещали социал-патриоты Екатеринослава в начале апреля, когда к городу стали приближаться немецко-гайдамацкие войска. Обманутые рабочие массы в последний момент шарахнулись от советской власти к социал-ликвидаторам, надеясь на Учредительное собрание, Раду и прочих. Но ближайшие же дела раскрыли рабочим сущность Учредилки и обнажили германскую оккупацию, от всяких ширм, и от меньшевистского настроения рабочих не осталось и следа.

Посмотрим, как осуществились все широкие обещания социал-скоропадских. Они обещали, что промышленность, перейдя из корявых рабочих рук в руки опытных капиталистов, воскреснет к новой жизни… Приехали немецкие инструктора. Рабочий день где постепенно, а где сразу доводят до нормальной буржуазно-меньшевистской нормы.

Зреет месть, перед которой побледнеет все, что было до сегодняшнего дня. Все товарищи, приезжающие оттуда, из царства Скоропадского, говорят об одном: нынешние властители готовят бурю…»