Читать книгу Нож в спину. Из жизни пособников и предателей - Леонид Млечин - Страница 3

Адольф Гитлер сделал политическую карьеру, утверждая, что мир делится на расы, полноценные и неполноценные.

Худшая из них – семитская. Лучшая – арийская, нордическая, германская. Это высокие, сильные белокурые люди с голубыми глазами, уроженцы Северной Европы. Лишь они творцы. Они от природы наделены гениальными способностями. Они создали шедевры мирового искусства и литературы.

Но и среди арийцев есть своя градация. Только немцы – лучшие из лучших – способны и вправе управлять миром. Он почувствовал, что немцы, которые со стороны кажутся стопроцентными материалистами, в реальности невероятно падки на лесть. Вот почему им понравился Гитлер. Фюрер преподнес им роскошный подарок – широким жестом даровал всем немцам духовное и культурное превосходство над остальным миром.

И что особенно приятно – это превосходство ничем не надо было доказывать или подтверждать! Они наделены им по праву рождения.

Расовая теория помогла нацистам взять власть. Гитлер аккумулировал и изложил в доступной форме идеи, которые греют душу множеству людей: уверенность в том, что они от природы лучше других. Не оттого, что они совершили нечто выдающееся или наделены невероятными талантами. В их жилах течет особая кровь.

Мир невероятно упростился. Кровь определяет жизнь человека, провозгласил Гитлер. Расовой судьбой одним предопределено управлять миром, другим – исчезнуть с лица земли. Нация должна осознать свою особость, которую ни с чем нельзя спутать и которой нельзя изменить. Нация – единый организм, рожденный не поддающимися рациональному познанию корнями и особой почвой. В нацистской Германии эта метафизическая субстанция именовалась народным духом.

Эти идеи Гитлер не сам придумал, а позаимствовал.

До окончания Первой мировой Адольф Гитлер не подозревал о расовой теории. Он был скорее примитивным социалистом, разглагольствовал о судьбе пролетариата и вполне мог присоединиться к левым и даже к крайне левым. О том, что все в мире есть борьба рас, он узнал в начале двадцатых годов, обосновавшись в Баварии. В том числе и в городе Байройте – знаменитом благодаря тому, что здесь обосновался композитор Рихард Вагнер.

Музыкальный фестиваль в Байройте существует больше ста лет. Он пережил две мировые войны, Третий рейх и полный разгром Германии. История этого фестиваля – своеобразное зеркало внезапных взлетов Германии и ее страшных падений. Здесь не звучали политические речи. Но и до прихода Гитлера к власти, и особенно в нацистские времена Вагнеровский фестиваль воспринимался как символ борьбы за утверждение немецкого расового превосходства. Гитлер опирался на этот духовный центр, когда объяснял стране и миру, что политика Германии основана на принципах крови и расы.

Это было время, когда политическая антропология поделила человечество на полноценные и неполноценные расы. Сторонники этого течения пришли к выводу, что судьба человека полностью определяется его биологией. Опирались они на идеи всем известного Чарлза Дарвина. Его теория естественного отбора произвела огромное впечатление на биологов XX века.

Если во всей природе выживает сильнейший, тот, кто лучше других приспособился к условиям жизни, то отчего же человечество нарушает этот железный закон? Почему общество так заботится о слабых, больных и заведомо непригодных к жизни, вместо того чтобы способствовать улучшению человеческого рода?

Занимавшиеся наследственностью ученые утверждали, что умственно и нравственно неполноценные, размножаясь, заглушают здоровых. Преступный мир по большей части формируется из слабоумных, поэтому общество должно быть заинтересовано в сооружении плотины против наследственного слабоумия.

Правом иметь потомство, утверждали некоторые биологи, должны наделяться только абсолютно здоровые люди, тогда от поколения к поколению человечество будет становиться все прекраснее. Они с раздражением говорили: сколько вокруг инвалидов, людей, страдающих наследственными заболеваниями, с очевидными психическими отклонениями, они и потомство дадут такое же! А через несколько поколений уже все общество будет состоять из больных и неполноценных людей!

Утверждения, не имевшие под собой никакой научной основы, производили впечатление на публику.

Главным пропагандистом этих идей был кузен Дарвина, британский антрополог Фрэнсис Гальтон. Его точка зрения – человечество нужно выращивать, отбраковывая негодный генетический материал и распространяя полноценный генофонд. Эти идеи легли в основу евгеники, науки о наследственном здоровье человека и путях его улучшения.

Евгеника стала популярной в Англии после Англо-бурской войны начала XX века. Великая империя не могла одержать победу над южноафриканскими бурами. Военную слабость Англии приписали упадку британской расы. И в целях улучшения британской расы стали избавляться от дурного человеческого материала. Детей-сирот из Англии отправляли в Австралию, считавшуюся страной каторжников.

Во время Второй мировой войны премьер-министр Уинстон Черчилль отправил австралийские войска в окруженный японцами и обреченный Сингапур, чтобы они сменили там британские части, которые он хотел спасти. В своем кругу Черчилль говорил, что австралийцев можно принести в жертву, потому что у них плохая кровь.

Программы улучшения человеческой породы казались настолько многообещающими, что получили распространение в разных странах.

Первый институт расовой биологии появился в Швеции в 1922 году. Главная идея – лишить неполноценных людей возможности иметь детей. Шведы приняли закон о стерилизации умственно отсталых и психически больных людей. Разрешалось стерилизовать и тех, кто ведет антисоциальный образ жизни. Один из документов тех лет гласил, что «показанием к стерилизации являются цыганские черты и склонность к бродяжничеству». Политики считали, что такая программа выгодна еще и с финансовой точки зрения. Зачем плодить детей, которых придется кормить из государственного бюджета?

Уничтожение расово неполноценных людей воспринималось как необходимая хирургическая операция, что-то вроде удаления воспаленного аппендикса. Нечто подобное происходило и в других Скандинавских странах – Дании и Норвегии. В Швейцарии, Бельгии, Австрии, Японии, Соединенных Штатах стерилизовали умственно отсталых женщин и неполноценных детей.

Но во всех этих странах программы стерилизации носили сугубо ограниченный характер и постепенно сошли на нет. Настоящие поклонники этой идеи нашлись только в Германии. Заместитель Гитлера по партии Рудольф Гесс объявил, что национальный социализм – это «не что иное, как прикладная биология». Идеолог национальных социалистов Альфред Розенберг охотно подхватил теоретические разработки ученых и возвестил об «очистительной биологической мировой революции».

Гитлер писал: «Бедным и слабым нет места. Повелевает сильнейший. Лишь рожденный слабым воспринимает это как жестокость. В борьбе за хлеб насущный слабые и больные, нерешительные остаются побежденными. Борьба за самку оставляет право на размножение за самыми здоровыми. Кто не обладает физическим и духовным здоровьем и достоинством, тот не смеет увековечивать свой недуг в плоти своего ребенка».

Так была проведена черта, отделившая «людей, представляющих ценность для нации», от «людей, не представляющих ценности». Конечной станцией в этом путешествии стали Освенцим и другие концлагеря.

Когда в сентябре 1923 года Гитлер приехал в Байройт, он хотел познакомиться с зятем Вагнера, англичанином Хьюстоном Стюартом Чемберленом.

Главный труд Чемберлена «Основания XIX столетия» рассказывает о том, что мир делится на расы, полноценные и неполноценные. Худшая из них – семитская. Лучшая – арийская, нордическая, германская… История – это борьба рас. Судьба человека полностью определяется биологией. Восхищенный германским духом, Чемберлен утверждал, что только немцы – лучшие из лучших – способны управлять миром.

Юный Чемберлен рано остался без матери. Слабый физически, страдал в школе от старших ребят. Пытался заняться бизнесом – и все потерял. Разочарованный Чемберлен возненавидел все английское. Своих соотечественников-англичан считал арийцами, но безнадежно испорченными коммерцией. Презрительно отзывался о торгашеском духе Англии и высоко ценил культурные достижения Германии.

Идеи эти широко распространялись. Немцы поверили в свое духовное превосходство над «культурой лавочников» в Англии и Америке, презирали их за бездуховность. В реальности Германия серьезно отставала от Англии и Америки в индустриализации, развитии общества, качестве жизни, но это ошибочно воспринималось как свидетельство серьезных культурных различий.

Еще до Гитлера страстным поклонником книги Чемберлена оказался германский кайзер Вильгельм II. Он пригласил к себе автора: «Бог послал немецкому народу вашу книгу и вас лично мне». Кайзер вспоминал, как ему не хватало образования для руководства страной: «И тут появились вы и привнесли порядок в хаос, свет в темноту. Вы объяснили то, что было непонятно. Показали пути, которыми следует идти ради спасения Германии и человечества». В августе 1916 года Чемберлен получил германское подданство.

Вильгельм II воспринимал мир как сцену, на которой он призван играть главную роль в любимом одеянии – военном мундире. Канцлер Отто фон Бисмарк крайне нелюбезно именовал молодого кайзера воздушным шариком, который нужно держать на веревочке, а не то его унесет неизвестно куда. Но кайзер сместил «железного» канцлера. И не осталось никого, кто бы его удерживал.

Вильгельм втравил Германию в мировую войну. Она завершилась поражением страны и крахом монархии. Лучшее, что может случиться с Англией, торжествующе говорил в четырнадцатом году Чемберлен, – она будет побеждена Германией. Когда все произошло наоборот и в восемнадцатом Германия капитулировала, ему казалось, что мир рухнул.

После первой встречи с фюрером Чемберлен брезгливо заметил:

– Какой-то он неопрятный. С таким не хотелось бы отправиться в путешествие вокруг света на двухколесном велосипеде.

Но в 1923 году среди немецких политиков других единомышленников у Чемберлена не осталось. Он послал Гитлеру письмо: «Моя вера в германство никогда меня не покидала. Но мои надежды, должен сознаться, упали до самой низкой отметки. Одним своим появлением вы изменили состояние моей души». Гитлер был счастлив…

Когда сам Чемберлен впервые приехал в Байройт, вдова композитора Рихарда Вагнера как раз подыскивала подходящих женихов для дочерей. Но англичанином заинтересовалась сама. Однако же ее брак с Чемберленом исключался. Не потому, что она была старше на восемнадцать лет. Ее бы это не остановило. Но она должна была оставаться вдовой Вагнера. Если бы вновь вышла замуж, лишилась бы мистической причастности к наследству великого композитора. Так что Чемберлен женился на дочери композитора Еве, переселился в дом тестя и получил германское подданство. Похоже, он удовлетворился дочкой только потому, что не мог заполучить ее мать.

Германские националисты недолюбливали вдову Вагнера за то, что в ее жилах не текла немецкая кровь – ее мать была француженкой, а отец венгром. И всю свою жизнь Козима Вагнер доказывала, что в ней больше германского духа, чем в большинстве немцев. За всем дурным в жизни она видела еврейские лица и еврейские происки. Ее дело продолжила невестка – жена старшего сына композитора Зигфрида Вагнера.

Мать прочила ему в жены американскую танцовщицу Айседору Дункан. Но та предпочла русского поэта Сергея Есенина. А Зигфрид Вагнер, которому недоставало как отцовского гения, так и его беспощадного эгоизма, в сорок шесть лет женился на восемнадцатилетней англичанке-сироте, больше походившей на мальчика.

Винифред Уильямс, как и Хьюстон Чемберлен, была лишена радостей детства и страдала от одиночества. Ощущала себя отверженной и никому не нужной. Ее приемный отец был националистом и поклонником Вагнера. Он повез свою воспитанницу в Байройт и познакомил с единственным сыном композитора.

Вот любопытное обстоятельство! Самые оголтелые националисты в семействе композитора Вагнера – это его жена венгерско-французского происхождения, зять – англичанин и невестка – англичанка. У всех троих были трудные детство и юность. Эти одинокие души нашли пристанище в доме Вагнера. Они не были рождены немцами, но стали ярыми немецкими националистами. Хотели, чтобы окружающие забыли, что они – чужаки?..

Винифред Вагнер заявила, что всецело поддерживает Гитлера, когда он нравился еще очень немногим. Ее муж не желал видеть Гитлера ни на фестивале, ни дома. Не хотел, чтобы жена принимала участие в официальных мероприятиях нацистской партии. Жена была его много моложе. И Зигфрид Вагнер был уверен, что ему подчинится. Но ошибся. Вагнеры не предполагали, что у сиротки окажутся такие острые зубки. Винифред прошла такую школу жизни, какая им и не снилась. Чем дальше, тем больше прибирала все к рукам, пока не стала хозяйкой фестиваля.

Да и Адольф Гитлер был весьма беззастенчивым господином из малосимпатичной категории людей: ты их в дверь, они в окно…

Гитлер приезжал к ней обыкновенно поздно вечером. Все, что мог предпринять ее муж Зигфрид, – это лично не участвовать во встречах с фюрером. Похоже, они с женой договорились: у него своя жизнь, музыкальная и интимная, у нее своя.

Министр военной промышленности Третьего рейха Альберт Шпеер полагал, что Гитлер оттого так часто ездил в Байройт, что у него был роман с невесткой композитора Винифред Вагнер. Какова была природа взаимоотношений между хозяйкой Вагнеровского фестиваля и фюрером, сейчас установить не представляется возможным. Была ли это полноценная любовная связь? Винифред клялась, что никогда не спала с ним. Пожалуй, не лгала.

Отношения с женщинами у Гитлера, как правило, завершались на пороге спальни. К тому же она была очень крупной и высокой женщиной, Гитлер был ниже ее ростом. Фюрер не знал, что делать с такими уверенными в себе дамами, терялся.

Зигфрид Вагнер в 1930 году скончался. И сразу пошли разговоры о том, что его вдова выходит замуж за Гитлера. Когда фюрер прислал ей цветы, местные газеты решили, что это помолвка. На самом деле цветы были преподнесены по случаю конфирмации детей. Отсутствие брачных уз не мешало этим двоим поддерживать очень близкие отношения. Она не упускала случая выразить фюреру свое восхищение, а он решил все материальные проблемы Вагнеровского фестиваля.

Выдающийся немецкий писатель Томас Манн писал после войны: «В Вагнере много Гитлера». Но можно ли считать Рихарда Вагнера идеологическим предтечей фюрера?

Принято считать, что при Гитлере оперы Вагнера стали популярнее и исполнялись чаще, чем прежде. В реальности в Третьем рейхе больше ставили Верди и Россини. Постановки итальянцев были дешевле, что в военные годы имело значение. И как ни странно, оперы Вагнера не так уж устраивали нацистов. Ведь это настоящее искусство, оно шире идеологических догм. Кое-что в его операх казалось нацистам просто-таки непозволительным и не соответствующим духу государственной пропаганды.

Сам Гитлер предпочитал не оперу, а оперетту. Больше всего – «Веселую вдову» Франца Легара и «Летучую мышь» Иоганна Штрауса. Партийные идеологи не знали, как реагировать на увлечения фюрера. Легар родился в Венгрии, его жена была еврейкой, он бежал от нацистов в Лондон. Со Штраусом было еще сложнее. Нацисты выяснили, что в его жилах течет еврейская кровь. Геббельс распорядился спрятать эти документы.

Сам Рихард Вагнер был весьма сложной фигурой с противоречивыми взглядами. В сороковые годы XIX века увлекся идеями анархистов. Участвовал в немецкой революции вместе со знаменитым Михаилом Бакуниным. Был выдан ордер на его арест, но Вагнер бежал. Вагнер искал заработка в разных странах, жил в Кенигсберге и Риге, иногда голодал. А жаждал комфорта и денег. Осознал, что лучше быть реакционером, а не революционером.

Он всю жизнь искал успокоения в женских объятиях. Женщины щедро давали ему деньги. Дарили, а не ссужали. В отличие от мужчин-кредиторов понимали, что Вагнер не из тех, кто возвращает долги. Его материальное положение улучшилось, когда баварский король Людвиг II в мае 1864 года пригласил его в Мюнхен.

Король разорил казну, тратя деньги на пышные представления его опер. Короля только изумлял антисемитизм Вагнера. В единой Германии канцлер Отто фон Бисмарк дал равные права всем. Евреи тоже могли жить и умирать на общих основаниях. В Первую мировую сто тысяч евреев надели серый мундир немецкого рейха и отправились на фронт. Треть из них получила награды, две тысячи стали офицерами. На фронте, защищая кайзеровскую Германию, погибли двенадцать тысяч солдат-евреев. Больше, чем погибло евреев во всех войнах, которые в XX веке вел Израиль.

Но на протяжении столетий евреям запрещалось владеть землей, поэтому среди них не было крестьян. Они не могли стать ремесленниками, потому что их не принимали в гильдии. Дозволялось только торговать. И они стали очень заметны, когда развитие экономики выдвинуло на передний план торгово-финансовый сектор. Преуспевшие евреи людям завистливым казались олицетворением жестокого мира, где деньги правят бал. И не имело значения, что евреи тоже служили в армии и приумножали богатство страны. Они все равно оставались чужаками.

Впрочем, труды Вагнера дают достаточное количество цитат и для тех, кто желает доказать, что он был злобным антисемитом, и для тех, кто утверждает обратное. Он не подписал письмо с требованием ограничить евреям въезд в страну. Объяснил: «Я не имею ничего общего с нынешним «антисемитским» движением».

Зато вдова композитора и его невестка превратили Байройт в крепость на холме, в штаб борьбы против деградации человечества. Знамя этой борьбы – германский дух, оружие – музыка Вагнера.

Поскольку Гитлер постоянно ездил на фестиваль, то его примеру следовали все крупные чиновники Третьего рейха. Поездка в Байройт свидетельствовала о положении в нацистской номенклатуре.

Главный финансист Третьего рейха Яльмар Шахт спросил своего заместителя:

– Любите музыку?

– Да, конечно, – ответил тот.

Шахт саркастически улыбнулся:

– Я не так музыкален, но я бываю в Байройте.

Однажды Гитлер с удивлением обнаружил, что слишком мало партийных секретарей присутствует на концертах. И он велел обшарить все бордели и пивные в поисках своих кадров. На следующий день партийные секретари послушно сидели в зале. Дремали или аплодировали невпопад.

Адольф Гитлер не упускал случая побывать на Вагнеровском фестивале. 21 июля 1940 года он в очередной раз отправился в Байройт. Перед отъездом приказал командующему сухопутными войсками вермахта генералу Вальтеру фон Браухичу разработать план военной кампании против Советского Союза.

– Там была просто сказочная жизнь, – вспоминал фюрер в сорок втором году в своей ставке «Волчье логово» в Восточной Пруссии. – Я уже давно там не был, что само по себе достойно сожаления. Фрау Вагнер очень печалится по этому поводу. Она мне двенадцать раз писала и двадцать пять раз звонила по телефону. Фрау Вагнер – и в этом ее великая сила – связала Байройте национальным социализмом…