Читать книгу Посредник - Леонид Нузброх - Страница 10

«Нет, всё-таки странные существа эти люди. Особенно, когда смотришь на них сверху, – подумала ворона, глянув вскользь на появившуюся в конце длинной аллеи женщину. – Имеют крылья – а летать не могут. Наверное, потому что крылья у них совсем без перьев, лысые». Спасаясь от палящих лучей жгучего послеполуденного солнца, она давно уже расположилась на нижней ветке одного из тенистых деревьев обычно пустынного в это время дня сквера. Вороне было жарко, одиноко и… грустно. Вдруг она встрепенулась, почесала лапой длинный серый клюв, потом вновь нахохлилась – чтоб не так жарко было – и замерла, уставившись чёрными глазами-бусинками в пространство перед собой. «Ну вот… Клюв чешется… Не к добру это… Наверное, опять подерусь с соседкой… Такая двуличная, такая двуличная: «Кар-рла, Кар-рла, миленькая, вы сегодня прекр-расно выглядите!»… А сама только и глядит, как бы что-нибудь утащить! Не тер-рплю таких!.. Я что, не догадываюсь, кто унёс из моего гнезда ту жёлтую блестючую запонку?! Теперь это уже давняя история. Но тогда… Я так переживала… Кар-рла… миленькая Кар-рла… Чтоб с тебя все пер-рья пооблетали, воровка проклятая!.. – Она представила себе соседку в таком неприглядном виде, совершенно без перьев – ну, прямо совсем как люди – и у неё поднялось настроение. – Вот именно, именно так: все пер-рья чтоб облетели!»

Ворона повернула голову и вновь посмотрела на приближающуюся женщину. Вдруг она вытянула шею. Взгляд стал пристальным. Нет-нет, против женщины она ничего не имела. Обычная женщина. Совершенно ей не знакомая. И, между прочим, ничего у неё, у Карлы, не крала. Но вот собака, семенившая рядом на поводке… Собак за свою воронью жизнь Карла тоже видела предостаточно и, конечно же, особой любви или симпатии к ним не питала. Если честно, она вообще их игнорировала. Но от этой собаки ворона не могла оторвать свой взгляд. Длинная, похожая на обрубок телеграфного столба на кривых коротких лапах, сверху казавшихся ещё короче и кривее, собака вызвала у Карлы неприятное чувство: «Фу… Какая гадость!» Когда женщина подошла к скамейке, стоявшей в тени под деревом, ворона даже наклонилась вбок и выгнула шею, чтобы не потерять собаку из виду. Сев на скамейку, женщина развернула газету, которую держала в руке и углубилась в чтение, а собака послушно улеглась у её ног, положив голову на лапы. Время шло. Собаке было жарко. Она часто и тяжело дышала, выставив наружу язык. Вскоре собаке надоело лежать, она поднялась и начала бегать по кругу. Пытаясь вырваться, она постоянно дёргала надетый хозяйкой на руку поводок, но женщина не обращала на рывки никакого внимания. «Какая неугомонная, – подумала ворона о собаке. – От таких – только и жди какого-нибудь подвоха!»

Наконец поводок соскочил с руки, а может, хозяйка его отпустила сама. Вырвавшись на свободу, собака довольно завиляла хвостом и, волоча за собой поводок, принялась обнюхивать окрестности. «Вот-вот, сейчас начнётся… Знакомая история, – подумала Карла.

– Будет «столбить» территорию… У этих собак – ни стыда, ни совести! А зачем им? Ведь собаки – друзья Человека! Вот интересно: как сложилась бы жизнь у ворон, если не собаки, а вороны были бы друзья Человека?.. – Ей стало обидно за своих соплеменниц. – И что такого люди нашли в собаках? Может, причина в родстве душ или схожести поступков? – рассуждала Карла. – Например, склонность «столбить территорию»… Хотя… я думаю, быстрей всего весь секрет в верёвке, которая связывает их друг с другом…» Карла представила себе женщину, гуляющую по скверу, а рядом на толстой верёвке семенит она, Карла – «друг Человека». Ну не-ет, такой дружбе не стоит завидовать… Видя, что собака подбежала к дереву, Карла стыдливо отвела взгляд в сторону. «Сплошное безобрразие!» Но, услышав лай, не удержалась и искоса глянула вниз. Собака стояла в метре от дерева. Её тело было изогнуто и напряжено, передние лапы подогнуты так, что собачья голова почти касалась земли, а хвост напряжённо стоял торчком, вздрагивая при каждом лае.

«Вот ненор-рмальная: это надо же – лаять в такую жару…» – подумала ворона, стараясь разглядеть в траве, на что же так громко лаяла собака. Но сверху ей ничего видно не было: мешал декоративный зелёный кустарник, росший вдоль аллеи. С соседней ветки обзор был намного лучше, но Карла, при всём её природном любопытстве, перелетать не стала: в такую жару ей не то что летать – моргать было лень. Она отвернулась: «А, пусть себе… И не интер-ресно мне вовсе…» Собачий лай становился всё более настойчивым, более агрессивным. Воронье любопытство победило. Карла совсем уж собралась перелететь на соседнюю ветку, даже поджала лапы для толчка и расправила крылья, но в последний момент передумала.

Переставляя поочерёдно лапы, она передвинулась немного в сторону, потом, опустив голову вниз ниже уровня ветки, на которой сидела, Карла внимательно присмотрелась и увидела в траве птенца. Воробышек был совсем маленький, ещё не полностью оперившийся. Он не умел пока ни летать, ни прыгать, а только стоял, покачиваясь, на своих нетвёрдых лапках, растерянно и глупо смотря на лающую собаку.

«Так вот из-за чего весь тар-рарам – кар-рарам?! Вор-робей…» – отвернувшись, презрительно подумала Карла. Ею вновь овладело безразличие. Задрав клюв вверх, она зевнула, взмахнув несколько раз крыльями, и закрыла глаза. Воробьи её совершенно не интересовали. Суетливые, скандальные, они – воробьи – никогда не давали ей ни спокойно поесть, ни спокойно отдохнуть. Да ещё очень часто норовили стащить себе что-нибудь с её обеденного стола. Нет, воробьёв она тоже недолюбливала.

Лай не прекращался. Карла открыла глаза и глянула на хозяйку: «Ну, оторвись уже, наконец, от этой газеты и успокой свою кар-ракатицу!» Но женщина была слишком увлечена чтением и не обращала на лай никакого внимания. А собака, всё больше и больше распаляясь, постепенно приближалась к птенцу всё ближе, ближе… Оторопев от казавшейся ему огромной надвигавшейся собачьей пасти, птенец испугался и прерывисто запищал, зовя свою маму. Его писк ещё больше раззадорил собаку, и она, бросаясь на птенца, прямо-таки зашлась грозным непрерывным лаем. У Карлы настроение упало окончательно: «Ну, сколько это может продолжаться?!» Ей было жаль себя – бедную ворону-Карлу, вынужденную в такую ужасную жару терпеть весь этот шум-гам, в какой-то момент она даже начала сочувствовать воробьихе-матери, которую по возвращению в гнездо ждёт ужасная весть об исчезновении её «желторотика», а сильнее всего ей почему-то вдруг стало жалко самого несмышлёныша-птенца, хоть он и был, пусть маленький, но всё же – воробей. Ворону всё больше и больше раздражала эта неугомонная собака с её безразличной хозяйкой, разрушившие тишину и покой, царившие в сквере до их прихода. В последний раз, словно на что-то ещё надеясь, Карла глянула в сторону скамейки. «Этот кавар-рдак когда-нибудь прекратится или нет? Разве люди могут быть такими безразличными?» Терпение Карлы лопнуло. Она оттолкнулась от ветки, бесшумно спланировала прямо на собаку и, вцепившись когтями в спину, клюнула клювом первое, что подвернулось под клюв – блестящую медную заклёпку на ошейнике. От неожиданности собака на секунду опешила, но потом, забыв о птенце, испуганно подскочила и, резко крутнувшись, захотела схватить зубами, но ворона увернулась, и собачьи зубы лишь громко клацнули в воздухе. «Ах, вот ты как?! Ну, погоди же!» – разозлившаяся Карла со всей силы клюнула собаку прямо в центр чёрного носа, после чего, оттолкнувшись сильными лапами, в несколько взмахов крыльями снова оказалась в безопасности на своей излюбленной ветке. Собака от боли громко заскулила. «Таксюша, люба моя, кто посмел тебя обидеть? – хозяйка поднялась со скамейки и огляделась вокруг, но аллея было пуста. – Пчела укусила, наверное», – предположила хозяйка и, подобрав поводок, пошла с собакой к выходу из сквера.

«Давно бы так… А то ходят тут всякие… – нахохлившись, ворона втянула шею и вновь уставилась в пространство перед собой. – Вот, не верь после этого в вороньи приметы, – вздохнув, подумала Карла, закрывая глаза. – Клюв чешется – к др-раке!..»