Читать книгу Осколки зеркала моей взрослой жизни - Леонид Оливсон - Страница 29

Отца не стало вдруг в три года у шалуньи,

Мать пропадала в театре… Как-то надо жить…

Одна она была в квартире аж с полудня,

Играя – как и мама в театре, – не скулив.

А кукол не было. У ней была бумага,

И из нее их мама ловко мастерила.

От этих куколок имелся дух имаго:

Воображала действо, с ними говорила…

Ей мамочка не могла позволить сладости:

Мороженое, пончики или конфеты…

А для малышки это – источник радости,

Ребенок еще мал и не растет аскетом.

А тут такое искушенье! В сумке… деньги.

Быть может мамочка и не заметит даже…

Хотелось ей покаяться об инциденте,

Но мать копила деньги и была на страже.

Как мама плакала, ту кражу обнаружив!

Она, конечно, знала об ее желаньях

И не ругала, тем ее обезоружив…

Ведь понимала – крошке нужно воспитанье.

Однажды крошка малярией заболела.

Мать ей лекарство по часам принять велела,

Показывая, как будут выглядеть часы…

И нечем сладким было ту горечь закусить.

На день рожденья ее как-то приглашают

К соседям рядышком, в более богатый дом…

Она поспешно вкусный пирожок съедает,

Ей блюдо с ними пододвигают, видя то.

И тут она характер сразу проявляет,

Отказывается молча напрочь что-то есть.

Что съела быстро пирожок… она страдает.

Она решила, что не уронит мамы честь.

Одно весьма суровое воспоминанье –

Увозят маму заболевшую в больницу,

Ее, еще совсем малышки, то страданье…

Куда увозят ее маму эти лица?

И уже взрослой в Москву приехав, не могла

Она лет тридцать слышать песню «Эх, дороги»…

Ведь неотложка маму из дому увезла:

Напоминала эта песня те тревоги.

И ее матери характер и привычки

Она взяла для своей жизни за основу.

Рожденная на севере, теперь москвичка:

Ее характер, как у матери – суровый.