Читать книгу Игра Леона. Книга 1 - Леонид Викторович Зайцев - Страница 3

Не все праздновали в этот день. Пять братьев Саварру Мяоконнина не ели мяса и не пили пива. Все пятеро были старшими. Ни у одного из них не случилось даже шанса войти в школьную Команду. Все они получили свои ножи просто в силу возраста. И только Саварру оставался мальчиком. Теперь ещё и отвергнутым. Прилюдно отвергнутым.

– Ты ещё можешь стать игроком, – сказал старший.

Мяоконнины все были крепышами. Начиная с прадедушки, их предки перестали быть охотниками. Они стали свиноводами. Проще вырастить животное и убить его в загоне, чем бегать по лесу с ножом предков. Тем более что и ножи эти доставались не по заслугам. Убить свинью – не велик подвиг. Можно ли им затмить деяние братьев-героев? Особенно, когда их потомок и сам пока ничего не сделал.

– Тем более что и нож-то не его, – подхрюкнул младший.

– И девочка не его, – согласился средний.

Он давно имел виды на маленькую Алису. Хотел даже свататься. Но очевидная всем дружба девочки с Леоном этому постоянно мешала. Прийти и быть отвергнутым гораздо хуже, чем просто не прийти. Отвергнутый жених ещё лет пять не сможет посвататься ни к одной девушке. Его просто не примут, пока не подрастёт новое поколение невест. А после сегодняшнего унижения второго семья не допустит.

– Есть правило, – выдохнул старший.

– Покалеченного игрока заменяет резервист, – усмехнулся средний. – Делов-то. Нас шестеро. Будь он хоть богом. Искалечим. Ноги перебьем, например.

– С перебитыми ногами не поиграешь, – кивнул старший. – Давайте сегодня. Пока кураж есть. А то завтра начнётся. Этот не может, тот передумал.

– Я не передумаю, – пробормотал Саварру.

Уже был готов нож, который должны были преподнести и повесить на пояс парню. Вот только в Команду его не приняли. А значит, посвящение в мужчины откладывалось на год. И лучшие невесты окажутся разобранными этими выскочками. Новыми игроками. А ему достанется какая-нибудь страхолюдина. Или придётся холостиковать, как старшим братьям.

– Но он сегодня с командой, – разумно заметил средний. – Может, всё-таки завтра отловим около дома?

Старший усмехнулся.

– Ну, ты же сам знаешь, куда он пойдёт вечером. К твоей Алисе. А в такие походы эскорт не берут.

– Она не моя, – огрызнулся тот.

– Но хотелось бы?

– Что с того?

– Ничего. Просто она выйдет его встречать.

– И что?

– Не будь идиотом! Порченая девка имеет два выхода! Либо выйти за тебя, либо остаться старой девой! Никто её замуж не возьмёт.

Средний аж подпрыгнул.

– Ты с ума сошёл?

Старший встал и ухватил его за загривок. Приподнял и, брызгая слюной, произнёс в самое лицо брата:

– Это ты по ней сохнешь, как сорняк на грядке! Одному силёнок не хватило в Команду попасть. Другой боится бабу своей сделать!

Остальные братья дружно улыбнулись и закивали. Такого семейного пренебрежения не мог перенести уже не только Саварру. Всё решилось в пять минут. И где встретят, и как всё будет. Как девочку оторвут и затащат в кусты. И главное, что бить должен сам Саварру. Держать станут все, но бить должен он. Такая цена за место в Команде и взрослый нож.

В комнату вошла старая мать братьев. Женщина ещё помнила молодыми и деда Леона и старого Шамана. Как женщина она не могла остановить своих сыновей. Но как мать могла их предостеречь. Святое право матери во все времена.

– Нельзя идти против вождя, – произнесла она.

Старший ударил кулаком по столешнице. От этого удара задрожали даже чашки на полках. А ложки подпрыгнули в пустых тарелках.

– Да какой он вождь? Он сопляк! И дед его старый инвалид!

Мать с сожалением посмотрела на старшего сына. Молодым трудно что-либо объяснить. Они предпочитают учиться на собственных ошибках. Жаль, что эти ошибки, глупо сделанные, могут стоить им жизни. Но парни были уже взрослыми. Что может престарелая мать против зрелых мужчин с ножами? Только заплакать.

– Мама, – сказал один из сыновей, – ну зачем вы так переживаете? Мы же не на войну собираемся.

– Не на войну? – сквозь слёзы прошептала женщина. – Напасть на Раймонда Высокого? После инициации?

Братья недоумённо переглянулись.

– Какой, к чёрту, Раймонд? – выругался старший. – Просто глупый мальчишка.

Они не понимали. От этого матери становилось только хуже. Они не понимали того, что знала уже она. Что знал Шаман. Раймонд вернулся. Великий и могучий, добрый к друзьям и по-звериному жестокий со своими врагами. И хорошо, если он оставит ей хотя бы половину этих глупых детей.

За окном заплакал дождь. Когда сыновья уходили, он полил в полную силу. Небо уже рыдало по ним. Ещё живым. Мать придержала среднего. Придержала нежно, ибо женщина не может держать мужчину.

– Даже не пытайся трогать девочку, умоляю!

– Она же не святая, – усмехнулся сын.

– Прошу тебя!

– Тебе не нравится невестка? Я сделаю её покорной женой. Она станет слушаться тебя во всём.

Женщина всхлипнула:

– Лучше бы ты меня послушал.

– Отстань.

Парень отстранил её руку. Так поступать с матерью не полагалось. Но он уже думал другим местом. Перед его глазами уже стояла обнажённая Алиса. Она стояла и плакала. Но это его только подзадоривало.

– Сегодня же приведу сучку в наш дом.

– Она не станет твоей женщиной, – вздохнула мать.

Она даже не сказала – женой. Но парень так увлёкся своими фантазиями, что не услышал и этого знака.

– Она предназначена вождю. И он убьёт вас.

Сын на секунду задержался и, нахмурив брови произнёс:

– Мама, он один, а нас шестеро. Просто побьём его и всё.

Женщина глубоко вздохнула и обратила взор к небу. Ей сейчас не нужен был Шаман. Материнское сердце лучше любого предсказателя. Она видела даже больше, ибо на кону стояли жизни её детей. Её сыновей. Выстраданных, и рождённых в муках. А теперь уходящих на верную смерть.

– Он не один, – выдохнула мать. – Их два брата.

– Ты веришь в легенды? – удивился сын.

– Это не легенды.

– Ты идёшь? – позвал старший.

Парень на мгновение засомневался. Но не идти за старшим он не мог. Даже если их двое, подумал он, нас-то шестеро.

– Иду, – крикнул он, отрываясь из материнских объятий.

Она только смотрела им в след и молилась:

– Не убивайте их, Великие охотники! Оставьте мне сыновей! Накажите, за крамолу. Предайте суду за грехи. Только не убивайте! Всех!

А слегка пьяный скорее от обряда, чем от пива Леон шёл знакомой дорогой ведущей к дому Алисы. Он помнил слова деда о том, куда следует нанести первый визит после обретения статуса совершеннолетнего. На его поясе висел легендарный нож. Но и это не стало главным сегодня. Леон превратился из мальчика в мужчину. Пусть нож был хоть трижды святым, сам факт опоясывания значил для мальчика гораздо больше. Нож великого предка, это как старая картина. Стоит дорого, но краски полиняли и потрескались, рама рассохлась, позолота с неё давно осыпалась. Лишний раз и в руки-то взять боязно. Но престиж обладания шедевром перекрывает все эти недостатки. И родители Алисы это непременно оценят.

Так он и шёл. Пока не нарвался на шесть братьев Мяоконнин. Трое, включая Саварру, перегородили ему дорогу. Трое других зашли сзади, отрезав путь к отступлению. Все шестеро один здоровее другого. На что младший был крупнее Леона, на фоне старших несостоявшийся игрок смотрелся как едва прозревший щенок рядом с матёрыми волками.

Намерения парней были прозрачней воды в ручье. Они стояли и ухмылялись. Никто даже не пытался сделать первый шаг. Они желали вдоволь насладиться своей властью над судьбой обречённой добычи. Хотели видеть страх в глазах новоявленного «вождя» клана.

«Охотник никогда не смеётся над дичью» – вдруг промелькнула в голове Леона чужая мысль. «Либо убьёшь ты, либо сожрут тебя». Парень растерялся. Кто-то другой завладел его телом. Кто-то очень сильный и жестокий. Жалеть этот кто-то не привык ни женщин, ни детей. Рука уверенно потянулась к ножу.

– Уходите, – из последних сил попросил Леон.

Сопротивляться духу Великого охотника становилось невмоготу. Тот жаждал битвы и крови. И численное превосходство врагов лишь распаляло его. Леон осознал в эти мгновения, что дед ничуть не преувеличил в своём рассказе свирепости и безжалостности их предка.

– Вас сейчас убьют, – выдохнул новопосвящённый мужчина.

Старшие оглянулись. И не напрасно.

Недаром Великих вождей когда-то было двое. На смену жестокости старшего пришла мудрость младшего. Того, который всегда изображался на картинах и в скульптурах ниже своего старшего брата. Может его дух, а возможно просто предчувствие привели девочку сюда. А с ней и весь клинок.

Братья Мяоконнин стояли в окружении бойцов школьной Команды. Вариантов не существовало. Это понимали и старшие, и сам Саварру. Но гордость требовала своего. И тут перед несостоявшимся игроком вышла она.

Что было в этом взгляде? Сожаление? Участие? Или просто превосходство? Она словно знала, как с ней собирались поступить братья. Знала и сожалела о них.

– Не надо мне мешать, – не своим голосом произнёс Леон. – Это моя добыча.

Древний нож легко вышел из ножен. Рука убийцы обняла рукоять. Перед братьями стоял уже не Леон. И они это поняли.

– Это моё мясо! – снова произнёс вождь. – Я отрежу им уши и преподнесу в подарок их матери. Я распорю им животы и их кишки набью фаршем из их ляжек!

Это был уже не Леон. Это был хозяин ножа. Настоящий хозяин. Даже Команда отступила на несколько шагов. Сейчас их вождь мог не разобрать, кто тут свои, а кто чужие. Только один человек мог утихомирить дух Великого Охотника.

– Не надо, – произнесла девочка. – Это не та кровь, что тебе нужна. Я дала ножу кровь. Я вызвала тебя. Подчиняйся моей крови!

Просто произнесла. Но эффект оказался потрясающим.

Древний предок покинул тело и разум Леона. А братья Мяоконнин бросились наутёк. Трое успели обмочиться. Прямо в одежду.

Их мама особенно усердно молилась в этот вечер. Великий охотник сохранил жизнь её детям. Всем шестерым. Может и не их заслугой. Но молилась она не только во спасение. Великий охотник никогда не прощает никого. Он запомнит оскорбление. Не Леон. А тот, чей нож он теперь носит. И придёт момент, когда месть совершится.

Только Шаман мог попытаться снять проклятье. И на следующий день она пошла к нему. Он не просил. Но она продала все свои украшения, чтобы умилостивить богов.

Каких богов? Плевать ей было. Хоть каких. Хоть старых, хоть пришлых. Хоть идолов, хоть того, что распят на кресте. Важен был только результат. Мать во чтобы-то не стало должна спасти своих непутёвых детей. Пусть пятеро из них считают себя мужчинами. По большому счёту только из-за того что на их поясах болтаются ножи. Но именно слабой женщине предстояло бороться за их жизни.

Шаман встретил её неприветливо, ибо уже знал о происшествии с братьями Мяоконнин. Как лицу ответственному за мистическую составляющую часть жизни общества ему очень (мягко сказано) не понравился поступок сыновей просительницы, коим оказались разбужены силы, дремавшие много веков. Он даже не стал раскладывать руны. И это показалось женщине плохим предзнаменованием. Раньше он так никогда не поступал. Кости с нацарапанными значками брошенные на стол или любую иную подходящую поверхность всегда говорили о прошлом и предсказывали будущее. Вот только теперь он зажал их в кулак. А кулак поставил прямо перед ней.

– В этой руке твои сыновья, – произнёс он.

Но кулак не разжал.

– А вот это он.

Его левая ладонь начала двигаться над зажатым кулаком. Ладонь двигалась неторопливо. Она словно желала что-то внушить зажатым в правом кулаке костям. Кулак задрожал. Сначала едва заметно. Однако с каждой секундой амплитуда его колебаний всё нарастала. Женщина, с трудом оторвавшись от созерцания происходящего, подняла взгляд на лицо старого колдуна. И ей стало совсем не по себе. Тот явно прибывал в полной растерянности от того что не контролировал поведение своей правой конечности с зажатыми в ней рунами. А тремор тем временем через его предплечье перекинулся и на плечо, собираясь вероятно подчинить себе всё тело. Только теперь спохватившись, он прекратил пассы, накрыл кулак левой ладонью и прижал его к столу. Рука прекратила дрожать, пальцы разжались и кости рассыпались по столешнице. Случайно или нет, но они легли двумя группами по три в каждой.

Шаман, опершись на руки, навис над сложившейся комбинацией. Некоторое время он молчал, пытаясь понять послание свыше. В том, что это настоящее послание, а не случайность старик уже не сомневался. И трактовать его следовало верно. А не так как он поступал, обычно давая волю своей фантазии или подстраиваясь под желание просителей, когда разбрасывал кости перед наивными и доверчивыми горожанами. Те частенько обращались к нему за советом в делах, как правило, хозяйственных и прочих житейских. И он удовлетворял их интерес исходя из собственного богатого жизненного опыта, а отнюдь не на волеизъявление богов. Да и боги раньше ни разу не вмешивались так явно в его работу. Тем более теперь их знаки следовало интерпретировать безошибочно.

Размышления Шамана прервал испуганный вскрик мамы Мяоконнин. Она вдруг всё поняла. Это послание свыше предназначалось непосредственно ей, минуя служителя культа. Ведь тот не знал, о чём она молилась, когда её сыновья отправлялись охотиться на Леона.

– Глупая я женщина! – причитала она, закрыв лицо руками. – Что же я натворила!

– Ты чего-то не рассказала мне, – догадался старик.

Она кивнула, продолжая проклинать себя.

– Ты не сразу пришла ко мне. Ты сначала рискнула обратиться к богам напрямую! Правильно я понимаю?

С каждым произнесённым словом голос Колдуна становился всё жёстче и громче. Он старался выглядеть грозным в глазах несчастной матери, хотя на самом деле испытал значительное облегчение. Ведь теперь всю ответственность можно было переложить на её плечи. Какие претензии к нему, если женщина проявила непозволительную в столь важной ситуации самодеятельность.