Читать книгу Простейшие - Лера Монте - Страница 14

Валерия махнула на всё рукой. Ну, невзлюбили они её мужа…

Пришлось найти квартиру где-то на окраине города, в одном из спальных районов. Опять одни расходы! Зато все вздохнули с облегчением. Днём она была дома, с сыном, которому ещё требовался уход, к вечеру ехала на съёмную квартиру, везла Ахмеду еду и проводила с ним жаркие ночи, а утром возвращалась домой.

Чем он занимался целыми днями, одному Аллаху было известно.

Но однажды, как гром средь ясного неба, когда Валерия готовила суп для сына, раздался телефонный звонок. Звонили из ГУВД… «Что??!! Ахмед…» Всё побросав, она помчалась вызволять «жениха» из серьёзной переделки, по пути подняв все связи покойного мужа. Созвонилась с юристом и попросила его о поддержке (за немалые деньги). Ахмед с подбитым глазом, сломанным носом и кровоподтёком под нижней губой понуро сидел в полицейском участке в специальном зарешеченном от пола до потолка помещении ещё с несколькими такими же травмированными личностями.

Акт, который положили перед Валерией, с подробным описанием произошедшего, вызвал потрясение. «Моего Ахмеда могли убить!» – с содроганием подумала она. Но всё же, положа руку на сердце, Валерия призналась себе: от Ахмеда она устала… устала так, как не уставала никогда в жизни ни от чего! По ней словно трактором проехались за все эти месяцы! Последнее время он ей создал столько проблем, было потрачено столько нервов, сил, денег, времени и подключено столько знакомого и малознакомого народу… И было столько смущающего, постыдного… она постоянно ловила малоприятные, осуждающие взгляды на себе и слышала столько пересудов, что сто раз уже себя отругала за легкомысленно принятое решение вывоза Ахмеда из привычных родных мест в чуждую Москву и попытки его адаптации, оказавшиеся тщетными. Сейчас она предпочла бы, чтоб он вообще не приезжал. Ахмед был хорош только в своей среде… в жаркой, солёной, пряной, песчаной Хургаде, где царил праздник жизни круглый год – лето, фрукты, свежие овощи и беззаботные люди, где он чувствовал себя среди своих, где всё ему было родным и понятным, где он – хозяин положения… «Не то время ты выбрал, хабиби…» – вздыхала Валерия, полностью осознавая свою и только свою вину: не смогла, не сумела она организовать любимому нормальных условий жизни, комфорта, признания близких и окружающих. И всё ещё не может она заняться своей и Ахмеда жизнью, не вправе отлучиться от сына, оставить его в угоду своему счастью. Проблемы, проблемы… кругом одни проблемы, бешеные денежные траты, увеличивающиеся с каждым днём, и беспросветная чёрная полоса.

Вызволить Ахмеда из полицейского участка в тот же день с закрытием дела тоже стоило колоссальных затрат и нервов. Усугублялось всё ещё и тем, что он являлся гражданином другой страны. Поэтому не обошлось без привлечения адвокатов, юристов разных уровней, международных правозащитников, один из которых даже сделал звонок помощнику депутата. Только тогда дело закрыли, сделав одним им известную отписку. Ахмеда вызволили. Что там было на самом деле, Валерия так толком и не поняла. Ахмед постоянно путался в объяснениях и юлил. Бросался в слёзы, устраивал истерики, впадал в хандру и мог провести в глухом молчании сутки, зная, что изводит её: не ел, не пил, сидел часами неподвижно, как статуя. Этого Валерия боялась больше всего. Она боялась, как бы Ахмеда не разбил инсульт. «Как неживой…» – в ужасе думала она, глядя на неподвижного Ахмеда, похожего на мумию. Ясно было одно: спелся с неблагонадёжной компанией, выпили, слово за слово, завязалась драка, на место происшествия вызвали полицию, всех повязали и бросили за решётку.

Так бесславно закончилась московская эпопея Ахмеда. Даже депутат не в силах был помочь отменить депортацию. С УФМС шутки плохи.

Ахмеда официально выдворили из страны. Влюблённые так и не успели сочетаться браком. И Валерия не знала, радоваться этому или грустить. По иронии судьбы день депортации совпал с датой регистрации брака, что сильно взбесило и без того обозлённого Ахмеда, и он высказал всё что думает об этом Валерии – и о России, и о бандитах, и о полиции, и даже не постеснялся коснуться её семьи…

Когда Ахмед отбыл на родину, Валерия вздохнула с облегчением. Она проводила так и не состоявшегося «мужа», снабдив его своей банковской карточкой, на которую капали дивиденды от бизнеса, оставшегося после покойного мужа. Парень сумел выклянчить себе эту преференцию, обосновав тем, что от собственного бизнеса он временно отошёл, между прочим, по её вине, сейчас гол как сокол (несмотря на то, что его багаж был забит новыми вещами, гаджетами и всяким-разным барахлом на продажу), и на первое время ему нужны хоть какие-то деньги. Валерия терпеливо выслушала его доводы и сочла это справедливым, ведь когда-то она обещала ему помогать во всём, то есть несла полную ответственность за него. «Мы ответственны за тех, кого приручили», – горестно усмехалась она и не могла допустить, чтобы любимый человек, а тем более такая тонкая натура, как Ахмед, к тому же пострадавший от неумолимой руки российской исполнительной власти, погряз в пучине нищеты и унижениях. Она решила, что разделит свои доходы с Ахмедом. Вопросы разделения на наличные и перевод на карточку обсудила в бухгалтерии компании. Теперь половину будет получать Ахмед с карточки (он очень сокрушался, что банкоматы Египта дерут комиссии, но что поделать), а вторую половину себе на жизнь она будет получать наличными в офисе. Всё это она сначала обсудила с Ахмедом. Ахмеда такое устроило. Можно было, конечно, выторговать и больший процент, но он не решился, испугавшись остаться без денег.

Банковская карточка Валерии с деньгами перекочевала к Ахмеду, и он улетел восвояси.

Прошло полгода, и Валерия поняла, что наконец имеет возможность выбраться в Хургаду. Как же она устала за это время! Сколько всего натерпелась, наплакалась, настрадалась. Хотелось отдыха рядом с любящим, заботливым человеком. И она так соскучилась по своему Ахмеду, виртуальные встречи с которым в последнее были всё реже и реже, а по телефону голос его становился раздражительнее и нервознее. Она это связывала со слишком длительной разлукой и неприятностями, произошедшими с ним в Москве, и во всём винила себя, только себя…