Читать книгу Мужчины и дирижабли - Лера Тихонова - Страница 2

– Можешь меня убить, – с надрывом сказал мой Роковой мужчина, – но я возвращаюсь в семью!

– Ну и пожалуйста! – я отложила сковородку в сторону. – Тефаль ещё об тебя марать!

За полгода нашей «любви» я привыкла к его перебежкам. Первая была величественная, словно исход иудеев из Египта. Всполошились обе стороны. Жене он сообщил, что не вернётся никогда, а меня заверил, что пришёл навсегда. Но, как выяснилось позже, категории вечности в его трактовке имели водевильный характер, и два последующих «никогда» и «навсегда» произвели на нас меньшее впечатление.

В наших отношениях я всегда чувствовала себя андалусским бандитом Хосе из «Кармен», а он вёл себя как капризная, блудливая Карменсита. Причём мой «homme fatale» взял худшие черты от «femme fatale» – он, как полагалось, был бессовестный, вероломный негодяй и лгун, а вот магнетизм и роковая красота отсутствовали напрочь. Вечерами он пил пиво и ел куру-гриль, отращивая живот, и в спортклуб его было не загнать. Думаю, он знал секрет: мужчин в России мало, они в цене, и за них сражаются.

Я тогда работала в одном известном московском пятизвёздочном отеле. И однажды праздновала повышение по службе. Моя коллега Ритуся (коротко – Туся) пришла поздравить меня со «старшим менеджером». На её шее красовался внушительный бант кота Леопольда. Туся выпила полбутылки киндзмараули и, развязав бант, гордо продемонстрировала мне синяки.

– Это из-за косметолога, – заговорщицки подмигнула она. – Слишком долго делала мне эпиляцию.

– Шеи? – поразилась я.

– Да нет, зоны бикини… А муж потом меня душил, – она захохотала. – Ревнует, пакость такая!

Тусин муж волочился за каждой юбкой и при этом подозревал жену в любовных связях с клиентами, таксистами, официантами и даже соседским дедушкой. Муж частенько поднимал на неё руку, оставляя «метки любви». При этом Туся страшно боялась, что её «убивца» умыкнут соперницы. Каждое утро вместо поцелуя он, как Чикатило, твердил: «Помни! Ежедневно на рынок выбрасываются тысячи и тысячи молодых женских тел!» И она была готова сражаться за право быть жертвой собственного мужа.

К сожалению, московский рынок и правда переполнен. Девушки на любой вкус и цвет всегда съезжались в столицу со всех уголков России. В нашем отельном бизнесе на десять девчонок был всего один парень, и тот небанальной ориентации. Хуже обстояли дела только в туристических агентствах. И ещё хуже – в ночных клубах, где невесты маялись тучными стадами, а редкие кавалеры смотрели поверх голов, боясь встретиться взглядом, чтобы дамы не разорвали на куски.

Перевес женщин всегда деструктивно влиял на мою психику, и по клубам я не ходила. Мой суженый тоже. У него был свой маршрут – как у троллейбуса – от жены ко мне и от меня к жене. После третьей ходки мы с его Леной подружились. Иногда я ей звонила:

– Леночка, может, заберёшь сегодня нашего?

– Сегодня не могу, дорогая. Иду в театр.

– Ну хорошо. Положи ему в следующий раз побольше сменных носков.

Его мама была на моей стороне:

– Знаешь, я выбираю тебя. Ленка никогда мне не нравилась.

А дочь – на маминой:

– А где найти другого? Держись, мам, двумя руками за нашего дурацкого папочку!

Умная девочка уже тогда понимала, что мужчины – товар дефицитный и долго не залёживаются.

Наш финансовый директор Викуся (коротко – Куся) в свои тридцать пять всё ещё была не замужем. Самодостаточная, красивая и умная, Куся выслеживала будущего мужа в московских кущах, словно охотник антилопу. Её тонконогие бойфренды чуть что шарахались в кусты: игнорировали звонки, забывали явиться на свидания или вовсе пропадали. Но она не сдавалась и упорно добивалась их благосклонности. Ещё немного, и цветы бы понесла для завлечения робких парнокопытных.

Иногда я ходила в столовую вместе с Кусей и Тусей. Сотрудников в нашей столовой кормили так, будто проверяли на живучесть. Две дюжие поварихи притаскивали адские котлы и с дьявольской ухмылкой плюхали в тарелки разваренные пельмени или истекающие жиром куриные ноги с картофельным пюре из порошка. К нам за столик часто подсаживался консьерж Алексей (коротко – Люся) и каждый раз вздыхал: «Эх, девчонки, парня бы мне хорошего!» И я с ужасом понимала, что конкуренция ужесточается день ото дня.

Уже тогда я перестала удивляться росту гомосексуализма. Ведь чем крепче и решительней женщины, тем слабее мужчины. Раньше слабость была главным дамским оружием, и плакали мы слезами бессилия. Но потом мы сменили кредо на силу и стали плакать слезами ненависти.

Наш постоянный гость, шаман из Гималаев, задорого сбывающий истину в московском центре «Пранамания» и живущий исключительно в люксе, советовал мне лить только слёзы отчаяния о собственном несовершенстве. «Чем охотиться за мужиками, лучше чисти карму!» Он забывал об одном: пока я буду надраивать карму, какая-нибудь менее чистоплотная отхватит последнего неразобранного жениха.

Моя мама смотрела на мои мучения со скепсисом: «Молись не о женихах, а о жизни вечной, дурочка!» Но вечная жизнь меня тогда интересовала гораздо меньше, чем суточная норма калорий в моей диете. Хорошо, что мама не знала про роман с женатым, а то точно предала бы меня анафеме.

Мой сын никак не мог запомнить имя приходящего дяди, хотя давал имя каждой мухе, бьющейся в стекло, каждому комару, присосавшемуся к руке, и никогда не путался, требуя отпустить на волю Катю или Васю. Наверное, сын, как все дети, чувствовал фальшь и призрачность наших отношений с Роковым мужчиной. Временами они виделись почти каждый день, но существовали будто бы в параллельных измерениях, оставаясь глухими и слепыми друг к другу.

Четвёртый занос чемодана в мой дом пришёлся на конец октября. Я давно перестала ждать моего Рокового сеньора, но, как писал Мериме, рок всегда следует обычаю женщин и кошек, которые не идут, когда зовут, и приходят, когда не звали.

– В этот раз точно навсегда! – сказал «рок» и деловито вкатил гроб на колёсиках в мою жизнь.

– «Навсегда» каждый раз приходится на последнюю пятницу месяца, – едко сказала я. – У тебя абонемент, что ли?

– Я всё придумал! Ты бросаешь работу, и мы отбываем на три месяца на райский остров. Представь – только ты и я! Дауншифтинг пойдёт нашим отношениям на пользу.

– Райский остров, конечно, здорово, – неуверенно пробормотала я. – Но у меня сын. Да и на работе только что повысили.

– Я оставил семью ради тебя! А ты цепляешься за какую-то работёнку?!

Куся и Туся были в шоке.

– Как увольняешься?! Сдурела?!

– Цыгане говорят: «Того, кто наслаждается, чесотка не грызёт»… Понимаете, любимый пригласил меня в рай. После той нехорошей библейской истории с Евой не могу отказать. Я теперь этот, дауншифтер…

– Дауншифтер от слова «даун»? – усмехнулась Куся.

Бывший муж, услышав новость, с удовлетворением сказал, что если до этого он ещё задавался вопросом, отчего меня так сильно ненавидит, то теперь, к счастью, все вопросы отпали. Да и что ещё можно ждать от матери-кукушки?

После развода мне было тяжело находиться рядом с бывшим, в радиоактивном облаке его ненависти, и, передавая или, наоборот, забирая сына, я всегда старалась как можно быстрее покинуть заражённую территорию. К счастью, я точно знала, что сыну хорошо с отцом. Настоящий еврейский папа, тот точно знал, что в обед надо кормить ребёнка наваристым супом, а в прохладный день надеть ему под штаны колготки. Если честно, даже будучи в браке, я всегда проигрывала в чемпионате за звание лучшего родителя, время от времени забывая про суп и колготки. Выбыла из соревнования я уже в первом туре, как только вышла из роддома с кульком на руках, и с тех пор у меня не было шансов. Иногда мне, правда, доставался приз зрительских симпатий, но только от зрителей с моей трибуны. С трибуны мужа в меня всегда летели тухлые помидоры и яйца.

Короче, оставив ребёнка на три месяца с бывшим, я летела по лестнице с шестого на первый этаж, чувствуя себя самой настоящей пернатой матерью-кукушкой. Меня разрывали противоречивые чувства: и вина перед сыном, и предвкушение счастливой поездки, и размышления, что свинья-копилка бывшего мужа и так полна моими грехами под завязку, так что ещё один небольшой грех не сыграет большой роли.

События развивались стремительно. Я рубила канаты и паковала вещи. Остров Бали в сказочной дымке лежал где-то за горизонтом.

– Слушай, а давай сдадим твою хату? – выступил с предложением Роковой мужчина. – Что ей пустой стоять?

Мне показалось дельным его предложение, и я быстро нашла жильцов.

В день отъезда я присела перед дальней дорогой на чемодан. Новые жильцы заносили в квартиру вещи. Мой суженый задерживался. Я набрала его номер:

– Ты где?! Мы опоздаем в аэропорт!

– Я не еду, – как ни в чём не бывало заявил мой ряженый. – Я встретил настоящую любовь и ухожу от вас обеих.

«„Разве я не обещала, что приведу тебя на виселицу?“ – подбоченясь, сказала Кармен и дьявольски захохотала Хосе в лицо».

Не буду долго рассказывать, что мы с Леной пережили. Но ей всё-таки было проще – у неё остались и работа, и квартира. Моё место в отеле уже было занято, а жильцов я сама трогать не стала. Хорошо, что Куся предложила пожить у неё до окончания договора аренды. Но если вы думаете, что я, безработная и бездомная, не открыла дверь нарисовавшемуся через месяц ренегату, то вы ошибаетесь. На то «homme fatale» и существуют, чтобы держать девиц за кончик носа и заводить их в такое место, откуда уже не выбраться. Он припёрся домой к Кусе на голубом глазу. Молча вкатил траурный чемодан и принялся его распаковывать.

– Ты навсегда? – поинтересовалась я.

– Не уверен. Но поживу пока.

Кровь ударила мне в голову.

– Карменсита, детка, – злобно сказала я и поставила ногу на чёрную крышку, – давай на этом юбилейном пятом исходе мы и остановимся. Ты сейчас вернёшься домой, и больше я тебя не увижу.

Закалывать его кривым ножом, как Хосе – Кармен, я не стала. Под нашим с Кусей нажимом он исчез из её дома и моей жизни. Правда, не бесследно. Через несколько дней мне принялись названивать незнакомые мужчины. Они спрашивали, когда я могу приехать, чтобы сделать им какой-то фистинг с петтингом. Оказывается, Роковой мужчина не поленился и дал объявление с моим телефоном о секс-услугах. И его крепко спящая совесть даже не перевернулась на другой бок.

Думаете, я сердилась? Нет, скорее удивлялась формулировке звонящих. Они хотели, чтобы я приехала и сделала «это» с ними. Но природа скорее поручила мужчинам сделать это со мной! Мы окончательно поменялись ролями. Афроамериканская феминистка Глория Уоткинс вряд ли задумывалась о последствиях своей подрывной деятельности. Её чёрные и белые сёстры напоролись на то, за что боролись. Но я не хотела быть статуей Свободы, сжимающей в беспощадной руке фаллический символ!

Пока я бегала по отельным собеседованиям, мне звонил как минимум десяток страждущих фистинга. В конце концов я начала давать им телефоны друг друга, чтобы они обрели взаимное счастье. А сама поменяла телефонный номер и образ будущего мужа в голове. Теперь я твёрдо знала, что мне нужен не еврейский папа, рядом с которым я всегда буду чувствовать себя матерью-неудачницей, не роковой мужчина, который щедро обеспечит меня бессонницей и неврозом, а мужчина, способный взять мою неказистую жизнь в свои руки, настоящий победитель и герой. И отчего-то я была уверена, что очень скоро его встречу!