Читать книгу Без берегов - Лера Владимировна Колосок - Страница 7

Тася с Сашей работали на хозяина. Посадили картошку на своем участке. Всего понемногу. Свеклу, морковь, репу, редьку, огурцы, помидоры, брюкву, капусту. Сергею стало совсем плохо, Ваня увез его в больницу, назначили операцию на 22 июня.

– Отец говорит к хорошему хирургу записали, опытному. Сказали, что он такие операции делает хорошо, говорят он их как семечки щелкает. Сказали даже не переживайте, все с вашим отцом будет хорошо, починим, как новенький будет, еще 100 лет проживет.

– Дай то Бог, дай то Бог. А сам то он там как, сильно переживает, а Вань? Утирала слезы Маша.

– Да он, маманя, уже маленько успокоился, ему начали колоть уколы, успокоительные, разные там, сказали, что анализы хорошие. Сказали, что если бы не сбежал с больницы, уже бы давно все сделали, уже бы бегал, а то он сильно запустил свою болезнь, дотянул до последнего.

– Таюша, дочка, тебе уже 16 лет исполнилось, совсем ты у меня невеста на выданье стала, взрослая совсем. Замоталась дочка, устала небось. Меня в твои годы уже засватали.

– Ах маманя, тогда другие времена были, чай еще успеют засватать. В девках не останусь. Нам бы тятьку подлечить, да малышей на ноги поставить. А там полегче уже будет.

– Дай то Бог, дай то Бог и то правда, дочка. Ты у нас красавица, работящая, такая в девках не останется. Вань, слышь-ка че, сегодня отцу операцию будут делать, дык ты поезжай к нему в больничку завтра, да гостинцы какие отвези ему.

Тася с Сашей работали в этой же деревне, на краю, на отшибе. После обеда прибежал к ним Ваня.

– Тася, слышь-ка че? Маманя велела вас домой привести.

– Что случилось Ванятка? Почему ты плачешь? Что случилось? Почему ты отворачиваешься, повернись сейчас же. Что ты там бубнишь? Я же ничего не пойму, говори, говори, что ты молчишь, что случилось? С тятей, да, с тятей? Ну говори же, плакала Тася.

– Я отца с больницы привез. Зарезали его, зарезали! Кричал Ваня. Нет у нас тятьки больше, нет! Заливался слезами Ваня.

– Как зарезали? Ему что не стали делать операцию? Да? Или что уже поздно было? Врачи говорили, что он сильно запустил болезнь. Опоздали, да? Ванятка, опоздали?

– Тася! Вчера началась война. Врачей в больнице не было, их всех забрали на фронт. Там остались только практиканты или не опытные врачи. А раз ему назначили операцию по плану, ему сделали, но плохо.

– И что Ваня? Что, не молчи, как тятя?

– Он. Он, наш тятя умер, Тася, он умер. Он подошел к сестре и уткнулся носом в ее грудь, он рыдал и весь трясся, как от холода. Тася обняла брата, они стояли и оба плакали.

– Война? Ты что такое говоришь, Вань? Не может такого быть. Все говорили, что войны не будет.

– Там в области такой переполох, все бегают, орут, плачут, все куда-то бегут.

Через два дня похоронили Сергея. Когда все пришли с кладбища, еще не вошли в ворота, к ним подошла почтальонша.

– Мань. Слышь-ка че. Я твоему Сергею повестку с военкомата принесла, собирай-ка ты Машенька мужа на фронт. У Маши ноги подкосились, она упала на землю и заголосила.

– Ох милая! Собрала я уже своего сокола ясного, обрядила, да в сырую землю положила, да земелькой накрыла. Нет больше тятьки у детей, нет больше сокола моего ясного. Ох детушки мои малые, да как же мы теперь жить то будем, без кормильца нашего. Ох горе то какое. Ох эта война проклятая. Ох. Ох. Ох.

Через неделю Тася стала себя плохо чувствовать. Ее тошнило, голова кружилась. Утром она села на крыльцо, у нее была сильная слабость. Она не могла встать.

– Что с тобой дочка? Что случилось? Бледная такая, похудела, замаялась ты с нами совсем. Убегаешь не кушаешь, приходишь не кушаешь, так же нельзя. Ой Божечка, да что же это такое деится? Плакала Маша. Тася перекусила, полежала.

– Ванятка, слышь-ка че. Отвези-ка ты меня брат в больничку, что-то мне худо совсем стало.

– Да что же это такое? Плакала Маша. Дочка, что случилось? Божечка, да что же это такое? Иван повез Тасю в больницу. Там была только медсестра. Она выслушала девушку, строго посмотрела на нее.

– Когда были месячные?

– Что? Какие еще месячные?

– Кровь, когда последний раз была?

– Не помню. Давно. А причем здесь кровь?

– Притом девушка, что вы беременная.

– Что? Как это? Как вы определили?

– Девушка, милая, я медицинский работник?

Тася ехала домой, а у нее из глаз текли ручейки слез.

– Что же теперь будет? Что теперь делать? Как же дальше жить? Мы же теперь все с голоду помрем. Ой Божечка! Ой Божечка! Старая кляча, запряженная в телегу, медленно шла по дороге.

– Вот так бы ехать, ехать и ехать, куда глаза глядят, только бы не домой, где голодные малыши, которые смотрят с надеждой в твои глаза. Они знают, что нянька, что-то придумает, что нянька что-то принесет им покушать, потому что так всегда было, а значит не может быть по-другому, а значит так будет всегда, потому что она нянька, она кормилица.

– Ну что Таюша, дочка, что в больничке то сказали?

– Все нормально маманя, сказали, что грибами отравилась, потому и плохо.

– А лекарства то какие дали?

– Сказали травку попить и отдохнуть.

– Я-то слышь-ка, Таюша, грешным то делом подумала. Ой Божечка, прости ты меня грешную, за ради Христа, что у тебя тоже как у отца, грыжа. Думаю, помоги моей дочке, спаси ее отведи Господи, ты ж работаешь на этого кулака, ети его гада, не жалея себя, а он и рад стараться, дитя запряг.

– Нет маманя, это просто отравление. А платит он мне по-Божески. Другие богачи, люди рассказывают, мало платят, почти за чашку супа работают. Хорошо, что еще дает нам работу и Саньку вон взял, другие уже и на работу никого не хотят брать. Бояться, прижимать их стали. Я уж упросила его, Христа ради возьмите. Вроде как мы сироты пожить пришли.

– Дык, а куда ты побежала, дочка?

–Пойду травку поищу в поле или в лесу. Тася побежала к повитухе.

– Тетушка Агафья, матушка, помогите, врачи сказали, что беременная.

– Дык и че? Рожать пришла? Дык у тебя еще ничего не видно, рано тебе девонька рожа то. Ты сперва еще несколько месяцев поноси его в себе, а как живот то на нос полезет, тогда самое время рожать то и придет.

– Нет тетушка, мне сейчас надо.

– Дык нет там еще ничего, рожать то еще не чего, пока рано.

– Мне нужно, что б там ничего не было.

– Выкинуть что ли дитя хочешь? Бесстыдница. Дык я на это не пойду. Я деток живых принимаю, жизнь деткам даю, отнимать жизнь не буду. Грех это большой, спаси сохрани, да и не умею я это делать. Иди в больничку и делай там. Тася упала на колени перед женщиной, обняла ее ноги и залилась горючими слезами.

– Тетушка, милая помоги, за ради Христа, я неделю назад только отца похоронила, зарезали его практиканты, врачей на фронт забрали, нет там больше врачей, никто теперь мне делать не будет, а мне очень надо. Я старшая в семье, за мной еще четверо деток, младшим 4 и 2 годика, война.

– Мы и так скоро с голоду все умрем, есть уже сегодня нечего. Я на кулаков работаю, я кормлю всю семью. Все равно он умрет с голоду, если я его рожу, зачем мучать невинную душу, а грех пусть на мне будет. Пожалейте сирот ради Христа. Женщина стояла и качала головой из стороны в сторону.

– Дык чем ты думала девонька, когда ноги то свои бесстыжие раздвигала. По любви нужно деток то зачинать, а во грехе зачатое, счастья то им во век не будет, будут маяться всю свою жизнь окаянную.

– Не по своей воле тетушка, это случилось, силой взял, надругался, некому было заступиться за меня. Бог все видит, Бог милостив. Бог все простит.

– Ладно девонька, вставай с колен то, вижу, что срок у тебя совсем маленький. Я тебе травку дам горькую больно. Выпьешь желтую эту травку, живот сильно заболит, терпи. Как в уборную потянет, хватай полотен, да беги подальше в рощу аль в поле, сходишь, оботрись, да подложи. Выпей вот эту травку зеленую, полежи немного, как живот болеть перестанет, так подымайся. Делай все с вечера, как солнце спрячется, за ночь то и управишься. К утру как новая будешь. Дык смотри в потемках пузырьки то не перепутай, засветло разложи по карманам, да запомни где какой, а то ничего не получится.

– Спасибо вам, тетушка Агафья, храни вас Господь, за доброту вашу.

– Ступай с Богом девонька. Господи, прости ты меня за ради Христа, не наказывай по доброте души своей, грех свой принимаю. Сирот уж больно жалко стало. Прими назад душу ангела своего не рожденного, не судьба ему видно пока света белого увидеть. А теперь еще и война проклятая пришла на нашу землю, сколько ж душ то невинных пострадает.