Читать книгу Любовь на Рождество - Лесия Корнуолл - Страница 6

Глава 4

Оглавление

За восемнадцать дней до Рождества


Алана Макнаб проснулась со страшной головной болью. Все тело ныло. Пахло горящим торфом и сыростью, неподалеку завывал ветер. Вспомнив метель, Алана тут же открыла глаза. И увидела, что находится в маленькой темной комнате, в какой-то хижине, наверное, пастушьей, или коттедже кого-нибудь из арендаторов в Гленлорне. Или она все-таки дома, среди родных и близких? Она осмотрелась, пытаясь понять, где именно очутилась и чей это дом. Потолочные балки над ее головой были черными от времени и копоти, толстостенный глиняный горшок болтался на цепочке, свисая с гвоздя, вбитого в балку. Увиденное ни о чем не говорило Алане – все хижины в округе выглядели одинаково. Она повернула голову, зная, что где-то поблизости должен быть очаг, и…

В двух шагах от нее, у очага, на корточках сидел мужчина.

Огромный и совершенно голый.

Алана уставилась на его гладкую и широкую спину, отметила, как перекатываются под кожей мускулы – незнакомец орудовал кочергой. Взгляд Аланы заскользил вниз по его позвоночнику до пары ямочек чуть выше крепких белых ягодиц.

У нее пересохло в горле. Она попыталась сесть, но боль пронзила тело, и комната поплыла перед глазами. Ногу словно охватило пламя, боль была нестерпимой. Алана слабо вскрикнула.

Незнакомец обернулся на звук, взглянул на нее через плечо, и она успела увидеть в отблеске камина высокую скулу и блестящий глаз, мгновенно и широко раскрывшийся от удивления. Не удержав равновесия, незнакомец выронил кочергу и плюхнулся на пятую точку.

– Вы очнулись! – воскликнул он.

Алана в растерянности уставилась на него, распростертого на каменных плитах возле очага, а он ахнул, попытался прикрыться одной рукой и, прежде чем Алана успела зажмуриться, потянул к себе первое, что попалось под руку – угол пледа, но Алана вцепилась в плед со своей стороны. Спохватившись, неизвестный сразу разжал пальцы и схватился за ближайшую одежду, свисающую с веревки над его головой, – этой одеждой оказался красный плащ Аланы. Неловко обернув его вокруг талии, незнакомец одновременно поднялся и теперь возвышался над Аланой в своем импровизированном килте, придерживая его пальцами с побелевшими от напряжения суставами. Он густо покраснел. Алана отвела взгляд и подтянула плед повыше, кутаясь в него по самый подбородок.

– Вижу, вы пришли в себя, – продолжал незнакомец, не сводя с нее взгляда. Его голос теперь звучал на октаву ниже. – Как вы себя чувствуете?

Как она себя чувствует? Алана попыталась понять, что с ней, вспомнить, как попала в эту хижину, чьей бы она ни была. Ей припомнилось, как она заблудилась в метель, потом упала. Увидела кровь на перчатке… Она нахмурилась. Все, что было потом, она не помнила.

Девушка осторожно сдвинулась с места на своем ложе, и в глазах у нее потемнело, тело пронзила режущая боль, исходящая от колена. Алана судорожно втянула в себя воздух и замерла, пережидая приступ.

– Не шевелитесь, – сказал незнакомец, протянул руку с растопыренными пальцами, но не коснулся Аланы. Он вдруг усмехнулся, сверкнув белоснежными зубами, и в его глазах мелькнуло отражение пляшущих в камине языков пламени. – Я нашел вас в снегу. И боялся, что… впрочем, это уже неважно. Вы поранили колено и, кажется, вывихнули его, но перелома нет, – поспешно добавил он, снова улыбнулся, словно сообщив хорошие вести, и опустился на одно колено возле ложа Аланы. – У вас наконец-то порозовели щеки.

Он протянул руку и коснулся ее щеки тыльной стороной ладони, быстро и ласково, но Алана вздрогнула и ахнула, вновь ощутив взрыв боли. Незнакомец сразу же отвел руку и виновато опустил голову.

– Я не хотел обидеть вас… просто проверял, согрелись ли вы, а если да, то не слишком ли… И не очень ли вам холодно… – Понимая, что несет чушь, он осекся, слегка улыбнулся, встал, придерживая ее плащ, и отступил на шаг. Неужели он покраснел – или это игра отсветов пламени на его коже? Алана старалась не глазеть на его широкую обнаженную грудь и мускулистые ноги под плащом.

Она боязливо пощупала свои ноги под пледом и обнаружила, что одно колено чем-то перевязано. Незнакомец снова покраснел и отвернулся, и тут Алана заметила, что плед сполз с ее плеча. А сама она обнажена, как и он. Встрепенувшись, она снова укрылась пледом до подбородка и возмущенно уставилась на неизвестного. Потом подняла голову и увидела, что ее одежда сушится на веревке над очагом – вся одежда, даже нижняя сорочка.

– А где?.. – у нее перехватило горло, она сглотнула. Голос звучал хрипло, горло казалось израненным. – Кто вы? – повторила она попытку и ощутила, как щеки наливаются жарким румянцем, а боль сворачивается в груди в тугой узел. Она снова попробовала вспомнить, что произошло, но на этом месте в памяти зияла пустота. Если он раздет, а она тоже раздета…

– Что здесь?.. – еще раз начала она, но так и не смогла договорить. О чем спросить в первую очередь – где, кто или что? Разум работал медленно и нехотя, мысли путались, язык не слушался.

– Теперь вам ничего не угрожает, – заверил незнакомец, и Алана задумалась о том, угрожало ли ей что-либо раньше. Впрочем, она и раньше видела, как мужчины, разогревшись под летним солнцем, работают, сняв рубашки и обнажив загорелый торс, на котором бугрятся мышцы, но задуматься о том, как они выглядят, Алане и в голову не приходило. А этот человек… с ним все было иначе. Вдобавок она оказалась тоже обнаженной.

– Можно мне мою одежду? – наконец попросила она.

– А?.. Ну конечно! – Он схватил ее сорочку и протянул ей. Плащ, которым он прикрывался, слегка соскользнул, обнажая выступ кости на узком мужском бедре и плоскую долину живота, которые он тут же поспешил прикрыть, подтянув плащ до талии. Незнакомец был высок, почти касался головой потолочных балок, но, возможно, Алану обмануло зрение, ведь он стоял, а она лежала – как теперь выяснилось, на полу. При свете огня в очаге его рыжие волосы вспыхивали, как начищенная медь. Поблескивала и колючая щетина на щеках, отчего они казались позолоченными, чуть ли не по волшебству. Может, он только привиделся ей? Алана зажмурилась, потом снова открыла глаза, но незнакомец не исчез.

Он снял с веревки и ее платье, сухое и теплое, хоть и разорванное, и положил рядом с ней на плед.

– Если нужна моя помощь… – начал он, но Алана метнула в него гневный взгляд, высунула руку из-под пледа, втащила под него одежду и прижала к своему животу, настороженно поглядывая на незнакомца. Даже эти незначительные усилия вызвали у нее приступ слабости.

Она следила, как он снял с той же веревки свою рубашку и путем ловких маневров заменил ею чужой плащ, прикрыв все, что не следовало выставлять напоказ. Потом одной рукой он расправил плащ на все той же веревке, и плащ, как занавес, загородил Алану.

Теперь она видела лишь щиколотки незнакомца, жилистые и стройные, и ступни, длинные и белые на фоне каменных плит у очага. Он снял с веревки бриджи, и Алана увидела, как он поднял сначала одну ногу, потом другую, натягивая их. Тихий шорох ткани отчетливо раздавался в тесной комнате. Наконец незнакомец замер неподвижно, а Алана вдруг вспомнила, что и ей надо бы одеться. Прижимая плед к груди, она с трудом натянула через голову сначала сорочку, потом платье и принялась возиться с застежками и завязками. Собственные пальцы казались ей опухшими и неловкими, и хотя ленты на сорочке поддались, пуговицы на платье оказались настолько крошечными, что она никак не могла с ними справиться. Не выдержав, Алана прижала незастегнутое платье к груди и отыскала взглядом сапожки, которые сушились у огня рядом с обувью незнакомца. Своих чулок Алана нигде не заметила.

Рука незнакомца высунулась из-за занавеса, сделанного из плаща, схватила его сапоги. Он начал обуваться.

– Мне надо выйти проведать коня. Так что вам хватит времени, чтобы… в общем, на все необходимое. Я буду рядом, так что зовите, если будет нужна помощь.

Дверь открылась, ворвавшийся ветер овеял Алану, и дверь тут же плотно захлопнулась. В хижине воцарилась звенящая тишина.

Откинув плед, Алана попыталась встать. Ее нога решительно отвергла эту мысль, и разум согласился с ней. Все ее конечности двигались так же неловко, как пальцы, и выглядели чужими. Она осмотрела повязку на колене – судя по виду, носовой платок. На нем неумелыми стежками была вышита монограмма, голубая на белом полотне – «И.М.». Алана развязала узел, морщась от боли. Царапины выглядели глубокими и безобразными, как длинные следы когтей, оставленные разъяренной бурей, злобной, словно дикий кот. Ссадины напоминали тени на снегу, бронзовые и черные, а колено распухло так, что казалось вдвое толще другого.

Дверь снова открылась. Алана рывком опустила подол платья, прикрывая голую ногу, но платье было разорвано от подола до колена, поэтому ничего не прикрыло. Поскольку и пуговицы были незастегнуты, у Аланы не осталось выбора: она схватилась за края лифа и плотно сжала их на груди.

Незнакомец не сводил глаз с ее опухшего колена. Он замерз, волосы растрепал ветер, щеки раскраснелись. Посмотрев в глаза Алане, он заговорил:

– Метель ненадолго утихла, но, судя по всему, скоро снова начнется снегопад. Вы в состоянии отправиться в путь? – Он подошел ближе, протягивая вперед руки, словно желая показать, что при нем нет оружия и его намерения чисты. Снег в его волосах начал таять, капли засияли, как драгоценности, и с этим сиянием вокруг головы, похожим на нимб, незнакомец казался ангелом, или, по крайней мере, существом из другого мира. Может, она в раю? Неужели она?.. Алана поспешно отогнала от себя эту мысль. В раю у нее не болела бы нога и, уж конечно, не было бы ни снега, ни холода.

– Видите ли… – начала она, но голос прозвучал хрипло, и она никак не могла вспомнить, что собиралась сказать. Незнакомец встал на колено перед ней, и она судорожно сглотнула.

– Мне надо осмотреть вашу ногу, – виновато объяснил он. – Вы позволите?

Он держался так обходительно и вежливо, в его серых глазах отражалась лишь доброта. Алана кивнула, понимая, что не в состоянии сопротивляться. Он приподнял подол ее платья, обнажая как можно меньше тела, – точно так же, как сделала бы сама Алана. Его руки двигались мягко и успокаивающе, на фоне ее белой кожи длинные пальцы незнакомца выглядели особенно смуглыми. Алана вскрикнула от боли, и он виновато поморщился.

– Переломов нет. Я осмотрел другие раны…

Она вскинула голову.

– Вот как?

Он снова покраснел, но выдержал ее взгляд.

– Послушайте, это было необходимо. Я нашел вас едва живой. Как вы очутились вдали от жилья в такую бурю?

На глаза Аланы навернулись слезы.

– Заблудилась, – выговорила она.

Он окунул платок в ведерко с холодной водой и обвязал ледяной тканью колено. От резкого холода Алану передернуло.

– «И.М.» – это вы? – сквозь зубы спросила она.

– Иан Макгилливрей, – ответил он и выжидательно приподнял брови.

– Алана Макнаб, – ответила она. – Где мы сейчас?

– В Крейглит-Муре. А куда вы направлялись?

Она пожала плечами и снова ощутила боль.

– Да так, никуда, просто гуляла, – ответила она. – Мне хотелось о многом подумать, вот я и отправилась на прогулку. Мама, наверное, гадает, куда я… – Внезапно она широко раскрыла глаза. Ее свадьба! Как она могла забыть? Она взглянула на собеседника. – Долго я здесь пробыла?

– Одну ночь, – успокоил он. – Откуда вы – пришли?

– Из Дандрум.

– Дандрум? – он ошеломленно уставился на нее. – До него же двенадцать миль! Стало быть, дело – серьезное.

– Дело? – переспросила она.

– Вы же сами сказали, что отправились погулять, чтобы о многом подумать. Обычно это означает некие трудные дела, которые требуется осмыслить.

Она попыталась подняться, но ахнула и села на прежнее место. Конечности отказывались подчиняться ей.

– Ох, Алана… лучше бы вам не спешить.

Он приобнял ее за плечи, подхватил под колени и поднял, как ребенка. Мгновение она прижималась к его широкой горячей груди, а потом была бережно усажена на скамью у огня. Перед глазами поплыли черные пятна, все завертелось, но Иан придерживал ее за талию, помогая переждать головокружение.

– Мне надо как можно скорее вернуться в Дандрум, – с трудом проговорила Алана.

Иан налил в глиняную кружку горячей воды, плеснул туда же виски из фляжки и вложил кружку в руки девушки. Кружка была приятно теплой, Алана обхватила ее пальцами.

– Сегодня не получится. Глен-Дориан занесло снегом. Мы поедем в замок Крейглит. Вашим коленом необходимо заняться, и мы попросим об этом Энни. А вашей семье мы при первой же возможности сообщим, что вы в безопасности… но не сегодня.

Глаза Аланы наполнились слезами.

– Но сегодня же… день моей свадьбы!

Его брови взлетели до самой линии волос.

– Вашей?.. – Его осенила догадка. – Так вы сбежали!

Алана попыталась высокомерно выпрямиться, но ей не хватило сил. Каждый дюйм ее тела немилосердно ныл, слезы подступали к глазам. Прижимая к груди незастегнутое платье, она возмущенно воскликнула:

– Разумеется, нет!

– Вы прошли пешком двенадцать миль в метель, чтобы подумать, и вы чуть не… – начал было он, но Алана метнула в него злой взгляд.

– Если я не вернусь домой вовремя, мама рас-строится.

Он снова приподнял брови.

– Ваша мать? А ваш жених? – спросил он и обвел Алану явно восхищенным взглядом. – Полагаю, ему не терпится… то есть будет весьма досадно… – Он умолк, а она скрестила руки на груди и уставилась на него, чувствуя, как на щеках проступает румянец.

– Так вы видели… все?

Иан снова покраснел и виновато пояснил:

– Я сделал лишь то, что было необходимо. Вы были холодны как лед, чуть ли не… Словом, я согрел вас своим телом. Больше ничего не было. Вашему жениху не на что сетовать, кроме того, что вы опоздаете на свадьбу.

Она смотрела на него, глубоко взволнованная самой мыслью о том, что он и она были… о нет! Румянец на щеках стал еще гуще. Но ведь этот человек спас ей жизнь… Алана вскинула подбородок.

– Благодарю, – чинно произнесла она, гадая, что именно полагается говорить в таких обстоятельствах. Потом перевела взгляд на то место на полу, где они провели ночь. Вдвоем. Совершенно обнаженные.

Отвернувшись, он расстегнул седельную сумку.

– Увы, позавтракать нам нечем, если не считать пары овсяных лепешек. Могу предложить вам виски, если надо приглушить боль, но наша Энни наверняка даст вам снадобье получше.

– Кто такая Энни?

Он заулыбался, протягивая ей лепешку.

– Старая Энни Макинтош. Без нее невозможно представить себе Крейглит, она была там всегда. Энни лечит болезни и раны, рассказывает всякие истории и даже держит в узде самого лэрда.

– Как Мойра… – пробормотала Алана, принимая протянутую лепешку и невольно касаясь пальцев – Иана. Это прикосновение словно выбило из нее искры. – У нас есть Мойра Макнаб. Она делает для нас все то же, что и Энни.

А у Иана и вправду чудесная улыбка… Отвернувшись, Алана принялась жевать свой завтрак, но обнаружила, что не может съесть больше одного куска.

– Простите, что вынужден торопить вас… Понимаю, вам больно, но буря вскоре возобновится, и тучи не предвещают ничего хорошего. Если снова начнется снегопад, дороги окончательно занесет. Лучше бы нам поскорее добраться до Крейглита, где вы сможете как следует отдохнуть. Там вы будете среди друзей, Алана. Вам нечего опасаться.

А разве у нее есть выбор? Едва ли она в состоянии пройти дюжину миль до Дандрум, вдобавок она понятия не имеет, в какую сторону идти. Пока Алана раздумывала, Иан Макгилливрей надел свою куртку, подошел к скамье и снова встал на колено.

– Вы позволите? – произнес он. Выглядел он так, словно приглашал ее на танец, – протянутые руки, выжидательное выражение лица. Потом он указал на ее грудь. – Ваши пуговицы. Снаружи холодно.

Вспыхнув, она отвела руки и почувствовала, как его пальцы касаются ее груди и шеи. Ощущения были непривычными, но, как ни удивительно, приятными.

– Не беспокойтесь, я часто помогал одеваться моей сестре, когда она была маленькой, – объяснил он, улыбаясь ей ободряюще, словно перепуганному ребенку.

– А сейчас ей сколько? – спросила Алана. Его голова находилась в нескольких дюймах от ее лица, от рыжих волос Иана исходил свежий аромат. Густые волосы казались мягкими, и стоило Алане слегка податься вперед, она могла бы прижаться к ним щекой…

– Фиона уже взрослая, ей пятнадцать, – оторвавшись от своего дела, Иан вернул Алану в настоящее. Его глаза в окаймлении ресниц медного оттенка были серыми. Алане вспомнилась Сорча, ее младшая сестра, еще совсем ребенок в ее двенадцать лет. Сорча, наверное, изводится от беспокойства. Как и все остальные – мама, тетя, даже Грейвз, дворецкий-англичанин, и Джинни, горничная тети Элеоноры. Угрызения совести свернулись в тугой клубок у нее в груди. Не надо было ей вообще уходить из Дандрум.

Иан Макгилливрей отвернулся, чтобы взять ее сапожки. Чулки лежали в них, и Алана, заметив пятна крови и дыры на чулках, вспомнила, как неловко и ужасно упала и с какой силой ударилась коленом. Она с трудом сглотнула. Впрочем, ей повезло. Она разрешила себе снова засмотреться на Иана Макгилливрея. Если бы не он… Должно быть, он заметил, как она побледнела, потому что ободряюще улыбнулся и убрал изодранные чулки к себе в карман, с глаз долой. Сердце Аланы гулко стукнуло. У Иана и вправду чудесная улыбка, как у героя и рыцаря, о каком мечтает каждая девушка.

– Вы сможете обуться без чулок? – спросил он. – В Крейглите мы найдем вам другую пару, – по-рыцарски опустившись к ее ногам, он взял горячими ладонями и поставил к себе на колено сначала одну, потом другую ступню Аланы. Надевая сапожок на ее раненую левую ногу, он сосредоточенно нахмурился. Алана стиснула зубы, сдерживалась из последних сил, чтобы не вскрикнуть, но, судя по тому как потемнели его глаза, он понял, как она страдает и какую боль он невольно ей причиняет.

Он набросил на ее плечи плащ, застегнул его и подхватил ее со скамьи. Мир покачнулся перед глазами Аланы. Она невольно вцепилась в лацканы его куртки. Их взгляды встретились. У Аланы перехватило дыхание, и она поспешила приписать это головокружению. Еще никто не носил ее на руках – если не считать брата Алека, да и то в раннем детстве.

Будь здесь Алек, он обращался бы с незнакомой девушкой так же бережно и заботливо, как Иан Макгилливрей – с Аланой. Но сама она ни за что не спутала бы Иана со своим братом. Прикосновения Иана, какими бы учтивыми ни были, ощущались иначе, воспринимались острее, вызывали непривычное волнение.

– Вы, наверное, замечательный брат, – неловко пробормотала она, и его широкая грудь задрожала от смеха.

– Об этом лучше спросите Фиону.

После полутемной хижины белизна снега слепила глаза. Холодный воздух ринулся в легкие, дыхание вылетело изо рта облачком пара, устремившимся к свинцово-серому небу, и Алана невольно ахнула.

Иан Макгилливрей бережно посадил ее на коня, она вцепилась в жесткую конскую гриву, чтобы не упасть. Между тем пони повернул голову и с дружелюбным любопытством осмотрел всадницу. И не стал сопротивляться, когда Иан уселся верхом позади Аланы, закутался сам и закутал ее пледом, так что она очутилась точно внутри кокона. Там было тепло и уютно.

– Вам удобно? – спросил он, пуская шагом коня, под копытами которого заскрипел снег.

– Да, – подтвердила Алана, хотя правдой ее ответ был лишь отчасти. Ей действительно никогда еще не было настолько удобно и в то же время неловко. Она сидела, закутанная в плед чужого человека, ее ноги оказались между его бедер, тех самых, которые прикасались прошлой ночью к ее обнаженному телу. Она ощущала, как билось его сердце, горячее дыхание овевало ее щеку. Колено Аланы ныло так, словно его грыз дьявол, но Иан надежно удерживал ее в кольце рук и в то же время с привычной небрежностью правил конем. Еще никогда в жизни Алана не оказывалась так близко к мужчине, даже к Мерридью, ее жениху. Впрочем, с Мерридью она виделась всего два раза, и поскольку в обоих случаях он ухаживал за ее старшей сестрой, не знала, считаются ли вообще эти встречи. Вдобавок он даже не глядел на нее, Алану, – вторую дочь в семье, замену… Алана почувствовала, как щекам стало горячо, несмотря на холод. Пони мирно трусил по убеленному снегом ландшафту, спеша домой.

– Вон Бен-Лагган, – Иан указал на серую гору, укрытую плотной шалью свежевыпавшего снега. – Глен-Дориан и Дандрум находятся за ним. Вы, должно быть, прошли через перевал вон там, – он снова указал вдаль, но Алана не увидела впереди ничего, кроме снега. – Теперь там не пройти.

– А далеко еще до Крейглита? – спросила она. Ей представился коттедж вроде того, откуда они только что уехали, ухоженный и теплый, жена Иана в дверях… и конечно, его сестра. Есть ли у него дети? Ее щеки вновь вспыхнули при мысли, что придется знакомиться с женой Иана и объяснять, что минувшую ночь она, Алана, провела в объятиях ее мужа. Поверит ли жена Иана, что это было крайней необходимостью? Сама Алана вряд ли поверила бы в такую чушь, тем более если бы речь шла о мужчине с внешностью Иана Макгилливрея.

– Мили четыре, – ответил он. – Ехать недолго. Через час будем на месте. Если хотите, подремлите пока.

До сих пор Алана сидела прямо, как ее учили. Она вовсе не собиралась расстраивать миссис Макгилливрей лишний раз, и уж, конечно, в ее намерения не входило засыпать, прижавшись к груди незнакомого мужчины или сидя верхом. Но белый снег был настолько ослепительным, что ее так и тянуло закрыть глаза хоть на минутку.


Иан почувствовал, как она расслабилась в его объятиях и задремала, – на этот раз не ледяная, а теплая, нежная и легкая. Он поерзал, поудобнее пристраивая ее у себя на груди и укладывая щекой на плечо. Слегка повернув голову, он засмотрелся на ее лицо. Ее губы и щеки порозовели, темные тени залегли под глазами – чудесного светло-орехового цвета, как ему запомнилось, немного испуганными, огромными и прекрасными. Ей бы сейчас миску чудодейственного супа, сваренного Шона, расческу, ванну, повязку на поврежденное колено и несколько часов сна – и женщины прекраснее, чем она, не нашлось бы в целом свете. Он не смел заглядывать под плед и ни за что не осмелился бы осматривать ее выше коленей или ниже плеч, но он уже знал, что значит прикасаться к ней, прижимать ее стройное тело, дотрагиваться до шелковистой кожи. А теперь, когда ее ягодицы касались его чресел, ритм движений идущего шагом коня усиливал возбуждение до крайности. Иан сидел неподвижно, не желая, чтобы Алана проснулась и заметила, в каком он состоянии. Она принадлежит другому, который, несомненно, уже вышагивает туда-сюда по церкви перед алтарем, молится о ее возвращении, спешит взять ее в жены и уложить в свою постель, перед собственным очагом… В приливе ревности Иан на мгновение с силой сжал ее плечо и вдруг опомнился, строго напомнив себе, что она не принадлежит ему и не может принадлежать. Их пути вскоре разойдутся: он отправится в Англию, она – в деревню Дандрум, на свою свадьбу. Иан задумался: кто ее будущий муж – фермер, кузнец, пекарь? Кем бы он ни был, ему несказанно повезло.

Посмотрев на хмурое небо, Иан принялся считать шаги пони, чтобы отвлечься.

До Крейглита было еще далеко.

Любовь на Рождество

Подняться наверх