Читать книгу Оперативно-розыскной отдел. Боевик-детектив-боевик - Лев Голубев-Качура - Страница 10

После стука, в открывшуюся дверь кабинета заглянул сержант-конвоир.

– Разрешите вводить?

– Да. Вводите, – ответил майор, и убрал со стола лишние бумаги

В сопровождении всё того же сержанта вошёл Зарайский.

– Присаживайтесь, – показал на стул у стола Кулагин, – мы пригласили Вас, чтобы уточнить некоторые события предшествующие гибели гимнастки Казимировой, – начал разговор майор.

– Странно, пригласили на разговор, а продержали ночь в камере, – не согласился с майором Зарайский.

– Но вы же сами попросили не отменять сегодняшнее ваше выступление, – пожал плечами Кулагин. Мы пошли вам навстречу. Поэтому пришлось доставить вас глубокой ночью, не так ли? К тому же, вы устали после выступления, и мы тоже не из железа. Вот и пришлось дать вам возможность немного отдохнуть… Согласны?

– Оно конечно так, но всё же.., я предпочёл бы отдыхать в своём трейлере.., – уже не так уверенно ответил артист.

– Вот мы и договорились, – подытожил предварительный разговор майор. Итак, приступим?

– Давайте. Задавайте ваши вопросы.

– Вы не будете против, если при нашей беседе будет присутствовать лейтенант Проскуряков? Он же будет вести протокол нашей беседы. – Значит, не будете! – дождавшись соглашающего кивка головой, сказал майор. Вот и ладненько.

– Товарищ.., или я уже должен называть вас гражданин майор? Не угостите папироской?

– Извините, но ни я, ни лейтенант не курим. Придётся потерпеть. И если вы будете честно и быстро отвечать на наши вопросы, то мы быстро закончим эту процедуру.

– Ладно, чего уж там, потерплю, – согласился Зарайский.

– Итак. Назовите ваши: фамилию, имя, отчество. Возраст, и занимаемую должность.

– Зарайский Николай Иванович. Двадцати семи лет. Вольтижёр.

– Прекрасно. Если и дальше так пойдёт, мы быстро закончим, – подбодрил сидящего перед ним человека, майор.

А теперь объясните нам, зачем вы изготовили бракованный стропочный карабин, и подменили им титановый, которым пользовалась Казимирова?

Голос майора с каждым произнесённым словом становился все жёстче и грознее.

Быстро отвечать!

– Я! Я! Я не подменял, – залепетал артист, – я вообще не понимаю, о чём вы спрашиваете.

– Так-таки и не понимаете? А вот экспертиза говорит обратное. Посмотрите на этот Акт. Видите? Здесь ясно сказано – обнаруженные отпечатки пальцев принадлежат Зарайскому Николаю Ивановичу. Посмотрите, посмотрите, – сказал майор, и подал бланк подозреваемому.

А когда тот, вдруг задрожавшей рукой взял бланк и прочитал, лицо его посерело.

– Но.., но.., я не виноват в гибели Люсьен. Я не знаю, как карабин мог попасть к ней в… «сбрую». Я.., я…

С трудом выговорив слова, он замолчал.

– Перестаньте вилять, Зарайский. Два года назад вы работали в паре с Люсьен Казимировой, и у вас были на неё определённые планы. И вы, конечно, затаили обиду, когда она от вас ушла, не так ли? Вот вы и подменили карабин.

– Кто, яаа? Да вы что, товарищ майор. Как вам могло прийти такое в голову? Мне конечно было обидно, что она ушла – я столько труда вложил, чтобы сделать из неё настоящую наездницу, но ей больше нравилась воздушная гимнастика. И она оказалась права. Она нашла своё место, выбрав профессию гимнастки… Нет, потом обида у меня прошла. К тому же я не злопамятен…

Он некоторое время молчал, словно вспоминая былые выступления с Люсьен. Потом, на что-то решившись, тихо проговорил: «Меня попросили…»

– Кто вас попросил? Назовите имя! Да говорите же! Иначе пойдёте как соучастник этого преступления! Вы сядете в тюрьму лет на восемь. Тогда прощай жена, дети. Прощай всё то, о чём вы мечтали…

Зарайский продолжал молчать. Он только поводил налитыми кровью глазами по сторонам, тяжело вздыхал, и молчал.

– Зарайский, нет смысла скрывать имя того, кто вас попросил изготовить карабин. Вы сядете, и надолго сядете, а он будет наслаждаться жизнью и посмеиваться над вами, – продолжал настаивать Кулагин.

Он прекрасно понял – Зарайский был пешкой в чьей-то жестокой игре. Им попросту воспользовались для достижения своей цели. Но, кто? Надо всё же заставить его назвать имя подельника, подумал майор. Без его признания расследование будет неполным.

– Зарайский, не молчите. Мне жаль вас. Вами воспользовались, и подставили. Грязно подставили.

– Я не могу. Я люблю её, – упавшим голосом прошептал Вольтижёр.

– А она вас любит? Она вас предала! Разве может любящий человек предать? Не может! А она вас походя предала. Предала ни за грош! И вы её ещё защищаете…

Вы спрашивали у неё – любит ли она вас?

– Спрашивал, – прошептал Зарайский.

– И, что? Она сказала, что тоже вас любит?

– Ннеет. Но она и не отказывалась от моей любви.

– Так на что же вы надеетесь, тем более теперь, когда вас грубо толкают в тюрьму и ничего не давая взамен?

Зарайский тяжело вздохнул.

– Пишите, – произнёс он совсем упавшим голосом.

* * *

Совсем по-другому шёл разговор в допросной комнате у следователя Самохвалова.

Перед ним сидела молодая девушка, достаточно красивая, чтобы проходящие по улице мужчины, оборачивались и, смотря ей вслед, причмокивали губами.

Зная о своей внешней неотразимости, она упивалась жадными взглядами мужчин, но вела себя скромно, ничем не выдавая своей любвеобильной натуры.

И сейчас, она сидела вся такая скромная, опустив очи долу, и тихим голоском отвечала на задаваемые вопросы.

Стоявший за стеклом Витенька удивлялся умению перевоплощаться этой девушкой. Артистка – шептал он. Ни дать, ни взять ангел божий.

И такое коварство, насмешливо произнёс Николай Николаевич.

Да уж, подтвердила Надежда Константиновна. Запомни лейтенант, не всегда под красивой внешностью можно найти красивые, чистые мысли. Под ней иногда скрывается такая грязь, что не приведи Господь.

– Я понял Гуру. Но разрешите мне остаться и послушать процесс проведения допроса.

– Оставайся вьюнош, оставайся. А мы с экспертом пойдём по своим делам, так Надежда Константиновна? – ответил Николай Николаевич.

– Действительно, пошли. Я это видела много раз, – сказала она, и направилась к двери.

* * *

В «предбаннике» допросной остались двое: конвоир, у дверей «аквариума», и лейтенант, перед огромным бронированным стеклом, через которое хорошо просматривалось всё происходящее внутри «аквариума».

Лейтенант, за свою недолгую службу в органах милиции, уже несколько раз присутствовал на проводимых допросах. Он хотел поучиться у опытных коллег правилам их проведения.

А сегодня ему было вдвойне любопытно – как такая девушка, совсем ещё молоденькая, умудрилась совершить такое тяжкое преступление. Почему она на это пошла? Какая, совсем уж безвыходная ситуация, заставила покуситься на жизнь своего товарища, а может даже подруги?

Витенька стоял за стеклом, слушая доносившиеся из динамика голоса следователя и допрашиваемой. И, одновременно, внимательно наблюдал за реакцией девушки на задаваемые вопросы.

По всему было видно – она очень волновалась: лицо её, то бледнело при очередном вопросе, то, вдруг, покрывалось красными пятнами. Она постоянно теребила в руках носовой платочек, и нет-нет да прикладывала его к глазам и губам.

Витеньке было бесконечно жаль её – такую молодую и красивую, ещё не успевшую пожить и познать жизнь.

Своим неразумным поступком она, считай, погубила две жизни – свою и Люсьен Казимировой… Бедная девушка, непроизвольно вздохнул он. И вынужден был признаться самому себе – она очень понравилась ему при той встрече у трейлера. Очень!

* * *

…Значит, вы подтверждаете, что ваша фамилия Мезенцева, а имя и отчество – Маргарита Яковлевна. И вам полных восемнадцать лет. Так?

Да, – тихим голосом ответила она.

– Вы являетесь артисткой московского цирка «Шапито», и работаете воздушной гимнасткой в группе Василия Кузнецова?

Она утвердительно кивнула головой.

– Не слышу. Вы должны отвечать на задаваемые мной вопросы «Да» или «Нет», поняли?

– Да.

– Как вы додумались до.., – следователь немного помолчал, словно подбирая слова, – до убийства подруги.., или вам кто-то подсказал? – задал следователь очередной вопрос.

– Никто мне не подсказывал. Я как-то сама.., придумала, – прошептала Рита.

– Мезенцева, повторяю – отвечайте на вопросы громко и чётко. Ваши ответы не слышит диктофон. Понятно?

– Да.

– Хорошо, продолжим. Расскажите всё по порядку: что, как, где? Сделайте так, чтобы я не вытягивал из вас слова.

Докажите, что вы раскаиваетесь в содеянном. Облегчите душу. Вам же легче станет. Поняли меня?

Тем более – у нас имеются все доказательства вашей причастности к убийству… Вот Акт экспертизы, который говорит – отпечатки ваших и вашего напарника пальчиков совпадают с отпечатками на, так скажем, орудии убийства.

Девушка опять, не произнеся ни слова, кивнула головой.

Стоявший за стеклом лейтенант догадался – она еле-еле удерживает себя от готовых политься ручьём слёз, и разразиться громкими рыданиями.

Глупенькая, опять прошептал Витенька, что же ты натворила?

Высморкавшись, и вытерев глаза платочком, Рита, сначала медленно и тихо, а затем более уверенно, приступила к рассказу:

Я полюбила Васю с первого же дня его появления в нашем цирке. Я всё делала для того, чтобы он «заметил» меня. Я из кожи вон лезла, но пришла к нам в группу Люська, и сразу же приворожила его к себе. Я оказалась в стороне.

Моя любовь была безгранична, возможно немного сумасшедшей, но я ничего не могла с собой поделать.

Вот тогда-то и родилась у меня мысль убрать соперницу.

Но как? Я же была молода и совершенно неопытна в таких делах. Но мне помог случай. Возможно, если бы не он, то Люська была бы жива, а я… покончила бы с собой. Однако всё произошло так, как произошло.

После одного из очередных концертов ко мне подошёл Николай Зарайский.., он, кажется, сейчас у вас. Так вот:

Он признался мне в любви! Вначале его признания я опешила, потом мне стало неприятно, а он всё говорил и говорил. Говорил, что давно без ума от меня, и готов сделать всё что угодно, лишь бы я ответила на его любовь.

Слушая его признание, и обещание сделать для меня всё что пожелаю, у меня начал зарождаться план – коварный план.

Вы знаете, отвергнутая женщина в своей мести может пойти на что угодно. А я была отвергнута, и хотела убрать со своей дороги соперницу…

– Вы считаете, что убийство соперницы помогло бы вам вернуть любимого? – задал вопрос следователь.

– Не знаю… Тогда я об этом не задумывалась. Я думала, что убрав Люську, я смогу добиться ответного чувства, – сказала Рита, и продолжила:

…Я притворилась, что у меня тоже есть «чувства» к Зарайскому, и закрутила, понарошку конечно, с ним любовь.

Он стал совсем ручным. Если бы я сказала ему – «Умри!», он бы не раздумывая умер.

По своей любви к Василию я знала на какие подвиги способен влюблённый – на плохие или хорошие – без разницы. Всё зависит от внутреннего содержания человека.

Ну, вероятно у меня плохое «содержание».

Подделать «карабин» моя идея! Я попросила Зарайского сделать фальшивый карабин: у него на одном из заводов оказался чуть ли не друг детства…

– Вы видели его, или может встречали когда-нибудь? – быстро спросил следователь.

– Нет.

– Может слышали его имя от Зарайского? – задал вопрос следователь.

И опять последовал отрицательный ответ.

– Жаль, – произнёс следователь, – очень жаль. А то бы эти сведения намного облегчили вашу участь.

И вновь повторил: «Очень жаль». Что ж «На нет, и суда нет». Но продолжайте.

– Я попросила Зарайского, чтобы он, через своего друга, сделал для меня карабин – точь в точь похожий на настоящий.

– А он, я имею ввиду Зарайского, разве не поинтересовался, для чего вам такая вещь? – спросил следователь. – Я бы обязательно спросил.

– Он спросил. Но я ему сказала – он будет у меня как талисман.

– Продолжайте.

– Перед последним, для Люськи, выступлением, я поменяла карабины.., – последние слова Маргарита произнесла чуть слышно.

– А потом? – поторопил её следователь.

– Потом… Потом.., в суматохе случившегося, Зарайский, я так думаю, заменил сломанный карабин на исправный, а поддельный куда-то выбросил. Только я не знаю куда.

– А почему вы считаете, что это сделал Зарайский?

Маргарита пожала плечами, затем, уже совершенно спокойным, каким-то отрешённым голосом, сказала: «Только он мог догадаться о причине падения гимнастки. Только он.., я думаю, давно догадывался о моей ненависти к ней, и догадался для чего я попросила сделать фальшивку.

– Это всё, о чём вы хотели рассказать? – спросил следователь.

– Да. Это всё.

Следователь нажал кнопку вызова конвоира.

* * *

Ознакомившись с актом допроса Мезенцевой, майор понял, Зарайский не всё рассказал о своём участии в гибели Казимировой. Кое-что он скрыл.

Поэтому пришлось вновь пригласить его на допрос, но теперь они сидели не в его кабинете, а в допросной комнате.

Смотря на него изучающим, и каким-то немного критическим взглядом, он пытался понять, что движет этим, любящим, как он утверждает, человеком – действительно любовь, или страх перед наказанием? А Зарайский, отвечая на его вопросы, уже не пытался называть майора «товарищ», он называл его «гражданин».

Что это? Уж не подспудное ли признание своей вины, или просто растерянность от того, что попал в новую обстановку?

Майор задал очередной вопрос:

– Скажите, Зарайский, вы действительно не понимали зачем Мезенцевой фальшивый карабин?

– Я уже отвечал на этот вопрос. Да, вначале я не знал, даже не догадывался для чего ей этот карабин. Потом до меня дошло.

– И почему вы не, скажем так, не отговорили её от преступления?

– Я же говорил – я боялся её потерять.

Даа, боялся,.. боялся.., медленно, с расстановками произнёс майор. Затем, как дуплетом из ружья, смотря в глаза запутавшемуся в любви парню, «выстрелил», «А зачем вы подменили карабин и выбросили его в мусорный бак?»

– Яаа?

– А кто же? Мезенцева призналась, что…

Майор специально выдержал паузу, чтобы Зарайский сам закончил за него предложение.

И он, действительно, не выдержал.

– Да, гражданин майор! Да! Это я! Это я заменил сломанный карабинчик на исправный! – почти кричал он. Да, это я отнёс его в мусор!

И понизив голос почти на половину, договорил: «Я подумал тогда, что спасу её от тюрьмы».

Сказав это, он, обхватив голову руками, простонал: «Господи.., что же я наделал?»

Майор, смотря на Зарайского, подумал – жалко парня… Вот к чему может привести коварная любовь. А как её сразу распознаешь? Она может одеваться в разные одежды, и принимать разные обличья.

У него вырвалось жалостливое «Эхх. Вот она жизнь…»

Затем, уже обращаясь к Зарайскому, сказал:

– Скажу банальность, но всё же скажу: «На ошибках, Зарайский, как говорится. учатся. Придётся тебе посидеть в тюрьме. Но ты не падай духом, постарайся честным трудом доказать, что ты не совсем пропащий человек. А с любовью.., кто не ошибается…? Постарайся, если это возможно, выбирать девушку…

Господи. Да, что я могу посоветовать парню, если я сам не женат? – оборвал он себя.

– Ладно, Зарайский, идите.

А вошедшему конвоиру, приказал: «Можете уводить!»