Читать книгу Соперники. Роман - Лев Голубев-Качура - Страница 4

Стас, крепко держа в руке страховочную верёвку, внимательно наблюдал за движениями Риты, преодолевавшей «стенку». Он видел с каким трудом она, стиснув зубы и опираясь ногами на опоры, пытается подняться выше.

Она делала, технически, всё правильно, но ей немного не хватало силы в ногах, понял он. Мышцы были слабоваты. Он понял, сказывался почти месячный перерыв в тренировках.

Весь прошлый месяц она проболела, и не только пропустила тренировки, но и занятия в ВУЗе.

Когда она успела подхватить жестокую простуду? Может её, потную после тренировки, успело прохватить сквозняком? Или это случилось, когда они катались с горки на лыжах?

Кто знает, кто знает… Но простуда у неё была жесточайшей, это уж точно. Не зря же врач целый месяц не выпускал её из дома.

Сейчас она с его помощью пыталась проверить себя, но как видно поняла, что физически здорово ослабла, и не сможет преодолеть стенку.

– Стас, я не могу больше, – взмолилась она, – помоги мне спуститься.

Он, потравливая верёвку, опустил Риту.

– Нет, ты видел? – отцепляя страховку и переводя дыхание, как-то жалобно произнесла она, – ноги совсем ослабели, даже дрожат. – Здорово меня болезнь подкосила…

– Ничего Рита. Не переживай. Полмесяца тренировок, может быть немного больше, и ты войдёшь в норму. Я тебе помогу, – успокаивая расстроенную девушку, произнёс Стас. – Дай-ка я помогу снять «сбрую».

Он уверенно, с знанием дела, стал расстёгивать пряжки на обвязке.

Освобождаясь от экипировки Рита продолжала:

– Знаешь, Стас, за время болезни я о многом передумала…

– Интересно, о чём же это?

– Понимаешь… я подумала.., а не ошиблась ли я в выборе профессии? Ну,.. окончу институт… Стану учительницей.., а душа будет просить простора…

Я люблю, да, наверное, всю жизнь любила… путешествия.., горы… Даже не сами путешествия, а именно горы. В горах я чувствую.., как бы тебе правильнее объяснить – только в горах я отдыхаю душой и телом…

Мне, как воздуха не хватает гор… Понимаешь?

Наверное я буду никудышней учительницей, которая работает от звонка до звонка не получая от своей работы удовлетворения.

– Так переводись к нам на физкультурный факультет. – Ты же уже имеешь первый разряд по альпинизму. Наш декан тебя с руками и ногами заберёт к себе. Подумай, пока не поздно. Зачем гробить свою жизнь на нелюбимой работе. А дети? Они-то при чём?

Рита, продолжая укладывать снаряжение скалолаза в рюкзак, некоторое время помолчала, а, затем, вздохнув, сказала:

– Ладно, Стас, не обращай внимания на моё нытьё. Что-то я разнюнилась сегодня.

Собрав экипировку, она направилась в раздевалку.

Стас вслед удалявшейся девушке крикнул:

Ритка, я тоже по-быстрому приму душ! Дождись меня! Вместе пойдём домой! Кстати, у меня есть для тебя сюрприз.

Рита, продолжая идти, подняла сжатую в кулак ладонь вверх давая понять Стасу, что она услышала его.

Стас, смотря на уходившую девушку, прошептал:

– Если бы ты знала, как я люблю тебя девочка, если бы ты знала…

Уложив своё снаряжение, он направился в мужскую раздевалку.

Быстро приняв душ, Стас вышёл в коридор, но Риты там не было.

Решив, что она ещё не вышла из раздевалки, остановился у окна и стал смотреть на освещённую фонарями улицу.

На невысоком, широком крыльце здания появилась стройная фигурка девушки.

Это же Ритка, ахнул Стас!

Схватив спортивную сумку, он быстро зашагал к сдвоенным дверям выхода.

– Я думал ты меня в коридоре будешь ждать, – мягко упрекнул её Стас, – а ты…

– Зачем же в коридоре? – ответила она. – На улице такая красота, а я за время болезни так соскучилась по простору, ты даже представить себе не можешь.

Не оборачиваясь, словно была уверенна, что Стас непременно последует за ней, Рита направилась в сторону видимой неподалёку автобусной остановке.

Стас придержал девушку за ремень сумки.

– Рита, может… пройдёмся пешком? Прогуляемся по вечернему городу…

Не дожидаясь ответа, спросил: «Может ты устала?»

И сразу предложил:

– Тогда поедем…

В голосе Стаса девушка уловила нотки заботы и… нежности.

Она давно уже поняла, что Стас к ней неравнодушен.

Ну какая девушка не догадается о чувствах парня, если он повсюду бродит за ней тенью? Только сплошная дура этого не поймёт, а она не считала себя беспросветной дурой.

Но… его «ухаживания» не находили в её душе отклика почему-то. Не находили и всё!

И другие институтские ребята совершенно не волновали её. Она даже иногда стала думать – уж не фригидная ли она?

Девчонки, её однокурсницы, давно встречались с парнями, и на неё смотрели как на малахольную.

Рита однажды, нечаянно, даже услышала разговор двух девчонок-однокурстиц, которые называли её чокнутой, сдвинутой на спорте.

И она, продолжая идти к остановке, спокойным голосом ответила:

– Нет. Не беспокойся, не устала…

Немного помолчав, она продолжила: – вечер, действительно, замечательный… Правда, почему бы не пройтись. А то я за время болезни совсем заскучала без…

Стас, затаив дыхание, с волнением ждал продолжения. Он надеялся, что Рита сейчас скажет: «Заскучала без тебя», но она сказала совсем другое:

…заскучала без прогулок по городу. Без постоянного движения людей и автомобилей… В общем – без городской суеты.

Оказывается, я и без этого уже не могу жить. Мне, кроме природы и тишины, ещё и это надо… Не знаю, как другие, а я люблю свой город.

Стас, молча выслушав Риту, тихонько, так, чтобы она не услышала, вздохнув, сказал:

– Ну, так пойдём, чего время терять. Вечер и правда замечательный, а тебе обязательно нужно больше гулять, силы востанавливать, и тут же прикрыл рот – опять я ляпнул что-то не так. Зачем про восстановление сил заговорил? Она ещё подумает, что я специально намекаю на её слабость, Ох, какой же я всё-таки дурак…

* * *

Они шли по вечернему городу. Иногда останавливались у освещённых витрин магазинов, чтобы полюбоваться на разодетые манекены.

Во всём чувствовалась весна: в одуряющем запахе сирени, в лёгких, цветастых платьях девушек, и даже, кажется, сами улицы, здания и машины, выглядели более весёлыми и жизнерадостными.

Как ни красива зима, а весна это что-то, подумал Стас! Весной всё омолаживается и охорашивается, становится более красивым что ли. Даже старички и старушки в это время года выглядят не такими старыми, словно молодеют…

Он искоса взглянул на идущую рядом, почти бок о бок, Риту, и увидел на губах её какую-то, совершенно изменившую её лицо, улыбку. Она придала её лицу мягкость и мечтательность, и, одновременно, отстранённость от всего земного. Это была улыбка мадоны!

И ему так захотелость поцеловать её.., что он кое-как смог сдержать свой порыв, и лишь только вздохнул.

Рита, наверное, услышала его вздох, потому что с любопытством посмотрев на него, и с беспокойством в голосе, спросила:

– Стас, ты чего вздыхаешь?

Он, боясь, что Рита догадается о его мыслях, и не дай бог, о его желании, лишь буркнул в ответ:

– Да просто так. Лёгкие прочищал.

Но, как видно, она уже забыла о своём волросе, потому что заговорила совсем о другом:

– Стас, после окончания веенней сессии мы собирались поехать в Катон-Карагайский район, ты не забыл?

– Я-то не забыл, нноо..,

– Что «но»?! – резко спросила Рита, и даже остановилась. Ты, что, передумал?

– Нет. Ноо…

– Опять «но»! Ты можешь ответить вразумительно, что ещё за причина кроется в твоей неуверенности?

Стас конечно мог ответить на её вопрос. Но как ей сказать, что она не готова, физически не готова к такому путешествию.

Что за время болезни она потеряла «форму».

Что он окончательно убедился в этом сегодня.

Она это тоже поняла, когда не смогла преодолеть тренировочную стенку…

Как, не травмируя её душу, объяснить ей это?

Он стоял рядом с любимой, и никак не мог решиться.

А она, смотря прямо ему в глаза, ждала.

Они стояли посредине тротуара, и пешеходы вынуждены были, как два потока одной реки разделённой островом, обтекать их.

И Стас, словно ныряя в омут головой, бухнул:

– Рита, мы не сможем в этом году подняться на «Белуху». Ты не готова физически, и это ты сама прекрасно понимаешь. Сегодняшняя твоя попытка преодолеть стену показала это.

Я, лично, гроша ломанного не поставлю на твою возможность успеть подготовиться. Ты очень ослабла.

– Посмотрим!

В её голосе Стас уловил лёгкую обиду, и, одновременно, какой-то вызов ему самому и его словам.

Она, по-видимому, очень обиделась на меня, подумал он, сожалея, что так прямо высказался. Надо было как-то более осторожно, сказать ей об этом, а лучше всего совсем не напоминать ей о непригодности к таким нагрузкам. Вот через месяц-полтора…

Господиии, ну и дурак же я, казнился Стас, идя рядом с вдруг замкнувшейся Ритой. Какой же я дурак, повторил он ещё раз.

Так, идя рядом, не произнося ни слова, словно совершенно чужие друг для друга люди, они подошли к дому.

Рита, произнеся: «Я сама дойду до квартиры», скрылась в подъезде.

Стас стоял, и задрав голову ждал, что Ритка, как обычно выглянет в окно, но так и не дождался.

Опустив голову, совершенно расстроившись от такого её холодного прощания, он поплёлся к своему подъезду.

На душе был мрак, и никакого просвета.

Что же я натворил…? Зачем.., опять с горечью подумал он? Но я же сказал правду… Я же сказал правду… Я ничего не приукрасил и не соврал…

Почему она так отреагировала на мои слова, словно я виноват в её неподготовленности?