Читать книгу Парабеллум - Лев Иванов - Страница 3

Тогда поэт

Другой судьбы,

И уж не я,

А он меж вами

Споет вам песню

В честь борьбы

Другими,

Новыми словами.

Красная майка,

на груди – «Guevara[1]»!

За девичьей стайкой

иду по бульвару!

Впереди треск «пожара»,

в голове зреет план!

«Comandante[2] Guevara,

no pasaran[3]!»

Красная майка,

под сердцем – «Guevara»!

Зовут нас Ямайка

и Куба недаром!

Наш остров – Свобода,

Человек – океан!

«Comandante Guevara,

no pasaran!»

Красная майка,

на портрете – Гевара!

Не банда, не шайка,

толпа – друг пожара

И бунта начало!

Таков у нас план!

«Comandante Guevara,

no pasaran!»

Красная майка,

на флаге – Гевара!

Победа за нами,

мы бились недаром!

И пусть, что вчера нас

загнали в капкан!

«Comandante Guevara,

no pasaran!»

Красная майка,

а рядом Гевара!

И пуля под сердцем,

А рядом ей пара…

И вот Comandante

нам тянет стакан:

«Вина, camaradas[4]?!

No pasaran!»

Воробьи – взъерошенные грозди!

На рябине, по ветвям берёзовым

Рассядутся игрушками пернатыми,

Нас песнями разбудят нагловатыми.

С утра начнут возиться под карнизами,

На провода как будто бы нанизаны,

Вылетая из-под шифера стремительно,

Словно солнечного марта истребители!

Все чумазые такие, все голодные,

Уже напившись воздуха холодного,

Начнут скрипеть, свистеть, толкаться, бесноватые,

В снегу купая перышки помятые!

Ночами и морозными, и длинными

Им крохи снились хлебно воробьиные.

И там, во сне, они всё дрались, бестолковые,

За эти лакомства чудесные столовые.

Но вот весна пригреет основательно,

Они почистят пёрышки старательно

И не будут больше терпеливыми —

Начнут поу́тру громыхать отливами.

Усядутся под окна попрошайками,

Поодиночке или маленькими шайками

И будут ждать, когда хозяйка, с охами,

Исполнит сны и угостит их крохами!

Si vis pacem, para beIIum![5]

Мир, опутанный войной!

Безотказный Парабеллум,

Ты, мой друг, всегда со мной.

Borchardt-Luger-ParabeIIum.[6]

Воронёные бока.

Точный быстрый Парабеллум —

Мой товарищ на века!

Si vis pacem, para beIIum!

Ведь в решающий момент

Беспристрастный Парабеллум —

Самый веский аргумент.

Borchardt-Luger-ParabeIIum,

Ты меня переживешь.

Хладнокровный Парабеллум,

Когда ты есть – не нужен нож.

Si vis pacem, para beIIum!

Когда оставили друзья,

Остался верный Парабеллум,

И расставаться с ним нельзя.

Borchardt-Luger-ParabeIIum.

Когда кругом одни враги,

Есть надежный Парабеллум —

Врагам тем, Боже, помоги!

Si vis pacem, para beIIum!

Во имя мира на Земле,

Дальновидный Парабеллум

Подготовился к войне!

Borchardt-Luger-ParabeIIum.

Умнее адвоката нет!

Благородный Парабеллум —

Самый лучший пистолет!

Под скрежет металла рвущегося,

Под свист тормозов и взрывы шин

Души, с грацией барса крадущегося,

Уходят из тел на зов снежных вершин.

Удержать их теперь – попытки тщетные,

Оболочки из плоти разбиты – не склеить.

И уходят они навсегда, незаметные.

В их покой нам уже никогда не поверить.

На асфальте мелом, безвкусно, очерчены

Их судьбы неизменной скупые границы.

И вечны теперь, и навеки повенчаны

С памятью нашей их разбитые лица.

Вскроют машины, как банки консервные,

Ножницы и стальные тросы.

И тела их достанут, когда-то нервные,

И вопросы в толпе, пустые вопросы.

А они на закат от металла горящего,

Смертельного пьянства и старых машин,

От глупости прошлого и настоящего

Уходят от нас на зов снежных вершин.

Я дом построю из красного кирпича,

Чтоб стены – цвета красного кумача,

И окна в основе – горный хрусталь,

Фундамент крепче, чем хром и сталь!

Я сделаю, чтоб у дома рос

Лес сплошной из русских берёз,

Чтобы воздух был чист от всех русских бед,

Заменяя запах былых побед!

Я дом построю большой, у реки,

Забивая сваи глубоко и врозь,

Чтобы знал и я – от моей руки

Планета наша пробита насквозь!

Чтоб рвалась и билась под лопатой пыль,

Разбивая твердь земную под новый каркас,

Не себе и не им, создавая быль —

Её из земли поднимая для вас!

Я для вас из мечты и из мысли, вновь,

Создам этот дом из красного кирпича,

Где стены цвета алая кровь,

Оттенка известного – красного кумача!

Ева первозданная,

По праву рода – женщина!

Из ребра адамова

Выточена вечностью!

Создана искусственно!

И, как-то неестественно,

Глаза прекрасно-грустные

Вчера смотрелись весело!

Вчера смотрелась сказочно

Улыбка отрешенная

И, несомненно празднично —

Походка искушенная

Когда-то змеем-странником

У дерева познания,

В садах Семи Посланников,

Трубивших мироздание!

Великим архитектором

Искусно сотворенная

И в этот вечер временем

Сквозь вечность пронесенная!

Тобою побежденный я

Сквозь сумрак заведения!

Ты – Ева возрожденная,

Небесное творение!

Снарядом лечу на закат,

Что в небе взрывается бронзой,

Из пушки- ни шагу назад —,

Как пепел Доктора Гонзо.

Так недолго живут поэты,

Налету погибают, как птицы.

И уже не встречают рассветы

Их печально-небритые лица.

Пуля свинцовой спиралью

Остановит машинки стук,

Пистолет мой вырвав из рук,

На закате, что плавится сталью.

Разместятся фото в газеты

(их печально-небритые лица).

Журналисты, почти что поэты,

Им по правилам – с пулей сразиться.

С выстрелом мчусь, на ура!

На поиски правды и Бога,

Словно мастер сквозного пера,

С отточенным лезвием слога!

Заморожен под крылом

Край болотистых распадков —

Для сорок родимый дом,

Что раскинулся ковром

Садово-дачных беспорядков.

Ледяною крошкой снег

На асфальтовых дорожках

Завершит небесный бег,

Пролежит свой снежный век

На обходчицких сторожках.

С высоты облаков чужих

И полёта крикливой сороки

Видно – край ледяной лежит,

Заморожен в короткие сроки.

Ходят там люди праздные

Среди магазинных строений,

С лицами разнообразными,

С глазами пустыми и разными

От преемственности поколений.

То ли дождь, то ли ночь за окном,

Или снежные шторы в ряд…

Где-то там, за туманами – дом,

А сейчас, под пернатым крылом —

Замороженный хвойный наряд.

С высоты облаков чужих

И полета крикливой сороки

Видно – край пограничный лежит,

Растаможен в короткие сроки.

Сорока – белые бока —

Оставит на снежном ковре

Следы, как рассказов сорочьих строка —

Про хлеб зерновой, про сырые стога,

Про зиму на заднем дворе.

Вдоль рек православные храмы,

Купола и кресты под крылом,

Фрагменты родной панорамы

В чужие оконные рамы

Поставлены мутным стеклом.

С высоты облаков чужих

И полета крикливой сороки

Видно – край одинокий лежит,

Всеми брошенный в быстрые сроки.

Как тонок лёд, как тонок и опасен,

Но как прекрасен в солнечных лучах!

Когда торосы все, капелью плача,

В резных сосульках, как алтарь в свечах!

Как зыбок свет, как зыбок и прозрачен,

Глазами схвачен, искрами крича!

То рая врат посланник, не иначе,

Без белых крыльев на худых плечах.

Как воздух чист, как чист и не растрачен,

Пустым дыханием не схвачен на лету!

Я пью его, я не могу иначе.

Его не выпив, сгину на свету!

Как ветер зол, как зол и беспристрастен —

Среди снегов блуждающий злодей!

Я весь продрог, а он всегда несчастен —

Извечный странник ледяных полей.

Туман седой, седой и поредевший,

С восходом потерявший густоту.

Я, от тумана весь висками поседевший,

Пройдя сквозь плен его сырой и пустоту!

Как вечер тих, как тих и безмятежен,

В морозный сумрак погрузив моря,

Их в снег укутает и будет с ними нежен,

Как Бог, в сосульках весь резных, у алтаря!

Уймись, везучий марсианин,

Тебе ещё лететь домой,

А ты,

Мечом над головами взмахнув,

Вдруг в бой

С горящими глазами,

С барсумским[7] сердцем,

Но земной душой!

Уймись! Тебе лететь домой!

Ты воин —

Это не отнять!

Так этот красный мир устроен —

Чтоб выжить, надо воевать!

Война покажет, как ты скроен!

Сражаться – это как дышать!

Возможно только сбить дыханье!

И ты,

Плевав на расстояние,

Летишь на Марс, чтоб воевать!

Или любить!

Любовь – борьба!

Твоя судьба – принцесса Марса!

Земля лишь фарс,

И ты от фарса

Летишь сквозь космос!

Навсегда!

Уймись, везучий марсианин!

Теперь ты на Земле,

Живой!

Но красный диск над головой

И лик с чудесными глазами

Поют барсумскою душой:

«Вернись скорей – лети домой!»

Кошка ходит, где захочет.

Хочет – на окошко вскочит,

Хочет – выбежит во двор

И, крадучись, словно вор,

Словит воробья на грядке,

И, как будто все в порядке.

Надменно шевельнет хвостом

И сыто ляжет под кустом.

Потом пройдется гордо, важно

И помяукает отважно

На пробегающих собак,

Взберется резво на чердак,

Измажет в саже нос холодный,

А после скажется голодной,

Поест, поспит, забравшись в тень, —

Вот так проходит кошкин день.

От полюса и до полюса,

По линиям меридиан,

Растут и ширятся мегаполисы,

Как узлы на артериях стран.

Разрастаются, как папирус.

Вгрызаясь в толщу пород,

Мегаполисы, точно вирус,

Мегаполисный губят народ.

В небеса упираются крышами

Мегаполисные высоты.

И невидимы уже, и неслышимы

Их подвалов гудящие соты,

Их дорог бесконечные щупальца,

Куполов золоченые флюсы,

Их людей мегаполисных лица,

Их аптек разноцветные плюсы.

Мчаться с дрожью, от полюса к полюсу,

Их метро – ревущие черви,

В них строители мегаполисов

На свои расползаются верфи.

И из них в облака врастается

Арматура – стальные волосы.

Так из пыли земной рождаются

И растут, как грибы, мегаполисы!

Их скелеты – клетки стальные,

Нервы – жилы электропровода,

Сотни окон – глазницы слепые

На их лицах бетонных без повода.

И они от полюса к полюсу,

Океаны форсируя вброд,

Разрывая на глобусе полосы,

Мегаполисный губят народ.

Неважно кто ты, ты – зачем,

Когда война стучится в двери,

Когда останешься ни с чем,

Сквозь слёзы разглядев потери.

Неважно, что уставший взгляд,

Седеет волос под картузом —

Идешь вперед, нельзя назад…

Плечо винтовка давит грузом.

Среди истоптанных сапог,

Твои – в бою оставят след.

И веришь, что поможет Бог,

Хотя учили – Бога нет.

Неважно, что туманит взгляд

В атаке газ пороховой,

Ты знаешь, что нельзя назад,

Когда убит товарищ твой.

Под орудийный дикий гром,

Под рёв винтов и взрывы мин,

Вдруг вспомнится далекий дом,