Читать книгу Копи царя, или Старый цементный завод - Лев Корчажкин - Страница 1

Вечерело. Хуторяне сидели за столом, молчали. В окно постукивали бурые листья яблонь, носимые сырым осенним ветром. Один залетел в форточку, упал в плетеную кроватку Алешеньки. Алешенька заулыбался, потянулся к нему, загугукал.

– Форточку прикрыть надо, – забеспокоилась Василиса, – простудится Алешенька.

Подошла к окошку, прикрыла форточку до половины, задержалась, всматриваясь в поблекший сад. Вздохнула:

– Не идут.

– Не идут, – эхом откликнулся старичок Прохор, – а могли бы уже и обернуться. Дороги-то всего – туда верст десять, да десять обратно.

– Свалились на голову, – недовольно сказала Марья Моревна. – Прислал леший гостей, небось, по лесу и ходить не умеют!

– Нет, не леший, – не согласился старичок Прохор, – леший он дары природы присылает, полезное всякое. Хотя, конечно, цену задирает и в кедровые шишки еловые подмешивает. А эти, непонятно от кого – бледные и гладкие, как резиновые. На слизней похожи, или поганки бледные. Точнее, та – болтливая – на поганку. А тот, который оператор – на слизня!

– Не резиновые, а ухоженные, – обиженно ответила Василиса, – в Столице все такие! Ну, или почти все.

– Хорошо, – сказал Батя.

– Что же хорошего? – удивилась Марья Моревна, – темнеет уже, а когда ужин подавать, никто не знает! Девоньки мои застоялись.

– А то хорошо, что с ними только Петька и пошел.

Батя глубокомысленно замолчал.

– Именно, – подхватил старичок Прохор, – ежели сгинут, не велика потеря!

– Гу-гу, – сказал Алешенька, и по потолку побежали голубые блики.

– Вот, – обрадовался старичок Прохор. – Малец еще из пеленок не вылез, а уже разумеет. Богатырь!

– Нехорошо так говорить, – укорила его Василиса, – какие-никакие, а люди. А Алешеньке до них дела нет, он кушать хочет.

Василиса наклонилась над кроваткой, достала Алешеньку и ушла наверх – кормить.

Иван поднял голову от какой-то железки в руках, с удивлением посмотрел на остальных, но вмешиваться в разговор не стал, пожал плечами и снова стал чем-то щелкать в железке.

– Да, антагонизм! – зевнул кот Василий, – Ничего не попишешь. Диалектика!

– Не умничай! – махнула на него Марья Моревна. – Тебе тоже сметаны раньше срока не дам! Вместе со всеми за стол сядешь.

– Мы, коты ученые, к распорядку приучены. У нас без этого мысли путаются, и в горле пересыхает… – начал разглагольствовать кот, но прервался и повел ухом, – поет кто-то!

За окном проскрипели шаги по гравию; со скрипом соперничал бравурный мотив:

– Yellow submarine! Yellow submarine! – донеслось через приоткрытую форточку.

– Интернационал наш пожаловал, – сообщил старичок Прохор. – Что это он про елки поет? И тащится еле-еле!

– Это не про елки, это про рыбалку1, – размечтался кот Василий. – Вот настанут холода, пойдем мы с Джоном на речку, лунок наковыряем…

Дверь раскрылась, и в комнате появился Джон с бумажным свертком в руках. Повертел головой, улыбаясь толстыми красными губами на шоколадном лице, спросил:

– А Василиса с Алешей где?

– Наверху, – ответила Марья Моревна. – Сейчас покормит и спустится.

– Понятно, – Джон подсел к Ивану, сверток положил рядом. – А ты чего делаешь?

Иван нагнулся, поставил что-то на пол и отпустил. По полу, стрекоча и подрагивая усиками, покатилась жестяная божья коровка – красная, с черной головкой и черными точечками.

– Вот, Прохор игрушку нашел – заводную. Принес, а она не работает. Ну, я поправил. Побежала!

– Именно, что побежала! – гордо подтвердил старичок Прохор. – Вещь старинная, сносу нет. Так, малость застоялась.

– Алешке понравится, – сказал Джон, – только рано ему еще. Вот когда ползать начнет – в самый раз. А пока не догнать ему.

– Когда ползать начнет, я ему еще принесу. У меня в подполе целый автопарк имеется. Машинки, самолетики. А еще танк! – сказал старичок Прохор. – Пусть к серьезной технике приучается, пригодится.

Иван кивнул на сверток:

– Что принес?

Джон развернул, показал с ладони деревянную подводную лодочку желтого цвета.

– Вот, пускай играет.

– Красиво! – похвалил Иван. – И винт есть!

– Достойно, ничего не попишешь, – подтвердил старичок Прохор и с завистью добавил, – мои жестяные только тонут.

– Моя не утонет. Тут грузики можно прицеплять и отцеплять.

– Хорошо, – сказал Батя.

– Чего ж хорошего? – опять усомнилась Марья Моревна. – Вдруг это ему русалки со дна Отворотного озера подняли. Мало ли у них там всякого накопилось!

– Нет, – серьезно ответил Джон, это не со дна. Это я сам из деревяшки выстругал и покрасил. И винт на резинке приделал: если закрутить и отпустить, он завертится. Я же, Марья Моревна, механик как-никак.

Кот Василий подошел поближе, обнюхал лодочку.

– Нет, не со дна. Рыбой не пахнет. А сделано интересно, в стиле, так сказать, примитивизма, народного творчества. Хотя, – Василий покрутил хвостом, – на антиплагиат проверить надо. Что-то я похожее у Леонардо2 в чертежах видел. Или не у него, а у Дреббеля3? Хотя нет, тот летал, а у того весла были.

Василий отошел, задумавшись.

– Понравится! – уверенно сказал Иван. – Не отнимешь потом!

– И грызть можно, – гордо добавил Джон. – Сама она из ореха, а краска – из шафрана! Мне из дома прислали!

– Надо этот подводный корабль по морскому обычаю перед спуском на воду освятить. Окропить, так сказать, благородным напитком, – заявил старичок Прохор. – Заодно и гостей наших подманим. А то уже в животе гудеть начинает, и сводит живот-то!

– Хорошо… – сказал Батя.

– Тебе бы все кого-нибудь подманивать, – рассердилась Марья Моревна.

–…бы, – закончил Батя.

– Вот, – погрозил пальцем Марье Моревне старичок Прохор. – Хорошо БЫ! Сам Трофим Трофимыч не возражает!

– Ладно уж, – согласилась Марья Моревна. – Тем более, пришли гости-то. Слышите, на крыльце топают.

В горницу вошли трое. Первым на правах местного жителя, волочил ноги Петька-длинный. За ним – высокая блондинка в брюках и спортивной курточке, за ней коренастый лысый мужичок в добротном костюме и в очках. Очки имели непомерно толстую оправу.

– Где это вы так долго пропадали, а? – спросил старичок Прохор. – Туды десять верст, да обратно. На что целый день извели?

– Усади гостей-то сначала, а уж потом и допытывайся! – осадила Прохора Марья Моревна и повернулась к вошедшим:

– Милости просим. Все готово, сейчас с пылу, с жару, все свеженькое, все румяное, – и ушла на кухню распоряжаться.

Джон встал, галантно пододвинул стул гостье, кинул опытный взгляд на волнистые кудри цвета спелой пшеницы, спускающиеся с головы на тонкие плечи и руки. С чувством превосходства покосился на пришедшего мужчину в очках с блестевшей, как сытый колобок, головой.

– А вы еще не знакомы! – воскликнул Петька. – Это наш африканский товарищ, механик на здешнем космодроме. А это, – Петька даже задохнулся, – популярнейшая телеведущая, телезвезда – Ольга Влади…

– Можно просто Оля. Мы уже отдыхаем, – прервала его на полуслове телеведущая и, смутившись, извинилась, – Простите, я все время всех перебиваю. Привычка.

– И ее коллега, комментатор!…

– Тогда я – просто Дима, – лысый снял очки и положил их в нагрудный карман пиджака. Потер переносицу:

– Тяжелые!

– А я думал – оператор, – вставил старичок Прохор. – Утром петух кукарекал, я и не расслышал.

– Оператор4, – вымершая профессия, – сообщил Иван, крутя в руках заводную божью коровку. – Сейчас камера в очки монтируется. Искусственный интеллект фокусом управляет. Все эффекты запрограммированы. Скучно!

– Не вымершая, а заархивированная, – поправил его кот Василий, запрыгивая на свободный стул рядом с гостьей и устраиваясь на нем. – понадобиться, достанут и пыль смахнут. У оператора какое умение главное? Не знаете? Вот-вот! Оператор прицеливаться умеет.

– А я вас видел на телеэкране! – сказал Джон в макушку гостье, – у вас прекрасный канал, просто лучший – погоду передаете.

– У нас в Столице – все каналы лучшие. У нас ведь демосстадикратия, – несколько свысока, но ласково, как ребенку, ответила просто Оля и пригласила:

– Садитесь сюда, вместо кота. А то неудобно, когда голос сверху.

– Но-но, – сердито сказал Василий, – я только по роду – кот. А по призванию – ученый летописец. Я сам, кого хочешь, пододвину, в интеллектуальном, конечно, смысле, если без насилия.

– Я лучше с другой стороны сяду, – Джон сел на свободный стул.

– Правильно! Кот нам еще понадобиться. Вдруг вы мышей случайно в котомках принесли, или перевести чего. Я, например, это ваше – демо… стадо… не до конца расслышал, – заявил старичок Прохор.

– Что-что? – переспросила гостья.

– Прохор плохо слышит, – лениво пояснил Василий. – А так он в курсе, мы все в курсе последних решений и постановлений. Все просто, как куриное крылышко: демос – народ, стадия – временной период, кратия – власть. Мы, естественно, поддерживаем. По праздникам цепочкой позваниваем – той, что на дубе, к чужим необдуманным репликам не прислушиваемся5.

– Расскажите, как там? – Джон с искренним интересом обратился к Ольге. Я должен признаться, вот уже какой год здесь ракеты запускаю, а на Старый Цементный Завод так и не выбрался! Говорят, там интересно.

– Что ж, – гостья посмотрела на коллегу-комментатора, – расскажем, порепетируем.

Коллега кивнул и оценивающе окинул взглядом горницу.

– Вы сюда, к печке становитесь, – посоветовал Василий. – А дама пусть за столом остается. Все по этикету: дама – сидит, кавалер – стоит. Обмен репликами в историческом интерьере. Печь, как видите, в изразцах, стол дубовый.

– Танцуем от печки! – воскликнул старичок Прохор, ерзая, устраиваясь на лавке.

Комментатор достал очки, снова покрутил головой.

– Если вы интересуетесь, куда очки с камерой пристроить, то я на себя могу надеть. С подоконника хороший ракурс, – Василий запрыгнул на окно. – А проецировать можно на печку. Или, если хотите, Марью Моревну можно попросить скатерть принести, мы ее на гвоздики приколем.

– Лучше мне доверьте, – попросил Петька, – я при исполнении.

Комментатор колебался.

– Плохо! – сказал Батя.

Все головы повернулись к нему. Не дождавшись продолжения, ведущая оборотилась к комментатору и пожала плечами.

– Почему плохо? Все в духе исторической правды. Печь, дуб.

– Трофим Трофимыч имеет в виду, что не вовремя вы репетицию затеяли, – пояснил Иван, вытирая руки тряпочкой и кладя божью коровку в кроватку Алешеньки. – Марья Моревна не одобрит. Сейчас на стол накрывать начнут.

И повернулся к Джону:

– Давай и лодочку сюда. Пусть пацан порадуется.

– Игрушечки! – заинтересовалась гостья и подошла к кроватке. – И как в них играть? У них же ни одной кнопочки?

– А не надо кнопочек, – пояснил старичок Прохор. – Младенцы они и без кнопочек во всем разберутся, поскольку разум незамутненный. У меня, вон, на аппаратах тоже ни одной кнопки, только краники. А что получается? Прозрачный, как слеза!

– Ты бы, дедушка, не отвлекал гостей, – посоветовала спустившаяся Василиса. – Дайте мне Алешеньку положить, пусть поиграет, пока мы ужинаем.

– Вот-вот, пусть играет и слушает, – согласился старичок Прохор, перебираясь за стол.

– Я тоже, когда маленькая была, любила разговоры взрослых слушать, – вздохнула гостья. – Сяду с БАРБИ6 в уголке, и слушаю. Потом училась-училась. Университет закончила, курсы. Думала, все воспоминания сотрутся. А не стерлись, кое-что осталось. Дипломы свои все забыла, а разговоры – порой всплывают. Так грустно становится.

– Образование – это то, что остается, когда все выученное забыто7, – провозгласил кот Василий, снова устраиваясь на стуле за столом. – Я все-таки тут, рядом с вами сяду, чтобы ничего не упустить.

Расселись. Марья Моревна вошла в горницу, и за ней с легким шорохом кевраловых юбок вплыли подавальщицы с угощением.

– Сорвалась репетиция, – с деланным сожалением подытожил старичок Прохор, потом залихватски почесал затылок, – зато ужин какой! Давно такого не бывало!

– Мне чуть-чуть, – гостья указала пальчиком на середину стола, – вот тот огурчик и тот пестренький салатик.

– Ого! Это же заливная рыба! И кролик в сметане! – безапелляционно, как с телеэкрана объявил комментатор. Он достал платок, вытер засверкавшую бисеринками голову и, убирая платок в карман, незаметно ослабил ремень на брюках на пару дырочек.

– Вы так каждый вечер ужинаете? – спросила гостья, – или ради нас? Если ради нас, то не стоило. Право, не стоило. Мы же на работе, командировочные.

– Слышала я про ваши командировочные, – усмехнулась Марья Моревна. – На эти талоны, наверное, в гостинице только яблочную шипучку и получишь. А потом на весь поселок из окон «Шампанское! Шампанское!»

– Шампанское, – язвительно произнес старичок Прохор, – из винограда делают. А в гостинице буфетчик на мою славу покушается, эликсиры придумывает! Да только куда ему! Он газ из технической магистрали берет, а яблоки ему сторожа из стратегического запаса таскают. Как столетний срок хранения заканчивается, они и тащат мимо утилизатора к нему.

– Правда? – встревожилась гостья и зачем-то поднесла руку к горлу, как будто поперхнулась. – Управляющий говорил, что из Столицы заказывает по СБЕР-у8.

– Как на духу! – старичок Прохор упорно отстаивал свою правоту. – У него других яблок и быть не может, откуда они у него! Если только от кентавров – они в Сказочной стране живут, сразу за космодромом. Налево Поля Непаханые, за которыми Лес Тысячи Тропинок, болото Золотое и озеро Темное. А кентавры – направо. Так из них некоторые – серые в яблоках. Они, когда ракеты взлетают, газами надышатся, яблоки и осыпаются. Только они их никому не дают – в Стиксе вымачивают и на пирах употребляют. У меня одно есть, только куда приспособить не знаю. Сморщенное оно какое-то, жесткое, и конским духом отдает. А заказывать он не станет, жадный больно! За ним еще с лета должок…

– Сказочная страна! – прерывая старичка Прохора, воскликнула гостья, – я думала, она как раз, где Завод, где Копи. Разве не так?

– Не так, – ответил кот Василий. – Копи – это Кащеево. А Кащей – он наш, взаправдашний. Даже не реконструированный, как некоторые. Живее всех живых, хотя без ученых-косметологов, естественно, не обошлось.

– И по поводу яблок – увы, чистейшая правда, – Василий кивнул на Джона. – У него спросите, он – механик.

Джон пожал плечами:

– А что я могу? Ничего не могу. Этих сторожей лет двести как сконструировали, так ни разу толком не обновляли. А у нас дожди, грозы. Их коротит. Они искрят и в гостиницу сушиться бегают – она там недалеко. Им же по двести лет, они – как дети! Любая служба – игра! А в гостинице добрый человек – сухую тряпочку на стратегический запас меняет.

– Да нам не жалко, – вставил Иван, – пусть СБЕР жалеет. От него бонусы уплывают.

– Ну, – комментатор вооружился вилкой и протянул руку. – Это и не наши бонусы, так что пусть они и плывут себе пока, – он прервался, – я хотел сказать: пока мы … тут…

Рука замерла между рыбой и кроликом.

Гостья отняла руку от горла и с интересом посмотрела на хрустальную стопочку, неторопливо пробирающуюся к ней между тарелками:

– Что это? Я слышала, хуторяне еще кое-где ВОДК9-у пьют в чистом виде.

– Помилуйте, королева, – Василий гордо выпрямился на стуле, – разве мы позволили бы себе налить даме водки? Это чистый спирт!

– И вовсе не спирт, – негодующе вставил с другого конца стола старичок Прохор, – эликсир чистейший, рецептура сокровенная.

Василий сверкнул зеленым глазом:

– Вам, Прохор, классиков читать надо, историю вашего дела изучать. Это же цитата!10 А то развели самодеятельность. Поэтому и рекламы никакой – кто дальше нашей округи про ваши эликсиры знает? Никто! А могли бы Столицу завоевать. Я, кстати, для вас курсы организовать могу… У вас бейлис остался?