Читать книгу Баба Яга и ее внучки Ягобабочки (сборник) - Лев Кузьмин - Страница 2

При старой лесной дороге в избушке-поскрипушке жила-поживала Баба Яга.

Жила, на житьё своё не плакалась.

Дорога обочь избушки вилась хотя и лесная, но всё же проезжая. И к Бабе Яге нет-нет да какой-нибудь щедрый гостенёк и завернёт.

То, глядишь, в удачливый базарный день купец-молоде́ц тройку здесь остановит, от дорожной пыли-жары передышку сделает, и за эту передышку Баба Яга с него чаем, сахаром, баранками вознаграждение получит.

То на ночь глядя шустрые ребятки-разбойнички в избушку заявятся, и курящая Баба Яга у них крепким табачком разживётся, сделает хороший запас для своей прокоптелой трубочки.

А то вот и на Сивке-Бурке, на славном каурке подвернёт к избушке бравый Богатырь-Витязь. Подвернёт, примется расспрашивать Ягу, не знает ли она, где ему поскорей отыскать раскрасавицу Марью Моревну. И Баба Яга таких наплетёт ему поба́сенок, такую наобещает удачу, что и Богатырь-Витязь чем-нибудь старуху одарит. Либо каким-никаким платочком, либо заместо серьги запасным колечком для Сивки-Буркиной уздечки…

В общем, возле всех этих заезжих да захожих Баба Яга поживала, забот не знала и даже всякую справу да пропитание себе добывать на иной-то манер разучилась совсем.

Ну а если разучилась, то – рано ли, поздно ли – спохватилась.

Сидит как-то раз на крыльце, на скрипучем пороге одна-одинёшенька, из-под ладони на пустую дорогу смотрит.

– Эх! Что-то давненько уж никого нет… Даже колея на дороге стала осинником зарастать… Видно, все мои прежние знакомцы иные пути себе натори́ли; видно, у них ко мне, Бабе Яге, отчего-то весь антирес пропал! У них антирес ко мне кончился, а у меня – чай, сахар и даже табачок… Трубку теперь хоть сушёными, крошёными мухоморами набивай, так ведь горько! Ох, горько! И скушно… Ваня-дурачок и тот перестал захаживать. Не с кем от печали-тоски раз-другой даже перекинуться в картишки!

И сидит Баба Яга, сокрушается, не знает, как поправить дела на старый лад. Глазками моргает, думает: «Поколдовать бы, что ль? Колдовством своим хоть заманить бы к себе пусть и самого никудышного бродяжку-ротозея…»

Но и колдовство у Бабы Яги не получается. Колдовать – напрягаться тоже надо. А за дармовой-то жизнью Баба Яга отвыкла и от любого напряга.

И вот она в одиночестве на пороге охает, да тут вдруг совсем неподалёку, за тёмными ёлками, за седыми пихтами, раздаётся тоненькое-претоненькое и горестное:

– Ау-у!..

Затем ещё «Ау-у!..» и ещё.

Баба Яга так и встрепенулась:

– Заблудился кто-то! А если заблудился, то, значит, мне пригодился! Причём голосов там, похоже, не один, а целых два! И оба, слыхать, девчоночьи… Если ж так, то девчонок мне сюда и надобно!

Поначалу кинулась было Яга к деревянной кряжистой ступе, которая летает сама собой, да вовремя спохватилась, решила притвориться простой старушонкой. Ступу спрятала под крыльцо, побежала в лес на голоса ходом своим.

Бежит, видит: у дремучего пня-выворотня стоят с лукошками, полными ягод малины, две не шибко большенькие девчушки. Стоят, на все стороны смотрят испуганно.

Яга к ним из-за густых ёлок крадучись выходит, этаким ласковым, участливым голосочком говорит:

– Заплутали, миленькие? К дому дорогу потеряли?

Девчушки, несмотря на то что Яга косматая, страшноватая, так к ней и кинулись:

– Ох, бабулечка, потеряли! Ой, пропадаем! Кружим, кружим, не знаем, в какую сторону податься! Если можешь, выручи нас, а то мы тут, в глухомани, так и погинем!

– Не погинете, не погинете… – ещё ласковее утешает Баба Яга. – Поначалу идёмте ко мне в избушку, там и разберёмся, что делать, как быть.

Девчушки, долго не думая, за Бабой Ягой вприпрыжку припустились. Даже за сарафан её держатся. Одни-то в дебрях лесных они такого страха натерпелись, что Баба Яга им теперь кажется чуть ли не родной мамушкой.

А в избушке притворством своим Баба Яга их с толку сбила ещё больше.

Разогрела медный, давно не чищенный самовар, поставила на стол, приглашает к нему девчушек, сама рядом садится.

Рукой подперлась, говорит жалостно:

– Я старушка бедным-бедная. Чаю, сахару, баранок у меня нету… Один голый кипяток… А вы, должно, голоднёхоньки…

Девчушки отзываются дружно:

– Ничего, бабушка, ничего! Мы кипяточком нашей малины заварим, сами этой заваркой подкрепимся и тебя угостим!

Насыпали они из лукошек в чайные чашки малины, заварили кипятком, давай прихлёбывать-пить да Бабу Ягу угощать.

Старуха от вкусной горячей заварки разрумянилась, захотела, как бывало, подымить трубочкой.

Полезла за трубкой в карман юбки, да вспомнила: табаку у неё – тоже ни крошки.

И тут принялась девчонок оплетать совсем.

– Вам, – говорит, – надо, милушки, выбраться из леса, а мне надо выбиться из бедности. И в этом деле вы могли бы мне скоренько подсобить!

– Как это? – удивились девчушки. – Ну как?

– А вот как… Перестали ко мне заглядывать мои прежние знакомцы-кормильцы. Пропал у них ко мне былой антирес. Вы же этот антирес могли бы подновить куда как славно!

– Чем?! – изумились девчушки.

– А вот устройте у меня тут пляс-перепляс! И, глядишь, на такое веселье все мои прежние приятели опять и соберутся. Да мало того что соберутся – завалят меня и вас гостинцами, подарками.

– Ой, бабушка! – отнекиваются девчушки. – Ой, бабулечка! Мы у чужих-то плясать стесняемся.

– Почему – у чужих? – стоит на своём Баба Яга. – Я вас нашла, спасла; вы меня вот уже сколько раз бабулечкой повеличали, стало быть, вы мне тоже теперь совсем как внученьки! Внученьки – Ягобабочки! Мы так прямо и объявим везде: «В избушке-поскрипушке Ягобабочки пляшут! Молоденькие, хорошенькие!» Я сама с вами спляшу, настоящую выходку покажу… А с объявлением пошлём Сороку-трескотуху, она близь и даль облетит, она всем, кому надо, антиресную новость растрещит в два счёта!

Девчушки, как заслышали, что старуха их Ягобабочками назвала, так тут и поняли, у кого они очутились.

– Ой, что ты, Бабка Яга! Ой, что ты! Нам домой надо!

И тогда Баба Яга сказала голосом не умильным, а голосом строгим-престрогим:

– Домой вам без меня не попасть! Даже вот по этой, по здешней дороге! Дорога мною заколдована. Кто по ней без меня пойдёт, тот всё равно обратно в избушку уткнётся. Так что воля вам выйдет только после пляса-перепляса!

Ну а девчушки ведь не знали, что колдовать Яга давным-давно разучилась, и отошли они в уголок, шепчутся:

– Как поступить? Что нам делать?

– А наверное, придётся немножечко побыть в Ягобабочках… Потом, глядишь, Яга смилуется, проводит нас к дому.

– Вряд ли смилуется… Вряд ли проводит…

– Ну, тогда, возможно, нас выручит кто из гостей, которых наприглашает сюда Сорока.

– Вряд ли и это… Но всё же станем надеяться!

Девчушки шушукаются, а Баба Яга тем временем с крыльца, со ступенек даёт срочный наказ давней своей прислужнице – Сороке-трескотухе:

– Облети близь и даль, оповести всех наших прежних знакомцев: есть, мол, нынче в избушке-поскрипушке на что антиресное взглянуть!

Сорока хохочет:

– Ты одно слово говоришь неверно! Надо говорить не «антиресное», а «интересное»!

Яга сердится:

– Больно ты грамотная стала! И вольная слишком… Давай, знай, лети!

Сорока с кривой избяной крыши снялась, полетела исполнять поручение. А Яга к себе вернулась, давай растапливать печку.

Девчушки старухе теперь почти ни в чём не верят, спрашивают с опаской:

– К чему печку-то разжигаешь? Ведь теплынь… Лето… А варить тебе, сама говорила, нечего…

– А для гостей! – отвечает Баба Яга. – Для гостей! Хороший гость, как известно, любит заходить ещё и на огонёк. Я даже к этому случаю придумала подходящую запевку. Вот, слушайте!

Яга схватила с печного шестка чугунную сковороду, железный сковородник, принялась по сковороде бить, греметь сковородником, под грохот-гром прыгать, кричать:

Откричала, отстучала Яга, перевела дух, объяснила:

– Под мою запевку и вы будете к гостям выходить… А ежели упрётесь, то сковороду на огне, на самом жару, нагрею да вас и огрею! Поняли?

Девчушкам деваться некуда, головёнками кивают: поняли, мол, поняли…

Тут близко от избушки конь заржал. Яга на порог выскочила – у крыльца на Сивке-Бурке Богатырь-Витязь.

Девчонки его тоже сквозь дверную щель видят, тихонько радуются:

– Вот этот нас и выручит!

А Яга хотела было в сковороду грянуть, свою запевку-зазывалку пропеть, да Богатырь-Витязь говорит:

– Не суетись! Постой! Объясни прямо, о чём таком твоя посланница Сорока трещит везде? Что у тебя тут за новый интерес?

Ну а Баба Яга ему и глазком левым подмигивает, и рукой на дверь избушки указывает, объясняет с развесёлою улыбочкой:

– У меня там – хоро-о-шенькие Ягобабочки!

– Тьфу ты! – так и мотнул досадливо головой Богатырь-Витязь. – А я-то думал, нашлась моя Марья Моревна… В который раз ты меня, Яга, надуваешь! Смотри, вдругоряд попотчую плёточкой!

Крутнул он, щёлкнул витой плёточкой, Сивка-Бурка под ним взвился, и Богатырь-Витязь пропал за елями, за дорожным поворотом.

Тут, всего миг спустя, бубенцы гремят. Подкатывает к избушке на удалой тройке прежний Бабы Яги доброхот, купец-молодец.

Баба Яга вопросов теперь не ждёт, с крыльца, со ступенек зазывает купца во весь голос:

Горланит Баба Яга, шумит, а девчушки, глядя в щёлку на купца, вновь надеются:

– Ну, этот-то нас из плена, из неволи уж наверняка выкупит!

Купец же тройку придержал, Ягу выслушал, засмеялся:

– Твой собственный пляс, Яга, мне не надобен! А вот Ягобабочки – это расчуде-е-сно!.. Ягобабочек я ещё не видывал никогда. Покажи мне их, выведи на крылечко.

Баба Яга и нос задрала, и головой в сторону повела:

– Нет и нет!.. Вылазь из кареты, заходи сам! Да прихвати с собой табачку, чая, сахара, баранок.

Купец ладонями разводит:

– Так ведь я нынче не с базара, а ещё только на базар. Это меня с пути-дороги твоя Сорока-трескотуха сбила… И чаю-сахару купить не успел. А с табачком не вожусь вовсе. Я, бабка, некурящий!

– Ну! – обиделась старуха. – Ну тогда, некурящий, ничего не дарящий, на обратном пути Ягобабочек и посмотришь. А задарма они не пляшут!

– Стало быть, ты тоже теперь вроде как деловая? Что ж! Прибыли тебе, успеха да богатства! – засмеялся опять купец да и понукнул коней.

Тройка бубенцами звякнула, сорвалась с места, унесла за собой купца в карете.

– Э-эх! – сказала Баба Яга. – Осталась у меня одна-единственная надёжа – мои самолучшие знакомцы, ребятки-разбойнички… Они хоть и пешие, но прыткие! Они всё равно сюда припожалуют.

Что верно, то верно. На дороге раздаются свист, смех, галдёж. Валят к избушке гурьбой ребятки-разбойнички. По-за ними тянется и Ваня-дурачок в красной рубахе. Где и как он к разбойничкам пристроился – неизвестно. Должно быть, пристал по пути. От Вани особой корысти Бабе Яге ждать нечего, а вот, завидя разбойничков, она так и прыгает.

Прыгает, выпевает:

Разбойнички галдят:

– Е-есть! У нас всё есть! Открывай, баушка, шире дверь!

И лезут в избу толпой. И пока они толкались, в узкие, низкие двери пробивались, девчушки от такого шума-нашествия спрятались в самый тёмный угол, за печку.

Баба Яга их укрытие сразу приметила, да ничего пока не сказала.

Разбойнички расселись вокруг стола, по столешнице кулаками стучат, требуют:

– Показывай, бабка, пляс! Показывай и своих Ягобабочек!

– Нет уж! – говорит таким давнишним приятелям своим совсем смело Баба Яга. – Нет уж! Сначала сыпьте на стол табак. А то я без него истомилась вконец… И пока табачка нету, не будет ни пляса, ни Ягобабочек.

– И это резон! И мы с тобой закурим для начала! – говорят разбойнички.

И каждый сыплет на стол по горсти табаку, каждый вертит для себя папироску-самокрутку, а Яга быстро-быстро, даже руки дрожат, набивает трубочку.

Потом она сама и все ребятки-разбойнички от огня, от печки прикурили и так дружно да густо задымили, что девчушки за печкой чихать-кашлять начали.

– Во! – говорят разбойнички Яге. – Теперь знаем, где у тебя Ягобабочки-то спрятаны. Выпускай их оттуда, пусть пляшут!

– Сейчас, сейчас… – говорит Баба Яга, а сама всё дымит. – Сейчас, сейчас… – а сама всё накуриться не может.

Наконец в голове у неё от дыма-табака всё колесом пошло, по половицам она тоже кругами заходила, но чугунную сковороду на печном шестке всё ж нашарила, на огне нагрела, показывает её девчушкам:

– Выходите, пляшите, не то – ух!

Ну а горячей-то сковороды кто не испугается? Испугались и девчушки. Из-за печки выскочили, принялись как попало плясать. Яга сковородой машет, плясуньям подкрикивает всё «ух» да «ух»! От курева она запевку вспомнить не может, только знай твердит приятелям-разбойничкам:

– Ребятки! С вас теперь подарочки! С вас окромя табачку ещё и подарочки!

Да ребяткам – что? Ребятки и такой потехе рады! Табаком дымят, по карманам своим шарят, выкладывают неизвестно как и где добытые монетки-денежки. Хлопают их на стол.

– Вот, – говорят, – заместо подарочков! – И машут девчушкам, под пляс их орут: – Ай, жги, жги, жги! Ай, жги, жги, жги!

Весело в избушке разбойничкам, весело Бабе Яге.

Не очень-то улыбаются только сами плясуньи да совсем приуныл у порога, у дверного косяка Ваня-дурачок. На него, тихого, никто поначалу и не глядел.

Но вдруг Баба Яга на Ваню этак искоса уставилась:

– Ты чего, дурак, не радуешься? Чего стоишь, слёзы утираешь? Тебе ведь тут пляшут безо всяких подарков, задарма.

– Это я от дыму… – отвечает Ваня. – Мне дымом глаза наело. Пойду на крыльцо, чуть-чуть продышусь.

И дверь приотворил, девчушкам как бы нечаянно головой махнул: вы, мол, тоже как-нибудь выбирайтесь на крыльцо. Я вас обожду там…

Девчушки всё поняли, но пока пляшут. Разбойнички «ай, жги!» кричат, Баба Яга ухает. Наконец она устала, плюхнулась на скамейку, сгребла на столе в кучу монетки-денежки, принялась их считать.

Разбойнички смеются:

– Вы нам ещё чего-нибудь весёленькое покажьте… А серебряных кругляшков мы добавим!

Девчушки этак дружно закланялись, закивали, вроде как с интересом к столу привалились, крышку пошатнули, монетки – звяк да звяк! – покатились, посыпались на пол.

Баба Яга, кряхтя и бранясь, полезла за ними под стол.

Девчушки вместо Яги разбойничкам сами говорят:

– Покажем вам весёленькое, покажем непременно… Только перед новым-то выступлением разрешите нам тоже чуть-чуть хлебнуть на крылечке свежего воздуха.

Разбойнички их за настоящих Ягобабочек, за Ягининых внучек принимают, совершенно спокойно говорят:

– Дышите! Пожалуйста! Да только поскорей.

– Мы мигом! – отвечают девчушки.

И пока Баба Яга шарит под столом, они – прыг-скок! – да и за порог.

Ваня у крыльца внизу стоит, их ждёт не дождётся. Девчушки к нему:

– Зачем звал? Отчего в избе плакал?

– По вас я плакал! – отвечает Ваня. – Ведь я вас признал. Вы Дашенька да Машенька из деревни Крашенка. Мне и родители ваши известны. Они – люди честные, добрые, а вы удумали водиться с такой бессовестной компанией. Да ещё перед ней плясать! Если б матушка с батюшкой вас тут увидели, они бы залились слезами горше, чем я.

– Ой, Ваня! – заплакали сами девчушки. – Мы здесь не по своей воле! Мы здесь по обману да по заблуждению.

– Ну, если так… – говорит Ваня, – ну, если по заблуждению, то айдате домой. Я вас выручу.

– Как, чем ты нас выручишь? Ты ведь дурачок!

А Ваня, несмотря на поспешность, даже улыбнулся:

– Это я для тех дурачок, кто меня сам дурней.

Но девчушки и Ване всё ещё не доверяют, и трусят, на избушку оглядываются:

– Если мы с тобой побежим, то Баба Яга нас всё равно догонит… Как только из-под стола вылезет, так и догонит!

– Не́ на чем ей будет за нами гнаться… – говорит Ваня. – Мы в её догонятельное приспособление усядемся сами.

И вытаскивает из-под крыльца избушки долблёную ступу – колоду, которая у Бабы Яги летает сама собой. Да ещё и метлу прихватил.

– Не мешкайте! Садитесь! – командует Ваня девчушкам и вслед за ними сам в ступу влез.

– Ой! Лукошки мы наши позабыли! – спохватились девчушки.

А Ваня спешит:

– Теперь не до них… Я вам новые изготовлю, подарю.

И взмахнул он метлой, и деревянная ступа поскакала, подпрыгнула, поднялась над избушкой, над тёмным лесом.

Ступа летит, Ваня метлой полёт направляет, девчушки от нового страха глаза крепко прижмурили.

Когда же глядеть насмелились, то увидели внизу, близко, свою деревеньку Крашенку.

И тут Ваню просят:

– Ванечка, милый, ты в самую-то деревеньку на ступе не залетай. Не то наши девчонки деревенские как ступу завидят, так и впрямь обзовут нас Ягобабочками!

– Хорошо… – говорит Ваня.

И приземлил он ступу от деревеньки чуть в стороне. И оттуда Маша с Дашей домчались до родного дома своим ходом.

А на расставанье они Ване сказали:

– Во-первых, не забывай, Ваня, к нам в гости даже и без новых, обещанных лукошек заходить… А во-вторых, ступу-то Бабе Яге надо бы как-то всё ж вернуть. Иначе получается – мы тоже вроде бы как бы немножко бессовестные…

На это Ваня ответил:

– Будет исполнено! Ступу вернуть легче лёгкого. Её лишь направить метлой туда, куда надо, – и она улетит сама собой. А в гости я к вам приду всё-таки с лукошками. С новыми да расписными. Ведь если дурак что пообещал, то и должно свершиться въявь!

На том Маша, Даша с Ваней-дурачком временно и расстались.

А что было после в избушке-поскрипушке, рассказывать, наверное, и незачем.

Хотя почему же – незачем? Ведь, должно быть, всем охота знать, как стала Баба Яга теперь без Ягобабочек поживать.

А поживать она стала сперва очень трудно.

Разбойничий табачок кончился быстро, денежки она, слетавши в ступе раза два на базар, издержала ещё быстрей. И вот сидит снова одна-одинёшенька, из горячего самовара пустого кипяточку себе наливает, про себя вздыхает:

– Что дальше делать?..

И тут увидела позабытые в уголке лукошки девчушек. Увидела, затылок почесала, говорит:

– Сколь умом ни крути, а никакого иного антиресу мне теперь не придумать, как самой ягоды в эти лукошки собирать! Собирать да ими торговать… Благо, малины-то вокруг избушки в лесу видимо-невидимо!

Как решила, так и поступила. Наберёт ягод полные лукошки, сядет в ступу, к торговому селу поближе подлетит, ступу спрячет в кустах и шагает к базарным рядам. Лукошки с ароматным товаром там выставит на самом на виду и цену за свой товар назначает маленько подешевле, чем у ягодников прочих.

И торг у неё идёт на славу!

И сама она от удачи да оттого, что курево забросила, так вся и улыбается, так вся и светится румянцем. И на базаре никто её Бабой Ягой не зовёт, а все называют именем другим.

Называют так, как окрестил её нынче тот знакомый купец-молодец. Увидел он её со сладким товаром-малиной, увидел, какая она вдруг стала приветливая, вальяжная, да и сам шляпу перед ней приподнял. Приподнял, поклонился и на весь базар громко сказал:

– Ну, теперь ты у нас никакая не Баба Яга, теперь ты у нас – Баба Ягодка!