Читать книгу Русские герои. Святослав Храбрый и Евпатий Коловрат. «Иду на вы!» (сборник) - Лев Прозоров - Страница 11

Сейчас очень и очень многие авторы ставят у истоков русского княжьего рода Рорика Ютландского. Стоит здесь пересказать его биографию, объективности ради – в изложении большого приверженца этой версии, Г. В. Вернадского: отец Рорика, «из клана Скъелдунгов, был изгнан из Ютландии и принял вассальную зависимость от Карла Великого, от которого получил около 782 года Фрисланд в ленное владение. Рорик родился около 800 года. Его детство прошло в беспокойном окружении, поскольку отец, а после его смерти – старший брат постоянно вели войну с правителями, захватившими власть в Ютландии. В 826 году или около того старший брат Рорика Харальд, которому удалось захватить часть Ютландии (но позднее он был изгнан оттуда), принял покровительство Людовика Благочестивого и был окрещен в Ингульгейме, возле Майнца.

После обращения Харальда император даровал ему в ленное владение район Рустринген во Фрисланде. Рорик имел в нем свою долю, а после смерти Харальда стал владыкой всего лена. Еще при жизни Харальда оба брата яростно воевали, чтобы защитить свои земли от нападений со стороны короля Дании, а после смерти Людовика положение Рорика стало довольно ненадежным. Согласно Верденскому договору (843 г.), Фрисланд был включен в долю империи, доставшуюся Лотарю, и получилось так, что Рорик утратил свой лен. На протяжении следующих нескольких лет Рорик вел жизнь искателя приключений, участвуя в набегах как на континент, так и на Англию. В хрониках тех лет он стал известен как «язва христианства». В 845 году его корабли поднялись вверх по Эльбе, и в том же году он совершил набег на Северную Францию. В 850 г. Рорик спустил на воду флот в триста пятьдесят кораблей, с которым он грабил прибережные районы Англии. В последующие годы он направил свое внимание на устье Рейна и Фрисланд. Лотарь был вынужден пойти на компромисс и возвратил Фрисланд Рорику на том условии, что он будет защищать побережье империи от других викингов». В 854 году непостоянный сюзерен Рорика вновь отнял у вассала Фрисланд, даровав взамен другой лен в Ютландии. В 869 году Рорик неудачно пытается вновь отнять Фрисланд с помощью датчан, в 869 году, после смерти Лотаря, отправляется к его брату Карлу Смелому и обещает поддержку в назревающей междоусобице (небезвозмездно, разумеется). В 873 году Рорик получает назад свой вожделенный Фрисланд и с тех пор исчезает со страниц Франкских хроник.

Я привел эту длинную и малоинтересную биографию единственно для того, чтобы спросить читателя – что, кроме созвучного имени и эпохи, может связывать этого персонажа с основателем русского княжьего рода? Прежде всего, просто непонятно: когда он мог бы найти время и силы для княжения в Ладоге? Обратите внимание, с каким цепким упорством он сражается за земли, уступающие по размерам самой маленькой пятине Новгорода. Неужели владыке Ладоги, Изборска и Белоозера, князю, чьи наместники сидели в Полоцке, Ростове, Муроме, Суздале, человеку, контролировавшему земли, не уступавшие по площади самой державе Лотаря («земля наша велика и обильна»), была бы так нужна крохотная Фрисландия? А если была нужна – неужели ему было бы так трудно ее взять? Знаменитый Рагнар Кожаные Штаны, правивший сравнительно небольшим островом Зеландией, брал приступом Париж и раздавал сыновьям земли в Англии. Что мог бы вождь вроде Рагнара, за спиной которого стоял бы не каменистый остров, а «земля велика и обильна» на Волжском торговом пути, – трудно себе представить. Он взял бы Фрисландию, как срывают с ветки спелую грушу.

Кроме того, что в этой теории может привлечь норманниста? Ведь Рорик – дан, дан до мозга костей, дан, начиная с имени. Имя это принадлежит исключительно роду Скъелдунгов. Оно такое же датское, как Стоян – болгарское, а Болеслав – польское. Шведских конунгов с таким именем просто не было. А значит – прощай, финское «Роотси» и послы «народа Рос» из рода свеонов. Рвется вообще тонехонькая ниточка, которой русов привязывают к Скандинавии. Да ведь Рорика с братом лично знал тот самый Людовик Благочестивый, что принимал тех послов! В 839 году Рорик с братом смирнехонько сидит в Фрисландии да отбивается от датчан – а «каган» «народа Рос» рассылает посольства по дворам Византии и Франкской империи.

Где братья Рюрика? У Рорика лишь один брат, к тому же старший. Летописи же единодушно называют Рюрика старшим из трех братьев. Правда, норманнисты, и старые, и «новые», этих братьев очень не любят. Уж больно у них имена не скандинавские – что у Трувора, что, в особенности, у Синеуса. Поэтому еще Байер в XVIII веке придумал «объяснение», которое безоговорочно принял и повторил без изменений маститый советский «борец с норманнизмом» Б. А. Рыбаков: мол, имена братьев Рюрика есть скандинавские фразы «sine huse» – свой дом – и «tru var» – верная дружина. «В летопись попал пересказ какого-то скандинавского сказания о деятельности Рюрика, а летописец, плохо знавший шведский, принял традиционное окружение конунга за имена его братьев», – писал Борис Александрович. Так и хочется спросить – какого еще сказания? Где оно, это сказание, если буквально все саги хранят мертвое молчание о восточноевропейской Руси до времен Владимира (рискну предположить – только в это время скандинавы, по проторенной вендами-варягами дорожке, начали проникать на Русь)? И почему сказание – шведское, если Рюрик – датчанин? И почему летописец не смог перевести именно эти, не такие уж сложные, слова из неведомого «сказания» – и в то же время пишет, что братья пришли «со своими родами и взяли с собой дружину», то есть переводит-таки якобы непонятые им слова? И с каких это пор «var» (обет, клятва) означает дружину?

О многом хотелось бы спросить покойного академика. Но не будем – варяжский вопрос не был его сильной стороной. Другие же официальные «антинорманнисты» были ничуть не лучше. Так и хочется сказать – именно благодаря такой «борьбе» норманнизм и существует до наших дней!

Нельзя пренебречь и тем соображением, что северные славяне, по летописи, хотели найти князя, «иже бе владел нами и рядил ны по праву». Это «по праву» очень важно. У изгоя-наемника Рорика Ютландского не было и не могло быть никаких прав на власть над вендскими колонистами в Восточной Европе.

А был ли Рюрик? Сейчас так ставят вопрос не противники норманнизма, а иные его сторонники. То есть нельзя доказать, что Рюрик скандинав, – заявим, что его вовсе не было. Но что тогда остается от всей варяжской легенды? Что вероятнее – приписывание реальному герою того, что он никогда не совершал, или обвинение в имевшем место происшествии вымышленного персонажа? Конечно, маленькая девочка может приписать ночной скрип половиц в коридоре страшному буке; но маленькие девочки обыкновенно не пишут летописи. Взрослые же люди чаще приписывают реальному лицу дела, которые он не делал, – плохие (клевета), хорошие (лесть) или нейтральные (вранье). Проще говоря, если не верить в Рюрика – во что в этой истории вообще верить? Если Рюрик выдумка, то с тем же и даже большим успехом можно обратить в выдумку и сам приход русов (кто бы они ни были) с Варяжского моря. И тогда от норманнизма опять-таки ничего не остается.

Поэтому будем все-таки исходить из того, что летопись писал печерский чернец, а не барон Мюнхгаузен. Но даже в этом случае мы не много сможем извлечь из нее сведений о конкретной родине братьев-варягов, не говоря уж про их биографии. Вот разве что имена…

Имена младших братьев Рюрика тут нам не помощники. Во-первых, одно из них – явное славянское прозвище, и прозвище взрослого человека. Кстати, прозвище это не так уж фантастично, как может показаться. И дело даже не в сказочном герцоге Синяя Борода и не в реальном викинге Торире с тем же прозвищем. В древнерусском языке слово «синий» обозначало совсем не тот цвет, что сейчас. Вспомните «синие молнии» и «синее вино» «Слова о полку…». Второе, наоборот, слишком непонятно, чуждо и славянским, и скандо-германским корням. Можно, конечно, сблизить его с названием древнего племени треверов в Средней Европе или с именем краинца Трубера (в некоторых летописях брата Рюрика зовут Трубор), но ясности это не внесет.

Ясность вносит имя «старейшего» брата. Подобные имена мы встречаем у поляков (Ририк), у чехов (Рерик), но больше всего в том самом «углу» Варяжского моря, куда нас снова и снова приводит поиск истоков Руси. Там мы встречаем не только онемеченного славянина Петера Рерига. Там речка Рерик. Там город Рерик – ныне Мекленбург. Там целый народ рериков. Собственно, это одно из его названий. А другое…

Ободриты.

Прикажете опять считать совпадением? Ну раз, ну два, так ведь не постоянно же! «Случайно» летописец не упомянул сильнейшее славянское княжество Полабья, «случайно» поместил своих варягов на занимаемое им место. «Случайно» приписал происхождение от этих варягов новгородцам с их ободритской речью, ободритскими черепами, стрелами, посудой, стенами Детинца и хлебными печами во дворах. «Случайно» Феодосий приписывает «латинам» в варяжской стране дела, которые они тогда творили в землях ободритов. «Случайно» «марка Верингов» включала в себя ободритские земли. «Случайно» пересеклись на Дунае пути ругов – верингов-федератов Римской империи, летописных «дунайских варягов» и ободритов. И вот, наконец, имя первого варягорусского князя «случайно» совпадает с другим именем ободритов и названием их столицы. Тут самый тупой Лестрейд насторожился бы.

Сколько можно пренебрегать фактами, нагло обвиняя оппонентов в «незнании источников» и «игнорировании» их «прямых сообщений» («Держи вора!»)? Но фактам, этому «воздуху науки», нет доступа под крышку Магометова гроба. Норманнизм в «воздухе науки» не нуждается.

Выводы? Выводы делайте сами, читатель.

Рерик не бессмысленное заимствование или наследство прежних, неславянских хозяев края. На западнославянских языках рарог, рерик – Сокол. На Руси, кстати, были и крепость Сокол, тезка столицы ободритов, и речка Сокол. А что естественнее для нашего эпоса, для былин и баллад, чем наречение князя, витязя – соколом? Это так же естественно, как для норманнского скальда величать воспеваемого героя «евур» – вепрь. Вот этого эпитета в наших былинах не встретишь. А в языке скальдов редко встречаются упоминания сокола. В основном либо в иносказательных названиях – кеннингах – женщин, связанных с соколиной охотой, либо в кеннингах ворона («сокол Одина», «сокол трупов»). И лишь один раз скальд Гутхорм Синдри, славя своего конунга, Хакона Доброго, упомянет, что тот попирал «вендского сокола». А перед тем говорится, что конунг «убивал викингов, где их только ни находил, как датчан, так и вендов». Это ведь только для наших ученых викинг и скандинав синонимы. Саги, как видим, так не считают. Среди викингов они знают немало вендов.

Символ Рюриковичей на подвесках

Между прочим, «герб» Рюриковичей, знаменитый «трезуб», ныне ставший государственным гербом самостийной и незалежной Украины, тоже, по мнению профессора О. М. Рапова, изображает охотящегося сокола. О том же пишет В. В. Хлебов в книге «Предвестники викингов».

Насквозь пронизано соколиной символикой «Слово о полку Игореве». Вот Игорь идет походом по половецкой степи к приморской Тмутаракани: «Уже далече залетел сокол, птиц бия, – к морю!» Вот бояре говорят Святославу Киевскому, что «два сокола слетеста с отня злата стола поискати града Тьмутораканя», – это Игорь с братом Всеволодом – и были пленены. Вот сам старый князь уподобляет себя немолодому, «въ мытехъ», соколу. Игорь из плена «соколомъ полете». Гзак с Кончаком, преследуя Игоря, говорят о нем как о «соколе», а о его оставшемся в плену сыне – как о «сокольце». И почти везде сокол служит обозначением князя. Потомка Рюрика. По подсчетам В. П. Адриановой-Перетц, сокол упоминается в «Слове…» – и только в этом смысле – почти двадцать раз!

Единственное место в «Слове…», где сокол вдруг становится враждебной фигурой:

Если «ворон» – это половчин, то кто же «сокол-кречет», обид от которого не собиралось терпеть «гнездо» Олега Святославича Черниговского? Сильнейшим врагом всех Ольговичей и лично Игоря (после одной из битв с ним Игорь был вынужден спасаться бегством в одной лодке с… ханом Кончаком!) был потомок Владимира Мономаха…

Рюрик Ростиславич!

Случайность? Которая по счету?

На Руси это имя носили не только князья. Есть серьезные основания полагать, что языческим именем крещеного варяга Шимона Африкановича, покровителя и, говоря современным языком, спонсора Киево-Печерского монастыря, было именно Рюрик. Отсюда во Владимире, куда переехал сын Шимона Георгий, возникли легенды о «князе Рюрике Африкановиче». Показательно христианское имя варяга. И русские (Семен), и скандинавы (Симун) произносили это имя через «с». Зато в Польше и Чехии до сих пор можно услышать именно «Шимон». Отчего это варяг носит западнославянскую форму христианского имени?

Западные хроники знают Драговита-Дражко Ререка, сына ободритского князя Витцана (он же Видсид – ох, не попало это имечко в наши летописи, то-то был бы, на радость петрухиным, «норманн»!). Судьба его трагична. В 810 году датский король Готрик (или Готфрид, не у одних славян в именах разночтения) напал на ободритов в союзе с лютичами. Междоусобицы, вечная язва славянства! Стольный Рерик был взят и сожжен, жители торгово-ремесленного посада угнаны в Хедебю, который после этого приобрел славу крупнейшей ярмарки и ремесленного центра… «Скандинавии эпохи викингов». Сколько ж «типично скандинавских» вещей, сработанных руками полонян-ободритов и их оставшихся дома сородичей, украшает музеи скандинавских стран и служит доказательством «норманнского присутствия» за пределами Скандинавии? Справедливости ради надо заметить, что за несколько лет до того ободриты спалили Хедебю, но никого вроде бы оттуда не угоняли. Сам Дражко Ререк прорвался через осаду со своими людьми, но его брат Годелайб (Годслав? Годолюб?) попал в плен и был принесен в жертву Одину – повешен. Вскоре в городе Волын смерть от руки убийцы настигла самого Драговита. Впрочем, его сын Сидраг не остался без удела – вскоре ободриты свергли захватившего княжеский престол Славимира и пригласили на княжение Сидрага Дражковича. А вот о сыновьях Годелайба хроники молчат. Видно, они обрели свой удел где-то вдали от родной земли.

Символ Рюриковичей на монете

Но если молчали франкские хроники, то родовые предания и родословные немецкого дворянства из онемеченных славян сохранили память об участи детей Годелайба. «Годелайб, коего дети неизвестны, то оному Рюрика, Трувара и Синава причли», – писал в свое время Татищев. Фридрих Хемниц и Иоганн Хюбнер, знатоки геральдики и генеалогий, тоже писали, что отцом братьев-варягов был именно Готлейб-Годелайб. А французский путешественник Ксавье Мармье даже записал и опубликовал в первой половине ХIХ века мекленбургское предание, которое следует привести целиком:

В VIII веке народом ободритов-рериков правил князь Годлав. У него были три сына, сильных и храбрых, жаждущих славы: Рюрик Миролюбивый, Сивар Победоносный и Трувар Верный. Так как они не могли испытать себя на родине, братья отправились на Восток, где прославились в битвах. Они приходили на помощь к угнетенным, совершили много подвигов в «страшных боях», а затем пришли в Руссию. Русский народ в это время находился под игом «долгой тирании, против которой больше не осмеливался восстать». Братья вдохнули в него мужество, возглавили собранное войско и уничтожили власть угнетателей. После того как мир и порядок в Руссии были восстановлены, братья решили вернуться домой, к отцу. Однако освобожденный от гнета народ упросил их остаться и взять на себя бразды правления. Рюрик получил в управление Nowoghorod, Сивар – Pleskow, а Трувар – Bile-Jezoro. Примечательна эта древнерусская форма названия Пскова – Плесков! Вряд ли такую деталь могли выдумать в далеком Мекленбурге.

Конечно, это легенда, и легенда во многом приукрашенная. Не благородными искателями приключений в стиле времен самого Мармье были братья, а изгнанниками из разоренной врагом земли. Вряд ли они собрались возвращаться «домой, к отцу» – их отец был давно мертв, дом – лежал в руинах. Но привлекает внимание сообщение о «тирании», господствовавшей над восточнославянскими землями. В те времена еще впереди были и находки «письма царя Иосифа», и «Кембриджского документа», и публикация ибн Фадлана и Масуди, и исследования М. Артамонова и С. Плетневой. Все, что дало основание историкам конца ХХ века говорить о том двухвековом и, пожалуй, самом страшном в нашей многострадальной истории, иге. По крайней мере, самом страшном до ХХ века. Когда для половины восточных славян закрывали солнце логова-крепости из белого камня на их границах, когда чудовищная дань обескровливала славянские земли, когда половина княжеских родов была истреблена поголовно, без малейшего потомства. Впрочем, и здесь легенда, как водится, упрощает дело. Братья-варяги лишь принесли надежду, они показали, что есть сила, способная противостоять угнетателям, а покончили с «тиранией» их преемники и потомки, последний же удар нанес наш герой. Мы не будем здесь говорить об этой тирании – про нее подробно рассказывается в следующих главах. Но само упоминание о ней делает мекленбургскую легенду достоверной.

Несправедливо будет, рассказав об отце пращура Святослава, умолчать об его матери. Согласно вошедшему в Иоакимовскую летопись новгородскому преданию, матерью Рюрика стала Умила, дочь Гостомысла. Ее отцу однажды приснилось, что из чрева дочери выросла огромная яблоня, осенившая ветвями все славянские земли, и люди отовсюду приходили укрыться в тени ее ветвей, вкусить сладких яблок. Вещуны предрекли Гостомыслу – потомки дочери будут обладать его землей и многими другими землями, став основателями могучей державы. Так и произошло. Эта легенда имеет точное подобие по ту сторону Варяжского моря. Современник Гостомысла и Рюрика (кстати, Гостомысл фигурирует в древнейших летописных текстах, упоминается в западных хрониках, известен даже год его смерти – 844-й), конунг одного из норвежских племен-фюльков, Хальвдан Черный, был женат на вещей женщине Рагнхильд. Ей однажды приснился сон, будто из ее платья выпадает иголка, превращаясь в прекрасное дерево, накрывшее ветвями всю Норвегию. Сын Хальвдана и Рагнхильд, Харальд Прекрасноволосый, стал первым королем всей Норвегии. Такое сходство легенд лишний раз показывает родство народов и общность культур народов Балтики эпохи викингов, и безнадежность поисков «заимствований» там, где речь следует вести об общих корнях.

Эта легенда заслуживает гораздо большего внимания, чем биография наемника из Ютландии. Но, точности ради, надо заметить немалую сложность с хронологией. Годелайб погиб в 810 году. Даже если Рюрик с братьями и были тогда совсем малышами, к концу IX века, когда родился Игорь, они, особенно «старейший» Рюрик, должны были быть глубокими старцами. Этот вопрос вызывал сомнение у многих исследователей. Как уже говорилось, многие предпочли пойти по пути наименьшего сопротивления – объявить Рюрика с братьями легендой, мифом. Конечно, так проще. А еще проще вообще не заниматься историей. Мы не пойдем этим путем. Выскажу свое предположение, читатель, – Рюрик Годелайбович, призванный княжить в Ладогу, и Рюрик, дед нашего героя, не одно и то же лицо. Это могли быть отец и сын или даже дед и внук. А имя, напоминавшее о родине, могло быть титулом, символом принадлежности к династии правителей Рерика-города. И тогда этот титул можно просто перевести как «Сокол». А Игорь Рюрикович – как Игорь Сын Сокола. Не отчество, а титул. Впрочем, читатель, это опять-таки только мое предположение, и вы имеете полное право не соглашаться с ним.

Но согласились вы или нет – добро пожаловать в державу Сынов Сокола, созданную на восточноевропейских просторах выходцами с острова Руяна, варягами из племени русь.