Читать книгу Дело чести - Лев Пучков - Страница 2

Пусть некоторым это может показаться нескромным, но начну с себя. Я не Агата Кристи, чтобы полкниги держать вас в неведении, делая от своего имени посылы к той или иной персоне и оставаясь за кадром.

Зовут меня Антон Иванов, мне двадцать семь лет и три месяца – на момент описываемых событий. По документам я – Олег Шац, уроженец славного города Копейска, начальник службы безопасности гостиницы «Нортумберленд», располагающейся в некогда гостеприимном для меня областном центре российской глубинки Зеленогорске. Но чтобы вам не путаться, зовите меня просто Сыч. Это боевая кличка, которой меня наградили соратники в ходе совместной деятельности на благо Родины, – а клички в той среде, где я обретался раньше, давали очень метко и совершенно адекватно сущности обзываемого индивида.

Днем я постоянно хочу спать и хожу весь из себя такой вялый и недовольный, вызывая раздражение начальства и насмешки сотоварищей. Зато ночью чувствую себя прекрасно, спать не хочу совсем и вижу чуть ли не как кошка или сова. Я ночная тварь, порождение тьмы и опасности.

Что-то около года назад я состоял в должности командира группы спецназа внутренних войск, имел звание старшего лейтенанта и с минуты на минуту готов был стать капитаном. Но судьба – эта хромая злобная старуха (хотя говорят, что некоторым счастливчикам она достается в виде длинноногой симпатичной милашки) – распорядилась иначе…

С чего начались мои мытарства? С того проклятого отпуска, что ли? Может быть, может быть… Хотя нет – отпуск тут ни при чем. Отпуск – лишь очередной этап на крутом спуске от законопослушной жизни до того положения, которое я в настоящий момент занимаю.

Я остался жив и относительно здоров на русско-чеченской войне 1994 – 1996 годов, которая отняла у меня почти полтора года чистого времени. На этой войне я в совершенстве овладел искусством организации спецопераций, приобрел умение профессионально убивать и начисто утратил цивилизованное отношение к такому понятию, как ценность человеческой жизни. А еще на этой войне я всесторонне изучил нравы и обычаи горских народов, достаточно хорошо освоил чеченский язык и обзавелся весьма неприятными во всех отношениях вещами: целой кучей врагов, которые за стволом в карман не лезут (они его постоянно носят в руках), и прогрессирующим воспалением предстательной железы. Ну, мелкие ранения и травмы я в расчет не беру – это обычные издержки моей профдеятельности как в прошлый период, так и в настоящее время.

Так вот, буквально за три месяца до вывода войск из Чечни угораздило меня получить отпуск, а к отпуску – семейную путевку в кисловодский санаторий ВВ МВД РФ «Россия». А рейсовый автобус, на котором мы с женой ехали в санаторий, угораздило напороться на рейд чеченских «духов», промышлявших грабежом за пределами Ичкерии. «Духи» забрали мою жену в компании с двумя молодыми девчонками, находившимися в том же автобусе, и увезли в неизвестном направлении…

Некоторые могут криво усмехнуться: а что ж ты, спецназовец крутой, навороченный, варежку разинул – куда смотрел?! Да пытался я, пытался противостоять… но получил прикладом по затылку и элементарно вырубился, как это ни прискорбно.

Жену свою я искал долго и упорно: это длинная история, она тянет на отдельную книгу, и за неимением времени я ее опущу. Скажу короче: в процессе поисков я ухайдокал кучу более-менее причастных к этому делу товарищей ичкерского происхождения, взорвал между делом одну из горных баз «духов» и ограбил некоего Абдуллу Бекаева – командира отряда чеченских «непримиримых» ни много ни мало на сумму в пятьсот штук баксов. Да, жену свою я наконец-то нашел, но… но поздновато. Помимо всех прочих изуверств, которые «духи» с ней сотворили, эти уроды успели крепко посадить ее на иглу, и она умерла от передозировки…

А чуть позже я вновь приступил к своим обязанностям и целенаправленно уничтожал «духов» в радиусе видимости и слышимости – вплоть до своего последнего боя. В том бою два особо ретивых «духа» под аккомпанемент выстрелов надругались над остывающим телом моего сержанта – короче, в буквальном смысле изнасиловали труп. Этим выродкам страшно не повезло: очень скоро их взял в плен армейский отряд, осуществлявший разблокирование зажатого в кольцо контингента внутренних войск. Но в плен тогда попало много ичкерских гвардейцев, суть не в этом. Им не повезло потому, что я запомнил их. И публично расстрелял перед строем своих уцелевших солдат, предварительно зачитав мною же состряпанный приговор. Теперь каждый из моих пацанов – а они уже давно перебиваются чем придется на гражданке – твердо знает, что любое зло наказуемо, а возмездие неотвратимо, несмотря на то, что за спиной злодеев стоит могущественная криминальная страна.

Этот «воспитательный акт» начальство оценило по достоинству: меня моментально признали невменяемым и упрятали в психиатрическое отделение СИЗО № 1 славного города Н… – до окончания следствия. Но результатов следствия я дожидаться не стал, поскольку обстановка в СИЗО мне страшно не понравилась. Я удрал из-под стражи при первой же подвернувшейся возможности и некоторое время жил у своего друга-однокашника, заделавшегося в Зеленогорске правой рукой бригадира одной из преступных группировок. Спасибо бандитам – выходили, дали войти в форму, приласкали-обогрели и даже соорудили мне настоящие документы с сопутствующей легендой: теперь я Олег Шац, как уже упоминал выше.

Только с бандитами наши отношения не заладились. Сначала я прибил там кое-кого в процессе совместной жизнедеятельности (плохо вели себя, салажата!), а потом бригадир польстился на мои баксы, затаренные с войны, и меня взяли в оборот. Закончилась вся эта катавасия тем, что дядя Толя Шведов, который, как выяснилось позднее, давно наблюдал за моими телодвижениями, прибыл в Зеленогорск со своими хлопцами, между делом перемочил моих благодетелей и забрал меня к себе в Стародубовск. С тех пор я прилежно работаю на Шведова, и пока мне это занятие нравится – грех жаловаться.

Вот вроде бы и все, что вам пока следует обо мне знать, подробнее познакомимся в ходе дальнейшего повествования. Да, должен сразу оговориться – для тех, кто насмотрелся американских боевиков и лепит в своем воображении образ героя, руководствуясь исключительно голливудскими параметрами. Я вынужден вас разочаровать, уважаемые любители Ван Дамма и славного дядьки Арнольда. Я совсем не так крут, как может показаться после поверхностного описания моих сногсшибательных похождений. И сами эти похождения представляются таковыми лишь в контексте, при беглом ознакомлении, на самом деле это невероятные мытарства, основными параметрами которых являются пот, кровь, грязь и постоянный страх смерти.

Основные качества, пригодные для такого рода «приключений», – это безграничное терпение, выносливость и умение ждать. То есть свойства, в большей степени присущие вьючному животному, нежели рембообразному холеному красавцу. Верблюду, например, или мерину… Нет-нет, на корабль пустыни я не похож – упаси бог! Но в кино меня сниматься бы не взяли – это сто пудов.

Судите сами: рост – сто семьдесят один сантиметр; вес – от семидесяти пяти до восьмидесяти килограммов, в зависимости от условий жизнедеятельности и сезонного фактора (зимой от безделья толстею); глаза зеленовато-карие; волос русый… а дальше и сказать нечего – незапоминающийся я, серый. Встретите в толпе и не обратите внимания – личность, каких миллион. Во время перепадов атмосферного давления у меня ноют суставы и корни зубов под пломбами, а еще ноют переломы в сырую погоду – переломам несть числа. Умом меня Создатель не обидел, и свою серость я прекрасно осознаю, можно сказать, остро осознаю. И от этого частенько впадаю в меланхолию: хочется, знаете ли, совершенно машинально, подспудно, так сказать, быть высоким и длинноногим, с мощными плечами и поволокой в прекрасных глазах. И чтобы у девушек от одного твоего вида набухали соски и непроизвольно раздвигались колени. А у них, увы, ничего не раздвигается: девушки на меня почему-то не обращают внимания. Очень, очень обидно. И вообще, я, как и большинство людей войны, практически непригоден в мирной жизни. Все, что я умею делать, – это профессионально убивать, выслеживать, подкрадываться, прятаться и руководить командой в коллективном бою…

Теперь о моем шефе. Познакомился я с ним на чеченской войне при весьма странных обстоятельствах. Хотя, если разобраться, к этому господину нельзя применять общепринятый стандарт понятия «странный» – я уже давненько его знаю, можно сказать, пуд соли съел и бочку водки выпил с ним совместно, а до сих пор для меня мой шеф – личность в высшей степени таинственная и загадочная. Но давайте о деле.

Шведов тогда был полковником ФСБ, чего-то там вынюхивал у одного из чеченских сел, и, само собой, его очень скоро взяли в плен какие-то левые «духи», весьма «своевременно» заприметившие подозрительного славянина, шатавшегося в неположенном месте без дела. Волею случая вышло так, что я со своими бойцами как раз возвращался из рейда и напоролся на них в тот момент, когда «духи» пытались «посадить» полковника на минное поле.

Надо вам сказать, что я очень впечатлительная натура, а потому ничтоже сумняшеся дал команду своим бойцам «завалить» вредных «духов» и спас полковнику жизнь. Как оказалось в дальнейшем, поддавшись в тот момент порыву трепетного чувства, я поступил очень разумно – полковник мне здорово пригодился. Это он подарил мне невероятную возможность «прогуляться» по Чечне под «крышей» британского журналиста и отыскать свою жену. А затем он вызволил меня из передряги с зеленогорскими бандитами и приставил к настоящему делу. В общем, с лихвой отработал свой долг – теперь мы квиты.

Наши с полковником судьбы весьма схожи, если не принимать во внимание тот факт, что я оказался на нелегальном положении из-за чрезмерной впечатлительности и обостренного чувства справедливости, а шеф мой стал жертвой политических интриг. Даже период попадания в полосу неприятностей у нас примерно одинаковый: с июня по август прошлого года. Пока я развлекался с «духами», а затем парился на «шконке» следственного изолятора, полковник умудрился раскопать страшнейшей важности информацию о теневой деятельности некоторых государственных мужей, хапавших огромные средства с изнанки чеченской войны (это про тех самых злых дядек из верхнего эшелона, о которых ранее шла речь). Полковник тщательно разработал данную информацию и, надеясь получить с этого хороший навар, передал ее по инстанции.

Навар получился выше крыши: полковника начали очень активно стирать с лица земли. Семью его вырезали под корень, а сам Шведов остался в живых только благодаря чудовищной интуиции и высочайшему профессионализму, проще говоря, всех киллеров привалил и смылся. Канул в Лету, как и ваш покорный слуга.

Только полковник канул куда как круче меня! Я, например, после побега из изолятора только-то и успел, что обзавестись новым паспортом, новыми врагами (теперь, помимо чеченцев, желающих расквитаться за кровь убитых мною сородичей, меня страстно хочет вся зеленогорская братва) и неясным, можно сказать, зыбким положением в обществе. А полковник соорудил себе высококлассную «пластику» – на прежнего Анатолия Петровича он даже отдаленно не похож! – стал каким-то чудом майором милиции в отставке Алексеем Федоровичем Черновым, заимел официальные права на частное сыскное агентство «Аргус»; а помимо агентства, заимел целую кучу таких приятных вещей, как два особняка в престижном районе частного сектора Стародубовска, «Ниссан-Патрол», два джипа «Чероки», кучу денег и… команду военных профессионалов, работающих под «крышей» сыскного агентства. Хотя нет – надо оговориться: просто профессионалов, численностью восемь голов (себя я не считаю, поскольку это все было до моего появления у Шведова).

Команду из них чуть позже сделал я – отбросив ложную скромность, могу утверждать, что это целиком моя заслуга. Сбил-сколотил, обтесал, создал маленькое боевое братство. И хотя уровень профессионализма – понятие весьма расплывчатое и не имеющее жестких критериев в некоторых прикладных областях ратного дела, но… но мы работаем в ЗОНЕ вот уже почти год, и все умудрились остаться живы-невредимы: травмы и легкие ранения в зачет не идут. А это, можете мне поверить, довольно высокий показатель. Потому что кривые тропки ЗОНЫ в буквальном смысле слова устланы давно истлевшими останками крутых ребят, которые искренне полагали себя всесторонне подготовленными профессионалами и наверняка надеялись пожить чуть-чуть подольше…

Ну а по поводу всего этого изобилия… тут что-то туманно, знаете ли… Некоторые индивиды всю жизнь упираются в поте лица и не могут сколотить себе на приличную «шестерку» 90-го года выпуска, а этот – нате вам! Откуда дровишки?! – как говаривал один мой приятель (царствие небесное). Однако в нашей среде не принято назойливо интересоваться обстоятельствами, про которые человек предпочитает умалчивать, если этот человек числится в разряде соратников. Сам полковник по этому поводу, как, впрочем, и по поводу других непонятных явлений, исходящих от его персоны, предпочитает высказываться в таком духе: «Тебя волнует, как лампочка горит? Свет дает – и ладно… А отчего в такой маленькой стекляшке столь яркий свет, ты все равно не поймешь, даже если ухитришься ее разобрать…»

Теперь пару слов о моей команде (или команде полковника, что одно и то же). По соседству с усадьбой Шведова, сразу за забором, находится довольно большой дом. Этот дом, как уже упоминалось выше, принадлежит полковнику – так же, как и два «Чероки», «Ниссан-Патрол», частное детективное агентство «Аргус» и ряд других мелочей. Ха! Вот деятель! Нет, решительно не могу взять в толк, как это он умудрился за столь короткий срок эдак разрастись? Уму непостижимо… Ну так вот – в доме по соседству и проживают наши бойцы. «Агенты» агентства «Аргус», которое никого не ищет. Все вместе, под одной крышей. Только комната у каждого своя, отдельная – это создает некое подобие индивидуальности жизненного уклада. Ходят в один туалет, едят за одним столом, даже спят с одной женщиной… пардон! – с двумя. Прислуживают в этом общежитии две грудастые симпатичные девахи. Стирают, готовят, убирают – по графику, через сутки. И по первой просьбе любого из «агентов» с готовностью раздвигают ноги… За это Шведов платит им недурственные бабки. Так удобно. Никто из «агентов» не пойдет налево и не нарвется на обычные житейские неприятности, подстерегающие на каждом шагу холостого мужчину: типа обиженных мужей, прячущихся за портьерой с кухонным ножом, и венерических заболеваний, отнюдь не способствующих поддержанию высокой боеготовности команды. Кроме того, если верить полковнику, полигамия весьма благотворно влияет на формирование в коллективе общих интересов, чаяний и стремлений. Вот раньше, когда был первобытно-общинный строй, племя сообща ело одного мамонта, а все мужики племени трахали всех женщин племени – кто под руку подвернется. И так – тысячелетиями! Может, именно поэтому мы и выжили, не дрогнули перед лицом катаклизмов… Полигамия – это прекрасно! Бабы общие? Общие. Ну и все остальное тоже общее. Чаяния, стремления, интересы, ничтоже сумняшеся пояснил свой эксперимент Шведов, когда я на первых порах попытался робко высказать недоумение по поводу незаурядного жизненного уклада соратников.

Не знаю, не знаю: может, действительно полковнику виднее с высоты своего глобального опыта и бурно прожитых лет. Я, к примеру, явления такого типа всегда именовал однозначно: «изврат»…

Мои отношения с «агентами» сложились самым наилучшим образом. Как-никак, мы из одного теста леплены, все битые-ломаные, выброшенные на обочину нелегкой судьбой. После напряженных тренировок и совместно проведенных рискованных операций я могу с легким сердцем вести этот отрядик на любое лихое мероприятие, не испытывая при этом закономерного опасения, что кто-то из них выстрелит мне в спину или не выполнит приказ. Мы – единый боевой организм, каждый орган которого отвечает за свой участок работы и обеспечивает тем самым бесперебойное функционирование системы в целом. Каждый член команды – профессионал своего дела, прошедший тяжелые испытания суровыми условиями локальных войн. Все эти ребята умеют стрелять навскидку, продуктивно работать в экстремальной ситуации и всячески заботиться о себе на поле боя, они… хотя чего разглагольствовать – судите сами.

№ 1: Сергей Дзюба – боевая кличка Лось. 25 лет, холост, сирота. Старший лейтенант погранвойск. Место службы – Таджикистан. Уволен по дискредитации. Специализация: стрельба (мастер спорта по трем видам).

№ 2: Сергей Леонов – боевая кличка Север. 29 лет, холост, сирота. Капитан ВДВ. Место службы: Баку, Абхазия, Чечня. Уволен по дискредитации. Специализация: артиллерийские системы.

№ 3: Андрей Игнатов – боевая кличка Барин. 32 года, родители умерли, разведен. Майор ВДВ (начальник инженерной службы ДШБр). Место службы: Баку, Абхазия, Сев. Осетия, Чечня. Уволен по сокращению штатов. Специализация: сапер.

№ 4: Иван Городничий – боевая кличка Мент. 27 лет, мать-алкоголичка, отца нет, холост. Ст. лейтенант внутр. войск. Место службы: Абхазия, Фергана, Чечня. Уволен по дискредитации. Специализация: рукопашный бой, стрельба.

№ 5: Леха Шматкин – боевая кличка Сало. 29 лет, сирота, холост. Капитан морской пехоты. Место службы: Абхазия, Чечня. Уволен по дискредитации. Специализация: гусеничная техника, ПТУРС (противотанковые управляемые реактивные системы).

№ 6: Александр Кошелев (это мой лепший кореш) – боевая кличка Джо. 28 лет, с родителями отношения не поддерживает, разведен. Капитан внутренних войск. Место службы: Абхазия, Сев. Осетия, Чечня. Уволен по состоянию здоровья (после контузии). Специализация: войсковая разведка.

№ 7: Игорь Кузнецов – боевая кличка Клоп (ну что поделать, если он маленький, рыжий и вреднючий!). 31 год, сирота, разведен. Капитан мотострелковых войск (командир инж. – сап. батальона). Место службы: Баку, Сев. Осетия, Чечня. Уволен по сокращению штатов. Специализация: сапер. И какой сапер!

№ 8: Федя Блинов – боевая кличка Винт. 32 года, родители умерли, разведен. Майор ВВС (командир вертолетной эскадрильи). Место службы: Афганистан, Таджикистан. Уволен по сокращению штатов. Специализация – сами понимаете…

Все – команда в полном составе. Да, по поводу кличек. Это я окрестил их так в первые дни знакомства, на правах командира. Так положено в команде: у каждого должна быть боевая кличка. Когда имеешь дело со смертью, называть друг друга по именам – это слишком ласково, отдает сантиментами. Обращаться по фамилиям – слишком официально, сухо. Кличка – золотая середина. Кроме того, имя, случайно слетевшее с уст кого-либо из бойцов во время проведения операции, в последующем может сослужить своему хозяину дурную службу. Такое случалось неоднократно в моей практике. А потому – боевая кличка. Как универсальное средство взаимодействия между членами команды…

Вот такие славные ребята. Все почему-то холостые, разведенные и по каким-то причинам вышвырнутые из военных ведомств. Каждый из них не сумел найти свое место в гражданской жизни. Не приспособлены оказались, отвыкли в войсках виться ужом в борьбе за существование. Умный полковник Шведов – благодетель, отец родной! – повытаскивал их из разных углов, обогрел, дал место в жизни, хорошие бабки и посулил блестящие перспективы, требуя взамен лишь то, что все они делали для Родины, когда молотили во благо ее процветания за жалкие гроши…

В свое время Шведов, движимый мотивами личной мести, собрал всех этих людей и вытащил меня из передряги, в которую я угодил по недомыслию в славном городе Зеленогорске. Я подготовил боеспособную команду, и мы ударно поработали на полковника, осуществив его тщательно разработанный план: аннулировали коридорную группировку, ликвидировали КОРИДОР и примерно наказали злых дядек, посмевших походя обидеть полковника. После этого, казалось бы, необходимость в существовании команды отпала. Зачем держать в куче ненужных теперь профессионалов? Но наша деятельность каким-то образом попала в поле зрения определенных сил, которые в структуре современного российского общества вроде бы не значатся, однако, несмотря на это, имеют весьма и весьма значительный вес как в политике, так и в экономической сфере. Поскольку я сам не в курсе этого вопроса (полковник к своим тайнам не подпускает даже близких людей – дурная гэбэшная привычка, ставшая второй натурой), навязывать вам свои измышления по данному поводу не буду. Скажу проще: после той достопамятной резни в Стародубовске полковника (ну и нас вместе с ним, естественно) кто-то могущественный быстренько взял под крыло. Кому-то страшно понравилось, как мы разделались на три счета с мощной группировкой и довели до суицида злых дядек из верхнего эшелона. Шведову создали режим наибольшего благоприятствования. Доступ к любого разряда информации, моментальное приобретение какой угодно экипировки, защита от посягательств правоохранительных органов (до сих пор, правда, в оной нужды не было, или, может, это нам, рядовым членам команды, так кажется) и определенные денежные субсидии. Взамен – работа в ЗОНЕ. Вот мы и работаем. Отстреливаем караваны со всем подряд как с той, так и с другой стороны; вырезаем наиболее докучливых информаторов – охотников за секретами; организуем разведку непосредственно на территории ЗОНЫ; покупаем информацию, если в том есть необходимость; стравливаем банды «индейцев» друг с другом и с «клиентами», ползущими в ЗОНУ с нашей стороны, и так далее… А что – работа непыльная. Все равно, кроме этого, делать мы ничего не умеем, на гражданке сейчас устроиться проблематично, а платит полковник весьма недурственно: недельный заработок рядового агента составляет в зависимости от характера деятельности от трех до десяти штук баксов.

Вот и сейчас мы действуем в обычном режиме по разработанному Шведовым плану. Хотя нет, если быть более точным, мы, как это принято выражаться в войсках, «устраняем недостатки».

Эти славяне, трупы которых в настоящий момент мирно покоятся в мрачном провале, не просто «дикие» охотники за «капустой», что на свой страх и риск контактируют от случая к случаю с непредсказуемыми обитателями ЗОНЫ. Здесь имеет место хорошо продуманная и организованная реставрация пресловутого КОРИДОРА, которая, если быть объективным, практически состоялась. Видите ли, Шведов в последнее время был занят кое-какими делами, а его «крыша» в столице за всем углядеть не в состоянии. Вот и проморгали. Имеет место результат: создана небольшая группировка, которой предстоит обеспечивать КОРИДОР, уже найдены контакты с некоторыми крупными представителями ЗОНЫ, – и потихоньку идет налаживание грузопотока: хлопцы пока что тренируются. Это у них пятая ходка, и, надо полагать, последняя. Потому что до них наконец-то добрались мы – санитары ЗОНЫ. Шведов забросил все свои дела, «крыша» выдала всю имеющуюся информацию, а мы в обычном режиме претворяем в жизнь глобальные планы больших людей – потихоньку, не торопясь, тщательно и методично. И кстати: закругляюсь с пояснениями – зоркий Лось, сидящий на соседнем дереве, показывает мне два пальца и корчит рожу. Это значит, что он засек авангард каравана Рустема Гушмазукаева, и нам вскоре предстоит работать…

Из-за поворота показались двое в полном боевом прикиде: с автоматами, за спинами – по «Мухе», в разгрузках что-то топорщится – судя по всему, гранаты, – на головах черные косынки. У того, что справа, на шее висит бинокль, но пользоваться им дозорному нет необходимости – он слушает. Глаза потуплены, полностью расслаблен – «работают» только уши. Второй – наблюдатель. Внимательно смотрит по сторонам, через каждые десять секунд взглядом прощупывает дорогу. Молодцы. Мы тоже таким образом перемещаемся по ЗОНЕ: каждый согласно расчету «включает» какой-то орган чувств, притупляя остроту восприятия окружающей обстановки другими органами. Приятно знать, что имеешь дело с профессионалами.

Неслышно прошмыгнув мимо нас, дозорные скрылись за поворотом. Спустя двадцать секунд на дороге показалась основная группа – лошадка, запряженная в повозку, аналогичную той, что Лось накануне спер на казачьем хуторе, а к лошадке приложение: шестеро молодцев, дефилирующих по обеим сторонам повозки в пешем порядке. Все в том же полном боевом прикиде, лица сосредоточенно-хмурые, пот со лбов – градом. Долго же вам пришлось топать пешедралом! А что же не на телеге, хлопцы? А-а-а, вон оно что… Под тонким слоем соломы в повозке явственно прослеживаются очертания объемных тюков, лошадь движется с видимым усилием… Ясное дело – не потянет лошадка, если еще шестеро молодцев запрыгнут сверху.

Основная группа медленно прошествовала мимо нас и скрылась в листве раскидистых дубов. Из-за поворота показался арьергард: двое хлопцев, замыкающих караван. Перемещаются так же, как и авангард: один слушает, другой внимательно смотрит по сторонам – визуально исследовать дорогу нет необходимости: если бы что-то там и было, давно уже напоролись бы впереди идущие.

Вообще-то, в отличие от недавно убиенных нами славян, этим ребятам в ЗОНЕ опасаться нечего. Они тут свои. Идут по земле Рашида, который отвечает за все, что случается в его районе, и поддерживает здесь относительный порядок. Но ребятишки выросли в ЗОНЕ и по-другому перемещаться просто не умеют – жизнь приучила. Настоящие ичкерские волки, закаленные в боях с федералами: хитрые, осторожные и опытные. Малейшее изменение обстановки тотчас же отметит натренированный глаз, любой посторонний шум мгновенно услышит чуткое ухо: у посторонних, рискнувших вторгнуться в пределы ЗОНЫ, практически нет шансов остаться незамеченными.

Только ведь и мы здесь не на экскурсии. Работаем мы тут: всесторонне изучили повадки каждого волчары и можем предугадать чуть ли не каждый шаг супостата. А слышим и видим ничуть не хуже: именно поэтому до сих пор остались в живых. И как ни изощряются молодцы Рустема Гушмазукаева, который опрометчиво договорился с Рашидом о систематической проводке грузов через Сарпинское ущелье, мне их искренне жаль. Потому что ближе ко входу в ущелье сидим мы с Лосем, который стоит целого отделения снайперов; в двухстах метрах левее нас скучает Барин, поглаживая холеными пальцами пульт дистанционного управления установленной им накануне системы противопехотных мин; рядом – Мент, который страхует Барина; а еще в ста пятидесяти метрах левее – Сало и Джо, наблюдающие за дорогой через оптические прицелы. Очень, очень жаль: такие бойцы погибают!

Дождавшись, когда замыкающая караван пара проследовала мимо нас и удалилась метров на пятьдесят, я аккуратно прочистил горло и принялся размеренно и очень натуралистично куковать. Замыкающие на секунду замерли на месте и обратились в слух. Я тотально вспотел и задеревенел от напряжения. Нет, кукую я весьма недурственно – меня Джо научил, ас разведки, который в природных звуках разбирается просто великолепно и воспроизводит оные едва ли не лучше самих животных и птиц. Но у одного дозорного на автомате прикручен глушак, а вырос он, напоминаю, в ЗОНЕ (ну разумеется, это дозорный вырос в ЗОНЕ, а не глушак – такие штуковины здесь пока что не растут!). Ничто не мешает ему поднять свой ствол и пальнуть наугад в направлении звука – для проверки.

– Ку-ку, ку-ку, – и так далее, я вдохновенно блажил, входя в образ и боясь сделать лишнее движение. Да топайте же, родные мои! А то сейчас голосовые связки устанут, и выдам вместо «ку-ку» петуха! А петух в данной местности – вообще аномалия. Откуда в лесу петух? Тогда действительно можно со стопроцентной гарантией рассчитывать на проверочную очередь в нашем направлении…

Постояв немного, дозорные развернулись и медленно пошли дальше. В тот же момент я прекратил куковать – сигнал для Барина, что караван в полном составе и можно приступать. Однако эти подозрительные ичкерские волчата довольно долго стояли на месте: как бы не получилось так, что основная группа уже миновала полосу минных заграждений! Тогда придется много стрелять – основная группа успеет рассредоточиться и принять бой. А это уже нехорошо: надо быть последним идиотом, чтобы иметь в руках всеобъемлющий фактор внезапности и не использовать его на полную катушку.

Ба-бах!!! – оглушительно рвануло за поворотом. Вздрогнув от неожиданности, я пытаюсь словить в прыгающую прорезь прицела фигуру одного из замыкающих, застывшую на краткий миг у обочины дороги. И не успеваю – совсем выпустил из виду, что рядом Лось – машина для стрельбы из всех положений.

Пук-с! Пук-с! – выдает автомат Лося – и нет фигур замыкающих: отбросило их в кусты на обочине.

Кубарем скатившись вниз, мы продираемся через кусты на дорогу и шустро движемся в направлении взрыва. Спереди звонко вспарывают воздух две чужие очереди: у всех наших автоматы с ПББС, значит, кто-то из ичкерских гвардейцев умудрился остаться в живых после Баринова «аккорда». Рывком приняв вправо, я прижимаюсь к обочине и автоматически бросаю через плечо Лосю:

– На месте! Страхуешь, я пошел…

Лось не отвечает. Встревоженно обернувшись, я обнаруживаю, что коллега жив-здоров, и морщусь: Лось прилежно выполняет функции, которые остальные члены команды избегают взваливать на свои плечи. Этот симпатичный внешне парниша у нас числится внештатным «контролером». Только не тем, что в троллейбусах к безбилетным пассажирам пристает, а тем, что делает контрольные выстрелы в голову…

Наше присутствие на поле брани не требуется – все получилось как надо. Вот только лошадку жалко.

– Лось, лошадь добей! – словно прочитав мои мысли, возбужденно кричит Барин, выбираясь из кустов и брезгливо переступая через растерзанные взрывом тела основной группы каравана. Несколько секунд я безотрывно смотрю в налитые кровью глаза поверженной гнедой, которая, хрипя и пуская малиновые пузыри, старательно выгибает длинную шею назад, пытаясь укусить гигантского невидимого слепня, вырвавшего у нее из спины двухкилограммовый кусок мяса… Затем откуда-то возникает Лось и одним выстрелом прекращает эту мучительную сцену… Черт! Бывают моменты, когда я ненавижу свою работу и самого себя за то, что приходится делать.

Через несколько мгновений на месте происшествия все приходит в движение. Джо подгоняет «Форд», припрятанный до поры до времени в кустах метрах в трехстах от засады, и мы начинаем споро перегружать в него оружие из покалеченной повозки. Хорошо, что стволы не в табельной упаковке – ворочать тюки значительно легче, чем тяжеленные оружейные ящики. Работаем очень быстро, надсадно крякая и обливаясь обильным потом, хотя никто не гонит. Надо поспешать: часовые со сторожевого поста Бекмурзаева, что с той стороны ущелья, вне всякого сомнения, слышали фейерверк и сделали выводы. Сами они сюда не сунутся – не велено, но обязательно сообщат по команде. Ориентировочно через полчаса здесь будет до зубов вооруженный рейдовый отряд, и очень может быть, под руководством самого Рашида Ясно Солнышко. Тогда придется отстреливаться до последнего патрона, а затем совершать суицид под кронами раскидистых дубов. Потому что сдаваться в плен этому господину никто из нас не пожелает ни под каким соусом – есть, знаете ли, на то особые причины…

Погрузка закончена. Мы вытаскиваем из кустов трупы проводников и аккуратно укладываем их неподалеку от распростертых на дороге дозорных «авангарда». Получается очень натуралистично: создается впечатление, что хлопцев накрыла в один момент мастерски выпущенная очередь из автомата – в упор. Внешний вид места происшествия – очень важная особенность такого рода акций-провокаций: баллистические экспертизы и следственные эксперименты в ЗОНЕ никто никогда не проводит. Все доверяют лишь собственным глазам и ушам. К машине подходит Лось, жестом дает понять, что выполнил свою миссию: случайно оставшихся в живых не будет.

Все, пора отправляться. Барин, тяжко вздохнув, забирается за баранку груженого «Форда», заводит двигатель и неторопливо едет по дороге прочь от ущелья. Мент выводит откуда-то «нашу» лошадь, запряженную в повозку, мы быстренько вскарабкиваемся на нее и, чуть помедлив, катим вслед за «Фордом».

Барин – смертник. Он не виноват в том, что в полном объеме владеет непростым искусством сапера и может по малейшим изменениям в окружающем ландшафте угадать тщательно замаскированные минные заграждения, устроенные вдоль дороги. Конечно, совсем недавно здесь благополучно проехал караван машин с нашей стороны, и никто нигде не взорвался. Но ведь в караване были проводники. Тут ведь как делают: подъехал к определенному участку, отошел от дороги в кусты метров на пять и выключил фотореле. Проехал этот участок, снова сошел с дороги – потянул за проволочку: реле опять включено. Добро пожаловать в ЗОНУ, гости дорогие, непрошеные! Так что – удачи тебе, Барин…

Метрах в семистах от боестолкновения «Форд» останавливается. Барин выходит из машины и скрывается в придорожных кустах – мы синхронно валимся с телеги на дорогу и залегаем. Спустя две минуты Барин появляется из кустов и жестом показывает, чтобы подождали. Затем садится в «Форд» и очень осторожно проезжает метров пятьдесят. Я с тревогой смотрю на часы: если будем перемещаться такими темпами, придется где-нибудь на выезде из ЗОНЫ принять неравный бой с рейдовым отрядом Рашида, значительно превосходящим нас по всем параметрам. Но вроде бы все в норме – Барин высовывает через окно левую руку и крутит ею в воздухе, что на армейском языке жестов во все времена означало «заводи».

Таким же образом преодолев еще три подозрительных участка, расположенных друг от друга на удалении что-то около километра, мы вырываемся на оперативный простор. Дорога становится шире, лес редеет – кажется, что воздух здесь как-то чище и легче, чем под мрачным небом ЗОНЫ.

Перед тем как покинуть пределы ЗОНЫ, мы проделываем последнюю инсценировку. Распрягаем лошадь, отпуская ее на волю, и устраиваем трупы бекмурзаевских ребятишек в кустах у дороги: вроде бы замаскировали, но поспешно, небрежно этак. В общем, если быстро перемещаться по дороге и поверхностно вести наблюдение, обнаружить трупы непросто. Но коренные обитатели ЗОНЫ обшаривают взглядом каждый кустик, каждый бугорок на дороге и, вне всякого сомнения, обнаружат тела убитых метров за пятьдесят до приближения к ним. И будут минут десять подползать, принимая все необходимые меры предосторожности. Тут, знаете ли, частенько минируют трупы. Потянул за руку, а там «сюрприз»…

Затем мы устраиваемся в «Форде» и мчимся прочь. До свидания, ЗОНА! Операция прошла успешно – как обычно (тьфу-тьфу-тьфу! через левое плечо). У Рустема Гушмазукаева будет целая куча вопросов к «смежникам» из-за границы. Даже если учитывать только один этот фактор, вопрос существования новоделанного КОРИДОРА становится весьма и весьма проблематичным. Но не это главное. Главное то, что у Рашида Бекмурзаева вопросов вообще не возникнет – после обнаружения тел своих людей на маршруте движения каравана славян. Тут, знаете ли, нюансик один есть. Семья Рашида здорово пострадала во время РЧВ[2]. Федеральная авиация бомбила Челуши, поскольку оттуда частенько по нашим войскам работала какая-то левая артиллерия. И как всегда бывает в таких случаях, погибло много людей, не имеющих к войне касательства: стариков, женщин и детей.

Поэтому Рашид смертельно ненавидит славян. Думаете, почему он, будучи хозяином Сарпинского ущелья, во всех отношениях удобного для организации КОРИДОРА, лично не пожелал контактировать с российскими теневиками? Конечно, есть много чеченцев, пострадавших во время войны и вовсю работающих в одной упряжке с нашими хитрожопыми чинушами. Но Рашид – человек иного склада. Он настоящий «непримиримый». Он лично пытает славян, попавших в ЗОНЕ в лапы его гвардейцев, и любит развлекаться тем, что медленно снимает с человека кожу, что получается у него весьма недурственно: задолго до РЧВ Рашид некоторое время работал таксидермистом.

Так что – прощай, КОРИДОР. Теперь твоим новым хозяевам путь в ЗОНУ заказан. Более того, им придется покупать бронированные автомобили, потому что даже на российской земле они не застрахованы от неприятных сюрпризов.

А нас впереди ожидает армейский грузовик, где скучает Клоп с чистыми пропечатанными накладными и доверенностями, в которые совсем нетрудно вписать все, что угодно: хоть целый парк гаубиц «Д – 30». Клоп займется «перегоном» партии оружия, а мы поедем отдыхать. До следующего раза, ЗОНА!