Читать книгу Полное собрание сочинений. Том 20. Варианты к «Анне Карениной» - Лев Толстой - Страница 34

Какъ ни любовалась Кити Анной, она не ожидала ее найти столь красивою. Въ особенности простота и спокойствіе ее манеры въ этой бальной суетѣ и бальномъ туалетѣ придавали Аннѣ особенную красоту въ глазахъ Кити. Анна улыбкой встрѣтила Кити, и улыбка эта сказала, что она тоже любуется ею, и пожала ей руку.

Кити видала прежде Анну въ Москвѣ и Петербургѣ въ гостиныхъ и любовалась граціей и ловкостью ея ума, всегда добродушнаго, но эти прелести ума Кити мало цѣнила. Въ этотъ пріѣздъ она особенно полюбила Анну, потому что увидала ее въ совершенно новомъ, задушевномъ быту у сестры; но она никогда не видала ее на балѣ и теперь увидала ее совершенно новою и неожиданною для себя. Она ждала ее въ лиловомъ и теперь, увидавъ ее, поняла, что она не могла быть въ лиловомъ, а что ея прелесть состояла въ томъ, что она всегда выступала изъ своего туалета, что туалетъ никогда не могъ быть видѣнъ на ней. И черное платье съ кружевомъ не было видно, была видна одна она.

И Кити, подумавъ о себѣ, побоялась, не давитъ ли ее самою ея розовый воздушный туалетъ, не замѣтенъ ли онъ. Но это было не справедливо. И улыбка Анны сказала ей это. «Charmant»,[678] говорила эта улыбка. Но, кромѣ того, въ бальной, совершенно новой Аннѣ Кити увидала еще новую прелесть – то, что Анна[679] не видѣла, очевидно, ничего веселаго и ничего непріятнаго на балѣ. Не было въ ней ни этаго сіянія, готовности, которое бываетъ у очень молодыхъ выѣзжающихъ и рѣжетъ немного, ни этаго старанія стать выше толпы, этой глупой философіи бальной, которая такъ свойственна некрасивымъ и не recherchées[680] женщинамъ.. Она была спокойна и весела. Тѣмъ, которые хотѣли затѣвать съ ней тонкіе и глубокомысленные разговоры, она легко и весело перерѣзывала нить разговора.[681]

Хозяинъ дома говорилъ съ ней, когда Кити подошла къ ней.

Кипарисовъ наклонился, прося на туръ вальса.

– Давно ли вы здѣсь? – спросила она.

– Мы 3-го дня пріѣхали.

– A Лидія тутъ?

– Да, мы были въ Вѣнѣ, а теперь я ѣду собирать оброки.

– А вы знакомы? – спросилъ хозяинъ.

– Съ кѣмъ мы не знакомы? Мы какъ бѣлые волки, насъ всѣ знаютъ. Туръ вальса.

– Я не танцую, – сказала она, – когда могу не танцовать.

– Надѣюсь, что нынче вы не можете не танцовать.

Въ это время подходилъ Вронскій. Кити замѣтила, что онъ смотрѣлъ на Анну и поклонился ей, но что Анна, хотя и могла видѣть его, быстро подняла руку на плечо Кипарисова и не отвѣтила на его поклонъ, не видавъ его.[682]

Вронскій подошелъ къ ней, напоминая о первой кадрили, и пригласилъ на вальсъ. Приведя ее назадъ, Вронскій опять подошелъ къ Аннѣ и предложилъ вальсъ. Опять Кити показалось странно то, что Анна какъ будто сердито повернулась къ нему и неохотно занесла свойственнымъ ей быстрымъ жестомъ на плечо обнаженную полную руку. Едва они сдѣлали первое движеніе, какъ вдругъ Кипарисовъ на бѣгу захлопалъ въ ладоши, и звуки вальса остановились.

– Ахъ, виноватъ, – закричалъ онъ, увидавъ ихъ, и, рысью выбѣжавъ на середину, закричалъ: – вальсъ!

Вронскiй покраснѣлъ, чего никогда еще не видала Кити, а Анна съ тѣмъ же холоднымъ и недовольнымъ лицомъ поспѣшно отстранилась отъ него.

«За что она недовольна имъ?» подумала Кити.

Послѣ вальса началась 1-я кадриль. И для Кити примѣты сбывались. Она танцовала не переставая. Первая кадриль съ нимъ прошла просто и весело. Онъ объяснилъ нездоровьемъ то, что не былъ въ четвергъ. Въ тѣснотѣ кадрили она и не ждала серьезнаго разговора; но она ждала мазурки и не отдавала ее. Въ одной изъ тѣхъ скучныхъ кадрилей, которыя она танцовала то съ танцующими старыми людьми, не представляющими никакого интереса, то съ юношами, представлявшими еще меньше интереса, она танцовала vis-à-vis съ Вронскимъ и Анной.