Читать книгу Полное собрание сочинений. Том 33. Воскресение. Черновые редакции и варианты - Лев Толстой - Страница 75

12.

По тѣмъ же переулкамъ, по которымъ вели Маслову въ судъ утромъ, провели ее и вечеромъ.

Вечеръ былъ прекрасный. Мостовыя уже были всѣ сухи и кое гдѣ пылили. Конвойныхъ съ арестанткой беспрестанно обгоняли коляски и пролетки ѣдущихъ за городъ. Извощикъ лихачъ, бритый, съ черными усами на сѣромъ жеребцѣ и въ низкой пролеткѣ на шинахъ, на которой сидѣлъ молодой человѣкъ, обнявъ рукой нарядную женщину, совсѣмъ было налетѣлъ на конвойныхъ.

– Легче! Аль не видишь! – крикнулъ на извощика городовой. Но извощикъ не отвѣчалъ, только оглянулся улыбаясь на сѣдоковъ, и сѣдоки что то крикнули и громко засмѣялись.²¹⁸

Видъ этаго лихача, такого, на которомъ она ѣзжала когда то, и этой женщины, на мѣстѣ которой она могла бы быть, не вызвалъ въ Масловой никакого чувства, ни воспоминаній, ни зависти: она только испугалась, какъ бы не задавили ее.

Ея 6-мѣсячное пребываніе въ тюрьмѣ, послѣ 4-лѣтняго пребыванія въ домѣ терпимости, гдѣ была такая же тюрьма съ вставаньемъ въ 1-мъ часу и сидѣньемъ съ гостями до 3-го, 4-го часа, вывели ее совершенно изъ жизни вольнаго міра. Прежде всѣ интересы ея ограничивались отношеніями съ товарками, съ гостями, съ хозяиномъ, пріобрѣтеніемъ новыхъ нарядовъ и заботами о своей наружности. Теперь, эти послѣдніе 6 мѣсяцовъ въ острогѣ, всѣ интересы сводились къ интересамъ ѣды, питья, куренья, любопытства, сплетенъ о дѣлахъ острога же: начальства, товарокъ и мущинъ, подслѣдственныхъ и каторжанъ, которые ухаживали за содержимыми женщинами, передавая имъ изъ окна записки по ниткамъ и устраивая свиданья во время развѣшиванія бѣлья.²¹⁹

Теперь, шагая по камнямъ мостовой непривычными къ ходьбѣ ногами, Маслова думала только объ одномъ: какъ бы поскорѣе придти, раздѣться и напиться чая, поѣсть и, главное, закурить.

То, что она приговорена къ каторгѣ за преступленіе, котораго она не хотѣла совершить, мало занимало ее теперь и вовсе не возмущало ее. Она ужъ такъ привыкла къ тому, что все дѣлается не по справедливости, а по какой то случайной прихоти, привыкла ужъ къ тому, что она не властна въ своей жизни, и что ею играетъ какая то невидимая сила. Она знала, что со времени еще родовъ ея, ее захватила какая то неумолимая машина, втянула и продолжаетъ неумолимо мять и терзать ее. То, что ее приговорили къ каторгѣ, чего не ожидала она и ея защитникъ и тѣ ея товарки, которыя знали ея дѣло, что ее теперешній приговоръ ужъ совсѣмъ не занималъ.²²⁰ Занимало ее одно: желаніе поскорѣе добраться до острога, въ которомъ она поѣстъ, покуритъ и отдохнетъ и вздохнетъ свободно, безъ этихъ прокуроровъ, сторожей, солдатъ, которые съ утра швыряли ею, какъ вещью, ни разу никто не позаботившись узнать, что она испытываетъ.

Если бы нужно было доказывать незаконность лишенія свободы, то ничто лучше не доказывало бы это, какъ то, что, для того чтобы не подвергать лишенныхъ свободы людей самымъ ужаснымъ, намъ незамѣтнымъ, но очень существеннымъ страданіямъ, люди, взявшіе на себя устройство жизни лишенныхъ свободы людей, должны бы были всю жизнь свою употребить на удовлетворенiе потребностей заключенныхъ.