Читать книгу Советская республика и капиталистический мир. Часть I. Первоначальный период организации сил - Лев Троцкий - Страница 25

(1 февраля 1918 г.)

Севрюк (новый председатель делегации УНР вместо Голубовича), опровергая в длинной речи доводы тов. Троцкого в его выступлениях на предыдущем заседании, вручает ноту о провозглашении УНР и предлагает признать ее, «как совершенно самостоятельное и независимое государство».

Медведев. Уважаемое собрание! Великая русская революция сбросила ярмо царского гнета, национальной неволи и господства помещиков и капиталистов, передала крестьянам землю, поставила рабочего во главе предприятий и на III Съезде Советов учредила Великую Российскую Федеративную Рабочую и Крестьянскую Республику – свободный союз свободных народов – Республику Советов Рабочих и Крестьянских Депутатов.

Здесь, в Брест-Литовске, от имени Народной Украинской Республики выступала до настоящего времени делегация киевской Рады.

Украинские Советы, единственная власть, которую признает трудящийся народ нашей страны, не были здесь представлены. Украинский Исполнительный Комитет, суверенный орган украинского народа, с самого начала не признавал за киевской Радой права говорить от его имени. Чувствуя свою слабость и оторванность от трудящегося населения Украины, делегация киевской Рады повела переговоры за спиной украинского народа тайно, в четырех стенах, отдельно от российской делегации. Весть об этих переговорах вызвала глубокий протест трудящихся масс украинского народа и окончательно подорвала устои власти киевской Рады. Украинский народ хочет скорейшего мира. Но этот мир он хочет заключить совместно со всей Российской Федеративной Республикой, в братском единении с ее трудящимся населением. Глубоко ошибаются те, кто полагают, что только цепи царизма связывали Россию с Украиной. Эти цепи пали, но глубокая экономическая и культурная связь между братскими народами осталась, и в настоящее время эта связь закрепляется на основах свободного соглашения. Мы считаем своим долгом предупредить народы Австро-Венгрии и Германии, что всякие попытки противопоставить Украину России и на этом противопоставлении построить дело мира покоятся на ложном основании и потому обречены с самого начала на крушение. Киевская Рада встала на путь такой именно политики, и на судьбе киевской Рады всякий дальновидный государственный деятель может убедиться в том, что политика заключения мира с отдельными частями Российской Федеративной Республики ложна в самом своем основании. Кто ищет не минутных успехов, а прочных мирных отношений на долгие годы, тот должен вести переговоры о мире всеобщем со всеми народностями России, связанными общими экономическими, культурными и государственно-федеративными интересами.

Мы, уполномоченные Народного Секретариата Украинского Исполнительного Комитета, входящего в состав российской мирной делегации, заявляем:

Народный Секретариат стремится к созданию таких условий, при которых весь украинский народ, живущий на Украине, в Галиции, Буковине и Венгрии, независимо от разрезающих его ныне на части государственных границ, мог бы жить как одно целое, причем вопрос о дальнейшем государственном положении Украины в ряду других государств должен разрешиться путем свободного голосования всего объединенного украинского народа. Нам известно отношение к этому вопросу правительства Австро-Венгрии, не допускающего рассмотрения общеукраинского вопроса на настоящих мирных переговорах.[81] Но мы выражаем свою глубокую уверенность в конечной победе демократических принципов, – победе, которая обеспечит в ближайшем будущем многострадальному украинскому народу единство и свободное братское единение со всеми соседними народами.

Что касается нынешних мирных переговоров, то Народный Секретариат Украинской Республики целиком и полностью придерживается принципов демократического мира, провозглашенных российской революцией и подтвержденных Украинскими Советами – мира без аннексий и контрибуций, – мира, обеспечивающего народам право на самоопределение.

В отношении оккупированных областей мы присоединяемся целиком к выставленному здесь российской делегацией положению, согласно которому заинтересованные народности сами должны решать свою судьбу путем народного голосования, которому должен предшествовать вывод чужеземных войск.

В заключение, мы еще раз и со всей категоричностью заявляем, что соглашения и договоры с киевской Радой войдут в жизнь и получат признание украинского народа лишь в случае их одобрения и признания делегацией Российской Советской Федеративной Республики, в состав которой мы входим.

ПРЕНИЯ О ДЕКЛАРАЦИИ (ПЛЕНАРНОЕ ЗАСЕДАНИЕ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ)

(1 февраля 1918 г.)

Троцкий. Совершенно неоспоримо заявление российской делегации, что те конфликты, которые имелись и имеются у правительства Совета Народных Комиссаров с киевской Радой, ни в каком смысле не ограничивают нашего признания независимости Украинской Республики. Но приходится с самого начала указать на то смешение понятий, которое заключается в отождествлении самостоятельности страны с признанием того или иного ее правительства. Никто здесь не сомневается в независимости Российской Республики, но всем известно, что правительство Совета Народных Комиссаров еще не признано целым рядом государств. Финляндия признана целым рядом правительств, как независимая республика, но, по последним сведениям, правительство независимой Финляндской Республики, получившее признание держав, сменилось новым правительством финляндских рабочих и крестьян.[82] Финляндское правительство, немедленно после признания независимости Финляндии, изъявило притязание на участие в мирных переговорах. Мы, с своей стороны, не усматривали никаких препятствий к такому участию, и, насколько мы осведомлены, со стороны держав Четверного Союза также не было против этого возражений. Само собою разумеется, что смена правительств в Финляндии ничего не изменяет в международно-правовом положении Финляндской Республики. Когда перед нами встал практически вопрос о признании делегации киевского Секретариата, процесс самоопределения Украинской Республики далеко еще не закончился; эта неопределенность положения Украины нашла себе подтверждение в отказе г. г. представителей Четверного Союза от немедленного признания независимой Украинской Республики и в сохранении за собой права определить свое окончательное отношение к этому вопросу, в соответствии со смыслом и подписанием мирного договора. В какой мере международно-правовые отношения и государственное положение Украины еще не определились, видно также из того, что мы сегодня из уст г. председателя украинской делегации узнали о новом, в высшей степени важном принципиальном изменении, которое вносится киевской Радой в определение международного положения Украинской Республики, а именно, что киевская Рада отказывается от участия в Республиканской Российской Федерации, и это в тот момент, когда на III Всероссийском Съезде Советов, при прямом участии представителей украинских советов, российское государство признано Федеративной Республикой, в состав которой входит Республика Украинская.

Среди тех многочисленных цитат из моих заявлений, на которые ссылается г. представитель киевской Рады, отсутствует одна, имеющая серьезнейшее значение для данного вопроса.

Я заявил тогда же, без какого-либо протеста со стороны представительства киевской Рады, что именно ввиду неопределенности положения Украинской Республики, прежде всего в смысле установления ее границ, по всем спорным вопросам необходимо соглашение обеих представленных здесь делегаций. Это заявление, само собою разумеется, предполагало и обратный отрицательный вывод, а именно, что всякое соглашение между делегацией киевской Рады и центральными империями, – соглашение, в силу неопределенности границ этих государств вызывающее возражения со стороны российской делегации, тем самым лишается своего значения. Все ссылки на внутренние перемены в политической жизни украинского народа, разумеется, не могут иметь решающего юридического значения, – это мы готовы признать, – но именно вследствие отсутствия определенного положения и юридической оформленности в интересующем нас вопросе, мы неизбежно должны подойти к нему с практической точки зрения. Только поэтому я позволил себе сослаться на фактические отношения, явившиеся результатом борьбы двух организаций, претендующих на государственную власть на Украине. Вопрос, стоящий на очереди, – вопрос исторический. Центральные империи, как и другие государства, заинтересованы в определении своего отношения к Украине по существу; они также заинтересованы в том, чтобы не принимать мнимых величин за действительные. Именно поэтому я должен указать на то, что в некоторых кругах имеется, быть может, тенденция к переоценке силы и значения сепаратистских стремлений, существующих в революционной России. В разных областях России, в особенности на ее периферии, сепаратистские тенденции проявляют в настоящий момент те именно классы или группы населения, которые до революции являлись носителями самого беспощадного централизма. В этом сепаратизме нельзя видеть длительной исторической тенденции; это только временное орудие самообороны определенных слоев населения, опасающихся революционной власти. По мере утверждения власти Советов во всей стране, имущие группы переносят свои сепаратистские стремления все дальше и дальше на окраины, и для освещения вопроса крупное значение имеет тот факт, что наиболее яркие проявления сепаратизма замечаются в настоящее время в помещичьих верхах казачества, т.-е. в тех именно группах, которые в прошлом являлись носителями принципа железного централизма. Если мы на минуту допустим победу этих групп в нынешней России, то для всякого реально мыслящего политика ясно, что они снова станут носителями централизма.

Я полагаю, что именно поэтому тем правительствам, которые желают считаться с реальными, а не с мнимыми величинами, следовало бы сделать необходимый вывод при определении своих отношений к Российской Республике, принимая во внимание при этом не те или иные формулировки, искусственно построенные на оглашенных здесь заявлениях, но реальные отношения, как они складываются в нынешней России. Я не думаю, разумеется, что г. г. представители Четверного Союза могут взять на себя роль третейского судьи в вопросе о внутренних отношениях в России или на Украине. Я счел только нужным добросовестно обрисовать действительное положение вещей. Наше правительство по-прежнему стоит на точке зрения, формулированной мною в тот момент, когда этот вопрос встал перед нами впервые. До тех пор, пока делегация киевской Рады сохраняет свой мандат, мы не возражаем против ее самостоятельного участия в переговорах, но теперь, когда в состав нашей делегации вошли представители Украинского Исполнительного Комитета, мы с удвоенной настойчивостью повторяем, что войти в силу могут только те соглашения с Украинской Радой, которые получат и наше признание.

После выступления от имени укр. делегации Любинского,[83] который отрицает за советской украинской делегацией право представлять Украину и настаивает на правомочности делегации УНР., Чернин от имени делегаций Четверного Союза делает заявление о том, что они признают УНР, «как свободное суверенное государство, вполне правомочное вступать в международные сношения», указывая при этом на будто бы изменившуюся точку зрения делегации РСФСР.

Троцкий. Я еще раз должен отметить, что ссылка на наше изменившееся отношение к Украинской Раде совершенно неправильна. Я уже дважды цитировал относящееся сюда место моего заявления. Мои слова не допускают никаких перетолкований. Во всяком случае, независимо от позиции, занятой в настоящий момент Четверным Союзом по отношению к Украине, нет никакого сомнения в том, что заинтересованные правительства затрудняются указать, не говоря уже обо всем прочем, каковы именно географические границы той независимой республики, которую они только что признали. А так как в мирных переговорах границы государства являются вопросом далеко не безразличным, то заявление мое о необходимости совместного с нашей делегацией решения этого вопроса, в силу логики вещей, сохраняет свое полное значение.

Кюльман запрашивает, «является ли декларация, оглашенная украинским членом российской делегации, также и официальным сообщением российского правительства».

Троцкий. Разумеется, мы несем за эту декларацию полную ответственность постольку, поскольку она непосредственно касается хода мирных переговоров, и поскольку взгляды украинской делегации совпадают с точкой зрения российской делегации. Полагаю, что только в таких пределах декларация эта и может подлежать рассмотрению.

81

Рассмотрение вопроса о судьбах украинцев, населяющих Галицию и Буковину – естественно, не могло входить в интересы Австро-Венгрии, под властью которой находились эти области.

82

События в Финляндии – развертывались следующим образом: Февральская революция и последовавшие за ней события дали толчок развитию революционного движения в Финляндии. Временное правительство, боровшееся против углубления революции в России, поспешило прийти на помощь финляндской буржуазии и разогнало революционно настроенный финляндский сейм. Это, однако, только усилило процесс революционизирования финляндского пролетариата и разожгло классовую борьбу. Внешним толчком для превращения ее в борьбу за власть послужила Октябрьская революция. 14 ноября в Финляндии вспыхнула всеобщая забастовка, окончившаяся, однако, компромиссом. Вскоре после Октябрьской революции Советом Народных Комиссаров была признана независимость Финляндии и ее полное отделение от России. Между тем голод и общая разруха в Финляндии толкали рабочий класс на борьбу против буржуазии. Обе стороны усиленно готовились к столкновению. Как выяснилось впоследствии, финляндский сенат концентрировал весь получавшийся из России хлеб на севере страны, в намеченных заранее опорных пунктах белой армии. Одновременно финляндская буржуазия вела бешеную кампанию против советского правительства. Рост революционных настроений в среде рабочего класса заставил финляндскую социал-демократию стать на путь борьбы за захват власти. Заинтересованная в том, чтобы сохранить инициативу в своих руках, буржуазия провоцировала рабочих, разоружая отряды Красной Гвардии и одновременно обвиняя советское правительство в поддержке гражданской войны в Финляндии. Ответом на эти обвинения и явилась помещаемая здесь нота Свинхувуду (см. также речь тов. Троцкого по вопросу о Финляндии на мирной конференции, стр. 93).

Между тем борьба внутри Финляндии разгоралась, вызывая пролетариат на решительные действия. В ночь на 27 января 1918 г. над Рабочим Домом в Гельсингфорсе взвилось красное знамя, власть перешла в руки пролетариата, и белое правительство принуждено было бежать на север в Николайштадт (Вазу). Захват власти был спровоцирован буржуазией в такой момент, когда рабочий класс еще не был достаточно силен для сохранения власти в своих руках, тогда как буржуазия заблаговременно превратила север в укрепленный военный лагерь. Поэтому в разгоревшейся гражданской войне на стороне буржуазии оказался значительный перевес. Окончательный исход гражданской войны решило вмешательство немцев. 3 апреля в тылу рабочего правительства Финляндии высадилась германская «Балтийская дивизия» генерала Гольца, начавшая совместно с белофиннами военные действия против рабочего правительства. Совет Народных Уполномоченных выехал в Выборг, поддерживая связь с Россией через Карельский перешеек. На этот пункт и направили свои силы белогвардейцы, которым скоро удалось перерезать железнодорожный путь между Выборгом и Петроградом. Исход войны был решен, и в ночь на 26 апреля Совет Народных Уполномоченных принужден был уехать из Выборга. После продолжавшейся еще некоторое время борьбы буржуазное правительство Свинхувуда с помощью немецких штыков снова воцарилось в Финляндии, залив страну потоками крови.

83

Грубое и резкое выступление Любинского, преисполненное брани и клеветы по отношению к большевикам, было инспирировано Черниным. Об этом, а также о том впечатлении, – может быть, несколько преувеличенном, – какое это выступление произвело на советскую делегацию, мы находим в мемуарах Чернина, в записи от 2 февраля, следующее:

«Я просил украинцев, – пишет он, – переговорить, наконец, с петербуржцами напрямик; успех был, пожалуй, слишком велик. Представители Украины просто осыпали петербуржцев дикой бранью, ясно показывавшей, какая пропасть лежит между этими двумя правительствами, и что мы не виноваты, что они никак не могут примириться. Троцкий был в таком расстроенном состоянии, что на него было жалко смотреть. Он был страшно бледен, лицо его вздрагивало, он уставился прямо перед собой и что-то нервно чертил на промокательной бумажке. Большие капли пота струились у него со лба. Он, очевидно, тяжело переживал оскорбления, наносимые ему перед иностранцами его же собственными соотечественниками».