Читать книгу Живая душа - Лев Трутнев - Страница 17

1

Все началось еще днем, когда Лешка, выпросив у отца ружье, бродил по лесу. По возрасту он пока не вышел в охотники, но отец потихоньку приобщал его к этому, таская за собой по угодьям. И стрелять мало-мальски научился Лешка, и различать охотничьих птиц со зверями, и плавать на раскладной лодке, и ставить сети, и еще многому, что так необходимо в охоте. К самому процессу охоты – непосредственному убийству птиц и зверюшек – Лешка не горел, но любил поездки по незнакомым местам с таинственными лесами, синими росплесками озер, речками, полями; любил их реальную близость, ночевки у костра, разговоры, ожидания, суету…

Усталые охотники после проведенной в озере утренней зорьки и сытного обеда залегли в домике на отдых, а Лешка двинулся по ближайшему к охотничьей базе лесу. Выхлестанный дождями и продутый на разные лады ветром, осенний лес был гол, светел и тих, вороха отживших листьев рассыпались под ногами, не успев достаточно отсыреть и слежаться. Их жухлые пучки застряли даже в переплетениях веток, среди рогатулин и оснований сучков.

Лешка шел не спеша, далеко просматривая березняки, окружавшие небольшое озерко с плотными зарослями тальников и ракитника по берегам. Мягкое осеннее солнце притускло, и воздух в лесу не терял ночной свежести, был чист и прозрачен, настоян на лиственном тлене и запахе травяной отавы. На светлой почти круглой поляне громыхнул из-за куста угольно-черный косач, пошел к вершинам, к синеющей вышине. Лешка, оторопев на миг, долго провожал его взглядом, пока птица не исчезла в глубине леса. Опустив глаза, он вдруг заметил, как кто-то не очень большой, рогатый и серый метнулся в тень тальников. Лешке показалось, что он поймал блики кругло-желтых, горящих угольками глаз. В руках было ружье, но, припомнив, что в местных лесах таких невысоких животных с рогами не водится, Лешка оторопел. Он еще с полминуты стоял посреди поляны, вглядываясь в легкие тени от кустов и озираясь. Но было тихо, спокойно и грустно.

Взяв ружье на изготовку, Лешка прошел к тому месту, где пронырнуло необычное существо, но ни следов, ни малейшего намека на недавнее присутствие кого-то живого там не было. Он довольно далеко обошел в нескольких направлениях лес, но так никого и не увидел. Лешка стал убеждать себя в том, что это ему показалось, что тень сыграла в перенапряженных глазах, но в глубине сознания не соглашался сам с собой: мгновение, какую-то малую долю секунды, он все же видел непонятное существо. Ходить по лесу сразу расхотелось, и Лешка коротким путем вернулся на охотничью базу, прилепившуюся к открытому длинному озеру.

У ограды, на солнцепеке, ловили последнее тепло мохнатые беспородные псы егеря, валяясь на пожухлой траве, да пофыркивала лошадь, привязанная к столбу. Несколько маленьких домиков – на два-три человека – притулились на опушке леса, поблескивая одинокими квадратными окнами. Дни были рабочие, на охотничьей базе, кроме егеря с женой, живших там постоянно, да отпускников – Лешкиного отца с другом, – никого не было.

Посмотрев, что охотники еще отдыхают, похрапывая, Лешка поставил ружье в угол веранды и пошел к пристани.

Длинным трапом уходил через береговые камыши причал, дощатый, с перильцами и обширной площадкой для сходней. Добрая дюжина деревянных лодок приткнулась под эту площадку. Лешка постоял недолго, всматриваясь в тихую гладь озера, и прыгнул в одну из лодок. Упруго задвигались весла в чистой, уже остуженной ночными холодами воде, лодка мягко пошла от сходней.

Недалеко, в нескольких сотнях метров, стояла отцовская ряжевая[39] сеть на карасей. Утром Лешка ее уже проверял. К ней он и направил лодку. Осветленная осенняя вода глубоко просматривалась, и сетевая дель[40] была хорошо заметна. Лешка поймался за верхний поводок и стал тянуть сеть к себе. Искристо трепыхнулись в ней караси. Скользкие и холодные, отдающие особым рыбным запахом, тонким и приятным, они легко проскальзывали через ячеи. Лешка увлекся, ловко хватал рыбин за голову и стягивал с них тонкую леску. В носовом отсеке набралось с полведра карасей.

Вдруг ему показалось, что лодка как-то ловко ускользает в сторону, и, потеряв равновесие, Лешка вывалился из нее. Ноги пошли в недосягаемую глубину, и жгучая вода закрыла его с головой. Ужас сковал рыбака на короткий миг. Лешка несуразно дернулся, но сеть, захлестнувшая руки, не пускала, и, хлебнув воды в этих неловких, рожденных животным страхом движениях, он наткнулся где-то у дна на мох, и ему показалось, что и мох шевелится, опутывает тело.

Лешка хорошо плавал и сумел, работая ногами, вынырнуть, чтобы хватить воздуха, а когда вынырнул, то увидел зеленый берег, спящую базу, камыши, и этот покой как-то остудил его, вернул сознание в нормальные каналы, и, уходя снова под воду, Лешка раскрыл глаза.

Сеть держала его за отвороты рукавов, и, помогая себе зубами, рыбак сумел стянуть крепкие нити сначала с правой, а потом и с левой руки. Все это произошло и быстро, и небыстро. Лешка задыхался, захлебывался безвкусной озерной водой. Опять ему померещились живые скопления подводных мхов. Как ошпаренный вылетел он наружу и замахал руками, отплывая прочь от коварной сети.

До берега было не так уж близко, и доплыть до него Лешка вряд ли бы смог: вода стояла холодная, а промокшая одежда сковывала движения, тянула вниз. Лешка устремился к лодке, дрейфующей неподалеку. Тихая вода держала ее почти на месте, не было даже намека на волны. Заплыв с кормы, Лешка со второй попытки сумел ввалиться в лодку и быстро схватил весла. Ему все казалось, что не он, слишком увлекшись карасями, перевалился через борт, а кто-то посторонний, из-под воды, ловко вывернул лодку. И странное движение мхов в воде припомнилось, и таинственное лесное существо, и вновь дрожь прошила все его сырое, похолодевшее тело.